Тропа через Бездну

На этот раз покои царя охранялись. Два караульных эйнхерия дежурили у дверей, как и положено. — Царь отдыхает и приказал никого не впускать. — Даже меня? — оторопел Тор, но тут же нашелся: — Дело срочное, так что дайте пройти. Караульные не двинулись с места. — Я не уйду, пока не поговорю с отцом, — не унимался Тор. — Что за крик я слышу? — дверь отворилась, на пороге стоял Всеотец. Судя по одежде, он и вправду собирался отдохнуть, и Тор почувствовал укол совести. — Прости, если разбудил, — буркнул громовержец, однако зашел в покои вслед за отцом. — Что за срочное дело, не ждущее до утра? — недовольно осведомился Один и медленно опустился в мягкое кресло рядом со столом. — Я хотел поговорить с тобой о Локи, — признался Тор. — Он недавно пришел в себя. — Я знаю, — спокойно произнес Всеотец, беря со стола ту самую прядь волос и поглаживая ее. Теперь она почти полностью стала черной. — Что это? — решил выведать у отца Тор. — Просто прядь волос, — не скрывая сказал Один. — Чья? — Ты, верно, и сам догадался, — в своей манере недоговаривать ответил Всеотец. — Я пришел поговорить с тобой открыто, а не играть в загадки. Тор закипал, но Одину все было нипочем, потому громовержец продолжил: — Это прядь Локи. Зачем она у тебя? И почему ты так старался не пускать меня к нему? — Не слишком ли много вопросов? Тебе не нужно было быть там, — спокойно ответил Один. — А тебе нужно было, — все еще гневался Тор. — Зачем ты все это устроил? — Тебе незачем это знать. Теперь все будет хорошо. — А что мне вообще можно и нужно, отец? И что будет хорошо? Один тяжело поднялся и подошел к сыну. Если тот упрямился, то до конца. — Ты наследник, Тор, и скоро станешь царем. Мое же время угасает. — Мне не нравится твой тон, — с подозрением прищурился громовержец. — К чему ты ведешь? — Локи умирал, Тор. Он с каждым днем отдалялся от мира живых. Я хотел сделать хоть что-то правильное в его жизни. — И что ты сделал? — Каждый день понемногу я делился с ним своей жизненной силой. А с этим, — Один снова погладил прядь волос, — я могу следить за его состоянием. — Зачем ты делал это, отец? — возмутился Тор. — Это опасно. Ты же знаешь. Особенно для тебя. Ты мог впасть в сон и не проснуться уже. — Я знал, что ты не одобришь. И не будем об этом более, — Один неопределенно махнул рукой и направился к постели. «Ну вот и поговорили», — с разочарованием подумал Тор. — Наверное, мудрость оставила тебя, отец, — тихо произнес он, выходя за двери. *** Ночь для Локи прошла тяжело. Он почти не спал. А если и засыпал ненадолго, то опять оказывался в бездне, на той серебряной тропе, с ледяным осколком в груди. Преодолевая боль, он шел дальше, сам не зная куда, а Бездна будто звала его, искушала сойти с тропы, обещая избавить от боли. Он знал, что не должен поддаваться, но терпеть было почти невозможно. Он пытался вытащить ледяной осколок из груди, но пока это было выше его сил. И тогда он просыпался с криком или со стоном, хватаясь за повязки и норовя содрать их. Рана плохо заживала все те дни, пока Локи находился в забытьи, потому перевязь еще нельзя было снять. Тор в эту ночь не ложился совсем, даже не заходил в свои покои — все сидел в комнате Локи и думал, когда надоедало читать книжку, которую Фандрал здесь оставил. Когда же брат пробуждался, Тор вскакивал с кресла и порывался позвать целительницу, но Локи быстро успокаивался, и в этом уже не было нужды. Иногда громовержец спрашивал, не нужно ли чего. Локи только мотал головой и опять проваливался в дрему. Лишь под утро Бездна отпустила его, и он успокоился. Громовержца тоже сморил сон, прямо в кресле. Но долго ему отдыхать не пришлось. Утром явилась целительница и выгнала посетителя вон. В своем родном чертоге она не могла указывать разве что Всеотцу, почившей царице и хозяйке чертога Эйр. Позже утром к Локи пожаловал Всеотец. Ложе пациента слегка трансформировали, и сейчас он находился в полусидячем положении. Под головой его теперь была хоть и небольшая, но мягкая подушка. Локи сидел и смотрел вперед стеклянными глазами, ни на что не обращая внимание. Однако, как