Ложь.

— Как к вам это попало? — спросила Виктория. Я видела, что она старается говорить спокойно, но в ее голосе слышались нотки плохо скрытого гнева. — Это украшение было обнаружено рядом с телом убитого. Я разинула рот, но не смогла выдавить ни звука. Желудок мой скрутило в узел, и я почувствовала, как кровь отливает от моего лица. — Вы узнаете это ожерелье, Ярослава? — повторил вопрос детектив Марк. Я захлопнула рот и откашлялась. — Да. Это кулон предводительницы «Дочерей Тьмы». — «Дочерей Тьмы»? — Так называется школьная организация, объединяющая лучших учеников нашей школы, — пояснила Жрица. — Вы являетесь членом этой организации, Ярослава? — спросил детектив. — Да. Я ее возглавляю. — Будьте любезны показать нам свое украшение. — Я… Оно… Оно сейчас не на мне, — пробормотала я, плохо соображая, что говорю. — Оно у меня в комнате. — Вы предъявляете моей ученице обвинения? — спросила наставница во второй раз. Голос ее был спокоен, однако в нем отчетливо слышались раскаты приближающейся бури, и у меня руки покрылись гусиной кожей от предчувствия беды. Судя по быстрым взглядам, которыми обменялись детективы, они тоже почувствовали угрозу. — Мы лишь задаем вопросы, мадам. — От чего он умер? — Я говорила совсем тихо, но в напряженной тишине библиотеки мой голос прозвучал, как грохот обвала. — От множественных ран и потери крови, — холодно ответил детектив Марк. — Кто-то изрезал его ножом? — спросила я. Из новостей я уже знала, что на парня, скорее всего, напал какой-то хищник, но мне хотелось в этом убедиться. — Нет, мисс. Это не ножевые ранения. Эти раны похожи на царапины, оставленные клыками и когтями какого-то животного, — покачал головой второй следователь. — Парень практически истек кровью, — мрачно добавил Марк. — И поэтому вы решили, что он стал жертвой вампира? — спросила Виктория. — Мы ищем ответы на вопросы, мадам, — ответил Марк. — В таком случае, советую вам проверить кровь погибшего подростка на содержание алкоголя. Насколько мне известно, этот молодой человек и его друзья злоупотребляли спиртными напитками! Возможно, он напился и упал в реку. Порезы, о которых вы говорите, могли появиться при ударе о камни. Возможно также, что на него напали какие-то животные. Всем известно, что на берегах реки часто встречаются койоты, даже в черте города, — сказала Виктория. — Вы правы, мадам. Мы уже проводим это исследование. Кровь молодого человека может дать ответ на многие вопросы. — Совершенно с вами согласна. Я почти уверена, что исследование покажет, что молодой человек был пьян, возможно, очень сильно. Я понимаю, насколько заманчивой может казаться версия о нападении вампиров, но мне кажется, вам следует искать более обыденное объяснение этой трагедии… Ярослава может идти? — Одну минуточку, мадам! У нас остался последний вопрос к Мировой, — сказал детектив Марк, не глядя на Виктория. — Ярослава, где вы находились во вторник между восемью и десятью часами? — Вечера? — уточнила я. — Да. — В школе. Здесь, в этом классе.- Детектив непонимающе посмотрел на меня. — Простите? В такое время? — Мне кажется, прежде чем допрашивать моих учеников, вам самим не мешало бы сесть за парту! — с нескрываемым раздражением вмешалась Виктория. — В Доме Ночи уроки начинаются в восемь вечера и продолжаются до трех часов утра. Вампиры издревле предпочитают ночной образ жизни. В тот момент, когда наступила смерть юноши, Слава находилась в моем классе. Надеюсь, теперь вы закончили? — К Ярославе у нас пока больше вопросом нет, — детектив Марк перелистнул несколько страничек своего исписанного блокнота. — Теперь мы хотели бы поговорить с Лореном Блейком. Я старалась остаться спокойной, но мне это не удалось. Я вздрогнула