Ложь.

— Что ты несешь! — вскрикнула я, оборачиваясь к ней. С Аделиной творилось что-то жуткое. Ее дыхание превратилось в короткие судорожные вдохи, а глаза начали закатываться, так что даже в темноте я различила ослепительную белизну ее белков. Я подскочила к ней, схватила за плечи и изо всех сил встряхнула. — Немедленно говори, что видишь! — Девушка с трудом кивнула, и я поняла, что ей стоит огромных усилий поддерживать разговор. — Скажу… — прохрипела она. — Только останься со мной. Я села с ней на скамейку и позволила Адель вцепиться в мою руку, стараясь не обращать внимания, что она с такой силой стиснула мои пальцы, будто хотела превратить их в труху. Да что там пальцы! Я не обращала внимания даже на то, что эта стерва была моим врагом, что я никогда ей не доверяла и не могла доверять сейчас; мне было наплевать на все, кроме одного — моей бабушке угрожала опасность! — Я никуда не уйду, — хмуро сказала я. Потом вспомнила, как Виктория однажды при мне вытягивала ее видение, и приказала: — Скажи мне, что ты видишь. — Вода! — с готовностью воскликнула Адель. — Ужасная вода… Страшная… Коричневая и очень холодная. Ужасно, ничего нельзя сделать… Не могу… не могу открыть дверь «Ауди«… Сердце у меня провалилось куда-то под скамейку. Моя бабушка ездила на «Ауди»! Она специально выбрала эту машину, потому что она считалась супербезопасным автомобилем, в котором практически невозможно было погибнуть. — Где машина, Аделина? Говори, где она? И что за вода? — Река, — выдавила из себя Аделина. — Мост… обрушился. — Внезапно она зарыдала, в ужасе закрывая лицо руками. — Я вижу, как машина упала и рухнула прямо на баржу. Огонь, огонь! Машина горит. Маленькие мальчики… которые смеялись и махали руками, чтобы водители грузовиков посигналили им… они в этой машине… Они кричат, кричат… Я судорожно сглотнула. — Что за мост? Где? Девушка напряглась всем телом и задрожала. — Я не могу выбраться! Не могу выбраться! Не могу! Вода… — Она издала жуткий хрип, как будто ее что-то душило, а потом откинулась на спинку скамейки и застыла. Я почувствовала, как ее ладонь в моей руке обмякла. — Адель! — заорала я. — Очнись, очнись сейчас же! Ты ничего толком не рассказала, слышишь? Вернись туда! Очень медленно девушка приподняла веки. На этот раз белков не было видно, ее глаза выглядели почти нормально. Она резко вырвала у меня руку и убрала упавшие на лицо волосы. Я заметила, что они у нее влажные, а лицо блестит от пота. Потом она несколько раз моргнула и посмотрела мне в глаза. Взгляд ее был спокоен, и сколько я ни вглядывалась в ее лицо, мне не удалось разглядеть в нем ничего, кроме усталости. — Хорошо, что ты осталась, — тихо сказала она. — Скажи мне, что ты увидела! Что случилось с моей бабушкой? — Мост, по которому она ехала, обрушился, она упала в реку и утонула, — бесстрастно ответила Аделина. — Нет! Нет, этого не может быть! Этого не будет, слышишь? Скажи мне, что это был за мост! Где он? Я поеду туда и предотвращу катастрофу! На губах этой стервы показалась еле заметная улыбка. — Вот как? Значит, ты вдруг поверила моим видениям? Страх за бабушку жег меня изнутри, словно поток раскаленной добела лавы. Я схватила её за руку и вскочила. — А ну идем! Адель попыталась вырваться, но видение настолько истощило ее, что я без труда с ней справилась. — Куда? — К Виктории, куда же еще? Можешь не сомневаться, она вытрясет из тебя все подробности! С ней ты не будешь выделываться! — Нет! — вскрикнула стерва. — Я ничего ей не расскажу, слышишь? Можешь мне поверить, Виктория ничего от меня не добьется. Что бы она ни делала, я скажу, что не помню ничего, кроме воды и моста! — Жрица заставит тебя! Она все узнает! — Ничего она не узнает. Конечно, она может понять, что я лгу и что-то скрываю. И что дальше? Как она узнает — что именно? Если ты потащишь меня к ней, твоя бабушка умрет, так и знай. А теперь делай что хочешь. Земля ушла у меня из-под ног, в глазах помутилось. — Чего ты добиваешься, Аделина? Хочешь снова возглавить «Дочерей Тьмы»? Отлично. Забирай их обратно. Только расскажи мне все. Бледное лицо Аделины исказилось судорогой боли. — Ты не можешь этого сделать. Это