Я подарю тебе солнечный свет

      К февралю Артём не видел доску ни с первой парты, ни с последней. Последние чертежи преподаватель отправил на переделку, и времени на развлечения не осталось вообще. Может, оно и к лучшему, что так вышло — голова была забита учёбой и времени наломать дров не оставалось. После того странного разговора в клубе всё пошло наперекосяк. Они поссорились со Снежаной, когда Артём на Новый год забеспокоился, что Дима куда-то исчез из дома Влада. Потом какого-то чёрта к нему самовольно подселился сам Влад. А за ним явился Дима и тоже остался в комнатёнке — и Артём не знал, радоваться ему или начистить эту беззаботную весёлую рожу. Со Снежаной они помирились, но как-то… странно. Она постоянно злилась, сплёвывала ехидные комментарии про него или Диму, а Артём… отвечал. Когда впервые огрызнулся, думал, что наступит конец света, а потом самому понравилось.       Потом его просто закружило в круговерти забот, а когда разгрёб завалы задолженностей, Дима был таким же, как и всегда — без приглашения вламывался к нему домой, таскал по ночам в спортивную школу к бассейну, цапался со Снежаной и курил свои вонючие сигареты. Это просто напился в прошлый раз, вот и полез, заодно и поцапались тогда — они же в жизни не грызлись, точно чего-то горючего налакался. А то, что смотрел на него иногда задумчиво и Артём от того взгляда краснел до ушей, так это Снежане просто кажется.       В счастливом неведении он прожил до святого Валентина.       Влад выловил его на остановке, когда он опять ждал опаздывающую Снежану.       — Сегодня вечером вот сюда, — и протянул розовую пакость, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся пропуском на какой-то вечер в кафе. — Будем день святого Валентина отмечать.       — Ты перегрелся?       Ну правда, самым романтичным, что Влад сделал в жизни — это подарил цветок девчонке, которая оказалась мальчишкой, за что огрёб прокушенную до крови кисть и, кажется, шрам на вечную память о неразделённых чувствах. С тех пор подобных глупостей за ним не водилось, а о том, что в природе существует праздник влюблённых, он, кажется, вообще не слышал.       — Там Ян работает, — мрачно признался друг.       — И ты решил испоганить ему праздник? — Нет, он не издевался, он просто знал Влада. На Диму Артём всё ещё злился, за то, что тот подбил этого дуралея на Яна. Влад и так крышей поехал, когда оказалось, что Ян — тот самый мальчик-девочка из их тёмного прошлого, но вот чего Артём не ожидал, так это того, что эти двое всё-таки переспят. А если бы не Димка со своим дурацким поцелуем, так Артём бы уже давно пошёл пинками вправлять мозги лучшему другу. Но Димка был, и поцелуй был, и орать на Влада, что парень с парнем не могут, после того, как у самого всё внутри бабочками взлетело, он не мог.       — Он со мной говорить отказывается.       — И поэтому нужно вваливаться туда со мной, чтобы он вспомнил нашу банду и опять прятался по кустам?       — Это была бы чудесная идея, если бы я уже не договорился со всем потоком, — серьёзно задумался Влад, и Артём захотел двинуть этого чурбана.       — И за какие грехи Ян тобой проклят? — он вспомнил, как Ян смотрел на Влада, когда они отмечали Новый год. Друг нахохлился.       — К восьми вечера чтобы был. На Снежану дать пригласительный?       — У неё смена.       Смена была вчера и будет послезавтра, но он не сильно огорчился, когда она ему соврала.       Влад напоследок поправил Артёму шапку и уже повернул назад к универу.       — А Дима будет?       Артём сначала сболтнул, а потом закопался в ворот куртки, чтобы друг не увидел, как он заливается краской.       — Странные вы какие-то. Дима про тебя спрашивает, ты про него. Вы поссорились, что ли?       — Угу, типа того, — пряча глаза.       Влад действительно тормоз в романтичных делах, за какие грехи Ян им, тупицей, проклят?..       В кафе он пришёл чуть не самым последним. Обычно на такие посиделки за ним заезжал Влад или Дима, но первый был по уши в любви, а второй после их размолвки, хоть и валял дурака, но наедине они больше не оставались. И Артём отлично понимал, что дело тут не в мимолётном обмене слюной — такому только неопытный и дикий простофиля вроде него мог придавать значение — Дима же, не глядя на лоск и смешливость, был злопамятной скотиной, и уж их ссору он запомнил отменно.       