The Covenant of Salt

Как-то хрипло, словно тоже болея, затрещал телефон, и Тереза подскочила с места. Она сняла трубку и дрожащим от нетерпения голосом произнесла: - Алло? - Тереза, мы получили твою телеграмму! - Эбби... - Тереза выдохнула и чуть прикрыла глаза. - Наконец-то! - В какой она больнице? - В Белльвью. - Хорошо, давай встретимся там. Мы выезжаем. И Эбби положила трубку. Тереза схватила с вешалки пальто, обула ноги в ботинки и, закрыв дверь на один замок, понеслась к лифту. Квартира Виви была на Парк авеню и Двадцать пятой улице, и они могли добраться до госпиталя гораздо быстрее Терезы. Она быстрыми шагами вошла в холл больницы, и откуда-то сбоку к ней вылетела Эбби, в шубе нараспашку. Схватив ее под руку, Эбби остановила Терезу и развернула к себе, обдав запахом сигарет и духов. Глаза у нее блестели, а лицо было серьезное и уставшее: - Как долго она уже лежит? - Тридцать первого ночью ее привезли сюда. - И с тех пор ты ничего не узнавала? - Я звонила первого января, представившись ее сестрой. Кэрол рассказывала мне о ней...Доктор тогда сказал, что опасности для жизни нет, но ей по-прежнему очень плохо. Вчера вечером я позвонила еще раз. Температура у нее уже практически всегда в норме, но они собираются продержать ее в здесь как минимум еще неделю. - Ты не пыталась пробраться к ней? - Пыталась. Но они...пускают только родственников. - А чем сестра им не угодила? - Ну, пробраться-то я попыталась с самого начала, в то самое время, как ее привезли. И представилась подругой. Эбби покачала головой. Потом, прищурившись, оглядела Терезу. - Ну, хорошо, - быстро сказала она, - Давай попытаемся сделать так, чтобы нам разрешили увидеть Кэрол. Подожди-ка меня здесь. И, развернувшись, Эбби уверенно отправилась к стойке, за которой сидела медсестра. Тереза увидела, как медсестра закивала, мило улыбаясь на приветствие Эбби и на ее располагающую к себе широкую улыбку. Эбби что-то спросила, и медсестра стала ей объяснять. Эбби быстрым движением вынула из кармана сложенный вдвое носовой платок и положила его на стол, развернув к медсестре. Тереза отчетливо разглядела сквозь складки платка несколько зеленых купюр. Их вид сделал медсестру еще более словоохотливой, и они с Эбби закончили диалог на дружеских тонах. - Давай же, чертова хреновина! - услышала Тереза позади себя знакомый голос. Она обернулась и увидела Виви, которая стояла около автомата по продажи прохладительных напитков и пыталась что-то приобрести. Машина, видимо, отказывалась обслуживать ее, потому что после гневного вскрика Виви хлопнула по автомату рукой. - Там есть еще один, в коридоре, - сказала Тереза. Виви повернулась и обрадованно распахнула объятия, подходя к Терезе. - Привет, Терри! Рада тебя видеть через час после приземления нашего рейса. Мы приехали на такси домой и только вошли в подъезд, как консьерж тут же отдал нам твою телеграмму, и Эбби потащила меня больницу. У меня с самого аэропорта ужасная жажда - мы слишком много выпили в пабе вчера вечером - слишком много даже для меня - но Эбби не дала мне подняться наверх, - Женевьева обняла Терезу, чмокнула ее в щеку и продолжила, более раздраженно, - И вот, мы тут, примчались, а у меня до сих пор маковой росинки во рту не было. Как Кэрол? - Она лучше, спасибо. - Ты виделась с ней? - Нет, но увидится! - Эбби подошла к ним и снова взяла Терезу под руку, - К сожалению, не сегодня, дорогая. Сейчас без десяти десять, и часы посещений вот-вот закончатся. Но завтра с утра они пустят тебя к Кэрол. - В самом деле? - недоверчиво пробормотала Тереза. - Да, небольшой взнос - и дело в шляпе. К счастью, за стойкой сидит поклонница Женевьевы Кранелл, и я пообещала