Массаж как средство обольщения

Намного больше его беспокоило, удобно ли Алисе спать в таком положении. На животе. Обычно она на боку спит. Перевернуть бы её на спину хотя бы. Но она тогда сразу проснётся наверное. Не отдохнёт. А если ей неудобно спать на животе — опять же плохо отдохнёт. В итоге Паша не выдержал и рискнул осторожно перевернуть Алису на спину. Получилось. Она не проснулась. Хотя обычно спала очень чутко и просыпалась от малейшего шороха. Но, возможно, она просто глубоко в этот раз уснула. Так и тянуло взять Алису на руки и так посидеть со спящей, пребывая в эйфории от ощущения настолько расслабленного тела в руках. Но не в этот раз. В этот она должна отдохнуть, чтобы удалось то, что он задумал. То что должно быстрее вернуть ей радость жизни. Паша начинал чувствовать гордость за то, как хорошо ему удался массаж. Благодаря которому Алиса так крепко уснула. И Алисино тело до пор оставалось таким расслабленным. Хотя его это заставило напрячься почему-то. Такой расслабленной он ещё не держал её в руках. А теперь вот довелось. И ему это очень понравилось. Возбуждает, конечно, чрезмерно. Но и приятно неимоверно. Это же он, он смог так расслабить её. Это с ним она смогла так расслабиться. Хотя дело не только в этом. А непонятно в чём. Разве что дело в том, что в таком состоянии в ней расслаблено всё. ВСЁ. А значит и то самое. Тоже. Расслаблено, доступно, податливо. То, что должно быть податливым и расслабленным для наиболее мягкого протекания процесса. И наверняка как раз сейчас это состояние податливости максимально выражено. Надо будет потом проверить. Когда они уже будут близки. Попробовать овладеть ею в таком же расслабленном состоянии во сне. Интересно, какими будут ощущения. Воображение тут же захватило его в свои сети, показывая, как это может получиться. Возбуждая раньше времени. Паша постарался отогнать навязчивый образ. Образ конечно приятный, но несвоевременный… Едва он отогнал один возбуждающий образ, как подумал о том, что под одеялом она без лифчика. Переворачивая её на спину, он имел счастье снова лицезреть её грудь. В общем-то, мог бы и дальше любоваться. Если бы не одеяло. Но одеяло никак нельзя было убирать. Он снова удивился тому, что Алиса уснула. Ну ладно ещё раньше засыпала. Тогда она была хотя бы в одежде. Но в этот-то раз на ней почти ничего нет. И рядом с ней он. А она всё равно уснула. Значит, её совершенно не беспокоит, что она почти без одежды спит при нём? Всё же поразительное доверие к нему с её стороны. Интересно — она так доверяет ему потому, что считает его порядочным? Или потому, что не понимает, насколько сильно он её хочет? Интересно —, а если бы она знала это? А если бы она знала, чего он хочет и о чём без устали фантазирует? А если бы она знала, что в своём воображении он уже давно и много раз, и в разных ситуациях и вошёл в неё, и отласкал со всей страстью, и кончил со всем удовлетворением? Смогла бы она в таком случае вот так расслабленно уснуть при нём без одежды? Стала бы вообще продолжать с ним общаться или нет? И тут Пашу осенило. А ведь тотальность её спокойствия скорее всего означает, что она готова к любым поползновениям с его стороны. Готова — в смысле — согласна. Его сердце застучало чаще от этой мысли. Как он раньше-то не думал о таком варианте? Что такая умная и не наивная девушка, как Алиса, может спокойно оставаться наедине с мужчиной, да ещё и засыпать при нём да ещё и без одежды, да ещё и разрешать делать массаж только в том случае, если не возражает против его приставаний. Как минимум. А как максимум… Паша перевёл дух от счастья, охватившего его от новой мысли. А как максимум — Алиса тоже хочет близости с ним. Не меньше, чем он. Вот это открытие так открытие. Это что же получается: она хочет близости, а он даже не пользуется этим? Если да, то он просто… Но сегодня он