В кафе было шумно и душно от толпы, кажется, Влад приволок сюда не поток, а весь университет. Народ плясал в центре, не слишком вслушиваясь в музыку, какая-то дикая девчонка забралась на стойку, обвила ножкой металлический прут и под одобрительные выкрики изображала стриптизёршу. Музыка гудела так, что окна дрожали. Хозяин кафе либо святой, либо просто не подозревал, на что подписывается, разрешая Владу тут отметить праздник.       Артём долго всматривался в лица, но глаза теперь уставали вдвое быстрее, а в пляске светомузыки мир опять поплыл фиолетовыми пятнами. В конце концов сдался и пошёл к какой-то компьютерной установке, для которой специально расчистили заднюю стену зала. «Клуб свиданий» — шла витиеватая надпись по тумбам. Под мелкими неудобными экранами корявым для уставших глаз принтом была наклеена инструкция. Артём попытался вчитаться, но фиолетовые пятна заскакали отовсюду, аж в висках заломило.       Ни Влада, ни Димы, только кучка бесов скачет отовсюду. Может, если бы не чёртов праздник, он бы и не обратил внимание, что стоит среди дуреющей молодёжи совсем один, но в клубах стелющегося розового тумана разговаривали Влад с Яном и, пускай воздух между ними искрил от ссоры, Артём был уверен, что облизывающийся на губы желтоглазого Влад ему не померещился, невдалеке Соколов Андрей, слишком нежно для брата, чертил пальцем профиль сестры, потом чмокнул в нос и под её весёлый визг водрузил Алёну себе на шею.       А рядом с Артёмом стояли только ящики «Клуба свиданий». «Найди свою половинку», — вещала переливающаяся радугой реклама.       «Ну и найду», — злобно решил Артём.       И пыхтел над чёртовым устройством минут десять, но даже включить не сумел.       — Чёрт, как тут запустить программу?!       — Ну ты и бестолочь. — Дима появился, как джинн из бутылки, встрепал другу волосы, насмешливо фыркнул, сгрёб Артёма за руку и прижал к выключенной панели. — Вот же кнопка запуска. Да пальцем тыкни, это же сенсор!       Монитор мигнул и выдал обсыпанную сердечками конфетную картинку. Дима сощёлкнул её с экрана, хитро сощурился на завозившегося Артёма и, не выпуская чужую ладонь, выбрал раздел меню. На экране розовый цвет залился голубым.       — Эй, зачем мне парни? Я в девушках искать собираюсь!       Дима подло захихикал, а Артём, мимо воли, сильнее сжал пальцы.       — Прости меня, а? — куда-то в ворот куртки пробормотал он. — Я не считаю тебя папенькиным сыном.       — Да забей, фигня всё это, — опять расчесал пятернёй чужую причёску. Но из судорожно цепляющихся пальцев вытек водой. И тут же, чтобы загладить неловкую паузу, выцепил из толпы неадекватов несколько ярко выкрашенных голов и с воплями: «А давайте сделаем Лебединое Озеро» поволок гогочущий выводок куда-то к дальнему окну снимать занавески.       Артём так и стоял над незаполненной анкетой, наблюдая за праздничным весельем. «Гуси-Лебеди» с разбегу залетели в танцующую толпу, смели от столиков тамаду, кто-то втопил на ноутбуке ядерную застольную и дальше кафе разрывало уже от топота и смеха. А Дима змием-искусителем пронырнул к стойке, стянул на пол «стриптизёршу» и под одобрительные вопли толпы — и барабанный бой в ушах Артёма — слипся губами с королевой вечера.       Конец. Мрак. Беспутье. Дальше только каменная стена, выросшая между ним и цепким взглядом чёрных без проблеска глаз.       Артём не был наивным дураком, он отлично понимал, почему его в последнее время кидает в жар рядом с Димой. И дело даже не в том, что Влад зациклился на Яне, и Артёма одолело любопытство — а как это, с таким же парнем. И так же чётко понимал, что подобная любознательность ведёт в тупик. У него была девушка Снежана, у него был друг Дима. Ему этого хватало… А этот патлатый недоумок засосал какую-то девку и думать забыл об оставленном у помоста приятеле.       У Димы успели опухнуть губы, когда Артём всё же оторвал от мерзкой парочки взгляд, достал телефон и быстро прощёлкал номер Снежаны.       — Ало, Коть… — да, он отлично знал, как её бесит подобное обращение, ему просто нравилось выводить из себя. — Давай встретимся.       — Я сплю, — и отключилась даже не попрощавшись, но из динамиков успела вылиться клубная музыка.       