во власти Виктории. — Но тогда чего тебе надо? — Просто хочу, чтобы ты меня выслушала и поняла, что Лина никогда не отворачивалась от меня. Хочу, чтобы поверила, что мои видения не утратили силу. — Она смотрела мне прямо в глаза, а голос ее звучал низко и хрипло. — И еще я хочу, чтобы ты была мне обязана. Я знаю, что в один прекрасный день ты станешь могущественной Верховной жрицей, гораздо более могущественной, чем Виктория. Когда-нибудь мне может потребоваться защита, и тогда ты придешь мне на помощь. Я хочу связать тебя долгом, Ярослава. Я хотела сказать «нет». Хотела швырнуть ей в лицо, что никогда не буду защищать ее от Виктории. Ни сейчас, ни потом. Я просто не могу этого сделать. И не хочу, если быть совсем откровенной. Аделина была испорченной девчонкой, и я своими глазами видела, как далеко могут завести ее злоба и эгоизм. Я не хотела быть ей обязанной, не хотела иметь с ней ничего общего! Но у меня не было выбора. — Хорошо. Я не отведу тебя к Виктории. Говори, что ты видела? — Не так быстро, Ярослава. Сначала дай мне слово, что отныне ты у меня в долгу. И помни, что это будет не пустое человеческое обещание. Когда вампир — неважно, взрослый или недолетка — дает слово, он не может его не сдержать. — Ты совсем не пользуешься своими мозгами. Я могу сделать так, чтобы ты пожалела об этом, и ты это прекрасно знаешь. Так что, прошу сделать это по-хорошему. — Сначала мне нужно сесть, — сказала Аделина, после того, как перестала открывать и закрывать рот, словно рыба.Затем снова начала дрожать, да так сильно, что с трудом опустилась на скамейку. Я села рядом и стала ждать, когда она соберется с силами. Когда она, наконец, заговорила, жуткий холод разлился по моему телу, а в глазах почернело от страха. Я больше не сомневалась, что Аделину посетило настоящее видение. Если Лина и отвернулась от нее, то точно не в эту ночь. — Сегодня во второй половине дня твоя бабушка поедет в город, — Аделина помолчала и склонила голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. — В следующем месяце у тебя день рождения. Она собирается в город, чтобы купить тебе подарок. Я чуть не подскочила от удивления. Жаба была совершенно права! Мой день рождения был в декабре, и не просто в декабре, а двадцать четвертого числа, поэтому мне еще ни разу не удалось отметить его как следует. Сами понимаете, всем хочется совместить эту дату с Рождеством — со всеми вытекающими последствиями. Даже в прошлом году, когда мне исполнилось шестнадцать, по идее, у меня должна была быть настоящая крутая вечеринка, мне все равно не обломилось ничего особенного. Вы себе не представляете, как меня это бесило! Тут я мысленно дала себе хорошего пинка и вернула в реальность. Нашла время разводить свои идиотские деньрождественские страдания! — Это понятно. Что дальше? Адель прищурила глаза, словно пыталась что-то разглядеть в темноте. — Странно… Обычно я точно знаю, из-за чего происходит несчастный случай — отказ двигателя у самолета, авария или что-то еще, —, но сейчас я настроена на твою бабушку и все вижу ее глазами, поэтому не знаю, почему мост обвалился. — Она быстро взглянула на меня. — Может, это из-за того, что я впервые знаю того, кто должен умереть. Это меня сбивает. — Моя бабушка не умрет! — твердо сказала я. — В таком случае, она не должна въезжать на этот мост. Я хорошо помню часы на приборной панели в машине твоей бабушки. Они показывали три пятнадцать дня. Я машинально посмотрела на свои часы — шесть часов десять минут. Утра, разумеется. Скоро рассвет, а значит, бабушка вот-вот проснется. Мне ли не знать ее распорядок дня! Бабушка всегда вставала на рассвете и по утренней прохладе отправлялась на прогулку. Потом возвращалась в свой уютный домик, завтракала и бралась за работу на ферме. Сейчас я позвоню ей и скажу, чтобы сегодня она никуда не выезжала. Она останется дома и с ней ничего не случиться, все будет хорошо… Какое облегчение! Словно гора с плеч свалилась! Но тут я вспомнила еще кое-что, и меня будто ветром сдуло со скамейки. — А как же другие люди? Я помню, ты говорила о каких-то мальчишках. Кажется, их машина рухнула на баржу и загорелась? — Да. — Что — «да»? — заорала я. — Да, я видела все происходящее глазами твоей бабушки. Видела, как вокруг меня падали машины. Но все произошло так быстро, что я не могу точно сказать, сколько их было. Адель замолчала, а я с ненавистью посмотрела на нее и прошипела: — А ты не подумала о том, что их нужно спасти? Ты же сказала, что мальчишки погибли! Жаба спокойно пожала плечами. — Я уже сказала тебе, что на этот раз видение было не очень отчетливым. Я не могу точно сказать, где это произошло, единственное, что я помню — это часы на приборной панели машины твоей бабушки. — И ты так спокойно об этом говоришь! Неужели ты можешь позволить им всем погибнуть? — Тебе-то что за дело? Твоя бабушка будет жива и невредима. — Меня от тебя тошнит, Аделина. Ты хоть раз в жизни думала о ком-нибудь, кроме себя? — Не строй из себя святошу, Слава. Можно подумать, ты о других много думаешь! Насколько я помню, тебя волновала только судьба бабушки. — Ты совсем дура или притворяешься? Понятно, что о бабушке я беспокоюсь в первую очередь! Я же люблю ее! Но это не значит, что мне плевать на смерть других людей. Я хочу спасти остальных тоже! Вот что, Аделина, тебе придется напрячь мозги и подумать, что это был за мост. Попробуй вспомнить еще хоть что-нибудь! — Я же тебе сказала, это где-то на магистрали. Но я не знаю, какой именно это мост. — Подумай получше! Что еще ты видела? — Она вздохнула и закрыла глаза. Я впиласъ глазами в ее лицо и заметила, как она еле заметно нахмурила брови. Потом, не открывая глаз, сказала: — Стой, кажется, я ошиблась. Это не на магистрали. Я вижу знак. Ага, вот оно! Мост на Москве — Она открыла глаза и посмотрела на меня. — Ну вот, теперь ты знаешь, где и когда это случится. Больше я тебе ничего не могу сказать. Кажется, какая-то огромная плоская посудина, типа баржи, врезалась в опору моста, и он рухнул. Но это я увидела очень смутно, так что не могу описать баржу подробнее. И как ты собираешься это предотвратить? — Пока не знаю, но я этого не допущу, — процедила я. — Я в тебя верю, Ярослава! — насмешливо протянула Адель. — Что ж, оставляю тебя спасать мир, а сама вернусь в свою уютную комнатку и займусь маникюром. Единственная настоящая трагедия — это плохо ухоженные ногти, ты согласна? — А теперь послушай, что я тебе скажу, Аделина. Дерьмовые родители еще не повод становиться бессердечной сукой. Она резко обернулась и злобно уставилась ни меня прищуренными от бешенства глазами. — Да что ты об этом знаешь? — О твоих родителях? Честно говоря, немного. Знаю, что они контролируют каждый твой шаг, и что у тебя кошмарная мамаша. О дерьмовых родителях вообще? К сожалению, достаточно. Большей частью на основании собственного опыта. Я узнала, что такое семейные проблемы три года назад, когда мама вышла замуж во второй раз. Это очень тяжело, но разве обязательно становиться гадиной, если твоя жизнь — полное дерьмо? — Мне очень жаль, Ярослава, но ты и понятия не имеешь, о чем говоришь. Сначала проживи восемнадцать лет в настоящем аду, а потом будешь рассуждать о «семейных проблемах». А пока слезливую сказочку о трех годах жизни с отчимом можешь засунуть себе в задницу! Теперь передо мной снова была высокомерная Адель, которую я очень хорошо знала, и которую терпеть не могла. Она отбросила назад свои светлые волосы и зашагала прочь, соблазнительно покачивая бедрами. Можно подумать, меня очень интересовала ее тощая задница! — Надо признать, у этой стервы есть повод быть стервой, — пробормотала я и, усевшись на скамейку, принялась рыться в сумочке в поисках мобильника. Как хорошо, что я продолжала носить его с собой, пусть даже с выключенным звуком и без виброзвонка. Причина этих мер заключалась в одном коротком слове — Ник. Честно говоря, это не его вина. Причина в том, что я попробовала его кровь. Если бы я знала, что моя кровожадность запустит процесс таинственного Запечатления, намертво привязывающего человека к вампиру, я бы постаралась как-то ее обуздать. Но в тот момент я ничего такого не знала, вот Киоссе и попался. Хотя в последнее время количество его звонков и посланий сократилось с миллиарда (то есть примерно с сотни) до двух-трех в день, включать