это выяснит. И если его гипотеза верна, то исправит упущение. Хотя с этими предположениями об Алисином согласии нужно поаккуратнее. Вдруг он ошибается. И тогда рискует обидеть Алису неудачными поступками, вообразив то, чего нет. Вообразив её мнимое согласие. А это ему ну совсем ни к чему. Чтобы он сам её огорчил? Он, который тоже страдает, когда она огорчена? Ну уж неееет… НЕТ. Паша взглянул на лицо Алисы. Вздохнул и привычно улыбнулся его прелести. Ничего-то по нему не прочитаешь. Не проникнешь в мысли Алисы. Не узнаешь, чего ей на самом деле хочется. Хочется ли ей на самом деле близости. Ну ничего. Вот выспится, даст продолжить массаж. И тогда… И тогда кое-что станет понятнее и так. Без проникновения в её мысли. О некоторых желаниях можно узнать и без миелофонов и телепатии. Её тело не даст соврать. *** Но пока он имел дело только с собственными обуревающими его желаниями. Как минимум сунуть руки под одеяло и, если не погладить её грудь, то хотя бы подержать руки рядом. Вблизи. Это конечно напрасный риск. Если она проснётся, то он всё испортит своим нетерпением. Тогда никакого продолжения массажа не будет. И всего остального тоже. Того, что может и случиться. На что есть реальный шанс. Паша оказался недостаточно расчётливым. И рискнул близкими бонусами ради сиюминутного желания. Согрев ладони, он сунул их под одеяло и со всей возможной аккуратностью приложил одну из рук к Алисиной груди. Не положил, а именно приложил. Едва касаясь кожи. Сбоку. Постаравшись не задевать сосок. И стал млеть от ощущений. К его облегчению, Алиса не проснулась. Паша почувствовал себя не в своей тарелке. Она так доверяет ему, а он что делает? Хотя она же сказала, что разрешает ему делает что угодно. Но это относилось к его действиям, когда она не спит. Означало ли её разрешение на подобные вольности, когда она спит? Спросить у неё, что ли? В следующий раз. Хотя она не поймёт его. Точнее, поймёт как раз правильно. — Что он не должен бы задавать вопрос, который переводится как — разрешает ли она залезть к ней в трусы, когда она спит? Стоп. Причём тут… Он же не это имел в виду. Или это? В любом случае мысль конечно прелюбопытная. Ведь разрешение на всё означает именно на всё. По идее. Но это уж чересчур. Он с ума, наверное, сошёл. В трусы? К Алисе? А может быть ещё и дальше? Ну точно с ума сошёл. О таком нечего даже и думать. Уж точно не когда Алиса спит. Ладно ещё в воображении. Это другое дело. Тут ничего плохого нет. Это даже хорошо и красиво. Тем более что Алиса его невеста. Хоть она пока и не знает об этом. Но всерьёз думать, не залезть ли к Алисе в трусики, когда она спит… Это вообще уже ни в какие рамки. Мало того что он и так… Лучше бы и от груди убрал руки. *** Но вместо этого он слегка прижал руку к её коже. Ну что такого плохого, что ему нравится ощущение тепла в его ладони? Да, не просто тепла, а именно тепла от её груди. Мужчины всегда хотят тепла от женской груди, ещё с детства, когда успокаиваются у тёплой и доброй материнской груди под стук её сердца. А их с Алисой ребёнок вообще будет сосать её грудь — и ничего. Ничего непристойного. Главное ему сейчас не задевать соски. Так как при их повышенной чувствительности прикосновение к ним может разбудить Алису. Да и нехорошо по отношению к ней было бы. Происходящее начинало напоминать игру «проснётся-не проснётся». Ему начало казаться, что Алиса стала немного чаще дышать. Неужели почувствовала? Ой что тогда будет… Тут Алиса стала поворачиваться на бок. И он быстро убрал руку. Ощущая острое сожаление. За противоречивые моменты. И за то, что убрал и лишился удовольствия. И за то, что позволил себе это маленькое удовольствие. Одно его оправдывало — Алиса ему вроде как всё разрешила. Смущало только это «вроде как». Как-то не хотелось чувствовать себя вором там, где и так всё готовы даром подарить.