The Covenant of Salt

Тереза поманила ее за собой, и Кэрол, подхватив стоящий у ее ног чемодан и подняв с пола перчатки, отправилась следом за ней. - Что ты здесь делаешь? – нахмурившись, спросила Тереза, когда они зашли в лифт. - Я думала, ты будешь рада. - У меня были планы на День Благодарения. - У меня тоже. Кэрол закусила губу, и Тереза отвела взгляд. Она злилась. Злилась на себя за то, что была не совсем трезва, и, следовательно, не полностью себя контролировала. Злилась на Кэрол за неожиданный визит и за то, что за этим визитом последует. Она не знала, что конкретно, но подозревала, что сдастся. Она злилась, что ничего не могла поделать со своей любовью. Тереза открыла ключом дверь и, отступив в сторону, пропустила Кэрол вперед. Кэрол прошла в номер, и аромат ее духов ударил Терезе в нос, напоминая о том, что она уже успела позабыть. Она наблюдала за Кэрол, которая не спеша ходила по номеру, оценивая интерьер, разглядывая вещи Терезы, в беспорядке разбросанные по комнате, и улыбалась. Тереза нахмурилась, потому что Кэрол вела себя так, будто это она здесь жила и была хозяйкой всей ситуации. - Ты куда-то собиралась сегодня? – светлые брови взлетели наверх, а улыбка стала сдержанней. - Я же сказала – у меня планы. - Могу поспорить, что мое предложение – лучше. Тереза разглядывала ее лицо и всю ее фигуру. И с каждой секундой уверенность Кэрол исчезала. Это была сладкая боль: смотреть, как меняется Кэрол, становится уязвимой и неуверенной. «Почему ты не говоришь о главном?» – хотела спросить Тереза, но не желала начинать первой. Она вдруг вспомнила, сколько всего изменилось с тех пор, как она видела Кэрол в последний раз. Боже мой, Кэрол была совершенно другой, и их совместная жизнь, казалось тогда Терезе, трещала по швам. Она боялась тогда лишнего вздоха, лишних слов со стороны обеих, потому что от любого резкого высказывания всё могло окончательно скатиться в пропасть. Она решила, что выждать – лучшее, что они могут сделать для спасения своих отношений. Она думала, что Кэрол могла ошибаться. Она надеялась на это, хоть опыт и показывал, что не стоит. И вот сейчас их совместная жизнь, настоящее и будущее, если оно было возможно, предстала перед ней башней из неотесанных камней: с виду крепкая, но на деле между необработанными булыжниками – воздушная прослойка. Ветер за годы раздул эти щели: то тут, то там в силу разных обстоятельств зияли дыры. Когда-то непоколебимые, стены теперь кренились и разрушались. Тереза не знала, что до сих пор удерживает башню. Развалится ли она, или они с Кэрол придумают, как ее отремонтировать? - Что за предложение? - Я собираюсь к отцу в Вашингтон, – нерешительно начала Кэрол, – И думала, что ты захочешь составить мне компанию. Вообще-то, я уже сказала ему, что приеду не одна... И я уже купила нам билеты на самолет до Сиэттла. - Черт тебя дери, Кэрол! Почему ты не сказала раньше? - Не знала, захочешь ли ты поехать. - Но сюда же ты приехала. - Мне нужно было тебя увидеть. - Так срочно? - Еще два месяца назад. Тереза нервно выдохнула и отвернулась к окну. Ей нужна была холодная голова, и она уже тысячу раз пожалела, что слишком много выпила на вечеринке. Мозг отказывался мыслить здраво, и все мысли были, на самом деле, о том, что она рада появлению Кэрол. Это был бы идеальный День Благодарения – рядом с ней, а не в компании незнакомых людей. Но сорваться и поехать в Сиэттл?.. С другой стороны, Кэрол говорила про своего отца еще тогда, когда они только-только начали встречаться. И вот – хочет познакомить с ним Терезу. - Я так мало уделяла тебе времени, милая. Я так перед тобой виновата в своем эгоизме, в том, что мне нужен определенный способ решения своих проблем. Прости, если я казалась тебе отрешенной и чужой в последние месяцы! Я собираюсь исправить это в самое ближайшее время. Цокот каблуков оказался совсем близко, и Тереза повернула голову. - Прости меня, дорогая! – еще раз сказала Кэрол и протянула к ней руки. Тереза видела распростертые объятия, приоткрытый рот, пляшущий огонь в серых глазах. Это была ее Кэрол, и Кэрол означала любовь, нежность, теплоту и счастье. Тереза хотела довериться своим воспоминаниям, довериться привычке и забыть обо всех сомнениях, но сомнения были слишком велики, и были они не только у нее, а прежде всего – у Кэрол. Тереза осталась стоять на месте. Да, у Кэрол был свой способ решать проблемы. Приехать за Терезой, чтобы тут же полететь через всю страну – это был странный путь поиска выхода из того тупика, в который они зашли. Но, может, перелететь тупик – это был единственный возможный вариант? - Сколько часов до Сиэттла? - Ты согласна? - Не знаю, почему...