всем телом и вспыхнула до корней волос, — Мне очень жаль, но Лорен вчера на рассвете покинул Дом Ночи на нашем частном самолете. Он отправился в школу на Восточном побережье, чтобы поддержать наших учеников, принимающих участие в заключительном туре Международного конкурса певцов. Он вернется в воскресенье, и я передам ему, чтобы он с вами связался, — сказала Виктория и, поднявшись со своего места, направилась к двери, давая понять, что детективам пора убираться прочь. Но Марк сделал вид, что не заметил ее знака. Какое-то время он продолжал внимательно смотреть в мое лицо, а потом медленно сунул руку во внутренний карман своего пиджака, вытащил оттуда визитку и протянул мне. — Вот, возьмите. Если вспомните что-нибудь — все, что угодно, что могло бы помочь нам найти тех, кто сделал это с парнишей, немедленно позвоните мне. — Затем он вежливо кивнул стоявшей в дверях Виктории. — Спасибо, что уделили нам время, мадам. Мы вернемся в воскресенье, чтобы поговорить с Лореном Блейком. — Я провожу вас, — сказала жрица и, пожав мне плечо, быстро вышла из комнаты следом за детективами. Я осталась сидеть, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли. Наставница солгала детективам. Она не рассказала им о моей кровожадности и о том, что Киоссе едва не погиб во время празднования Самайна. Но это было далеко не все. Она соврала им и про Лорена. Он не покидал школу вчера на рассвете. Вчера на рассвете он стоял у школьной стены и читал мне хокку про голую возлюбленную под луной. Мне пришлось до боли стиснуть руки, чтобы они перестали дрожать. В это утро я не смогла уснуть почти до одиннадцати часов. Тёма, Близняшки и Алевтина с нетерпением ждали моего отчета о встрече с детективами, и я с готовностью удовлетворила их любопытство. Честно говоря, я надеялась, что подобный пересказ разговора с копами поможет нам разобраться в произошедшем. Ни фига подобного, сколько мы ни ломали головы, нам так и не удалось понять, как могло украшение Дочерей Тьмы очутиться возле тела этого парня. Вернувшись в комнату, я сразу бросилась искать свой кулон и нашла его на обычном месте, в коробке с украшениями. Девчонки были убеждены в том, что тут не обошлось без Адель. Они в три глотки орали, что она имеет какое-то отношение и к кулону, и даже к убийству. Мы с мальчиком — талисманчиком не спешили с ними соглашаться. Допустим, Аделина всегда ненавидела людей, но из этого никак не следовало, что она могла похитить и убить здоровенного футболиста, пусть даже и поддатого! Да, когда-то у неё было точно такое же серебряное украшение, но Виктория отняла его у нее и отдала мне. Помимо загадки кулона мы обсудили и другие вопросы. Все сошлись на том, что «Вонючая Шлюха Алина» (как окрестили ее Близняшки) навела на меня копов, расписав меня как жуткую кровожадную убийцу. Она сделала это из ревности, потому что Никита совсем на мне помешался… Мы также решили, что у копов пока нет никаких настоящих зацепок, иначе они не стали бы придавать значение болтовне взбесившейся от ревности девчонки. Мои друзья ничего не знали об истории с кровью. Я до сих пор не могла заставить себя рассказать им о том, что я пила (вернее, лизала) кровь Киоссе. Вот почему мне пришлось выдать им ту же версию, которую я только что впарила детективам. Единственными, кто знал всю правду об этой истории (кроме Ника и Вонючей Шлюхи Алины, разумеется) были Влад и Виктория. Влад… Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы поскорее наступило воскресенье, и он вернулся в школу. В последние дни я была так занята, что у меня совсем не было времени скучать по нему… Или я соскучилась только сейчас, когда мне срочно понадобился близкий человек, с которым можно