As Dark Longs For Day/Пока тьма стремится к свету

Чарльзу не понравился мой план, но ничего лучше у нас не было. – Ловить Эрика, связывать его… Это кажется жестоким, – сказал он, когда мы сидели бок о бок для того, чтобы согреться в разбитом на ночь лагере. Сегодня мы не могли разводить огонь, иначе выдали бы себя нашему врагу. – Меня он связал, – напомнила я ему. – Ну ладно, у тебя есть право. Но я? Он же мне за это все перья из хвоста повыдергивает. Это рассмешило меня, и Чарльз присоединился к моему смеху, но у него смех был скорее нервным, чем радостным. Пусть Эрик и проявлял к нам привязанность в обличье зверя, волк в нем наверняка возьмет свое, как только мы попытаемся связать его. Но что еще нам оставалось? Эрик горел своей местью настолько, что даже не продумывал её деталей, что уж говорить о том, чтобы подумать об идее Генри с затмением и времени, когда заклятье могло быть снято. У меня не хватило сил его переубедить. У Чарльза не было возможности. Но если бы мы смогли связать Эрика, то он, наверное, смог бы послушать. – Ненавижу это, – пробормотал Чарльз. Его дыхание с паром вырывалось в воздух. Весна еще не полностью пришла в эти земли, особенно высоко в холмах. Ближайшая река была все еще покрыта льдом, хотя через несколько дней он точно растает. – Я ненавижу быть убийцей. Ненавижу то, что мне приходится охотиться за самым дорогим мне человеком и связывать его. Я ненавижу мысль о том, что мне еще раз придется увидеть епископа Себастьяна. И все же, у нас нет другого выхода. Я похлопала его по руке. – Тебе никогда не приходилось марать руки до этого, вот в чем вся проблема. Не то, чтобы я говорю, что нам не нужно стремиться быть свободными от греха, но мы все так или иначе проваливаем эту задачу, верно? Просто некоторые неудачи чуть более полезны, чем другие. – Твое теологическое образование явно сильно страдает. – Что ж, ты сможешь заняться очищением моей души, как только мы разрушим проклятье. А разрушим мы его как только вы с Эриком вдвоем окажетесь перед епископом во время затмения. А сделать это с Эриком мы сможем только поймав его, так что давай ловить волка и заканчивать с этим. Чарльз расправил плечи. – Хорошо. Ты уверена, что готова? – Нет, но большей готовности у меня не появится. Зови его. Он помедлил, и я знала, что это была та самая часть, что больше всего его тревожила. Позвать волка означало воззвать к тому человеческому, что осталось в Эрике, той части наших действий, что включала предательство человека, а не зверя. И все же он позвал – и это был бессловесный клич, не имя, а долгий, протяжный зов. Наверное, это был сигнал, который они использовали задолго до этого. Мы ждали его в маленьком холодном лагере у замерзшей реки, уставившись в темноту, пока не услышали шорох. Волк появился, бледный мех почти светился в темноте, уши настороженно подняты, как у любого хаунда. Чарльз протянул руку и сказал, тихо и дружелюбно. – Иди сюда, ну же. Один шаг, затем еще один, волк двигался медленно, но доверчиво… а затем он насторожился. Я услышала это слишком поздно – звук шагов у нас за спиной. Стражники епископа! Я вскочила на ноги, готовая пинаться или кусаться, если придется. Но когда я повернулась, мой кулак опустился… – Генри! – Господи Боже, – Чарльз прижал руку к груди. – Ты нас напугал. – Так это ты – тот, кто нас преследовал? – я почувствовала, как на мое лицо наползает улыбка. Не стражи, а Генри! Он знает о затмении, обо всем, и я теперь могла поговорить с ним чуть больше. Мне так нравилось с ним разговаривать. Он кивнул. – Я не мог все просто так оставить. Я подумал, что если я поймаю вас ночью, а не днем, то сможем прийти к чему-нибудь. – Думаю, сможем, – Чарльз радостно улыбнулся ему, и я поняла, что их дружба по-настоящему возродилась. Волк зарычал. Все мы дружно обернулись, чтобы увидеть это, вздыбленный мех, обнаженные клыки, когда он начал рычать. – Ш-ш-ш, – хотя Чарльз протянул руку, пытаясь успокоить его, волк смотрел исключительно на новоприбывшего. Мы не могли знать, было ли это потому что Эрик все еще был зол на Генри, или же потому, что волк подозрительно относился к незнакомцам. Но он пятился назад, все дальше и дальше от нас. Я быстро попыталась обойти его кругом, чтобы попытаться взять его сбоку. Но волк зарычал и на меня тоже, чувствуя угрозу в каждом движении. – Ох, сейчас это бесполезно, – вздохнул Чарльз. – Дайте ему успокоиться. Оставьте его пока. Волк продолжал пятиться назад, скользя лапами по поверхности льда. Но лед начал громко трескаться… нет, поняла я, ломаться полностью. С громким визгом волк провалился под воду. – Нет! – я попыталась побежать за ним, и только через несколько шагов поняла, что я сама буду тяжелее любого волка. Поэтому я опустилась на четвереньки и вытянулась вперед. Чарльз был позади меня, готовый вытянуть меня обратно, но я отмахнулась от него. – Держи меня! И ляг на лед, а то мы все провалимся! – Нужна веревка! – крикнул Генри. – Моя лошадь… там все есть… – Быстрее! Он замерзнет до костей, если мы не вытащим его, – даже быстрее, чем он может утонуть. Когда-то давно я видела, как ребенок так же провалился сквозь лед. Это была ужасная смерть. Волк отчаянно барахтался в ледяной воде, ломая когтями лед вокруг себя, ломая его сильнее, чем мог любой вес. Я ползла на животе вперед, более уверенная в себе, когда рука Чарльза держала меня за колено. Может быть, мне удастся схватить волка за шкирку и вытащить его на лед, словно волчонка. Я попыталась схватить его, но снова услышала треск… …и весь мир стал холодным. Не было ни верха, ни низа, ничего, кроме холода, пронзающего мою плоть до самых костей. Я дернулась в воде, подняла лицо над поверхностью, но едва ли могла думать. Волк рядом со мной извивался и выл, явно еще более испуганный, чем был до этого. Чарльз крикнул: – Рейвен, Рейвен, я держу тебя! – и это было правдой, он все еще держал меня за колено. Так что я не утонула бы. Но все еще могла замерзнуть. Позади него я увидела Генри, который бежал к нам с тяжелым мотком веревки в руках. – Вытаскивай Чарльза! – крикнула я ему. Я держала волка. И я обхватила волка руками. Не зная, что его спасают, проклятый зверь щелкнул зубами и укусил меня острыми клыками. Если бы я не была почти полностью онемевшей от холода, боль наверняка была бы слишком сильной, но в данном случае я её выдержала. – Держи её! – Генри обвил веревкой ноги Чарльза и стал тянуть на себя. Когда Чарльз сдвинулся, то потянул за собой меня. Лед продолжал ломаться вокруг меня и волка, но это мало что значило, ведь мы приближались к берегу. В конце концов лапы волка нашли твердую землю, и я смогла перекатиться на бок на землю, а не на лед. Мое тело дрожало так сильно, что я начала бояться, что откушу себе язык стучащими зубами, но Генри был рядом с толстой мантией, в которую он тут же закутал меня, обхватив руками. Я положила голову ему на грудь, слишком сильно устав, чтобы поблагодарить. Рядом с нами жалко дрожал волк. Чарльз обнял его всем телом, шепча: – Прости меня. Прости. Ты в безопасности. Но никто из нас не был в безопасности, и у нас теперь не было никакого плана.