Я шлёпнулся лицом на землю и почувствовал запах смятой травы. Я не двигался, от падения из меня вышибло весь воздух. Голова кружилась, вставать не было никакого желания, да и я вроде как избитый и замученный. Поэтому я просто лежал на земле и вдыхал запах травы... ожидая, пока кто-нибудь что-нибудь сделает...
Водоворот звуков оглушил и сбил с толку. Голоса, шаги, крики доносились отовсюду... Вся эта какофония, будто ночной кошмар. Внезапно меня схватили чьи-то руки и резко перевернули на спину.
— Гарри! Гарри!
Я открыл глаза. Надо мной было звёздное небо и лицо Дамблдора. Вокруг нас начали собираться люди, лицо Дамби никак не хотело исчезать с моего поля зрения, он закрывал мне звёзды. Это же мои последние спокойные мгновения. Почему бы не потратить их на что-то прекрасное? Дальше начнутся эти бесконечные обвинения во лжи и дурацкие статьи в "Пророке". Вспомнив о своей роли, я поднял свободную руку и ухватил Дамблдора за запястье.
— Он вернулся, — прошептал я замогильным голосом. — Волан-де-Морт вернулся.
— Что случилось? Что происходит?
Сверху возникло побелевшее от ужаса лицо Корнелиуса Фаджа. Этот идиот всегда лезет вперёд.
Дамблдор наклонился и с силой, неожиданной в таком худом и старом человеке, схватил меня за шиворот и поставил на ноги. Я покачнулся. Вывихнутая нога тряслась, так что опереться на неё было невозможно. Нет, всё-таки нельзя было позволять...
— Что с ним? Что с ним случилось? — слышалось отовсюду.
— Диггори в лабиринте. Он говорит, на нём использовали Круциатус! Поттеру нужно в больничное крыло! — громко заявил Фадж. — Ему плохо, он ранен… Дамблдор, родители Диггори, они здесь, на трибуне…
— Я отведу Гарри, — словно из ниоткуда вылез Грюм, — Дамблдор, я отведу его в больничное крыло.
Барти тянул меня сквозь испуганную толпу. Со всех сторон доносились всхлипы, крики. Идти было лень, болела нога; облегчать задачу Барти я не хотел, поэтому почти висел на нём, едва переставляя ноги.
— Что случилось, Гарри? — спросил якобы-Грюм, помогая мне подняться по каменным ступенькам крыльца.
— Кубок — это портал, — ответил я. Мы пересекали холл. — Перенёс на кладбище... а там был Волан-де-Морт... лорд Волан-де-Морт...
Клак. Клак. Клак. Стучит деревянная нога по полу.
— Сварил зелье... вернул себе тело...
— Тёмный Лорд вернул себе тело? Он вернулся?
— Удалось бежать... моя палочка... что-то случилось...
— Заходи, Гарри... сюда, садись... сейчас всё будет в порядке... выпей это...
Продолжая изображать немощного, я сел на предложенный мне стул. В замке повернулся ключ. Грюм сунул в руку чашку.
— Выпей... тебе станет лучше... ну же, Гарри, мне надо точно знать, что произошло...
Грюм прижал чашку к моим губам и наклонил её. По запаху содержимое напоминало Веритасерум. Но, как я помню, вкус у него другой. Оно было чем-то вроде алкоголя, но не давало опьянения. Человеку просто захочется поведать кому-либо о своих бедах. Единственный его минус в том, что его можно перебороть банальным контролем. Острая на вкус жидкость обожгла горло. Грюм был бледен, как Фадж, и оба его глаза, не мигая, смотрели мне в лицо.
— Волан-де-Морт вернулся, Гарри? Ты уверен? Как он это сделал?
— Он взял кое-что из могилы отца, у Хвоста и у меня, — ответил я.
— Что Тёмный Лорд взял у тебя? — спросил Грюм.
— Мою кровь.
Рукав мантии был разорван там, где Хвост проткнул его кинжалом. Грюм с шумом выдохнул и схватил меня за руку, рассматривая порез. Кстати, надо бы его залечить.
— А Пожиратели смерти? Они вернулись?
— Да.
— И как он встретил их? — тихо спросил Грюм. — Он простил их?
Я молча наблюдал за не-Грюмом. Его глаз поблескивал от нетерпения. О да, он же хотел похвастаться, позёр фигов. Как ребёнок, честное слово! Так, только не раскрыться раньше времени. Нацепив маску испуганного ребёнка, я спросил:
— В замке Пожиратель. Это же Каркаров... Его арестовали? Вы поймали его? Он заперт?
