Madness is the gift, that has been given me.
Бешенство – подарок, преподнесенный мне.
Хогвартс определённо сошёл с ума. Причём массово. Всё полетело вверх дном, а виновный в этой фигне исчез. Я который день бился в истерике в доме 12 на площади Гриммо, будучи не в силах снова обрести контроль над собственной магией. Расспросы крёстного ни капельки не помогали, а только ещё больше выводили из себя. В итоге, Блэк меня задолбал до такой степени, что я просто вырубил его заклинанием посреди очередной пламенной речи.
Приказав Кричеру выкинуть шайку Дамблдора вон и закрыть особняк, я влил в себя литр успокоительного и уснул прямо на диване в гостиной.
Проснулся только на следующее утро. Проигнорировав очухавшегося Сириуса, я направился прямиком к портрету Урсулы. Мне просто жизненно был необходим её совет.
— У тебя случайно нет температуры, мальчишка? — такой была первая реакция Урсулы на мой рассказ. — Ты всерьёз утверждаешь, что все ученики Хогвартса, вкупе с профессорами, внезапно воспылали к тебе безудержной страстью и ринулись исполнять все твои желания?
— Ну-у, из твоих уст это звучит действительно смешно, — задумчиво протянул я.
Тем не менее, дела обстояли именно так.
***
На следующий день после "пресс-конференции", на которой я здорово прокачал своё ораторское мастерство, придумывая самые невообразимые истории и убеждая слушателей в их правдивости, на Хогвартс нашло массовое помешательство. Начиналось всё не так уж плохо: Симус застелил за меня постель, Рон припёр с кухни кучу кексов со сгущенкой, а Невилл предложил списать домашку по Трансфигурации, которую я как раз не успел сделать вечером. Выглядело это, конечно, слегка подозрительно, но никаких дополнительных примесей в еде я не обнаружил, эссе Долгопупса было выполнено без ошибок, а Финниган не просил ничего взамен, так что я просто пожал плечами и отправился на завтрак. Фиг знает, что могло взбрести им в голову.
Только вот в Большом зале ситуация не только повторилась, но и приобрела куда больший размах. Я почувствовал себя самкой оборотня, которой нужно выбрать самца для спаривания. Каждый старался мне угодить, и простое "спасибо" вызывало у людей чуть ли не оргазм.
Меньше чем за час к моим гриффиндорским фанатам присоединились ребята с других факультетов. И уже к середине дня я не мог спокойно пройти по коридору.
— Я сам сделал это для тебя, Гарри, — говорит Кормак МакКлаген, с хищной ухмылкой протягивая мне упаковку с пирожными. — Они с клубничной начинкой. Тебе нравятся?
— Извини, Кормак, у меня аллергия
на тебя на клубнику, — отвечаю я.
Гриффиндорец выглядит настолько огорченным моим отказом, что мне почти становится его жаль.
— Хей, Гарри, я подумал, тебе будет это интересно, ты же вырос у магглов, — догоняет меня Эрик из команды Пуффендуя по квиддичу. Мы разговаривали пару раз, когда я ещё был ловцом. В его руках — движущиеся постеры с какой-то маггловской футбольной командой. К несчастью Эрика, спортом я не интересуюсь, о чем и сообщаю парнишке.
— Ты можешь предложить их моему однокурснику Симусу, он любит футбол, — утешающе говорю я и, хлопнув пару раз пуффендуйца по плечу, удаляюсь.
Этот день уже не кажется мне таким уж клёвым. Подобное определённо не могло случиться в реальности, если, конечно, эльфы не подлили каждому ученику Амортенцию за завтраком. Но это предположение звучит совсем уж бредово, поэтому я предпочитаю думать, что сплю. Конечно! Это лишь сон, иначе и быть не может. И нужно всего-навсего открыть глаза, чтобы это прекратилось.
Я просыпаюсь ещё до рассвета, и меня с головой накрывает облегчение. Я спокойно принимаю душ, затем одеваюсь, собираю школьную сумку и иду в Большой зал, наслаждаясь самым обычным утром. С небывалым удовольствием поглощаю свой завтрак и бегу на первый урок.
И конечно же, всё оказывается нихрена не в порядке. Все места рядом с тем, где обычно сижу я, заняты, а за моей партой с лицом человека, который только что выиграл миллион галлеонов, восседает Драко Малфой. Не к добру всё это, думаю я. Не к добру, определённо.
Я выхожу из класса и, закрыв глаза, опираюсь спиной о стенку.
Пожалуйста, пусть это будут галлюцинации. Естественно, когда я возвращаюсь, всё по-прежнему.
Я прикидываю, куда бы сесть. К сожалению, пока я торчал в коридоре, все свободные места заняли, так что приходится занять своё обычное — рядом с Малфоем.
Драко ведёт себя странно. То есть странно даже для такого дня, понимаете? Он язвит почти так же, как Снейп, когда кто-то пытается заговорить со мной или просто смотрит на меня дольше пары секунд. Помогает мне и даже просит МакГонагалл вернуть пять баллов Гриффиндору, которые она сняла из-за того, что я говорил с ним. А потом он предлагает проводить меня до теплиц, чтобы никто не лез ко мне, хотя в таком случае он точно опоздает на своё занятие. Я, разумеется, отказываюсь.