было обсудить все это? «Воскресенье!» — напомнила себе я и повернулась на другой бок, пытаясь уснуть. Рамм вернется в воскресенье. И Лорен тоже. (Нет, сейчас я не буду думать обо всей фигне, произошедшей между мной и Лореном, а тем более о том, что, возможно, именно эта фигня и помешала мне скучать по Владу!) Интересно, зачем детективам понадобилось говорить с Лореном? Сколько мы ни думали над этим вопросом, но так ни до чего и не додумались. Я вздохнула и попыталась расслабиться. Хуже нет, когда тебе нужно уснуть, но никак не получается! Вся беда в том, что я никак не могла отключить голову. Мысли об убитых снова и снова прокручивались в ней, и этим мыслям было наплевать на то, что всего через несколько часов мне предстояло позвонить в ФБР и разыгрывать из себя ужасную террористку! А потом я стала думать о магическом круге, который нужно будет создать во время ритуала Полнолуния, и о самом ритуале… В конце концов у меня жутко разболелась голова, и стало понятно, что заснуть мне сегодня не удастся. Я посмотрела на часы. Половина одиннадцатого утра. Еще целых четыре часа до того как мне нужно будет позвонить в ФБР, а потом найти в себе силы прожить остаток дня, каждую минуту ожидая новостей о происшествии на мосту (надеюсь, предотвращенном) и обнаружении парниши (надеюсь, живого). А ведь еще нужно думать о том, как провести ритуал Полнолуния (и по возможности, не опозориться). Счастливица Аля, которая могла спать хоть стоя на голове во время снежного бурана, сладко посапывала во сне. Кошка Нала тихонько урчала на моей подушке. Ворчать она перестала, но с некоторых пор начата еле слышно похрапывать. Ох, не нравится мне это! В последнее время Нала ужасно много чихает, надо бы проверить, нет ли у нее какой-нибудь аллергии. Впрочем, скорее всего, Нала совершенно здорова, а все дело в моих нервах. Она просто толстая, как раскормленная индюшка. Нет, правда, она такая пузатая, что похожа на сумчатую кошку, которая носит на брюхе целый выводок малышей! Вот от этого она и сопит, бедняжка! Ей просто тяжело таскать свою тяжелую тушку. Я закрыла глаза и начала считать овец. Говорят, это помогает. Вот сейчас и проверим. Я старательно представила себе зеленый лужок и невысокие деревянные воротца. Потом вообразила целое стадо хорошеньких пушистых овечек и заставила их прыгать через ворота. (Кажется, так считают овных совец? Хотя, это еще вопрос, кто из нас сонный…) Овца под номером 56 начала слегка расплываться у меня перед глазами, и я провалилась в неспокойный сон… Что за странная овца? Зачем она нацепила на себя красно-белую форму «Юниона»? Разве она умеет играть в футбол? Хорошенькая пастушка помогала овцам перепрыгивать через ворота (которые вдруг стали странно напоминать футбольные), а я медленно парила над полем, словно Супермен без плаща. Пастушка стояла ко мне спиной, но я видела, что она высокая и очень красивая. У нее были густые рыжие волосы до пояса. Внезапно, словно почувствовав мой взгляд, пастушка обернулась, и я увидела ее огромные зеленые глаза цвета мха. Я засмеялась. Ну конечно! Даже во сне Виктория продолжала командовать парадом! Я помахала ей рукой, но вместо того, чтобы помахать мне в ответ, Жрица вдруг угрожающе прищурила глаза и отвернулась. В следующий миг она с диким звериным рычанием схватила овцу в красно-белой форме «Юниона», подняла в воздух и распорола ей глотку одним быстрым уверенным движением своих неестественно длинных, изогнутых ногтей. Потом прильнула лицом к раскрытой ране и принялась пить хлещущую кровь. Я хотела закричать от ужаса, но не смогла. Какая-то непреодолимая сила тянула меня к наставнице. Я хотела отвернуться, но тоже не могла… Потом тело овцы вдруг заколыхалось