— Каркаров? — переспросил Грюм со странным смешком. — Каркаров сбежал сегодня ночью, когда почувствовал, как горит Чёрная Метка у него на руке. Вряд ли он жаждет встречи с Тёмным Лордом — он предал слишком много его верных сторонников... Сомневаюсь, что ему удастся убежать далеко. Тёмный Лорд умеет разыскивать своих врагов.
— Каркаров сбежал? Его нет? Но тогда... разве не он вложил моё имя в Кубок?
— Нет, — медленно ответил Грюм. — Нет, не он. Это сделал я.
— Вы не… это... это не могли быть вы…
— Кто вложил твоё имя в Кубок под названием другой школы? Я. Кто отпугивал каждого, кто, по моему мнению, мог повредить тебе или помешать выиграть Турнир? Я. Кто навёл Хагрида на мысль показать тебе драконов? Я, — на мгновение он замолчал. — Было так легко, провести тебя через все эти задания. Возможно, ты победил бы и без моей помощи. Знаешь, Поттер, ты всех удивил своим... способом заполучить драконье яйцо. О, как этот дурак Дамблдор хотел узнать, что за заклинания ты использовал. Я, признаться, тоже был бы не прочь. Не поделишься, а, Поттер? Второе задание... тогда я больше всего опасался провала. Я следил за тобой, Поттер. Я знал, что ты не разгадал тайну яйца, и поэтому мне пришлось сделать тебе ещё одну подсказку...
— Но Седрик...
— А кто подсказал Седрику открыть яйцо под водой? Я. Я был уверен, что он сообщит об этом тебе. Порядочными людьми легко манипулировать, Поттер. Можно было не сомневаться в том, что Седрик отплатит тебе за то, что ты рассказал ему о драконах! Но после этого, Поттер, ты не нашёл решения задачи. Я всё время за тобой следил... столько часов в библиотеке. Ты что, не понял, что книга, которую ты искал, была всё это время у тебя в спальне? Ты листал пыльные фолианты по Тёмным искусствам, которые всё равно не понял. Я позаботился обо всём заранее, ещё в начале года дал этому мальчишке, Долгопупсу «Магические средиземноморские водные растения и их свойства». Из неё ты мог бы узнать всё, что нужно про жабросли. Я надеялся, что ты будешь просить помощи у всех и каждого. Но ты не просил... твоя независимость и гордость чуть не погубили всё дело. Что мне оставалось делать? Найти другой, столь же невинный способ сообщить тебе эту информацию. На Святочном балу ты сказал мне, что эльф по имени Добби сделал тебе подарок на Рождество. Я вызвал эльфа в комнату для преподавателей забрать одежду в чистку и нарочно завёл громкий разговор с профессором МакГонагалл о заложниках под водой и о том, догадается ли Гарри Поттер использовать жабросли. Твой дружок-эльф тут же бросился в кабинет Снейпа, а потом к тебе. Знаешь, Поттер, — Грюм усмехнулся, — я сразу не понял, зачем ты вылез вместе с этой француженкой, и безумно сильно разозлился. Но потом Дамблдор сказал что-то о сбое чар в озере, что дети чуть не задохнулись. А я не поверил. Это ведь был ты, Поттер? Я видел, как ты ненавидишь этих своих гриффиндорцев... — мужчина расхохотался. — Сегодня в лабиринте тебе, конечно, было легче, чем остальным. Это потому, что я патрулировал лабиринт, видел всё сквозь стены и убирал препятствия с твоего пути. Я оглушил Флёр Делакур и с помощью заклятия Империус заставил Крама покончить с Диггори. Путь для тебя к Кубку был расчищен. И тут ты меня опять удивил, Поттер. Этот финал... так красиво умыкнуть Кубок из-под носа соперника...
За спиной Грюма, прямо напротив меня, стоял Проявитель врагов. Во всяком случае, так это прибор называл Барти. Большое зеркало с мутными разводами вместо зеркальной поверхности.
— Скажите, а зеркало показывает только ваших врагов или тех, кто смотрит в него? — Пожиратель удивлённо уставился на меня. Ах да, вопрос же не к месту.
К сожалению, узнать об устройстве столь интересного артефакта я не успел. А ведь ждал момента, чтобы осталось время на это.