- Тереза покачала головой и сделала шаг в сторону, уходя от протянутых к ней рук. Когда она обернулась, то увидела смятение на лице Кэрол. На губах ее еще была радостная улыбка, но и та начала блекнуть. Они стали говорить почти одновременно. - Лететь семь часов. - Я устала и ничего не соображаю. Может, поэтому соглашаюсь. От Сиэттла они взяли машину, чтобы доехать до Кле-Элум. Тереза, проспавшая половину полета и пытавшаяся оклематься от тяжелого беспокойного сна вторую половину, начала волноваться, как только выехали из города. Она глядела по сторонам, пытаясь представить, насколько знакомы Кэрол окружающие их пейзажи. Кэрол молчала – то ли погрузилась в ностальгию, то ли просто устала. Осень здесь, в северном штате, уже давно взяла свое, и трава по обеим сторонам от дороги была пожухлой, желто-серой, но на холмах вокруг возвышались стройные, темно-зеленые ели. Они ехали мимо озера, и Тереза зачарованно смотрела на спокойную темную гладь. Потом она увидела загон, а вдалеке паслись лошади. Это было волшебно, и было так натурально то, что Кэрол родилась в этих местах! Она не могла бы родиться нигде в другом месте, потому что она словно бы вышла из лона той величественной природы, которая окружала сейчас Терезу. Она бросила на Кэрол короткий взгляд. День был без солнца, и сквозь ветровое стекло падал синеватый сумеречный свет, странно оттеняя кожу и волосы Кэрол. Лесная дриада. Северная красавица, непонятная, холодная. От полноты сравнения захватило дух и защемило болью в сердце. Тереза начала разговор, чтобы прогнать мысли: - Кэрол, ты многое помнишь из этих мест? - Совсем нет. Мы переехали, когда мне было пять. - Почему? - Отцу предложили должность получше. Он согласился только из-за детей – знал, что сможет обеспечить, таким образом, лучшее будущее мне и моей сестре. Так и вышло. Но, как только вышел на пенсию, он вернулся обратно в Вашингтон. - А твоя мама? - Умерла, когда Ринди было три. От рака. Кажется, это было целую вечность назад. Отец переехал сразу после ее смерти. Я была у него всего пару раз с тех пор. После сегодняшнего перелета я прекрасно вспомнила, почему. Тереза улыбнулась, а потом спросила: - Он живет один? - Да, насколько я знаю. - Вы были близки? - Только какое-то время, пока я была маленькая. Он любил меня больше, чем Элейн. Когда мы переехали в Нью-Джерси, он стал много работать и почти совсем перестал проводить с нами время. - Думаешь, ты тоже захочешь жить здесь, когда состаришься? Кэрол не отвечала. Она бросала странные взгляды на Терезу. - А что ты думаешь по поводу этих мест? - Не знаю. Эта природа напоминает мне тебя. Вот я и спросила – потому что ты смотришься здесь очень органично. Кэрол улыбнулась, но ничего не сказала. Кле-Элум был ничем не примечательным городком, и Тереза так бы и не заметила, что они на месте, если бы Кэрол не сбавила ход и не выдохнула тихое: «Приехали». Это был маленький деревянный домик, покрашенный белой краской, потрескавшейся от времени. У домика было крыльцо и веранда, а слева, под кустами, стоял синий пикап. Тереза силилась оглядеть как можно больше, разобрать и запомнить каждую деталь, но сделать это в быстро сгущавшихся сумерках было сложно. Кэрол припарковалась рядом с пикапом, заглушила мотор и так и замерла с ключом в руке. Она вздохнула и склонила голову, будто разглядывая что-то у себя под ногами. - Я хочу, чтобы ты знала... – наконец начала она, и у Терезы отчего-то глухо забилось сердце. - Ну и ну! – сначала громко бухнула дверь, а потом они услышали голос. Обе вздрогнули от неожиданности, и Кэрол, наскоро сжав пальцами ладонь Терезы, поспешила вылезти из машины. Тереза выскочила следом, захлопнула дверь и обогнула кусты. Кэрол уже поднималась по ступенькам, и через несколько мгновений оказалась в объятиях высокого