Тропа через Бездну

Два дня Тор не мог подобрать причину, чтобы выманить у отца прядь волос брата, но на третий все решилось само собой. Всеотец сам вызвал наследника, чтобы дать ему очередное поручение. Завтра Тору вместе с Огуном и Сиф надлежало отправиться на разведку в Ванахейм. В житнице девяти миров обнаружился некто, кто начал портить урожаи. Ваны боялись выходить в поля. Говорили, что раньше не видели такого. Но Тор уже догадывался, что, возможно, причиной этому недавнее схождение, затронувшее всю систему миров Иггдрасиля. — Отец, — обратился Тор, — я не знаю, сколько времени займет этот поход. Возможно, меня не будет много дней. Я не смогу часто связываться с Асгардом, поэтому… в общем… я хотел попросить у тебя… — Вот это, — прервал Один сбивчивую просьбу сына, доставая откуда-то из тайника своих одежд черную прядь Локи. — В общем, да, — признался Тор, поражаясь отцовской прозорливости. — Ты так смотрел на нее вчера, что это заметил бы кто угодно. — Вдали от дома мне важно знать, что Локи в порядке, — начал было оправдываться громовержец, но Один остановил его кратким жестом руки. — Не продолжай, я все понимаю. Всеотец протянул наследнику прядь, все так же перевязанную золотой нитью. — Я сохраню ее, — Тор бережно взял волосы и сложил пополам. — Почему ты не рассказывал мне об этом раньше? Это же чудная вещь. Один усмехнулся и решил сесть за стол. Вечерний разговор затягивался, ноги уставали, и сердце билось вполсилы. И никакие яблоки Идунн уже не могли бы восполнить здоровье, растраченное за тысячелетия. Один начинал уставать от жизни. — Все не просто, мой сын, — начал он, наливая терпкое альвское вино в кружку. — Я расскажу тебе кое-что. Не было смысла скрывать от сына правду. Рано или поздно он все равно узнает. Промочив горло, Всеотец продолжил: — Когда-то давно, в одном из миров женщины-ведуньи зачаровывали пряди волос своих мужей, прежде чем отпускали их в походы. И все было хорошо, но до тех пор, пока кто-нибудь из воинов не умирал. Тогда его жена неминуемо отправлялась вслед за ним. — Почему? — перебил Тор. Он хотел бы верить, что это лишь еще одна из мрачных сказок, которые они с Локи слушали в детстве. Но отец был серьезен. — Потому что ведуньи погибали, отдавая свои силы уже мертвым телам мужей, — объяснил он, — а те, что выжили, потом запретили обряд. — Но почему они не разрушили свои заклятия? — поразился Тор. — Они же могли что-то сделать, как-то остановить. Сжечь эти пряди, наконец. — Не все зачарованные вещи горят, — заметил Всеотец, и громовержец догадался, что те пряди относились как раз к таким. И прядь его брата, скорее всего, тоже. — Значит, ты и Локи… Но ведь можно же как-то… — Тор не смог продолжить говорить. Он просто смотрел на прядь волос брата в своей руке и не верил тому, что услышал. Уж насколько громовержец был несведущ в делах магических, но даже ему хватило ума осознать, на что обрек себя его отец. Тор молчал, потупив взгляд. — Предупрежу тебя только вот о чем, — вставая из-за стола, напутствовал Один, — магия в этой пряди действует в пределах всего Иггдрасиля. Поэтому не делай напрасных попыток ее уничтожить. — Зачем так, отец? — только и смог вымолвить Тор. Он смотрел на родителя с жалостью и неосознанно комкал в руках прядь. — Неужели совсем не было другого выхода? Теперь молчал Один. — Почему так? — повторил Тор. — Если ты хочешь помочь и что-то изменить между тобой и Локи, так делай это открыто. — Локи не примет ничего от меня, — сказал Один. — А эту жертву тем более. «Похоже, теперь у него нет выбора», — подумал Тор. — Расскажешь Локи — только причинишь ему