—
Окаменей!
Ослепительная алая вспышка сопровождалась треском и грохотом, дверь кабинета разлетелась на части. Грюма отшвырнуло на пол. В Проявителе Врагов появились лица дедушки Альбуса, МакКошки и Снейпа.
Все трое стояли и в дверях, Дамби на шаг впереди остальных. Почему-то в этот раз они пришли быстрее. Это было не так уж плохо, но и не совсем хорошо.
Директор вошёл в кабинет и ногой перевернул лежащего на полу Грюма на спину. Вслед за ним прошёл Снейп (мне даже на минуту показалось, что он с беспокойством посмотрел на меня. Наверное, показалось). Профессор МакГонагалл подошла прямо ко мне.
— Пойдёмте, Поттер, — прошептала она. Губы её дрожали, так что казалось, она вот-вот заплачет. Такое чувство, будто она участвовала в Турнире. — Пойдёмте... В больничное крыло...
— Нет, — резко возразил Дамблдор. — Он останется, Минерва, потому что ему нужно понять, — прервал её Дамблдор. — Ему нужно знать, кто и зачем вовлёк его в тяжелейшие испытания сегодняшней ночи.
Бла-бла-бла.
— Это не Аластор Грюм, — тихо сказал Дамблдор.
Тоже мне, Америку открыл! — Настоящий Грюм никогда не увёл бы тебя от меня после того, что произошло сегодня. Как только он ушёл с тобой, я сразу всё понял... — ага, понял. А раньше ты не мог дотумкать? Это же твой друг. Как можно было не заметить подмены?
Дамблдор наклонился над безвольно лежащим Барти, запустил руку в карман его мантии и вытащил оттуда фляжку и связку ключей. Обернувшись к профессорам, он скомандовал:
— Северус, принесите, пожалуйста, самое сильное зелье правды, которое у вас есть, а потом сходите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. Минерва, будьте добры, пойдите к дому Хагрида, вы увидите там на грядке с тыквами большого чёрного пса. Отведите его в мой кабинет, скажите ему, что я скоро приду, и возвращайтесь сюда.
Оба тут же развернулись и вышли из кабинета. Дамблдор подошёл к сундуку с семью замками, вставил ключ в первый замок, повернул его и откинул крышку. Внутри лежала гора книг. Дамблдор запер сундук, вставил второй ключ во второй замок и снова открыл сундук. Книги исчезли, и их место занимала теперь целая куча сломанных вредноскопов, пергамента и перьев — всякого мусора. Дамблдор открыл один за другим третий, четвёртый, пятый, шестой замки; в конце концов Дамблдор отпер седьмой замок, откинул крышку.
Перед нашими глазами было что-то вроде небольшого подземелья глубиной футов десять. На полу крепко спал совершенно истощённый Грозный Глаз Грюм. Деревянной ноги у него не было, глазница, где должен быть волшебный глаз, провалилась, а неровно выстриженные клочья седых волос торчали в разные стороны. Дамблдор залез в сундук, аккуратно спрыгнул на пол рядом со спящим Грюмом и склонился над ним.
— Оглушён… заклятие Империус… совсем ослабел, — произнёс он. — Конечно, он нужен был живым. Похоже, угрозы для жизни нет.
Дамблдор укрыл Грюма, подоткнул края мантии, выбрался из сундука и принялся исследовать фляжку лже-Грюма. Отвинтил крышку и осторожно наклонил её. На пол капнула густая, похожая на блевотину жидкость.
— Оборотное зелье, Гарри, — заметил Дамблдор. — Видишь, как всё просто? Дело в том, что Грюм всегда пьёт только из своей фляжки, и все прекрасно об этом знают. Самозванцу, конечно, нужно было, чтобы настоящий Грюм всегда находился под рукой, чтобы пополнять запас Оборотного зелья. Посмотри на его волосы… — Дамблдор бросил взгляд на Грюма в подземелье. — Их постоянно отстригали понемногу, видишь, они неровные? Но я думаю, что этой ночью он мог и забыть в очередной раз принять зелье — его ведь нужно принимать каждый час… Посмотрим…
Дамблдор устроился в кресле и сидел неподвижно, не сводя глаз с Барти. В какой-то момент лицо Крауча стало меняться прямо на глазах. Вскоре перед нами оказался бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами.