Ну и чёрт с ней. Он сгорбился, закопался в куртку и попытался прошмыгнуть к выходу.       — Ты куда? — Дима, даже приросший к девице, выхватил Артёма у столов, сцапал за воротник.       И нужно бы сказать, что настроения нет, потому уходит, и аж скулы сводит, как на этого раздолбая и обвившую его красотку посмотрит.       — К Снежане, встретиться договорились.       — Ну так пускай сюда приходит.       — Здесь шумно, она не любит такого.       — Конечно, а как в «Альтер Эго» каждые выходные зависать, так прямо исстрадалась, бедняжка. Дай телефон, я сам её наберу.       — Ну нет, мне самому тут скучно, — всё-таки выпалил Артём, — пойду я лучше.       И зачем так хватать, сам же с парой? Сам от него к ней удрал!       — Сейчас сделаем весело, — бодро пообещал Дима, и потащил барахтающегося в хватке Артёма к «Клубу свиданий», где как раз отдыхали наплясавшиеся «Лебеди». — Парни, я вам Одетту¹ приволок. — И принялся вытряхивать свою ношу из куртки.       Как Артём ни сопротивлялся, уже через минуту губы сами расползлись в улыбке. Ему правда хватает их дружбы. Всё у них двоих хорошо, сам себе монстров напридумывал в темноте…       Диме принесли скатерть, которую он тут же накрутил своей жертве на талию, и пока ладил, Артём вдруг почувствовал на себе хлёсткий острый взгляд, да такой колючий, что в висках заломило. А Дима с маньячным блеском в глазах как раз приподнял упакованного как праздничный подарок Артёма над полом, и поволок в ту самую толпу «развлекать». В лицо вместо привычного сигаретного запаха пыхнуло слабым алкогольным. Хотя бы понятно, почему ахинею творит.       — Гусеница, — проворковал умильно, и, едва Артём расслабился в знакомых тёплых руках, вытянул из людской мешанины девчонку, ту самую стриптизёршу, и весело влился с обоими в танец. Девица визжала, Дима веселился. Он просто впился в Артёма, не давая тому и шаг сделать в сторону, и волок за собой в потоке, уже не танца, а какого-то конкурса. А следом за ними пиявкой присосалась соперница.       А потом шум в зале как-то изменился — музыку перекрыл гвалт. Со стороны двери к барной стойке стрелянным зайцем нёсся Ян, в затылок ему дышал хромоногий коренастый мужик, а совсем сзади, увязая в толпе, пробирался Влад.       — Дим! — взвыл он, когда Ян и его преследователь скрылись за неприметной дверью, ведущей куда-то в нутро кафе.       Дима, пьяный-пьяный, а повернулся на голос приятеля, как охотничий пёс на подбитую добычу. Стрельнул взглядом на выход, заметил крутящихся за стеклянной дверью ротвейлеров. Артём вспомнил, что Димин брат везде таскался с подобными зверюгами, сложил в мозгах удирающего Яна и хромающего преследователя — Ян когда-то пробил Диминому брату ногу ножом, вот тот и гоняется за парнем, как засечёт. Дима всё это прокрутил в голове ещё быстрее, вывернулся из цепких пальчиков девушки, даже не посчитав нужным извиниться — к злорадной радости Артёма — и помчался на призыв друга, волоча второго за собой.       За барную стойку в дверь, насквозь через кухню. Пальто Влада мелькнуло у противоположной двери. Воздуха Артёму не хватало, он застревал в горле и лёгкие пекло огнём. Дима скользнул угрём между кухонных столов, только сильнее сжимая ему ладонь и хоть так вливая силу в подкашивающиеся от короткой погони ноги. Коридор к чёрному выходу, короткий и тёмный. И впереди, за почти сорванной с петель дверью, замерший силуэт. Он всматривался в ночь, а потом схватил урну в ринулся в чернильную темноту двора. Дима чертыхнулся и вывалился из коридора как раз в тот момент, когда Влад опустил свою тяжёлую находку на голову мужчине. Артём налетел на Диму и в звенящей тишине услышал, как шумно сползает к ногам Влада человек, а второй — едва живой и обомлевший — сверлит Влада удивительно спокойным придушенным взглядом.       — Какой же ты всё-таки дебил, — с непередаваемой смесью тоски, благодарности и тепла.       Ян сполз на землю и отключился. Дима подошёл к Владу, невозмутимо ногой пихнул второе бесчувственное тело.       — Подтверждаю. Ты редкостный дебил, раз на Витю напал. — И пьяно заржал.       