ей автограф великой актрисы. За это она согласилась передать сегодня Кэрол записку от тебя, Тереза. - Можно мне сначала все-таки купить воды? - капризно нахмурила брови Виви. - Конечно, детка. Но не забудь потом подойти к медсестре, Бекки ждет тебя. - О, боги, Эбби, ты невыносима! И почему я слушаюсь тебя? - Наверное, потому что любишь, - немного понизив голос ответила Эбби. Виви закатила глаза и скрылась за поворотом коридора. Как только Виви ушла, Эбби потащила Терезу к стойке, где медсестра дала ей листок бумаги и карандаш. Какое-то время Тереза просто смотрела на белый прямоугольник, замерев с карандашом в руке. Она хотела столько всего сказать Кэрол и совершенно не знала, с чего начать! И было еще кое-что, что останавливало Терезу от излияния потока своих мыслей и чувств: медсестра могла прочитать записку. То есть, надо было написать так, чтобы никто ничего не понял. Только Кэрол. И Тереза написала: "Кэрол, я сожалею, что в этом году не сделала двадцати трех ангелов - может, они уберегли бы тебя от болезни... Я прочитала тот сборник Уитмена, но не нашла твоего любимого стихотворения. Однако я помню его наизусть. Вот оно: Once I pass'd through a populous city imprinting my brain for future use with its shows, architecture, customs, traditions, Yet now of all that city I remember only a woman I casually met there who detain'd me for love of me, Day by day and night by night we were together—all else has long been forgotten by me, I remember I say only that woman who passionately clung to me, Again we wander, we love, we separate again, Again she holds me by the hand, I must not go, I see her close beside me with silent lips sad and tremulous. До встречи завтра, Тереза... Эбби и Женевьева передают тебе привет, они здесь со мной". Тереза сложила бумагу пополам и протянула ее медсестре, поблагодарив. Медсестра сунула листок в карман и стала смотреть куда-то через плечо Терезы. Тереза обернулась и увидела, что Виви вернулась, и именно на нее с таким восторженным взглядом и смотрит новозаявленная поклонница. Виви подошла к стойке и наигранно весело стала интересоваться у медсестры о ее делах. Еще через десять дней Кэрол выписали, и она приехала домой. Похудевшая на скудной больничной еде, она, однако, была весела и активна. Они сходили на короткую прогулку с Рузвельтом, а потом заглянули в небольшой ресторанчик неподалеку от дома, где замечательно отужинали. Тереза с радостью отметила вслух хороший аппетит Кэрол, а та в ответ подмигнула ей и заказала им еще по одному коктейлю. Они вернулись домой, и там, после того, как Кэрол сжала Терезу в объятиях и подарила очередной за этот день жадный поцелуй, Тереза нехотя отстранилась и произнесла: - Кэрол, давай поговорим. Я не могу больше это откладывать! Кэрол прошла из прихожей в гостиную и остановилась у дивана. Она похлопала по сидению, но, когда Тереза подошла и присела на краешек, отвернулась к камину и стала разводить огонь. - Мне надо было самой начать, но я очень соскучилась по тебе и не хотела портить себе момент воссоединения. Эгоистично, я знаю, - Кэрол чиркнула спичкой и поднесла руку к поленьям, лежащим в глубине. Тереза смотрела, как занимается огонь и ждала, когда Кэрол продолжит. Та осталась сидеть у камина, но теперь повернула голову и смотрела на Терезу: - Ты знаешь, насколько ты сильная? Я восхищаюсь тобой и мне больно. Больно, что я стала причиной твоих переживаний с того самого дня Рождества. Больно от того, что мне хотелось оберегать тебя и лелеять, а вместо этого тебе пришлось ухаживать за мной, пока я болела. Тереза было открыла рот, но Кэрол сделала резкое останавливающее движение, и, тряхнув