В коридоре послышались быстрые шаги. Первым в кабинет вошёл Снейп, за ним Винки, а за ней МакКошка.
— Крауч! — остолбенел от изумления Снейп. — Барти Крауч!
— Боже мой! — МакГонагалл замерла в дверях и не сводила глаз с лежащего на полу человека.
Винки (уже не грязная и не растрёпанная) выглянула из-за ног Снейпа и... ничего не сказала. Если Дамби удивился, но ничем этого не показал.
— Северус, вы принесли зелье?
Дамблдор склонился надлежащим на полу, подтащил его к стене и, прислонив к ней в сидячем положении, влил ему в рот три капли сыворотки. Затем он указал палочкой на грудь Крауча и произнёс:
—
Оживи!
Барти открыл глаза. На лице его не было никакого выражения, глаза смотрели в одну точку. Дамблдор стал перед ним на колени, так чтобы их лица находились на одном уровне.
— Ты слышишь меня? — тихо спросил Дамблдор.
— Да, — так же тихо ответил Крауч.
— Как ты бежал из Азкабана и оказался здесь?
Крауч судорожно вздохнул и монотонно заговорил:
— Меня спасла мать. Она знала, что умирает. Она упросила отца спасти меня ради неё. Он согласился. Они пришли навестить меня и дали мне Оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Дементоры не заметили подмены. Мать умерла вскоре после этого. Она принимала Оборотное зелье до самой смерти. Она похоронена под моим именем и с моей внешностью.
— А что сделал отец, когда доставил тебя домой? — спросил Дамблдор.
— Инсценировал смерть матери. Тихие, семейные похороны. Эта могила пуста. Наш эльф выходила меня. Потом меня скрывали. Отец использовал множество заклинаний, чтобы управлять мной. Когда я выздоровел, я думал только о том, чтобы отыскать своего хозяина… чтобы вернуться к нему на службу.
— Как твой отец управлял тобой? — задал вопрос Дамблдор.
— Заклятие Империус, — ответил Крауч. — Я находился под контролем отца. Он заставил меня ходить круглые сутки в мантии-невидимке. Рядом со мной всегда была эльф. Она была моим тюремщиком и заботилась обо мне. Она убедила отца давать мне иногда возможность развлечься.
— Стало ли кому-нибудь известно, что ты жив? — тихо спросил Дамблдор.
— Об этом знала Берта Джоркинс. Она пришла к нам домой с бумагами для отца. Его не было дома. Винки проводила её в дом и вернулась на кухню, ко мне. Она подслушала. Она услышала достаточно, чтобы понять, кто прячется под мантией-невидимкой. Отец пришёл домой. Она обвинила его. Он наложил на неё мощное заклятие памяти, чтобы она забыла всё, что ей удалось разузнать. Слишком мощное. Он сказал, что теперь её память повреждена навсегда.
— Расскажи мне о...
Барти говорил ещё около получаса. Рассказал о том, как начал сопротивляться Империусу, как проник в школу, как убил отца и создал портал. Когда рассказ закончился, директор связал Крауча верёвкой из палочки и повернулся к МакГонагалл.
— Минерва, не могли бы вы постеречь его, пока я отведу Гарри наверх?
— Конечно, — ответила МакГонагалл. У неё был такой вид, будто она увидела только что, как кого-то вырвало, и теперь её подташнивало. Но палочку она достала решительным жестом и твёрдой рукой направила её на Барти Крауча.
— Северус, — обратился Дамблдор к Снейпу, — пожалуйста, попросите мадам Помфри спуститься сюда. Нужно отправить Аластора Грюма в больничное крыло. Затем найдите Корнелиуса Фаджа и пригласите его сюда. Он, конечно же, захочет сам допросить Крауча. Если я ему понадоблюсь, скажите ему, что через полчаса я буду в больничном крыле.
Снейп молча кивнул и вышел.
— Гарри? — мягко обратился Дамблдор.
Я встал и покачнулся: боль в ноге вспыхнула с новой силой. Макнейр ещё заплатит мне за это. Уверен, он с большим удовольствием избил меня. Дамблдор взял меня за руку и вывел в тёмный коридор.
— Поднимемся сначала в мой кабинет, Гарри, — тихо сказал директор. — Там нас ждёт Сириус.