Вечер забурлил. Бессознательного Яна Артём с Владом оттащили в каморку к официантам, чтоб не мозолил глаза. Вите же пришлось вызывать скорую — голову ему расшибло основательно, он дышал ровно, хоть и слабо, но в сознание приходить отказывался. Дима высмолил остаток сигарет в пачке, наорал на подчинённых брата, хоть так спустив пар, а когда приехали врачи, отправил их за вырубленным начальством в больницу.       Праздник полетел в тартарары, гам из зала теперь только раздражал, поэтому предложение сваливать вслед за скорой было принято единодушно, тем более Ян всё никак не приходил в себя, а показывать врачам его Дима запретил. Только у виска покрутил, когда Артём заикнулся.       — Пускай лучше загнётся от удушения, чем его Витины парни обработают, — честно сказал он, хотя обычно старался замять тёмные делишки родни.       Джип брата Дима на вечер присвоил себе. В него закинули Яна, затолкались сами и уже через пять минут стояли у обочины где-то за чертой кафетериев и вообще у парковой зоны, где не гудели машины, а снег у дороги не просмердел машинными выхлопами. Дима первым рассмотрел кровоподтёки на шее Яна, помрачнел и непроизвольно ощупал собственное горло, Артём вспомнил, как ещё прошлой весной, когда Влад валялся после аварии в больнице, Дима навещал его с синей от синяков шеей.       Ян пришёл в себя, и пока они с Владом спорили, что делать дальше, телефон Артёма робко тренькнул сообщением. Видать, зрение опять стало выкидывать фокусы, потому что смс была от Снежаны. «Пересеклась в «Альтере» с Олей. Оказывается, у вас сегодня мальчишник в каком-то левом кафе, а я сюрприз хотела сделать. Встретимся?», и смайлик-поцелуй.       Артём исподлобья наблюдал за Владом и Яном.       — Сейчас ко мне тебя закинем и по кроваткам.       — Только через мой труп!       — Что ты как маленький?       — А ты чересчур взрослый зато! Чего ржёшь? Фигу тебе, а не «кроватки».       И что, это так пара из двух парней и должна общаться, как кошка с собакой? Артём помнил своих родителей, они искренне любили друг друга и не стеснялись показать это миру. А эти двое грызутся, хотя и Артём, и Дима в курсе, что происходит между сладкой парочкой. Он жил с вечно пьяным дядькой, но понятия о семье и любви вросли с молоком матери. Любовь рождает семью, он любил свою из детства и мечтал, что однажды сотворит подобное чудо, а потом возьмёт за руку и с гордостью покажет окружающим…       — Ребят, мне бы тоже сворачиваться уже, — вклинился он. — Поздно.       — У меня переночуешь, батя ещё в санатории, Витя в больнице.       Диму он за руку в жизни не возьмёт, даже если Влад и Ян забылись, он не сможет прятаться по углам и любить украдкой от мира.       — Снежана прийти должна.       Дима мрачно глянул на Артёма.       — Вы же больше не вместе.       Ему просто праздник влюблённых в голову ударил, просто Снежана на него никогда не смотрела, как Ян на Влада.       — Поссорились — помирились, тебе-то какая разница?       Дима мрачно раздул ноздри и втопил педаль газа.              Стоило высадить Влада с Яном, как Артём заметно занервничал. Дима мрачно косился в его сторону, но оба хранили молчание, такое натянутое, что было слышно, как расползается по швам шёлк тишины в салоне.       — Я же сказал, что не останусь у тебя, — не выдержал-таки Артём, когда в свете фар выросли кованые ворота частного дома.       — Что ты как маленький, — совсем как Влад возмутился Дима.       Артём покачал головой.       — Ты пьяный, я даже спорить не хочу. Домой вези. Ко мне.       — Не повезу, — заартачилась эта пьянь, мрачно уставилась на пассажира в зеркало заднего вида и почему-то от взгляда стало очень не по себе. Дима развернулся, дотянулся рукой до заднего сидения и словил Артёма, когда тот, почуяв неладное, открыл дверцу и попытался выскочить из джипа.       — Ты же знаешь, да? Я люблю тебя, — выпалил он.       — Угу, только завтра об этом поговорим, когда ты протрезвеешь. — Артём попытался выкрутить руку, но пальцы сжимали крепко, под тканью куртки заныла пережатая кисть.       — Вот только не нужно улыбаться тут, как идиот, я отлично в курсе, когда ты так сияешь. Я такой страшный, да?       — Ты такой ненормальный — да. Отпусти.       — А ты дверь закрой.       Витали вокруг Димы уже не только алкогольные пары — какая-то неоформленная дикость и злоба. Он, даже когда напивался, был весёлым и просто шумел больше обычного, сейчас же как мозги перемкнуло.       — Дим, ты чего? — Тихо позвал Артём. Послушно захлопнул дверцу машины и прижухался на сидении, даже скованную цепкой хваткой руку протянул вперёд, чтобы не натягивать между ними пространство.       — Я же сказал, я тебя люблю.       — А я сказал, что мы завтра поговорим.       — Почему не сейчас?       Потому что ты пьяный и пугаешь до чёртиков.       — Потому что меня Снежана ждёт.       Лучше бы про пьяного сказал. Дима стал похож на вытянутый из ножен кинжал — звенящий, острый, готовый резануть в любой момент.       — Не пущу к ней, — рявкнул этот псих. — Эта тварь, она… она…       — Ну что — она? Стерва? Змея?       — Она со мной переспала весной, вот!       — Мир тесен, Влад с Яном вообще знакомы с детства и, кажется, уже тогда друг на друга глаз положили.       — Почему ты так равнодушно смотришь на них, но не хочешь быть со мной?       — Потому что парень с парнем не смогут жениться и завести семью, а перепихон на пару ночей можно организовать и не таким нестандартным способом.       — Но я не хочу «на пару ночей», что за бред ты себе в голову вбил?       — А на больше ты не сможешь, — в сердцах сболтнул Артём. — Можешь представить, как мы, два седых старикана с клюками, рука в руке чешем с авоськами в бакалею? Мне плевать, что ты там себе нафантазировал под влиянием водки и праздника, но я не сдамся и вобью в твою дурью башку вменяемость.       — То есть, ты будешь жить со Снежаной, даже если ты ей нафиг не сдался, лишь бы у неё между ног ничего не болталось? — Всерьёз обозлился Дима.       — А у тебя мысли только на «между ног» нацелены?       — У всех мысли так нацелены. Если тебе кто-то нравится, ты всегда думаешь о сексе с этим человеком.       — Неправда! Не у всех спермотоксикоз вместо мозгов.       — Я же не говорю, что круглосуточно, но нельзя не представлять, как вы вместе, как ты обнимаешь, целуешь, раздеваешь…       Лицо у Артёма вспыхнуло.       — Вы с ней хотя бы целовались? — Дима заметил, как нервно завозился парень.       Нет. Артём даже не думал об этом. Снежана ему нравилась, он мог часами просто смотреть на её идеальное лицо, тонкую изящную фигурку, обтянутую обязательно красивой одеждой. И всё. Конечно, она и так не позволяла распускать руки, всегда ворчала и фыркала, но он и сам не старался сблизить дистанцию, хватало просто любования отточенной скульптурной красотой.       — Она с тобой снюхалась мне назло!       Артём вспомнил сегодняшнюю стриптизёршу, с которой Дима полвечера крутил, и неожиданно разозлился всерьёз.       — Лапы убрал. И от Снежаны отстал. Задолбал уже.       Руку он выдернул, пока Дима, расслабленный его мнимым спокойствием, ослабил пальцы, надавил плечом на дверцу и вылетел в ночной город. Чертыхаясь, вывалился из джипа Дима, кинулся следом. Через клумбу, тротуар и на дорогу. Артём выскочил на проезжую часть, едва успел перебежать — прямо за спиной пронеслась сердито гудящая иномарка. Дима стоял с другой стороны дороги и ругался — между ними сплошным потоком шли машины.       Артём застегнул под горло куртку, ссутулился и побрёл в ночной город, больше не опасаясь погони. Перед глазами опять плыло, но в этот раз по щекам почему-то щекотались мокрые дорожки.       …Снежана не ответила на звонок, а потом телефон у неё и вовсе отключился. Вздрюченный ещё выходкой Димы, Артём угрюмо брёл, растирая озябшие руки. Маршрутки уже не ходили, а вызывать такси и чесать в другой конец города у него денег не хватит. В общем-то, он туда и не рвался. Это со стороны казалось, что Артём счастливый разгильдяй с ветром в голове, на самом деле ещё удирая от Димы, он отлично понимал, что добраться до общежития ему сегодня уже не светит, разве что на своих двоих. Зато в этом же районе есть квартира Влада, и то, что сам хозяин сегодня спит в чужой постели, планам не помешает — ключ от квартиры эта балбесина всегда оставляет консьержке, а консьержка Артёма знает и любит, так что ключ даст.       