головой, поднялась с пола и отправилась к столику, где в темно-коричневой коробочке лежали ее сигареты. - Знаешь, все это время я мучилась, снедаемая чувством вины. Это оказалось поистине тяжелым наказанием: ведь я знала, что чтобы обо всем поговорить, нам нужно время и силы. Сначала, в первые дни болезни, у меня не было сил, а потом, в больнице - достаточного количества времени. Кэрол зажала между пальцами две сигареты и подкурила их, чуть склонив голову. В вечернем сумраке комнаты, освещаемой только напольным торшером у окна и пламенем камина, огонь от спички приятно оттенил ее красивое лицо. Она посмотрела на Терезу, и та заметила, как заблестели ее глаза. Кэрол взмахнула рукой, спичка погасла, и от обуглившейся головки потянулась слабая струйка дыма. Кэрол присела рядом с Терезой и протянула ей одну из сигарет. - И все это время я думала о том...я удивлялась и злилась на себя за то, как я могла оставить в тот день мою маленькую...как могла вот так взять и уйти. Тереза пристально глядела на Кэрол. "Она имеет в виду меня или Ринди?" - пронеслось у нее в голове, и она почувствовала, как зародился и стал разрастаться пугающий холод в ее груди. Кэрол, затянувшись, проговорила неровным голосом: - Так не должно было быть, и я очень раскаиваюсь в том, что поступила тогда неразумно. Как оказалось, непредвиденные встречи с моим ребенком сильно могут выбить меня из колеи. Настолько сильно, что я позабуду о том, кто я есть...И то, что я сделала для того, чтобы быть той, кто я есть. И быть счастливой. И иметь право любить... Кэрол вдруг прерывисто вздохнула и замолчала. Глаза ее заблестели сильнее, и Тереза поняла, что Кэрол сейчас заплачет. И вправду, Кэрол вдруг уронила голову и, прикрыв ладонью глаза, разрыдалась. - Кэрол, ну что ты? - сердце Терезы мигом застучало, прогоняя из груди лед и наполняя его теплотой. Тереза протянула руку и сжала плечо Кэрол. Но та дернулась и увернулась от прикосновения. - Я такая дура, Тереза, - говорила Кэрол сквозь слезы, - Не надо жалеть меня... Я...я сомневалась тогда, в тот день. Я сомневалась!.. И, пока жили мои сомнения, они не давали мне возможности вернуться домой... Тереза, ты простишь меня? Ты сможешь когда-нибудь меня простить? Тереза встала с дивана. Она шагнула к столику и затушила до половины выкуренную сигарету. Табак почему-то показался ей горьким, и от дыма першило в горле. - Мне печально это слышать, Кэрол. Я не хочу быть помехой... - Не говори так! - вскричала Кэрол, - Я сожалею, что заставила тебя так думать. Я лишь прошу тебя попытаться понять меня и простить. Простить за те мои временные сомнения. Прости, пожалуйста, что поколебала твою веру в меня. Такого больше не произойдет. Кэрол тоже поднялась на ноги, вытирая глаза, и быстро подошла к Терезе. Она кинула в пепельницу окурок, и взяла ладони Терезы в свои руки, а потом прижала их к себе. - Я люблю тебя. Ты - моя жизнь. Только рядом с тобой я - та, кем я должна быть, кем я хочу быть. Я хочу оставить прошлое в прошлом, и в тот вечер и в ту ночь я проделала большую работу в своем сознании, чтобы навсегда заковать и запрятать те свои сомнения. Я думаю, что преуспела в этом. - Ты думаешь, или ты уверена? - Я уверена, любовь моя. Кэрол обвила руки Терезы вокруг своей талии. Их лица находились в паре сантиметров друг от друга, и Тереза ощущала горячее дыхание Кэрол у своей щеки. И Тереза вдруг почувствовала покой. Уверенность, с которой говорила Кэрол, расслабила мысли и напряженное тело Терезы. Она осторожно склонила голову и положила ее на плечо Кэрол. Та стала гладить ее по волосам. - Спасибо, что ухаживала за мной, пока я валялась в лихорадке. - Тебе не нужно благодарить за