звук у телефона все равно было рановато. Вот и сейчас, не успела я откинуть крышку, как сразу увидела сообщение о двух пропущенных звонках. Само собой, оба были от Никиты. С другой стороны, полное отсутствие эсэмэсок наглядно демонстрировало способность моего бывшего к обучению. Бабушка ответила сонным голосом, но стоило ей узнать меня, как она мгновенно оживилась и повеселела. — Ах, Птичка моя! Как приятно проснуться от звука твоего голоса, — радостно воскликнула oна. Я улыбнулась в телефон. — Я соскучилась, бабуль. — А уж я-то как соскучилась по моей Птичке! — Бабушка, выслушай меня внимательно. То, что я сейчас скажу, покажется тебе очень-очень странным, но пообещай, что поверишь мне. — Обещаю, детка. Разве я могу не верить моей девочке? — без колебаний ответила бабушка, и я в который раз поразилась тому, как же она непохожа на мою вечно настороженную маму. Просто не верилось, что бабушка приходится ей родной матерью! — Слушай. Я тебе звоню по очень важному делу. Скажи, ты сегодня днем собиралась поехать в город за покупками? В трубке повисла тишина, а потом бабушка весело расхохоталась. — Так я и знала, что мне будет нелегко сделать сюрприз моей маленькой имениннице! Ах, как непросто иметь внучку-вампирку! — Пообещай мне одну вещь. Обещай, что никуда сегодня не поедешь. Не смей даже подходить к машине, слышишь? Просто посиди сегодня дома и займись своими делами. — Почему? Что случилось, Яра? — Я замялась, не зная, стоит ли открывать ей всю правду. Но моя мудрая бабушка сразу почувствовала мои колебания и сказала: — Ты знаешь, что можешь рассказать мне все, Птичка. Я тебе верю. Только тут я поняла, что сижу над телефоном, затаив дыхание. Я с шумом выдохнула и сказала: — Бабуль, только не волнуйся. Дело в том, что сегодня днем обрушится мост на Москве. Ты должна была ехать по нему как раз в то время, и разбилась бы насмерть, — еле слышно прошептала я. — Ох, Слава. Ох… Кажется, мне лучше присеть. — Бабуля! Что с тобой? Тебе плохо? — Нет-нет, не беспокойся. Я в порядке, но если бы ты не предупредила, мне бы точно не поздоровилось! Даже голова закружилась. — Должно быть она взяла какой-то журнал и принялась им обмахиваться, потому что я услышала в трубке равномерный шелест. — Но как ты узнала об этом? Тебе было видение? — Не мне. Аделине. — Постой-ка, постой-ка… Это та самая девочка, которая возглавляла «Дочерей Тьмы» до тебя? Ты не рассказывала, что вы с ней подружились. Я возмущенно фыркнула в трубку. — Еще чего! Не собираюсь я с ней дружить, я ее терпеть не могу! Просто случайно узнала, что ей было видение, и она рассказала мне о нем. — Поблагодари ее от меня! Ты ей доверяешь? — Ни капельки, но верю в ее дар. Понимаешь, бабуль, я своими глазами видела, как у нее все это происходит. Она словно была с тобой в твоей машине, она даже видела часы на приборной доске. Это было ужасно… Она так кричала! Она видела, как твоя машина рухнула в воду, как падали другие машины, как погибли маленькие дети… Я замолчала и судорожно вздохнула. Только сейчас я с жуткой ясностью поняла — сегодня моя бабушка могла умереть. По-настоящему. — Постой, постой, ты говоришь, там были и другие машины? И люди в них погибли? — Да, мост обрушился, и машины посыпались с него в реку. — Но как же пассажиры? — Я собираюсь что-нибудь предпринять, чтобы спасти их. Но прошу тебя, оставайся дома! — Может, мне стоит съездить к этому мосту и попытаться предотвратить катастрофу? — Нет! — взвизгнула я, сжимая телефон. — Даже не думай! Ты дала слово! Я позабочусь о том, чтобы никто не пострадал. Но для этого я должна быть спокойна за тебя. Я хочу знать, что ты в безопасности. — Хорошо, детка. Обещаю. Тебе не придется тревожиться за меня. Я буду послушной и даже носа из дома не высуну! Позаботься обо всем и непременно позвони мне, слышишь? Я буду ждать. Позвони в любое время дня и ночи, Птичка. — Обязательно. Я люблю тебя, бабуль. — И я тебя люблю, у-ве-тси а-ге-у-тса. Закончив разговор, я еще какое-то время посидела на скамейке, пытаясь справиться с колотившей меня дрожью, но так и не смогла успокоиться. Ну и плевать! У меня не было на это времени. Нужно было торопиться.