Заснул он почти сразу, но встал рано, разбитый и уставший сильнее, чем если бы всё-таки шёл к общежитию пешком. Снилась какая-то муть про родителей и их аварию, как будто они стоят у обочины той самой дороги, где семь лет назад пьяный водитель решил поиграть в догонялки с грузовиком, у их покорёженной девятки, живые и улыбающиеся, держатся, как всегда, за руки и манят к себе. Брр, ерунда какая, в первый год после катастрофы, они часто снились своему оставшемуся жить ребёнку, и Артём тогда даже верил, что в сны приходят настоящие живые призраки, а не утонувшие в слезах мысли, не выходящие из головы ни днём, ни ночью. Потом он познакомился с Владом и сам не заметил, как перестал горевать, а с чёрными думами растаяли и призрачные гости.       Из еды у Влада традиционно был только кофе, но даже ядрёный и вышибающий слёзы, разбитого после сна Артёма он не взбодрил. Парень уже одевался на выход, когда позвонила Снежана.       — Извини, если разбудила, — без приветствия и раскаяния сразу сказала она.       — Я не спал, — буркнул Артём.       — Тёмк, ты переживал всю ночь? — почти умиление в телефонном голосе.       — Когда это я для тебя «Тёмкой» стал?       Хихиканье. Артём молчал. Нет, он не злился на вредную девку, ему неожиданно было всё равно. Ночной сумбур схлынул и оставалось надеяться, что Дима забыл о пьяном разговоре, как когда-то и о поцелуе.       — Видишь ли, Тём, ты меня, конечно, прости, но мы с тобой расстаёмся.       Артём молча прижал трубку к плечу и нагнулся зашнуровать ботинки.       — Злишься? — Доверчиво прикопалась трубка.       — Нет, обуваюсь.       — Тебя совсем не задевает, что мы расстаёмся?       Странная какая-то, сама же бросает и сама же возмущается, что он не истерит.       — Это как-то связано с выключенным ночью телефоном?       — Напрямую. Я была с тем, кого действительно люблю.       — Ну, счастья вам и удачи. — И первым отключился, равнодушно закинул телефон в карман. Может, прямо сейчас пойти к Диме и проверить, помнит он что-то или нет? Да ну вздор, полвосьмого, он дрыхнет наверняка. И как объяснить, что он утром под его воротами кукует? А если, не дай бог, ещё и помнит весь тот ночной бред?       Опять забзыкал телефон. Опять Снежана.       — Ну что ещё?       — Это был Дима, — злорадно и восторженно, а Артём почувствовал, как подгибаются колени. — Я с ним спала. А ты меня бесишь жутко, ведёшь себя, как собачка, вечно прыгаешь вокруг него и хвостом вертишь! Хоть бы не так открыто показывал, что на него запал. Ну что за парни пошли — Влад голубым выпачкался, ты с дружка пример берёшь, вам самим от себя не противно?.. Эй, ты меня там вообще слушаешь?       — Я же сказал, поздравляю, — бесцветным голосом выдавил Артём, — живите долго и отвалите от меня.       — К университету моему подойди, я тебе кулон верну, Диме он не нравится, — сухо сплюнула собеседница и теперь, удовлетворённая, отключилась сама.              Наверное, Снежана не ожидала увидеть его так быстро — Артёму из общежития к университету своей подруги приходилось добираться минут сорок, кто ж знал, что он из квартиры друга пешком за пятнадцать доберётся. Точно не бывшая девушка, потому что на остановке её не было — Снежана по давней памяти опаздывала. Но жаловаться на эту её привычку Артём не успел — едва подошёл сам, как к остановке подкатил до боли знакомый зелёный джип и из него в снег опустилась изящная Снежкина ножка в высоком сапожке. Человека снаружи она не видела, потому что всё ещё трещала с водителем.       — Ты выходить думаешь? — Раздражённо отозвался тот.       — Рано ещё, — меланхолично ответила она. И тут же понятливо хмыкнула. — Боишься, что попалят? Ну надо же, такой демоничный снаружи, а в душе трясёшься, как нашкодивший кошак над крынкой.       — Чхать я хотел на палево, выметайся. Спать поеду.       Снежану вынесло из салона, будто кто-то её от души вытолкнул. И тут она заметила Артёма. Расплылась в довольном оскале.       — Успел, а я уж думала, не застанешь. — И не дав Диме захлопнуть за собой дверцу, демонстративно раскрыла её, так, чтобы и он увидел застывшего свидетеля.       Минута прошла в гробовом молчании, Артём слышал только скрип снега под ногами далёких студентов, бредущих на первую пару.       — Что ты тут делаешь? — Наконец отмер Дима.       — Я позвала, — вклинилась счастливая Снежана. — Ты же так не хотел, чтобы я носила его подарок, вот я и решила его вернуть. Видишь, какая я покладистая? Ну и чтобы Тёма заодно нас вместе увидел, а то ты скромный, не любишь хвастаться. А я вот люблю. Особенно тобой. Особенно перед ним. — И улыбнулась, злобно и ядовито.       — Так ты правда с ней переспал? — Эх, подпустил-таки петуха, аж сам дёрнулся, так жалко прозвучало.       Дима конвульсивно дёрнул подбородком.       — Нет, Тём, это не то…       — То-то, — ехидно хихикнула Снежана. — Он мне сам ночью позвонил, предложил встретиться.       — Я сказал, что мы переспим, и ты от него отлипнешь, тварь!       Снежка закивала китайским болванчиком и расхохоталась. Сам проболтался.       Артём молчал. Он следил за подъезжающей маршруткой. Народу из неё вышло человек восемь, этого хватило, чтобы на чуть-чуть закрыть его от прожигающего взгляда Димы, скинуть куртку и смешаться с толпой студентов. «Газелька» схлопнула дверцы, затарахтела и покатила прочь, а Дима, потерявший Артёма из виду, чертыхнулся и рванул на джипе следом за маршруткой, решив, что беглец укрылся в ней.       Сзади улюлюкала заливающаяся Снежана, глумливо напоминая про кулон, смеялась и плакала и, наверное, её было бы жалко, если бы сердце не ныло от жалости к самому себе.       Перед постом на входе в здание Артём развернулся и побрёл прочь, не слишком заботясь косыми взглядами по спине. Дима звонил не переставая. Потом мелодия сменилась — звонил уже Влад. Ему Артём отвечал всегда, даже когда дох от лихорадки, а дядя, пьяный в дрезину, уже вторые сутки торчал с собутыльниками под гаражами. Влад тогда прилетел из Москвы на первом пойманном такси, просадив кучу денег и, главное, удрав со вступительных экзаменов в МГУ. Когда Артём пришёл в себя под капельницей, Влад уже получил от отца за заваленные экзамены и успел поступить в местный университет, друга он ни словом, ни делом так и не обвинил за свой провал. Артём бы из могилы встал и пришёл к тому, кто после смерти родителей вытащил его в мир живых… Но сегодня он впервые хотел быть один, а ещё и мама с папой, как живые, стояли перед глазами и улыбались. Покойники всегда к дурному снятся. Горькая усмешка — куда уж дурнее.       Может, съездить туда, где всё случилось, откупной гостинец привести, чтоб призраки опять по снам не бродили. С двенадцати лет там не был, боялся и ревел, как девчонка. А сейчас и без того плохо, так что хуже не станет.       Денег на такси по-прежнему не было, а маршрутки за город ходили не каждые пять минут, чтобы попросить остановиться посреди трассы и потом чёрт знает сколько ждать по обратному маршруту — и ещё не факт, что не на остановке подберут.       Артём свернул к многоэтажке Влада, по пути купил конфет родителям. Опять звонил телефон. И нужно было бы отключить бесов аппарат, чтоб не разрывал мозги своим треньканьем, и оставаться совсем в одиночестве наедине с мыслями было страшно. Дима. Урод. Отключить.       Консьержка в доме Влада ещё не сменилась, потому счастливо отдала Артёму и второй комплект ключей — от мотоцикла. Его Влад выиграл у Димы и сам не знал, что с ним делать. А вот Артём в любимой игрушке Димы души не чаял, не раз напрашивался к другу на пассажирское сидение, и хотя руля ему так и не доверили, отлично знал, как заводить двухколёсного коня.       На кожу рук упали и прожгли горячие капли. В глазах опять плыло. Он сердито стёр слёзы рукавом и выволок мотоцикл на заснеженную улицу.       Мороз затянул лапу под куртку, стиснул сердце. Больно. Обидно. Он же Артёму в любви ночью признавался! Как он мог тут же прыгнуть в левую койку?!       Снег, облепивший город от тротуаров до крыш, за ночь подтаял. Тяжёлая техника в непривычных руках вела в сторону, он оскользнулся на гололедице, чавкнул по рыхлому сугробу у дорожки. Звонок. Дима. Бесит. Но как же хочется всё ему выплюнуть. В лицо силы воли не хватит, так хоть по телефону.       — Тём, всё не так, послушай меня.       — Не звони мне больше, удали номер и сгинь из моей жизни. Видеть тебя не хочу!       — Я тебе говорил, что она тебя не достойна! — Не сдержался и заорал в ответ Дима. — Я с ней договорился, мы спим и она тебя бросает. И она согласилась! Слышишь? Эта тварь тебя не любит.       — Ты с ней договорился? И ты говорил, что любишь меня?       — Тём, пожалуйста, давай встретимся. Я правда тебя люблю.       — Ненавижу тебя!       Слёзы хлынули водопадом. Он знал, что парни не должны плакать, что плакать из-за другого парня тем более нельзя, а уж показывать этому парню слёзы — вообще смерти подобно.       