это. - Нужно. Я знаю, как тебе было тяжело. - Ты меня очень напугала, Кэрол. Когда не приходила домой до самого утра. И когда была без сознания. Я думала, что теряю тебя... - Прости меня, прости, - Кэрол крепко сжала Терезу, - Прости, что заставила и тебя сомневаться! - Кэрол, - Тереза подняла голову и посмотрела в серые глаза, - Мне казалось, что ты уже сделала выбор. Тогда, в ресторане "Элизэ", мне захотелось поверить в то, что у нас может быть будущее несмотря ни на что. Я знаю, как ты любишь Ринди и чего тебе стоило отказаться от нее. И произошедшее на катке испугало меня, понимаешь? - Понимаю, дорогая. - Когда ты говоришь, что ты стала сомневаться, мне начинает казаться, что все вокруг рушится...Всё, во что я уже успела поверить. - Я больше никогда не буду искать встречи со своей дочерью, пока или если она сама не захочет... И я никогда больше не поставлю под сомнение свое решение, если мы еще когда-нибудь увидимся с ней случайно. - Я просто хочу быть уверена, Кэрол... Это всё, что мне нужно. - Я же сказала, я не оставлю тебя. Я люблю тебя больше всего и больше всех на этом свете. - Я тоже люблю тебя, Кэрол. Очень сильно. Их губы встретились, и Тереза почувствовала, как мигом закружилась ее голова, словно она выпила алкоголя на голодный желудок. Кэрол опьянила ее своей близостью, и тело Терезы моментально отреагировало, соскучившись по любимым губам и рукам. - Мне кажется, ты еще слишком слаба, Кэрол, - пытаясь возражать, пробормотала Тереза, когда прикосновения Кэрол слишком далеко зашли. - Я соскучилась...пойдем в постель, и я покажу тебе, что полна сил. Они лежали рядом, глядя друг на друга. Одной рукой Кэрол обнимала Терезу за спину, прижимая к себе. Они любили друг друга. Каждое прикосновение Кэрол словно электричеством проходило по телу Терезы. Они повторяли движения друг друга, улыбаясь, хватая ртом воздух в перерывах между поцелуями. Это было высшее счастье - быть единым целым. Воспаленное сознание Терезы затуманилось, и ничего не было важно, кроме импульсов, которые вот-вот должны были пройти по телу. И вот, задыхаясь в собственном стоне, она с удовольствием услышала, как ее голос перекрывается голосом Кэрол. Какое-то время Кэрол крепко прижимала ее к себе, вцепившись ногтями в ее спину, но потом, расслабившись, отпустила. - Разве это было не прекрасно? - тихо и медленно спросила Кэрол. - Я могу сказать, что это стоило трех недель ожидания, - широко улыбнулась Тереза, и они рассмеялись. - Интересно, - продолжила Кэрол, когда они перестали смеяться и замолчали, - Я, конечно, знала, что так бывает, но, мне казалось, это редкость. И нужна долгая практика. Возможно, имелись в виду отношения между мужчиной и женщиной. А здесь все по-другому. И, повернув голову, она стала пристально разглядывать Терезу. - И что это значит? - спросила Тереза, привставая на локте. Но Кэрол не отвечала, просто продолжая смотреть, переводя взгляд с губ Терезы на ее глаза, нос, шею, ресницы, лоб. В конце концов она сказала: - Наверное, это значит, что мы очень подходим друг другу. Тереза закусила губу и задумалась. - Кэрол? - Да? - Как чỳдно, что ты подошла тогда ко мне в магазине. - Я не могла не подойди. В тебе что-то такое было... - Что-то такое, что дало тебе понять, что практика будет недолгой? - Фу-у-у! - протянула Кэрол, смеясь и сгребая Терезу в охапку, - Ты убила всю романтику момента. *** Из дневников Неринды Джейн Эйрд, 26 декабря 1951 года Я встретила маму сегодня на катке в Нью-Йорке. Я испугалась, что Милли увидит ее и скажет папе. Я ничего ей не сказала, даже "Привет". Я хотела бы сказать ей:"Я люблю тебя, мамочка! И очень по тебе скучаю! Я никогда-никогда тебя не забуду!".