и забурлило, как вода в кастрюле. Миг спустя передо мной была уже не овца. Парень смотрел на меня широко открытыми мертвыми глазами, в которых застыл упрек. Я поперхнулась криком и оторвала взгляд от его лица, я не хотела смотреть на эту жуткую сцену, но видение поймало меня в ловушку и не позволяло спастись. Потому что это уже не Виктория с жадностью захлебывалась кровью из разорванного горла убитого. Это был Лорен Блейк. Это его темные глаза улыбались мне поверх хлещущей красной струи. Я не могла отвести взгляда, я смотрела… смотрела… смотрела. Внезапно мое спящее тело задрожало, отозвавшись на знакомый голос, плывущий ко мне в шелесте ветерка. Первый звук был настолько тих, что я ничего не расслышала, но когда Лорен допил последнюю каплю крови, слова вдруг стали не только слышимы, но и видимы. Они кружились вокруг меня в воздухе, и я узнала этот серебристый свет и серебряный голос. «…Помни — тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несет добро». Я открыла глаза и села на кровати, тяжело дыша. Сердце мое бешено колотилось, меня подташнивало, в висках стучали молоточки. Я посмотрела на часы и едва не застонала в голос. Половина первого! Я проспала всего два часа, неудивительно, что мне так хреново. Тихонько, чтобы не разбудить Алю, я выбралась из постели, прошлепала в ванную и плеснула в лицо холодной водой, чтобы прогнать сонливость. Если бы так же просто можно было прогнать поселившееся у меня в душе тоскливое предчувствие беды! Нечего было и думать о том, чтобы попробовать уснуть еще раз. При одном взгляде на кровать у меня мороз пробегал по коже. Я тихонько подошла к окну, отодвинула тяжелую штору и выглянула наружу. Там было сыро и сумрачно. Низкие тучи скрыли солнце, и унылый серый дождик сеялся из туч, размывая очертания пейзажа. Погода настолько соответствовала моему настроению, что даже дневной свет меня сегодня не раздражал. Когда я в последний раз выходила на улицу при свете дня? Я задумалась над этим и с удивлением поняла, что впервые за целый месяц смотрю на рассвет. Это была неприятная мысль. Я поежилась и вдруг поняла, что больше не могу ни минуты оставаться взаперти. У меня началась настоящая клаустрофобия. Я чувствовала себя как в тюрьме, как в склепе, как в гробу Отвернувшись от окна, я снова бросилась в ванную и схватила стеклянный флакон с консилером, специально разработанным для того, чтобы скрывать татуировки недолеток. Когда я впервые очутилась в Доме Ночи, меня не на шутку испугала мысль о том, что я никогда не встречала вампиров-недолеток. Разумеется, я тут же решила, что их держат тут взаперти и никогда не выпускают за школьную стену. На самом деле это оказалось полной ерундой. Недолетки в Доме Ночи пользовались достаточной свободой, им охотно разрешали выходить в город, но при условии соблюдения двух основных правил. Правило номер один — мы должны были скрывать свою Метку и не надевать никакой одежды с эмблемой Дома Ночи. Второе (и самое главное) правило требовало, чтобы недолетка всегда находился поблизости от взрослых вампиров. На первый взгляд это кажется странным, но на самом деле все очень серьезно. Наверное, вы уже и сами поняли, что процесс Превращения из человека в вампира очень сложен и до конца не изучен, даже самая крутая современная наука до сих пор не может сказать о нем почти ничего определенного. Есть только одна многократно доказанная закономерность — если недолетка оказывается лишен контакта со взрослыми вампирами, процесс Превращения катастрофично ускоряется, и недолетка погибает. К сожалению, это как раз то правило, из которого не бывает исключений. Вот почему взрослые разрешают нам покидать школу, ездить в кино или за покупками только