пожилого мужчины. - Уж и не думал, что доберешься. - Я же сказала, что мы приедем к вечеру, папа. Он поцеловал ее в щеку, а потом заметил Терезу, стоявшую у ступеней. Она сразу ощутила себя здесь чужой. Как странно далеким было это чувство, которое она уже когда-то давно испытывала: часть Кэрол по закону принадлежала этому мужчине. Так же, как и Хардж когда-то, отец Кэрол имел право навестить ее в больнице, мог претендовать на опеку ее ребенка, если бы что-то с ней случилось. Его официально позвали бы на ее похороны, с ним бы считались, даже несмотря на то, что его давно уже не было рядом с Кэрол. А что было у Терезы? Кем была она все эти годы? - Папа, это Тереза Беливет. Моя подруга. Подругой. Ну, конечно. - Здравствуйте, мистер Сэнн. Рада познакомиться. Кэрол мне много про вас рассказывала. Тереза сделала несколько шагов, но он все равно стоял выше. Она унизительно задрала голову кверху, попыталась улыбнуться и протянула руку. Без тени улыбки он пожал ее пальцы. - Я тоже, мисс Беливет. Устали с дороги? - Спасибо, всё в порядке. - Право, Тереза! – Кэрол, казалось, была обрадована реакцией отца, и положила руку ему на плечо, – Мы устали и голодные, как волки. - Ну, так индейка еще не готова, – он круто развернулся на каблуках и скрылся в проеме двери, – Перекусите тем, что найдете в холодильнике, а потом помогите старику накрыть на стол. Мистер Сэнн оказался совершенно неулыбчивым человеком. Тереза старалась понять, было ли это вызвано ее присутствием, или же он всегда был таким, но не могла сказать наверняка. Высокий, с коротко стриженными, почти полностью седыми волосами, он, несмотря на свой преклонный возраст, держал спину прямо и шагал широко. Взгляд его серых, с прищуром, глаз можно было назвать колючим. На его лице, испещренном морщинами, полоска рта была словно безгубой прорезью. Он выдал Терезе и Кэрол по пирожку с горохом и стакану сока и, не дождавшись, когда они закончат, принялся дальше накрывать на стол. В маленьком доме комнаты были маленькими, и в столовой помещался лишь небольшой стол, за которым, спустя полчаса приготовлений, они втроем оказались сидящими слишком близко друг к другу. Тереза почувствовала, как у нее горят щеки, будто она совершила какой-то проступок, который надо скрывать. И она боялась, что что-то может быть заметно по ее лицу или поведению, по тому, как она смотрит на Кэрол или как говорит. Она боялась распросов, хотя они с Кэрол обсудили все возможные вопросы и ответы на них. Однако, оказалось, что боятся нечего, потому что мистер Сэнн, обменявшись с ней любезностями, дальше стал обращаться только к Кэрол: - Как Неринда? Тереза украдкой посмотрела на Кэрол, следя за ее реакцией на имя дочери, но та едва поднимала глаза от тарелки с едой, и прочитать ее взгляд было невозможно. - Нормально. - Думал, ты приедешь с ней. - У нее как раз началась учеба в колледже. Хардж не хочет, чтобы она пропускала – он же оплачивает обучение. - Сколько ей уже? - Семнадцать. - Девушка на выданье. - Надеюсь, она будет умнее и не выскочит за первого встречного – как это сделала я – толком даже не разобравшись, что такое любовь. Мистер Сэнн никак не прокомментировал это. Молчание затянулось, и тогда он сказал: - Я бы хотел с ней повидаться. - Думаю, с этим тебе лучше обращаться к Харджессу, – сердито сказала Кэрол. - Попроси, чтобы она хотя бы мне позвонила. - Хорошо. Я скажу ей. - Это твоя машина на улице? - Нет, мы взяли напрокат, папа. Ты же не думаешь, что мы ехали через всю страну? - Кто вас знает? – хмыкнул он, а затем оценивающе посмотрел на Терезу, – Вы тоже водите, мисс Беливет? - Да. Кэрол научила меня, – вырвалось у Терезы прежде, чем она успела подумать. - Вот как? - Да, мы...должны были ехать в автопутешествие...