Мы на удивление быстро подошли к каменной горгулье, Дамблдор назвал пароль, вход отворился, и мы направились вверх по винтовой лестнице, Дамблдор толкнул дубовую дверь. Посреди кабинета стоял Сириус. Его бледное лицо было таким же измождённым, как после побега из Азкабана. Я скривился: уж лучше Уизли. Блэк мгновенно пересёк комнату.
— Гарри, как ты? Я знал… я знал, что-нибудь в этом роде непременно… что случилось? Что произошло?
Дамблдор рассказал Сириусу всё, что они только что услышали от Барти Крауча. Я слушал вполуха. Не было особого повода вслушиваться во всё это который раз. Тем более участвовать в разговоре.
Наконец Дамблдор изволил проявить любопытство.
— Гарри, я должен знать, что произошл... — попытался спросить он.
— Директор, зачем вы позвали Винки на время разговора с мистером Краучем? — да, перебивать старших нехорошо, но ведь это более важный вопрос.
— Гарри, Винки, как ты слышал, была соучастницей преступления...
— И вы её накажете, — полувопросительно сказал я.
— Сейчас она — домовик Хогвартса. Я как её хозяин обязан сделать это, — я притворно вздохнул, предвкушая удивление дедушки Альбуса, когда Винки заявит: "У Винки есть хозяин! Винки больше не нужен Хогвартс!"
— Я думаю, вы хотите знать, что случилось после того, как я исчез вместе с Кубком. Профессор, не могли бы вы взять мои воспоминания? Было бы гораздо лучше, если бы мне не пришлось всё это рассказывать. Знаете ли, это не самые лучшие моменты в моей жизни.
Дамблдор согласно кивнул.
— Тебе нужно всё вспомнить и сосредоточиться на том, что ты собираешься нам показать, чтобы я смог собрать нужные мысли.
Директор поднёс палочку к моему виску. Это самое изъятие воспоминаний является простейшей Легиллименцией: волшебник просто собирает поверхностные мысли. Именно поэтому так легко обмануть его, ведь думать мы можем совсем не о том, что действительно произошло. Я быстро выдал нужную версию и, напустив на себя несчастный вид, покачиваясь, сел на стул.
Несколько минут Альбус и Сириус смотрели кино через Омут Памяти. Кино, где маленького испуганного мальчика используют в тёмном ритуале, где злые Пожиратели со смазанными лицами и, что важнее, именами возвращаются к своему господину и где происходит дуэль со спецэффектами в виде противостояния зелёного и золотистого лучей заклинаний и призраков.
— Ты проявил сегодня чудеса отваги, Гарри. Ты проявил храбрость, подобно тем, кто погиб, сражаясь с Волан-де-Мортом, когда тот был в расцвете своих сил. Тебе досталась ноша взрослого волшебника, и ты оказался достойным нести её. А сейчас ты отдал всё, чего мы вправе были ожидать от тебя. Ты пойдёшь со мной в больничное крыло. Я не хочу, чтобы сегодня ты возвращался в свою спальню. Сонное зелье и покой… Сириус, хочешь побыть с ним?
Сириус кивнул и превратился в чёрного пса. И, естественно, меня никто не спрашивал. Коне-е-ечно, кому какая разница, что думает обо всём ребёнок. "Я не хочу, чтобы ты ночевал в спальне."
В Больничном крыле были Уизли. Я как-то подзабыл об этом незначительном факте, что теперь грозило большими неприятностями. Молли сразу же подлетела ко мне, стоило открыть дверь. Обнимашки, блин! Я застонал. Дамби с беспокойством взглянул на меня и вовремя отстранил от меня рыжую главу семейства.
— Молли, — твёрдо сказал он, подняв руку, — пожалуйста, выслушай меня. Гарри подвергся сегодня ужасному испытанию. Только что, в разговоре со мной, он ещё раз пережил всё случившееся. Сейчас ему нужны сон, тишина и покой. Если он захочет, чтобы вы остались с ним, — добавил он, глядя на Рона, Гермиону и Билла, — вы можете остаться. Но я хочу, чтобы ему не задавали вопросов до тех пор, пока он не будет готов ответить на них. И уж конечно никаких вопросов сегодня вечером.
Уизли кивнула. Лицо её было белее мела. Она резко повернулась к остальным и прошипела:
— Слышали? Ему нужен покой!
— Этот пёс побудет некоторое время рядом с Гарри, — сказал Дамблдор, указывая на Блэка. — Уверяю вас, он отлично выдрессирован. Гарри, я подожду, пока ты уляжешься в постель. Я вернусь сразу же, как только поговорю с Фаджем, Гарри, — сказал Дамблдор. — Я хотел бы, чтобы ты оставался здесь и завтра, пока я не выступлю перед школой.