при условии, что мы будем отсутствовать не больше нескольких часов. В противном случае в программе наступает какой-то таинственный сбой, организм недолетки отвергает Превращение, и наступает смерть. Так что нет ничего удивительного в том, что в обычной жизни я почти не встречала недолеток. Возможно, я их видела, но, во-первых, они скрывали свои Метки, а во-вторых, у них не было времени слоняться без дела и зависать в разных местах, как привыкла делать нормальная человеческая молодежь. Недолетки на свободе всегда спешат и всегда слишком заняты. Они знают, что в запасе у них всего несколько часов, поэтому не склонны разбрасываться и суетиться по пустякам. Что касается требования скрывать свою принадлежность к Дому Ночи, то оно тоже оправдано. Мы маскируемся совсем не для того, чтобы спрятаться среди людей и тайком шпионить за ними, как думают наши недоброжелатели. Дело в том, что перемирие между людьми и вампирами слишком непрочно, чтобы подвергать его дополнительному риску. Новость о том, что недолетки выходят за стены интерната, ходят в кафе, магазины и кинотеатры, как все нормальные ребята, может вызвать нежелательный ажиотаж и волну паники. Могу себе представить, какой вой поднимут недалекие и ограниченные люди, вроде моего злотчима Джона! Да он будет на каждом углу горланить о бандах недолеток, совершающих все мыслимые преступления и правонарушения! Он же такой гад, с него станется! Беда в том, что Джон не один такой. Люди нас боятся, и с этим приходится считаться. Вот и получается, что никакую предосторожность нельзя считать излишней. Я решительно выдавила на руку щедрую каплю консилера и размазала его по синей Метке, выдававшей мою принадлежность к миру Ночи. Просто поразительно, с какой легкостью этот крем скрывал татуировку! Вскоре на моем лице не осталось и следа от синего полумесяца и красивых завитков, обрамлявших глаза. Из зеркала на меня смотрела прежняя Яра, и я даже слегка растерялась, не зная, как к ней относиться. Нет, я, конечно, понимала, что произошедшие во мне изменения не исчерпываются синими татуировками, но отсутствие Метки Лины произвело на меня очень странное впечатление. Я оказалась совершенно не готова к неожиданному чувству утраты, которое оно во мне вызвало. Теперь- то я знаю, что это чувство было не случайным. Если бы у меня хватило ума прислушаться к нему, я бы просто смыла консилер с лица, взяла с полки книгу и отправилась в постель. Но ничего этого я не сделала. Я только покачала головой и шепотом сказала своему отражению: «Ты выглядишь совсем девчонкой!» После этого вышла из ванной, подошла к шкафу (на цыпочках, разумеется, потому что если бы Аля проснулась, она бы ни за что не отпустила меня одну) и вытащила из ящика свой любимый худик с боргами, сунула ноги в удобные черные «найки». Крутые солнцезащитные очки «Миу Джим» на нос — и я готова к выходу. Я схватила сиз шкафа свой рюкзак и поспешно выскочила за дверь, не дав себе времени передумать и остаться. Как впоследствии выяснилось — совершенно напрасно. В холле никого не было. Я открыла дверь и (делала глубокий вдох, чтобы успокоиться перед выходом наружу. Вы уже знаете, что все эти бредни типа «если-солнечный-луч-коснется-тела-вампира-он-умрет-и-страшных-мучениях» не имеют ничего общего с действительностью? Мы не умираем от солнца, но оно причиняет нам жуткую боль. Даже я, вся из себя такая крутая и особенная недолетка, сразу почувствовала себя хреново, и только усилием воли заставила себя сойти с крыльца и шагнуть под моросящий дождик. Территория школы выглядела пустынной. На мокрых аллеях, разбегавшихся во все стороны от главного здания, не было видно ни души, парковка тоже пустовала. Мой винтажный «фольксваген»-жук 1966 года выглядел смешным бедным родственником среди крутых и навороченных вампирских тачек. Надежный старый движок разок чихнул, а потом завелся и тихонько зажужжал, как новенький. Я нажала на кнопку пульта, который Виктория вручила мне после того, как бабушка привезла мне мою машинку, открыла ворота и выехала из гаража. Кованые школьные ворота бесшумно распахнулись передо мной. Несмотря на то, что далее дохлый свет сырого пасмурного утра раздражал мои глаза и вызывал у меня кожный зуд, стоило мне выехать за ворога, как мое настроение заметно улучшилось. Только не подумайте, будто я ненавидела Дом Ночи и мечтала вырваться из него! Совсем нет. Наоборот, за этот месяц интернат и друзья стали мне настоящим домом и семьей. Просто сегодня мне хотелось чего-то другого. Мне необходимо было снова почувствовать себя обыкновенной девчонкой, такой, как месяц назад, когда моей самой большой проблемой была предстоящая контрольная по геометрии, а единственным ценным даром считалось умение откапывать на распродаже самые крутые туфли. Кстати о туфлях… Почему бы не прошвырнуться по магазинам? Всего в миле от Дома Ночи находился мой любимый магазин. С тех пор как меня Пометили, в моем гардеробе стали преобладать излишне мрачные тона — черный, лиловый, темно-синий. Эта гамма действовала мне на нервы. Пожалуй, мне не помешает какой-нибудь миленький ярко-красный свитерок! Да, это как раз то, что нужно. Я припарковалась в самой дальней и самой пустынной части парковки перед магазином. Здесь росли высокие деревья, бросавшие приятную тень на асфальт, но самое главное, тут почти не было людей. Я знала, что выгляжу как самая обычная девчонка, но внутри я все равно оставалась Меченой и ужасно нервничала из-за своего первого дневного выхода в старый мир. Я не боялась встретить кого-нибудь из знакомых. В школе девчонки считали меня «странной» и «ненормальной» из-за того, что я предпочитала одеваться в дорогих маленьких бутиках, а не толкаться в шумных переполненных моллах, насквозь провонявших запахами фуд-кортов. Этому научила меня бабушка. Мы с ней часто на целый день уезжали в город, бабушка называла такие поездки «вылазками». Так мне не угрожала опасность натолкнуться нa Алину или девчонок из моей старой школы, а знакомый вид и запах не замедлил оказать на меня свое волшебное целительное действие. К тому времени, как я расплатилась за совершенно очаровательный красный трикотажный свитерок, живот мой совершенно успокоился, голова перестала болеть, и, несмотря на дикий недосып, я почувствовала себя бодрой и полной сил. И мне ужасно захотелось есть. Я вспомнила, что напротив магазинчика есть «Старбакс» с прелестным, выходившим прямо на площадь, двориком. В этот сырой пасмурный день вряд ли кто-нибудь захочет сидеть за коваными чугунными столиками на улице. Значит, я сейчас закажу себе большую чашку отличного капуччино и огромный черничный маффин, и сяду прямо на улице, делая вид, будто я студентка. Чем плохой план? Вначале все шло отлично. Как я и думала, столики на улице пустовали, поэтому я с комфортом устроилась под большой магнолией, сыпанула в кофе огромную порцию тростникового сахара и впилась зубами в исполинский маффин. Честно признаться, я не сразу почувствовала его присутствие. Все началось со слабого, почти незаметного, покалывания под кожей. Я беспокойно заерзала на стуле и уткнулась в страницу с обзором фильмов, обдумывая, не сходить ли нам с Владом на следующей неделе в кино… Но что-то мешало мне сосредоточиться на чтении. Назойливая, беспокоящая щекотка под кожей не проходила. Я с раздражением отбросила газету, подняла глаза — и обмерла. В каких-нибудь пяти шагах от меня под фонарем стоял Киоссе.