и по дороге Кэрол научила меня. Это было очень давно. Мы давно знакомы. Она хороший водитель. И друг. Тереза замолчала, подавив смущенную улыбку, а потом опустила взгляд в стол. На Кэрол она не смотрела. Ей вообще хотелось провалиться сквозь землю, или хотя бы встать и убежать куда-нибудь далеко, где не будет этой маленькой комнаты, этого незнакомого человека, перед которым ей так глубоко стыдно, этого вежливого напряжения и сквозняка, гулявшего по ногам. Ей не хотелось больше есть и стало казаться, что она не имеет права пользоваться его благами: едой, теплом, крышей над головой. Он и не разрешил бы ей, если бы знал правду... Мистер Сэнн отошел проверить индейку. Тереза так и осталась рассматривать скатерть на столе – всё то время, пока он не вернулся обратно с подносом в руках. Кэрол помогла отцу разрезать птицу, разложила кусочки всем по тарелкам, и они продолжили есть. - Кем вы работаете, мисс Беливет? - Я делаю театральные декорации. - Шьете занавески, или костюмы? - Папа! - Простите, если обидел. Я ничего в этом не понимаю. - Ничего страшного. Нет, я не костюмер – тот как раз шьет одежду для актеров. Я готовлю сцену и всё, что должно быть на ней: мебель, стены, задники. Я отвечаю за всё то, что не касается людей. - Занятно! И что, вам хорошо за это платят? - Тереза очень талантливый художник-декоратор, – встряла Кэрол, – У нее гигантский опыт! Она сделала очень много околобродвейских постановок, ее знают и любят в театральных кругах. Она только что закончила работать над одной постановкой в Бостоне. Если честно, она прямо сейчас из Бостона, папа, прилетела после окончания своей работы. С корабля на бал, можно сказать – я вытащила ее с вечеринки и попросила составить мне компанию во время визита к тебе. Она любезно согласилась, хотя не спала перед этим всю ночь. Мистер Сэнн, казалось, стушевался. Ему было неудобно. Он виновато оглядывался по сторонам. Тереза осуждающе посмотрела на Кэрол, но та лишь пожала плечами. - Мисс Беливет, право, это так мило с вашей стороны... Я вам благодарен. - Не надо, мистер Сэнн! Вы же ничего не просили. Не за что благодарить...как неудобно, Кэрол! Зачем... - Всё нормально. Всем должно быть удобно. Давайте просто насладимся оставшейся частью ужина в честь Дня Благодарения? Они закончили на нейтральных тонах, обсуждая погоду, политику и социальные изменения в штате Вашингтон. Потом они переместились в гостиную, где мистер Сэнн растопил камин, а Кэрол и Тереза сидели рядом на диване. Тереза давно не испытывала такого напряжения, сидя рядом с Кэрол. Последний раз так было еще в том доме, где она жила с Харджем. Около одиннадцати, когда отец Кэрол уселся перед телевизором, Кэрол вышла покурить на веранду, позвав Терезу с собой. - Ну? - коротко спросила она, повернувшись вокруг себя со стаканом виски в одной руке и сигаретой в другой. Веранда была небольшая, слева от входной двери стояла плетеная белая скамейка с мягким сиденьем, а справа было свалено какое-то барахло: канистры, коробки и несколько цветочных горшков с морозоустойчивыми растениями. Над головой у Терезы горела тусклая лампочка, отбрасывая уютный кружок желтого цвета, на границе которого и стояла сейчас Кэрол. Вокруг была необыкновенная тишина. - Он очень мил. Тереза не стала курить, но изо рта всё равно шел пар – было холодно. Она поплотнее укуталась в свое пальто и сунула руки в карманы. Кэрол, как обычно, будто бы и не чувствовала холода. - Ему нужно время. Он долго привыкает к людям. - Что он думает про твой развод? - А что ему думать? У них с мамой тоже не все всегда было хорошо. - Значит, ему в принципе всё равно, с кем ты. Иначе я не понимаю, зачем я здесь, – тихо сказала Тереза. Она огляделась. Ближайшие дома были далеко – она видела свет из окон – так что они могли говорить вполне откровенно. - Всё правильно. Это должно было быть знакомство с родителями. - Во-первых, никакого знакомства не состоялось. А во-вторых, зачем это тебе? Чтобы показать серьезность намерений? Не поздновато ли, Кэрол? - Никогда не поздно. - Ты как будто пытаешься себя в чем-то убедить. В том, что все еще любишь меня? - Я люблю тебя! - Так ли это на самом деле, или ты просто хочешь, чтобы так было? Почему мы здесь, если ты не уверена? Я думала, ты все решила, пока была одна во Франции! Столько времени, Кэрол! - Я решила остаться. Она словно держала в руках сердце Терезы, сжимая его, не отпуская и не добивая до конца. - Зачем? Делаешь мне одолжение? - Я решила это во Франции, и с этим решением приехала к тебе. Но тебя не было! - Не смей винить во всем меня! – бросила Тереза, чувствуя, как предательски задрожал ее голос, – Я дала тебе время разобраться. Мне нужно знать, к чему ты пришла. Что