В общем, все пожелания Дамби были мне полезны. Ну, кроме Блэка, конечно. Уизли можно выгнать, как и Грейнджер, а вот его... Да и выходить из Больничного крыла не было желания: будет много, слишком много вопросов о Турнире.
— Мадам Помфри, — тихо позвал я, — можно мне Зелье Сна-без-Сновидений?
***
Я открыл глаза около полуночи. Было темно и тихо. В Больничном крыле не было никого, кроме меня. Уизли ушли не сразу, только около часа назад, решив, что спать всё же надо. Блэк вышел куда-то по своим собачьим делам.
— Винки!
Эльфийка появилась сразу же.
— Ты принесла то, что я просил?
— Да, хозяин.
— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость, — говорю я, направляя палочку на кусок пергамента.
Линии быстро проступают на чистом листе. МакКошка спит, как и другие преподаватели, Филч на пятом этаже, Блэк и Дамблдор в кабинете последнего. Вполне приемлемый вариант.
— Винки, перенеси меня к Запретному лесу.
Эльфийка кивает, и я чувствую знакомый рывок, будто какой-то великан дёрнул меня со всей силы.
Возле леса никого нет. На улице довольно холодно, так что я сразу пожалел, что не взял куртку. Сейчас предстоит сложная работа. Я даже не знаю получится ли, но это единственный шанс добраться до этого человека. Палочка в руке взлетает вверх.
—
Мортмордре! — череп со змеёй, выползающей изо рта, появляется на чистом звёздном небе. — Теперь к кабинету директора.
Ещё один рывок. Я замираю за статуей, вглядываясь в карту. Ну же, Дамби, не подведи меня! Неужели ты не знаешь о Метке на подвластной тебе территории? Наконец в кабинете директора появляется хоть какое-то оживление. Видно что-то обсудив с Сириусом, Дамблдор аппарирует. Знаете, меня всегда поражал этот пункт насчёт аппарации в Хогвартсе. Понятно, домовиков это не касается, так как они обслуживают весь замок, но директор... Из-за своей должности? Якобы он хранитель замка? Впрочем, не время думать об этом.
— Лимонные дольки, — директор никогда не отличался оригинальностью. —
Остолбеней!
Блэк без сознания падает на пол.
— Здравствуй, Барти.
Крауч смотрит на меня с удивлением и непониманием. Вероятно, в его голове проносятся смазанные мысли, он ещё не до конца отошёл от сыворотки правды.
— Твой новый хозяин пришёл за тобой, — с пафосом говорю я.
— У меня только один хозяин! И мой Лорд не бросит меня! — в голосе Пожирателя местами проявляются истеричные нотки.
— Знаешь, Барти, ты слишком самоуверен... и глуп... временами. Я предлагаю тебе два варианта: смерть от дементора, который прибудет через... — я взглянул на висящие на стене часы, — двадцать минут, или ты даёшь мне Непреложный Обет и спокойно живёшь дальше, изредка исполняя мои поручения.
На лице Крауча можно было разглядеть ненависть, ярость и малую толику любопытства.
— Я не тороплю тебя — дементор поторопит — но подумай: если бы ты нужен был Лорду, бросил ли бы он тебя? Я могу дать тебе хорошую жизнь, а при желании ты сможешь вернуться на службу к Томми.
— Что ты можешь мне дать, глупый мальчишка?! У меня есть мой Лорд! — Крауч брызжал ядом, злобно зыркая на меня.
Вы не замечали, что люди идиоты? Это был риторический вопрос. Тяжело вздохнув, я направил на Пожирателя палочку и произнёс:
—
Остолбеней. Винки, — позвал я эльфийку, — перенеси нашего гостя в...
Тут-то я и "завис". Наследие Поттеров и Блэков я принял почти сразу после Святочного бала, но вопрос с мэнором так и не решил.
— В Тайную комнату, Винки. Потом заберёшь меня. Быстро, поняла?
Едва эльфийка исчезла, я стал разбирать свои огрехи. Первым пунктом стояли портреты. Как известно, люди с картин довольно успешно перемещаются по замку и распространяют информацию, что для меня нежелательно. Только я, как последний дурак, мог не подумать об этом сразу.