боль, — предостерег Всеотец, — и тогда пропасть между нами уже будет непреодолима. — Что, если он сам догадается? — засомневался Тор, чувствуя, что вряд ли сможет утаить от проницательного брата такую вещь. Один лишь неоднозначно промолчал. — Все будет хорошо, — напоследок произнес он, провожая сына. *** Всю ночь Тор обрывками вспоминал разговор с отцом и все больше убеждался в том, что не только тело оставляют силы, но и мудрость покидает разум царя Асгарда. «Должно быть, отцу нелегко далось это решение, — думал Тор. — Да и как бы я сам поступил, будь передо мной такой выбор?» Мысли путались, и вскоре ночь взяла свое — Тор засопел, будто ничто и не тревожило его. Утром, перед отбытием, громовержец не мог не заглянуть к брату, попрощаться. Локи уже не спал — лекари приходили рано, чтобы выполнить свою работу. — Смотри не разнеси там половину Ванахейма, — пожелал Локи брату. — Это всего лишь разведка, — отмахнулся Тор. — Я мог бы привезти тебе оттуда что-нибудь. — Мне ничего не нужно, — отказался Локи. Младшему царевичу приносили все, чего он желал, в разумных пределах конечно. Переносной стол рядом был завален книгами, на узкой подставке-колонне стояла ваза с фруктами, у подушки приютился мешочек с рунами, а у окна мерцали в ряд ароматические свечи. Но все это порой надоедало, и Локи уходил в себя. — Тебе удалось достать прядь? — поинтересовался он. — Нет, — соврал Тор, — отец не отдал мне ее. Локи внимательно посмотрел на громовержца и, казалось бы, даже сквозь него. — Кому ты лжешь, братец, — ухмыльнулся трикстер. — Может, я еще и не оправился, но обман я почувствую всегда, как ветер на коже. Тор помолчал, но потом все же признался: — Прости, но я не могу тебе ее дать. — Тогда может статься так, что в следующий раз ты будешь навещать меня уже в царстве Хель, — раздраженно выплюнул Локи. Ночами он плохо спал. Бездна терзала его разум и причиняла боль, незримо следовала за ним по тропе и искушала всячески. Локи не знал, что с ним происходит, он хотел найти ответы. Сейчас было очень легко сыграть на жалости Тора. Даже притворяться не пришлось. — Мне снятся странные сны, — решил поделиться Локи, уставившись в одну точку. — Там пустота, страх и боль. И я иду по тропе через черную бездну, как по мосту. Я опасаюсь опять упасть. Только редкие звезды иногда освещают мне путь. А она все зовет меня. Это Бездна. Я знаю. И я боюсь. — Ты говорил об этом целителям? — осведомился Тор, отвлекая брата от мрачных воспоминаний о снах. — Нет, они не знают. Никто не знает. Теперь вот ты только знаешь. Локи отрешенно смотрел в никуда. Громовержец замечал это уже не первый раз, и такое поведение брата его беспокоило. — Я надеялся что-то прояснить для себя, — Локи ожил и, повернув голову, посмотрел на брата. — Может, эта прядь помогла бы мне узнать что-то. Если здесь замешан Один, он никогда не признается. Я не верю, что он простил меня. Если не казнил, значит, я ему нужен для чего-то. Тор недолго обдумывал слова Локи. Если даже брат все выдумал, то это мало могло повлиять на решение громовержца. Он хотел показать Локи эту прядь, хотел услышать, что он скажет, услышать что-то другое — не то, что рассказал ему отец. Тор достал перехваченные золотой нитью волосы, подошел и протянул их брату. — Я хотел взять их с собой в поход. Локи осмотрел прядь со всех сторон, помял ее в руках и даже понюхал. Потом закрыл глаза и сосредоточился. Тор сразу заметил легкое напряжение в лице брата. Спустя минуту Локи расслабился и откинул голову на подушку. Его вдруг бросило в жар, а по пряди пробежал серебристый всполох. — На ней печать Одина, — слабым