ты видишь? Чего ты хочешь? - Я хочу спокойствия! - Но этого недостаточно! – вскричала Тереза и тут же понизила голос, боясь, что их услышат. - Я не хочу ничего менять, - совсем тихо произнесла Кэрол. - Я хочу, чтобы всё было, как раньше. Что плохого в желании спокойствия? Мне уже не восемнадцать, и даже не тридцать пять. Я физически и эмоционально ощущаю, что не способна на подвиги. Я говорю "подвиги", милая, потому что в моем понимании это значит, что я ни за что не смогла бы и не хотела бы начинать с кем-то всё сначала. Я любила тебя все те разы, когда говорила вслух, что люблю. Любила и тогда, когда не произносила это вслух – просто не всегда эта любовь была такой, какой она представляется в твоем понимании. Что она представляет в моем понимании, я пыталась понять всё то время, что провела во Франции. Пыталась понять, в чем я ошиблась: в любви к тебе, или в своих чувствах к Эбби... Кэрол замолчала, сжав губы, словно пытаясь проглотить горький привкус осознанного. - Я до сих пор готова на очень многое ради сохранения наших с тобой отношений. Ради тебя я без оглядки рискнула бы жизнью или любым другим, что потребовалось бы для твоего благополучия. Я знаю, как для тебя важна правда, и поэтому говорю тебе всё это. Понимаю, что должна была сказать раньше, но я была настолько ошарашена, что не знала, как жить дальше со всем этим... - Теперь знаешь? - холодно спросила Тереза. - По крайней мере, лучше представляю. И хочу узнать, что ты думаешь?.. Смею полагать, ты тоже размышляла насчет всего этого... Тереза цокнула языком. Конечно, она размышляла и пришла к выводам. Иногда ей даже казалось, что она сможет жить дальше одна. И жить вполне счастливо. Если считать счастье мимолетным явлением. Была ли она готова на подвиги? Без Кэрол? Но как можно пойти дальше, оставив позади половину себя? Можно научиться двигаться, но будет ли это жизнью? Будет ли жизнь полноценной? Если отомрет часть ее сердца, будет ли оно продолжать биться? Когда-то, когда Тереза открыла синий конверт и прочитала записку от Элизабет Рэндалл, часть ее сердца отмерла. Со временем рана заросла, и она – Тереза – смогла жить практически как раньше. Будет ли сейчас рана в сердце, или в сознании, или и там и там? И не слишком ли много нужно будет выносить теперь, зная и чувствуя, что вся твоя счастливая жизнь была, возможно, ошибкой? Кэрол была эгоисткой. Всегда. Может ли один только принимать, а другой – всю жизнь отдавать? Тереза уступала с самого начала, с самого первого дня их знакомства делая так, чтобы Кэрол была довольна. Кэрол с улыбкой принимала всё это, все ее чувства, ее сердце и тело. А сколько раз она это сердце разбивала!.. Тереза прерывисто вздохнула и глянула на Кэрол. Взгляд той был сосредоточенным. На кончике сигареты скопилась длинная полоска пепла, накренившегося, готового вот-вот сорваться и раствориться в ночи. - Моя жизнь эгоцентрична. И я не хочу тебя терять, Тереза, – Кэрол подошла к ней совсем близко, а потом и вовсе протянула руки и коснулась пальцами щек. Это был их первый интимный контакт с тех пор, как они встретились в лобби отеля в Бостоне. С тех пор, как они расстались во Франции несколько месяцев назад. Руки Кэрол были теплые даже сейчас, холодной ноябрьской ночью северного штата. Родные, теплые пальцы и серый лед в глазах, окруженных полосками морщин. Кэрол смотрела пристально, прищурившись, и их из-за этого становилось еще больше. - А если мне тоже нужно будет время? - спросила Тереза. - Сколько угодно. Большой палец руки Кэрол пошевелился, двинувшись со щеки к ее губам. Это было чересчур, и Тереза дернула головой, сбросила с плеч руки Кэрол и отошла на пару шагов. - Пока тебя не было рядом, я переживала все это одна. Я стала работать, потом и веселиться в компании новых друзей. Как будто бы моя жизнь наконец-то пришла в норму спустя несколько месяцев. Я чувствовала себя живой, понимаешь? Почти что счастливой. Я могла бы быть и счастливой, я знаю это. Я могу быть счастливой без тебя, Кэрол. - Я знаю, дорогая. Вопрос в другом: предполагаешь ли ты, что сможешь быть счастлива со мной? - Я думала...