Всё происходящее настолько сюрреалистично, думаю я, что вполне может оказаться правдой. Я сваливаю с Травологии, так и не дойдя до теплиц, и иду в библиотеку.
Мадам Пинс почему-то не говорит ни слова по поводу того, что я пропускаю урок, и с улыбкой выдаёт нужную мне литературу.
Любовные зелья и проклятия.
— Спасибо, — благодарю я и со вздохом забираю книги со стойки. Нет, совсем не в таких обстоятельствах хотел бы я познакомиться с этой отраслью магии.
Волшебники охренеть как хорошо умеют воздействовать на человеческое (и не только) сознание. Даже если не брать в расчёт Легилименцию, позволяющую проникать в чужие мысли, воспоминания и внушать нужную тебе информацию, и зелья, влияющие на разум, навроде Сыворотки Правды или Жидкого Империуса.
В погоне за счастьем и выгодой, маги изобрели огромное количество любовных проклятий. Делятся они на множество категорий. Есть обратимые и необратимые, действующие мгновенно и подчиняющие разум постепенно. Те, что порождают лишь страсть, и те, что вызывают сильнейшую зависимость. Некоторые из них можно преодолеть, просто проанализировав собственные действия (из которых моментально исчезает логика), а другие невероятно сложно даже обнаружить, не то что перебороть. Прелесть, в общем. Но самое замечательное в любовных проклятиях — это запрет на их использование, нарушение которого жестоко карается законом. А потому можно с почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что никто из учеников (или, скорее, я) им не подвергался.
В одной из книг указывалось на существование демонов, проявление способностей которых очень схоже с любовными проклятиями. Библиотекарь после моего вопроса глубоко задумалась.
— К сожалению, книги по интересующей вас теме несколько лет назад изъяли из библиотеки, — спустя какое-то время произнесла мадам Пинс. — Но... подождите минуту.
Женщина удалилась куда-то вглубь помещения.
— Вот, это из моей личной библиотеки. Здесь есть раздел о суккубах и инкубах, я отметила его закладкой.
Только вот почитать сей талмуд у меня не вышло, как, впрочем, и задуматься о странностях поведения мадам Пинс.
— Нас очень беспокоит поведение учеников, Гарри, — мягко сказал Дамблдор, когда я вошёл в учительскую. — Мы считаем, это как-то связано с тобой.
Да что вы говорите? — хотелось сказать мне. —
Я и не думал, что, если все вокруг стали одержимы мной, это как-то связано с моей скромной персоной.
— Я не совсем понимаю, о чём вы говорите, профессор.
— Всё вы понимаете, Поттер! — вмешался Снейп. — Это всё вы и... — внезапно внутри него будто что-то щелкнуло, взгляд изменился, — и ваши прекрасные зелёные глаза, которыми вы очаровываете всех вокруг.
Что за фигня? Мурашки толпой пробежали по моей спине.
— Гар-р-ри, давай я расскажу о твоём будущем, — томным голосом предложила Трелони.
— Нет, давай лучше я научу тебя анимагии, — не уступила ей МакГонагалл.
Я оглядел всех присутствующих. Они в ответ одарили меня плотоядными взглядами.
— Мальчик мой...
Окончания фразы Дамблдора я уже не услышал. Мои ноги, по счастью, работали быстрее, чем мозги, и споро уносили меня прочь от этих доморощенных хищников, петляя, аки представитель семейства зайцевых в состоянии алкогольного опьянения, чтобы — не дай Мерлин! — никто случайно или нарочно не попал заклятьем в мою тушку. Видимо, преподы несколько прифигели от моего внезапного бегства, ибо когда началась погоня, я уже скрылся в недрах Выручай-комнаты.
Мдя-я, такого я точно не ожидал. Мой сладкий сон быстро превратился в кошмар. А самое ужасное — я начал подозревать, что он, с некоторой долей вероятности, мог оказаться реален.
На утро я рискнул выйти наружу, держа наготове волшебную палочку и метлу. И одного восторженного "Гарри..." хватило, чтобы я пустил их в действие: разбил окно и улетел в
закат сторону Лондона. Потом, правда, оказалось, что летел я совершенно не в том направлении, но на тот момент мной двигали лишь голые инстинкты, кричавшие
“Беги отсюда, бро! Сваливай живее!”
Особняк Блэков пропустил меня без проблем и дал возможность скрыться в спальне главы рода, которым я вроде и был, и не был. Ну, а когда до меня наконец дошло,
что именно произошло в школе, я попросту разревелся.
Безусловно, в прошлом мне приходилось сталкиваться с различными неприятностями, а людское внимание всегда доставляло мне удовольствие (эго у меня не самое маленькое, признаю, прав был Снейп), но с такой херней я ещё не встречался. Внимание подростков ещё можно перенести относительно без потерь, но вот профессора... Брр!
Успокоившись, спустился вниз за водой. Как раз там Сириус меня и спалил. Я моментально представил, как он набрасывается на меня, будто собака на случке (а на воображение я, позвольте заметить, никогда не жаловался), и истерика у меня началась заново. Метания и вопли нихрена не понимающего крёстного отнюдь не способствовали установлению душевного равновесия, а потому без особых терзаний я послал в него Ступефай.
Кричер оказался на удивление сговорчивым. Вероятно, фениксовцы конкретно его достали, раз он без вопросов подчинился мне, когда я приказал вышвырнуть их из дому и закрыть особняк.