— Итак, ваша очередь, голубчики, — произнёс я, поворачиваясь к картинам. — Что же мне с вами сделать?
Можно было бы сжечь. Но ведь останутся другие ваши портреты, придётся объединять их заклинанием и сжигать все до единого. Долго и муторно. Интересно, на портреты действует Обливейт или хотя бы простейшая Легиллименция? Или полить картины магическим растворителем... А может все их украсть? Не-е-ет, это уже полный бред.
— Мистер Поттер, мы же приличные люди! Давайте поговорим и обсудим все моменты. Зачем же так жестоко поступать с нами? — раздался чей-то голос.
Я оторвался от размышлений и поднял голову. Говорил профессор Диппет (он был директором до Дамблдора). Наверное я рассуждал вслух, иначе с чего бы у директоров были такие испуганные лица?
— О, да, приличные. Только вот что мне с вами делать? Уже через полчаса вся школа будет знать о произошедшем. Я вижу только вариант с...
— ...уничтожением картин, — закончил Диппет. — Мы предлагаем Непреложный Обет.
— Вот как… — я задумался. — Это не совсем честно с вашей стороны. Я ведь не знаю, подействует ли он на вас. Да и свидетеля нет, Сириус — не вариант, — я покосился на крёстного.
— Винки поможет, — раздался тихий голосок. — Винки сделает всё быстро. Хозяину Поттеру нужно спешить, сюда идут.
Я с удивлением уставился на вернувшуюся эльфийку.
— Ну-с, тогда приступим.
Принимал Обет я впопыхах, одновременно с этим по карте Мародёров отслеживая Дамблдора и Фаджа, возвращавшихся в кабинет. Винки переместила меня в Больничное крыло в самый последний момент. Что ж, одним пунктом из списка меньше. Теперь можно было хоть немного поспать.
***
Я проснулся в тепле, глаза открывать не хотелось, а хотелось наоборот, тут же уснуть снова. Свет в комнате был приглушён, вероятно, была ещё ночь, и значит я не мог проспать долго. Рядом послышался шёпот, и хорошее настроение растаяло, как первый снег.
— Они разбудят его, если не прекратят немедленно!
— И чего они там кричат? Ничего ведь не могло случиться!
Кто-то снял с меня очки, так что, открыв глаза, я ничего не увидел — всё вокруг расплывалось. Я видел лишь нечёткие очертания Молли и Билла Уизли рядом с собой.
— Это голос Фаджа, — прошептала Молли, поднимаясь со стула. — А это МакГонагалл, верно? О чём это они там спорят?
Мне было совершенно не интересно, о чём они говорят. Тут можно даже к Трелони не ходить, ясно, что ищут виновного в "побеге" Крауча. Но голоса донеслись и до меня, возможность снова уснуть накрылась медным тазом. Люди кричали и бежали в сторону больничной палаты.
— Мне очень жаль, Минерва, но тем не менее… — громко произнёс Корнелиус Фадж прямо под дверью.
— Вы во всём виноваты! Вам следовало сразу забрать его в Азкабан! — кричала МакГонагалл. — Когда Дамблдор узнает об этом…
Со стуком распахнулась дверь палаты. Все повернулись к дверям, а я сел и надел очки. Фадж решительно влетел в палату. Следом за ним вбежали МакГонагалл и Снейп. Всё, как раньше.
— Где Дамблдор? — спросил Фадж у миссис Уизли.
— Его здесь нет, — сердито ответила она. — Это больничная палата, министр, и было бы лучше…
В этот момент дверь снова распахнулась, и на пороге возник Дамблдор.
— Что случилось? — резко спросил он, переведя взгляд с Фаджа на профессора МакГонагалл. — Почему вы беспокоите больных? Минерва, я просил вас постеречь Барти Крауча…
— В этом больше нет необходимости, Дамблдор! — взвизгнула она. — Министр позаботился об этом!
МакКошку просто трясло от ярости. Она стояла посреди палаты и то сжимала, то разжимала кулаки.
— Когда мы сообщили мистеру Фаджу, что нами пойман Пожиратель смерти, ответственный за всё, происшедшее сегодня ночью, — повысила голос Минерва, — он, похоже, даже не подумал о том, что мы все находимся под угрозой!
— Моя дорогая! — взревел Фадж. — Поскольку я являюсь министром магии, то именно я решаю...
Но профессор МакГонагалл перебила его:
— Он не выставил никакой охраны!