Я боялась, что когда-то пойму, что всё это было ошибкой. Что мне нужно было уйти тогда – теперь – пока еще не совсем поздно. Я боялась, что чувства, которые я испытываю сейчас к тебе, в дальнейшем окажутся обманными. - Ты не уверена в себе? - Я просто...хочу посмотреть, что будет дальше. Тогда, во Франции, были действия, а сейчас – только слова. Возможно, что если ты сможешь показать мне, насколько я дорога тебе и насколько ты ценишь нашу с тобой совместную жизнь, то я смогу снова убедиться, что только счастье с тобой является единственно возможным счастьем для меня. - Ты знаешь, насколько я люблю, когда ты говоришь? Ты знаешь, как плавит мое сердце то, что ты говоришь? Я не знаю, кем я была бы без тебя. - Кэрол... - Иди сюда, – Кэрол обняла ее и потянулась к губам, – Я так скучала! Ее обдало горячим дыханием, и запах Кэрол во всей его палитре накрыл Терезу, проникая внутрь. Она увлекла ее от света, сажая рядом с собой на плетеную скамейку, накрывая своими губами ее губы, обнимая, прижимая к себе. Противиться всему этому было сложно, как и всегда, но теперь прикосновения любимых губ и родной аромат вызывали какое-то непонятное отторжение. Возможно, они слишком долго не виделись, и Тереза забыла. Она подозревала, что вспомнит, стоит им только продолжить, но она не хотела делать это здесь и сейчас. Тереза отвернулась: - Мне холодно. У меня ноги замерзли. Кэрол пыталась было ее удержать, но Тереза вырвалась, встала и подошла к двери. Она подождала, пока Кэрол поднимется и возьмет свой стакан. Тереза взялась за дверную ручку, но Кэрол перехватила ее и пропустила Терезу вперед. Внутри было тепло, но все так же неуютно. Из гостиной доносился шум работающегося телевизора. Терезе постелили на втором этаже, в маленькой комнате на чердаке. Кэрол должна была спать внизу в гостиной. Она сказала отцу, что поднимется и поможет Терезе застелить постель. Мистер Сэнн показал, где они могли умыться и почистить зубы перед сном, и, поблагодарив, Тереза сбегала за зубной щеткой и быстро закончила ванные процедуры. Кэрол в это время убирала со стола. - Тебе нужна помощь? – Тереза заглянула на кухню. - Нет, все хорошо. Пойдем. - Я вполне могу одна справиться, Кэрол. - Пойдем наверх. И, чтобы избежать недоразумений, Кэрол стала подниматься первая. В комнате они застелили простыни, а потом Кэрол взбила подушку и кинула ее в изголовье. - Спасибо, – сказала Тереза, – Спокойной ночи. - Можно посмотреть, как ты раздеваешься? Тереза не ответила и только покачала головой. - Могу я хотя бы получить поцелуй на ночь? – прошептала Кэрол с улыбкой. - Я уже целовала тебя на веранде. - Я хочу еще. Последний раз на сегодня. Такой, о котором бы я могла мечтать, пока не засну. - Иди вниз, Кэрол, пожалуйста, – тихо проговорила Тереза, – Твой отец еще не спит. - Что тебя мучает? Чего ты боишься? - Мне некомфортно. Думаю, не нужно объяснять, почему. - Наш самолет завтра вечером. Потерпи. На следующее утро все стало хуже. - Ты с кем-то встречаешься? – спросил у дочери за завтраком мистер Сэнн. Тереза почувствовала, как холодеет у нее в груди, но внешне не подала виду. Она продолжила есть, даже не глядя на Кэрол. - Нет, - спокойно сказала та. Тереза поняла, что Кэрол не выспалась и не готова к общению. - Недавно рассталась? - предположил он. - Нет. - Давно? Так, тем более, уже пора. - Почему это? - Негоже тебе быть одной. - Ты же один. - Я один, потому что я уже старый. А ты - нет. Не могу поверить, что тебе хорошо одной. Кэрол внимательно посмотрела на отца, потом улыбнулась и медленно объяснила: - Я не одна, папа. У меня есть друзья. - Друзья – это не то. Тебе нужна какая-то поддержка, тот, на кого можно положиться в трудную минуту, – старик явно не хотел сдаваться. - Я полагаюсь только на себя. - Чертова эмансипация! - ругнулся отец Кэрол, а затем покраснел и затих. Тереза наблюдала за его лицом, на котором отражалась какая-то борьба. Наконец, мистер Сэнн в смятении произнёс: – Ну, хорошо, раз ты рассчитываешь только на свои силы – будь как будет, может, это и к лучшему. Но у женщины есть и другие потребности... Он стушевался, а Кэрол, с веселым удивлением на лице, только подлила масла в огонь: - Я прекрасно могу удовлетворить все свои потребности сама. - Не говори ерунды! – мистер Сэнн снова покраснел и, было видно, теперь разозлился, – Ты же понимаешь, о чем