только Один приблизился, Локи заговорил. — Пришли предупредить, что мне уже пора бы переехать в камеру подземелья? Это было ожидаемо. Всеотец не рассчитывал, что сердце Локи быстро оттает, а на то, что приемный сын когда-либо снова назовет его отцом, не надеялся вообще. Однако это не помешало ему попробовать взять Локи за руку. — Довольно наказаний, — сказал Один, — ты расплатился сполна. Локи стерпел, но потом все-таки убрал руку под одеяло. — Полагаю, мне следует быть благодарным за такое великодушие. Вот, правда, отплатить не знаю как. Я же теперь бесполезен для Асгарда. Что может дать маг без магии, который не способен ходить? Локи отвернулся к окну, чтобы не показывать Одину подступивших слез. Еще в Мидгарде Локи предполагал такие последствия и оказался прав. Теперь, даже после операции, он не чувствовал ног, а беспомощность была сродни смерти. Один не сомневался, что целители сделали все от них зависящее: кости срастили быстро, и ребра Локи уже в первый день были целы, одно легкое пострадало незначительно, а вот повреждение позвоночника оказалось серьезным. Но сама Эйр уверяла, что это временно, ведь операция прошла успешно. — Мои ошибки сделали тебя таким, — признался Один. — Я виноват много больше, чем ты. Тебе не за что благодарить меня, ты ничего мне не должен. — Только самую малость — жизнь, которая не закончилась на ледяных скалах, — припомнил трикстер. Один не забыл эти свои слова на суде и о них он сожалел тоже. Но не все было столь печально, как пока что видел Локи. — Целители говорят, ты быстро восстанавливаешься, — подбодрил сына Один, — и обязательно встанешь на ноги. Нужно только немного времени. А я скажу, что магия твоя при тебе. Просто ты еще слаб, чтобы чувствовать ее. *** Разобравшись за день с делами, вечером Тор опять поспешил к брату. Локи только что вытерпел все ненавистные, но необходимые лекарские процедуры, и теперь от усталости его клонило в сон. — Что тебе? — спросил он, когда Тор почти бесцеремонно открыл дверь и переступил порог комнаты. — Пришел узнать, как ты сегодня. Если что-то нужно… — Нужно, — перебил Локи. — Что? — Чтобы ты ушел. Я собирался поспать. Тор сразу сник, но потом кое о чем вспомнил. — Прости, я тебе один вопрос хотел задать. Для меня это очень важно. — Задавай, — неглубоко зевнул Локи. — Тебе о чем-нибудь говорит зачарованная прядь волос? «Странный вопрос», — подумал Локи, но все же ответил: — Такие вещи для разного годны. А что конкретно ты имеешь в виду? И зачем тебе? — Просто я нашел такую прядь у отца в покоях, — честно признался Тор. Он чувствовал, что отец не сказал ему всей правды. — Это была твоя прядь, Локи. И она была почти седая. Трикстер сразу изменился в лице, посмотрел на Тора и начал ощупывать свои волосы. — Отец сказал, что так он следит за твоим состоянием, — поспешил договорить Тор. — Во второй раз я видел ее уже почти черной. Это было, когда ты очнулся. Локи успокоился и замолчал, обдумывая сказанное Тором. — Как считаешь, он сказал правду? — своим басом громовержец прервал мысли брата. — Такое можно сделать, — тихо ответил Локи, рассматривая орнамент на белом потолке. — Да, чтобы следить за состоянием, а еще, чтобы спасти или чтобы убить, — в заключении добавил он. — Убить? — это предположение поразило Тора больше всего. — Не думаю, — поправил Локи. — Скорее, следить. Если бы Один хотел убить меня таким образом, я бы никогда не очнулся. Просто истаял бы на этом ложе. — Чего бы отец ни желал, я все равно заберу у него эту прядь, — пробубнил Тор, решительно сжимая кулаки. — Как хочешь, — вдруг тихо и безразлично сказал Локи, прикрывая глаза. — Только не при напролом, как твой молот. Поймай удобный момент. — Хороший совет, — оценил Тор. — Я постараюсь. — Все, ты меня утомил. Тор ушел, а Локи остался наедине со своими мыслями. Не верилось, что Один вот так легко простил его. Всеотец никогда не отличался покладистым нравом и ничего не делал просто так. У него всегда были цели и планы, о которых он наверняка и думать-то боится, не то что говорить. Под собственные думы Локи быстро заснул, чтобы вновь оказаться в бездне.