— Над школой появилась Метка! — заорал министр. — Или вы думаете, что нужно было оставить всех авроров с одним единственным Пожирателем, когда была вероятность появления десятка?!
Пока МакГонагалл подбирала слова, а министр пыхтел, как паровоз, Дамби сумел расставить приоритеты.
— Думаю, сейчас у нас есть более важные заботы: Волан-де-Морт вернул себе тело, — тихо произнёс он.
Фадж явно не поверил своим ушам. Растерянно моргая, он уставился на Дамблдора. Министр магии выглядел так, будто его только что ударили по голове мешком с песком.
— Сами-Знаете-Кто… вернулся? — с трудом выдавил он. — Абсурд! Дамблдор, это нелепость…
— Без сомнения, Минерва и Северус уже сообщили вам, — продолжил Дамблдор, — что мы слышали признание Барти Крауча. Под воздействием Сыворотки Правды он рассказал нам, как ему помогли бежать из Азкабана и как Волан-де-Морт, узнав от Берты Джоркинс о его освобождении, явился, чтобы избавить его от отца и использовать для захвата Гарри. План сработал, говорю я вам. Крауч помог Волан-де-Морту возродиться.
— Послушайте, Дамблдор, — начал Фадж, и я с изумлением увидел, как министр заулыбался, — вы… неужели вы всерьёз верите этому. Сами-Знаете-Кто возродился? Бросьте, бросьте… конечно, Крауч мог верить в то, что выполняет указания Сами-Знаете-Кого, но верить словам сумасшедшего, Дамблдор...
— Кхе-кхе-кхе, — откашлялся я. — Я понимаю, что сбежавший Пожиратель — довольно важное дело, но может вы дадите мне поспать? Я отдал свои воспоминания профессору Дамблдору, разве нужны ещё какие-то доказательства?
На меня наконец обратили внимание. Молли закудахтала, как курица-наседка (видимо, после стольких детей у неё выработался инстинкт), а остальные просто смотрели на меня. Но что вообще значат слова четырнадцатилетнего мальчишки против уважаемых магов? Ничего. Они плюют на таких, как я.
— Ради бога, Дамблдор… — снова начал Фадж, отвернувшись от меня, — мальчишка рассказывал такую же безумную историю в конце прошлого года… его истории становятся всё длиннее и неправдоподобнее, а вы продолжаете глотать их… мальчишка может разговаривать со змеями, Дамблдор, и вы всё ещё верите ему?
— Вы дурак! — гневно воскликнула профессор МакГонагалл.
— Похоже, вы готовы сеять панику, которая разрушит всё, что нам удалось наладить за последние тринадцать лет! — гневно крикнул Фадж. Лицо его побагровело.
— Волан-де-Морт вернулся, — повторил Дамблдор. — Если вы сейчас осознаете это, Фадж, и примете соответствующие меры, возможно, нам удастся спасти положение. Прежде всего необходимо удалить всех дементоров из Азкабана…
— Абсурд! — снова закричал Фадж. — Удалить дементоров! Да меня вышибут из кабинета, заикнись я об этом! Половина волшебников...
Я тяжело вздохнул. Поспать этой ночью мне вряд ли удастся. А Дамби не сможет убедить министра, уже через два-три дня появятся статьи в "Пророке"... Это сыграет мне на руку, хотя и потреплет нервы.
— Вы всего лишь сердитый волшебник, категорически отказывающийся даже думать о том, что могло бы разрушить весь ваш уютный, упорядоченный мирок, — тихо произнёс я, поднимаясь с кровати. — Если вы ничего не сделаете, пострадают люди. Но, похоже, вам плевать. Ничего не изменится, но вы пожалеете о своём решении. Не сейчас — позже.
Я медленно вышел из палаты. Почему-то сейчас Больничное крыло казалось невероятно длинным. За углом я позвал Винки.
— Восьмой этаж, — чувствую знакомый рывок, даже не договорив.
Дверь в стене появилась почти мгновенно. Комната оказалась слишком похожей на комнаты Сева, за исключением окна, конечно. Ему было плохо без света, поэтому он давно наколдовал себе окно. Я же люблю темноту. Здесь была большая кровать, какие-то гобелены на стенах и комод, слева имелась неприметная дверца в ванную. Впрочем, разглядывать всё это не было никакого желания, я слишком устал, тело болело. Но ещё одна проблема была решена.