я. - Понимаю, папа. Для этого совершенно не обязательно вступать в брак. - Мне было бы спокойнее умереть, зная, что ты в браке, Кэрол. "Она в браке, в браке со мной! Была все эти годы, в богатстве и бедности, в болезни и в здравии, и так будет, пока смерть не разлучит нас!". - А вы что скажете, мисс Беливет? - вдруг обратился он к Терезе. - Необходимо ли женщине вступать в брак? Или в будущем мы совершенно избавимся от этого ненужного ритуала? - Я считаю, - медленно проговорила Тереза, - что иногда женщина может иметь другие увлечения и интересы в жизни, чем брак с мужчиной. - Выходит, по-вашему, это нормально, что женщина не всегда стремится иметь семью и детей? Вы, молодежь, думаете, что работа вам заменит милого, а собак с кошками достаточно для заботы? Это что же, мода такая? - Я лично себя уже давно не отношу к молодежи, - улыбнулась Тереза, - поэтому не совсем в курсе последних модных тенденций. Я говорю о том, что женщина в принципе вправе сама выбирать, чем и когда заниматься и с кем спать. Кэрол быстро подняла голову и в изумлении поглядела на Терезу. У той промелькнула мысль, что она не должна подводить разговор к такому опасному повороту, что она не может сама толкать Кэрол к признанию. - Ну, вы-то, я смотрю, следуете вашим принципам свободной любви, – усмехнулся отец Кэрол. - Мои принципы, мистер Сэнн, наоборот, очень архаические в этом плане. Я предпочитаю моногамные отношения. - Выходит, вы живете с одним и тем же мужчиной уже долгое время, и так и планируете быть с ним? Что же мешает вам заключить брак, мисс Беливет? Неужели будете чувствовать себя уязвленной? Зависимости боитесь? - Я бы с удовольствием заключила брак, мистер Сэнн, - спокойно продолжала Тереза, поглядывая на Кэрол. Та отложила вилку, поставила локти на стол и прислушивалась с выражением интереса и...восхищения? - Но, к сожалению, государство законности моих отношений не признает. - О чем вы говорите? Не понимаю, как так?.. Он перевел недоумевающий взгляд с Терезы на свою дочь, неловко пошевелил вилкой в тарелке, и Тереза замялась. Она посмотрела на Кэрол, которая была теперь напряжена – отпила вина из бокала и слишком аккуратно поставила его обратно на стол. Не Терезе было решать, что рассказывать о себе в этом доме, а что - нет. - Ваш избранник – негр? - насупившись, наконец-то спросил отец Кэрол. И прежде чем сама Кэрол, внезапно встрепенувшись, смогла что-то вставить, Тереза быстро ответила: - Да. И я боюсь быть непринятой в обществе. Я беспокоюсь о наших детях – стоит ли вообще их заводить? Я бы хотела иметь ребенка с моим любимым человеком – и о том, как мы будем жить дальше. Возможно ли будущее? Мы такая же пара, как и все остальные. Так же любим друг друга, делим всё – и радости и беды. Но наши отношения незаконны. Мы изгои. По отдельности мы существовать можем, а когда мы вместе... Она покачала головой. На Кэрол она больше не смотрела. Тереза почувствовала, как краснеют ее щеки, и не понимала, отчего это – то ли от того, насколько близко она была к тому, чтобы вывалить всё незнакомому человеку, то ли от вранья, которым пришлось завершить ее речь. - Я лично против ниггеров ничего не имею, – развел руками мистер Сэнн. – Главное, чтобы человек был хороший. А какого цвета кожа...ну, что ж, он же человек, в конце концов. - То есть, ты считаешь, что партнер Терезы заслуживает счастья? - подняла брови Кэрол. - Конечно! - Не просто счастья сам по себе, а быть счастливым с ней, иметь возможность жить, как все? Иметь возможность любить? - Да. Именно так. Тереза открыла рот, но оттуда не вырвалось ни звука. Сердце ее учащенно забилось, ведь она прекрасно понимала, куда клонит Кэрол. - И сама она может любить кого угодно, не зависимо от того, кто этот человек? А я? Могу ли я любить кого угодно, папа? - Я бы хотел для тебя лучшего, Кэрол, ты же знаешь. Но, если этот кто угодно делает тебя счастливой...