голосом ответил он. — Я пока не могу ее открыть. Во мне сейчас недостаточно магических сил, если они вообще у меня остались. Дай мне воды, — попросил Локи. Тор немедленно наполнил стакан из кувшина и подал брату. Тот отпил немного, только чтобы увлажнить горло. — Впрочем, я и так скажу тебе что это, — спокойно произнес Локи. — Это проводник жизненной силы. В свое время Один немало работал над этим обрядом. Это было сродни сейду, которым он прекрасно владеет, как ты знаешь. Ему даже удалось дополнить обряд — зачаровывать пряди так, чтобы просто следить. Но они оказывались недолговечны, были уязвимы и не держали связи с объектами в других мирах. А способов обратить прежние заклятия или разорвать связи он так и не нашел. Тор отчего-то не сомневался в словах брата, напротив, теперь он злился на недоговорки отца. — Подай мне свечу, — попросил Локи, — хочу кое-что проверить. Не задумываясь, Тор исполнил просьбу, взяв одну из свечей с окна. И только когда Локи поднял кончик пряди над огнем… — Ты что? — всполошился Тор. — Она же… Но прядь не горела. Она была зачарована по всем правилам древнего обряда, как пожелал того заклинатель. — Ты правда думал, что она сгорит? — с недоверчивым прищуром спросил Локи. — Да, — выпалил громовержец, — это же волосы. — Вообще-то я тоже не был уверен в обратном, — признал трикстер. — Ты понимаешь что это означает? — А должен? — Один действительно тебе ничего не рассказал? — Удивился Локи, а потом пояснил: — Эта прядь зачарована, чтобы не просто следить, иначе она сгорела бы. Она как мост между силами двух существ — сосуда и донора. Тор до конца не хотел верить, но Локи лишь подтвердил слова отца. Оба брата, глядя друг на друга, задумались. Оба понимали, кто являлся донором — Всеотец. Тор еще с его слов понял, что это так. Локи же только что доказал это. — Мне нужно идти, — нарушил тишину громовержец. — А то Сиф, чего доброго, всех валькирий на мои поиски соберет. Локи молча отдал брату свечу и прядь. — Что ты будешь делать? — спросил Тор, ставя свечу на прежнее место на окне, а прядь убирая в тайное место своих одежд. — Мне надо подумать, — устало выговорил Локи, немного сменяя позу и чуть опускаясь вниз с подушки. Тор хотел помочь, и брат попросил его опустить приподнятую часть ложа, чтобы нормально лечь. Но на смену положения спина Локи отозвалась такой болью, что перехватило дыхание. — Может, позвать лекаря? — занервничал громовержец. — Не надо, — отказался Локи. — Сейчас утихнет. А в полдень, как всегда, придет Эйр. У нее действительно великий дар врачевания. После нее мне намного лучше. Хоть и медленно, но Локи восстанавливался. А то, что Эйр приходила к нему, и вовсе было прекрасно. — Надеюсь, по возвращении из Ванахейма я увижу тебя уже на ногах и не в этой комнате, — оптимистично заявил Тор. Локи проводил его взглядом, а затем всецело погрузился в размышления. Вот, значит, как решил Всеотец. Снова поступил, как с вещью. Практически вырвал из рук Хель, потому что так пожелал. Локи уже не сомневался, что ритуал провел Один. Всего лишь починил свою любимую игрушку. Себя даже не пожалел. Все это время поддерживал своими силами и по сей день продолжает это делать. Ради чего? Какая такая великая нужда заставила его не поскупиться своей жизнью ради монстра? Неужто все ради прощения? Да, Один говорил о своих ошибках и будто бы раскаивался. Но Локи не мог просто поверить, просто услышать, принять и простить. Многое изменилось, он сам изменился. Как теперь следовало реагировать на присутствие Всеотца, Локи пока не определился. Решил выждать. Благо времени у него теперь было предостаточно.