Отключился, злобно вдавил ключи в зажигание, провернул, перекинул ногу и сел. Мотоцикл был большим и тяжёлым, Артём едва доставал ногами до земли, и то пришлось чуть скоситься вбок. Дима водил эту железяку с плавностью и грацией, Артём же даже на рычаг сцепления нажимал, как проржавевший робот. Мотоцикл тяжело недовольно загудел. Теперь наездник скособочился направо, а левой ногой ввинтился в ребристый рычаг передач, примерился, вспоминая, как переходить с нейтральной, ещё раз люто протёр глаза, из которых так и текла река, но мир только сильнее расплылся. Голова гудела, отзываясь на рокот просыпающегося двигателя. А Диме эта груда металлолома кошкой мурлычет. Даже техника этого придурка любит… и техника тоже.       Рука нажала на стартер, мотоцикл взревел, приподнялся на дыбы. Артём обхватил ногами металлические бока, чуть не запутавшись в заднем колесе соскользнувшей ступнёй, ещё и мигом вспотевшие пальцы поплыли по рулю, выжимая скорость. Он представил другие руки, сильно и нежно скользящие по обманчиво покладистому рулю, со стороны и не подумаешь, что эта металлическая скотина такая норовистая. Со Снежаной он точно такой же был? Переднее колесо бахнулось на тротуар, заднее выдало фонтан мокрого снега, машина взбесившейся тварью сорвалась с места и ломанулась куда-то вперёд без вектора, едва удерживая равновесие и неумёху-седока. Слёзы всё текли, он ничего не мог поделать со своей постыдной слабостью и ненавидел человека, вытащившего пробку, которая сдерживала этот солёный поток с самых похорон семьи. С дорожки шарахнулся мужчина прохожий, ругнулся вслед нарушителю порядка. Руль был тяжёлым и тугим, руки едва вывернули его с тротуара, на узкую полоску придорожной клумбы, через бордюр, вниз на дорогу. Даже эта механическая строптивость напоминала о ненавистном Диме. Мир перед заплаканными глазами скакал от взбрыков мотоцикла, где-то истерично взвизгнул шинами автомобиль, надрывно провыл клаксон с другого края.       Артём слишком поздно почувствовал непослушную необузданную силу, вынесшую его в море фар. Железная лапа страха схватила за горло, сковала руки, пригнула к металлической шкуре — ни выдохнуть, ни пошевелиться, ни вывернуться из-под несущейся наперерез красной смерти на четырёх колёсах.       Бесконечность и мгновение, сплётшиеся в затягивающуюся удавку. Сердце вклинило два перестука — когда автомобиль ещё пытался выбраться из дорожной ловушки и не схлопнуться со взбесившимся мотоциклом, и когда капот уже принялся корёжиться в гармошку, коверкаясь вместе с зажатым телом. Боль ошпарила кипятком только в первый страшный миг, прошила от ноги до плеча, а потом солнечный свет начал сужаться со скоростью, куда быстрее, чем вгрызался в крыло хонде мотоцикл. Он грохнулся об асфальт, втягиваясь под автомобильную морду, машина поперхнулась двухколёсной подножкой, крутанулась и под перезвон осыпающегося крошевом стекла наконец остановилась.       Мир выцвел, остались только сизый свет и заливающая его тьма. Артём лежал где-то между жизнью и смертью, медленно исчезая в какофонии из звуков, запахов и боли. Он затекал кровавой пеленой, а в голове билась смутная тихая мысль, что всё это глупо — и ссора с Димой, и ревность к Диме, и злость на Диму. Жизнь ведь такая короткая, чтобы тратиться на мусор мелочных обид, поэтому он сейчас вспомнит, что же такое важное должен был сказать, из-за чего так жгуче щипало под веками… и кому должен был сказать… что-то…       Над ним склонилось бледное перепуганное лицо. Ну надо же, как быстро исполняются желания на той стороне — а ведь только тосковал по нему.       — Тёма…       Терпко повеяло табачным запахом.       — Я люблю тебя, не уходи.       Вот оно, что он забыл, и от чего даже обступившая темнота не страшна. Вспыхнуло солнечным светом, на который смотришь и не можешь сдержать слёз. Вот и Артём не может, уже ресницы слиплись.       А за спиной маячат две фигуры. Мужчина и женщина. Рука в руке, улыбки и на него смотрят, манят с собой. И хочется уйти, и не успел сказать…       — Только не сдавайся, — испуганный шёпот бескровных губ.       Поздно. Уже сдался. Тебе.       _____       1. Главная героиня в балете «Лебединое Озеро», мультике «Принцесса-Лебедь» и, заодно, старой немецкой легенде, которая легла в основу обеих историй.