что ж, я смирюсь, чего бы мне это ни стоило. - И я могу не стыдиться своей любви? - Никто не должен стыдиться любить, я считаю. Но, к сожалению, не все со мной согласны. Много у нас еще в стране проблем будет из-за этого. - Я рада, что ты так считаешь, – как можно мягче сказала Кэрол, – Мне важно, что думаешь ты, а не кто-то другой. Я рада, что ты считаешь, что каждый достоин того, чтобы любить. Без дискриминации. Потому что я против дискриминации по половому и расовому признаку. И по признаку сексуальной ориентации. - Кхм! - громко кашлянул отец Кэрол, но она не дала больше ни звуку вырваться из его рта. - Партнер Терезы – не афро-американский мужчина. Это женщина. Это я. - Кэрол! - позвала Тереза, чувствуя, что беды не миновать. - Что? Я не понял, в каком смысле? – мистер Сэнн хмуро уставился на дочь. Затем посмотрел на Терезу, словно не совсем понимал, кто это перед ним на самом деле. - Я люблю ее, – продолжала Кэрол спокойно, глядя прямым взором на Терезу, но обращаясь к своему отцу, – Мы живем как семья уже много лет. Я счастлива. Мы счастливы. Мы обычная семья – так мы сами, по крайней мере, считаем. Мы так же ссоримся, у нас те же пробле... - Что ты такое говоришь? - перебил ее отец. - Я не понимаю, как это – ты живешь вместе с ней? Как это ты говоришь, что вы "обычная семья"? Ты в своем уме? Что это еще за причуды? - Я совершенно адекватна. Я здорова. Всё это правда и это серьезно, папа. Я знаю, тебе может понадобится время, чтобы понять, но ты сказал, что никто не должен стыдиться своей любви, вот я и подумала, что ты поймешь... - Я говорил о другом! Это же совершенно иное! Что ты творишь? Ты же была нормальная, Кэрол! Что с тобой случилось? Это она тебя такой сделала? - Никто меня такой не делал, я такой родилась. - Господь тебя покарает... Вон из моего дома! - сквозь зубы процедил он, отодвигаясь от стола и от нее, - Чтобы ноги твоей больше никогда здесь не было! - Но папа, послушай... - Убирайтесь прочь! Ты извращенка! Как ты могла?... И где ты только нашла эту шлюху? - Я твоя дочь! Я всё такая же, папа! - вскочила на ноги Кэрол. - Не смей! – он замахнулся на нее, но тут же опустил руку. - Нет, это ты не смей. Не смей оскорблять Терезу! - Я не желаю тебя знать! Выметайся! И даже на похороны...попробуй только явиться на мои похороны! - Ты говоришь глупости... - Это ты их говоришь, - он попробовал было подняться, но вдруг схватился за сердце, охнул и осел обратно на стул. Кэрол сделала к нему шаг, но он, тяжело дыша, жестом остановил ее. - Ты в порядке? - Уже не твое дело. Свое ты сделала. - Папа, это не смешно, если ты плохо себя чувствуешь, надо... - Не притворяйся, что тебя заботит мое самочувствие, – язвительно прошипел он. – Уезжай сейчас же и забери с собой свою суку. Тереза увидела, как задрожали губы Кэрол, услышала, как та предприняла еще одну попытку помочь отцу, но тот снова осадил ее. Плечи Кэрол опустились, она посмотрела себе под ноги, а потом встрепенулась и стремительно вышла из комнаты. - Тереза! - позвала она, и Тереза побежала к ней, - Забери свои вещи, живее! - Не появляйся больше в моем доме! Знать тебя не желаю! - донеслось до Терезы, пока она быстро поднималась по ступенькам наверх. От скорого подъема ее сердце забилось у горла и почему-то закололо в животе . Она не знала, что с Кэрол, не слышала больше ее голоса, и это ее пугало. Она побросала в чемодан свои вещи, закрыла его и понеслась вниз. Ей казалось, мистер Сэнн ждет ее внизу, ждет, чтобы убить. Она увидела, что Кэрол стоит в проеме входной двери со своей сумкой. Ее отца нигде не было видно. Увидев Терезу, она протянула руку, и Тереза побежала к ней, как к спасению. Несколько мгновений ей казалось, что что-то должно случиться – такое напряжение стояло в этой внезапно отяжелевшей от тишины квартире. А потом ее горячие щеки обдал холодный воздух, отрезвляя и подгоняя. Щелкнул замок на двери машины, и Тереза забралась на сиденье, кидая чемодан назад. - Кэрол, - позвала Тереза, наблюдая, как Кэрол, вытирая пальцами слезы, пытается разглядеть пространство позади себя, чтобы развернуться. – Прости меня. - За что? - Это я спровоцировала тебя. - Вовсе нет. Я собиралась это сделать. Ты лишь меня подтолкнула. Ты такая смелая, ты знаешь, чего хочешь. А я боялась... - Не нужно было...если бы я знала, что твой отец так отреагирует... - Если бы я знала это раньше, то сказала бы ему еще давно. Мы могли бы покончить с этими ненужными визитами вежливости еще много лет назад. - Но это не просто визиты вежливости! Вы семья. - Ты - моя семья. Поехали домой.