Тропа через Бездну

В Ванахейме еще царило безмолвие ночи. Жизнь замирала почти везде, разве что кроме подлеска, где мелкие ночные животные обычно охотились. Гости из Асгарда отдыхали в селении ванов, ничего не опасаясь, а потому спали крепко. Сиф расслабилась, лицо Огуна отражало сосредоточенность даже во сне, а Тор сопел, снова зажав в руке прядь волос Локи. Она засветилась в предрассветный час, еще горизонт не просветлел. Именно в это время в Асгарде Локи мучился под гипнозом. Если бы только громовержец узрел этот сигнал, то, не раздумывая, воззвал бы к Хеймдалю и поспешил к брату, узнать в чем дело. Но Тор не размыкал век. Только с рассветом жители селения начинали пробуждаться, наполняя жизнью все вокруг. Однако громовержец лишь заворочался во сне. Огун обычно не спал подолгу, поэтому тоже поднялся с рассветом. Нужно было закончить работу над тростью сегодня, потому что нынче вечером Тор уже планировал вернуться в Асгард. Собственно, основной труд Огун уже проделал. Оставалось только вырезать на трости рисунок. Золотые листья были аккуратно сложены в холщовый мешочек, а кора с веток засушена для дальнейшего использования. Как распорядится всем этим Локи, вану было не интересно. Он лишь хотел выразить магу свою благодарность. Не более. Да ниспошлют ему норны свою милость. *** Тем временем Гелик сидел в таверне, по старой привычке заняв неприметный столик в углу зала, и разглядывал разношерстный люд. Сухие и костлявые морщинистые руки мерно поглаживали глиняную кружку с каким-то кислым посредственным вином. Гелик цедил его уже добрых два часа, а в голове не прекращали роиться мысли, воспоминания о собственном прошлом и обрывки новых видений, полученные от Локи. Клонило в сон, и обычно цепкий взгляд из-под низких седых бровей теперь уже едва касался окружающих. Менталист почти ушел в себя, когда к нему обратились, бесцеремонно прерывая цепь воспоминаний. — В Гладсхейме вино гораздо лучше. Не так ли? — спросил подошедший некто. — Несомненно, — вздыхая, ответил Гелик. Он уже почувствовал и догадался, кто скрывается под черным шерстяным плащом, поэтому Одину не было нужды скидывать капюшон. Сразу присев за стол, Всеотец достал крупное желтое яблоко и протянул его менталисту. Вне всяких сомнений, это было яблоко Идунн — плод вечного обновления и долгой жизни — искушение. Многие попадались на эту наживку. Теперь для Гелика это было неважно. Он достаточно пожил, не обременялся старостью и не страшился смерти. Но если сейчас он примет этот дар, то тем самым даст согласие вернуться в чертог царя. Над этим стоило подумать. — Каков будет мой статус? — осторожно уточнил менталист. — Как и прежде, — не замедлил ответить Один. — Снова быть соглядатаем и ловить настроения в Совете? Ведь для разведки я давно уже не гожусь. — Не желаешь быть при Совете — не надо. А вот ловить настроения изволь. А еще у меня к тебе будет особое поручение. Здесь даже не нужно было прилагать усилий, чтобы понять, с кем будет связано это поручение. Безусловно, Всеотец имел в виду Локи. Гелик выжидающе посмотрел на царя. — Узнаешь, когда согласишься. Менталист только покивал головой, давая понять, что ему все ясно. — Я должен подумать. Всеотец умел ждать, поэтому не настаивал на скором ответе. Главная работа уже сделана — Гелик в сомнениях. Рано или поздно он согласится и вернется в чертог. Соблазн слишком велик, и от плода искушения не отказывался еще никто. Один вышел на улицу и весьма бодро зашагал в сторону канала, где его уже ждала ладья и два верных ворона. *** Локи проснулся рано и сразу пожелал увидеть хозяйку чертога. Памятуя о вчерашнем своем приключении, он хотел поскорее ознакомиться с изложением менталиста. Но Эйр сказала, что свиток уже забрал гонец Одина. От столь неожиданной новости трикстера бросило в жар. Снова ложь во спасение? — Когда ты обещала его мне, ты говорила искренне, — заметил Локи. — Я поверил тебе. — Так и было, — ответила Эйр. — Успокойся и не торопись с выводами. — Успокоиться?! — взорвался Локи, а потом разразился смехом, переходящим в сухой кашель. Даже Эйр предала его. Такие вот напрашивались выводы. В то утро Локи выгнал из комнаты всех целительниц, не позволив им сделать свою работу. А Эйр приказал немедленно отправляться за менталистом, разыскать и во что бы то ни стало привести его сюда. Хозяйка чертога подавила свою гордость перед молодым царевичем и промолчала, потому как знала, что он еще обязательно попросит у нее прощение за свой дерзкий тон. *** Незадолго до рассвета Гелик все-таки вернулся в свой обветшалый дом и, едва прикрыв дверь, повалился на кровать прямо в своей потрепанной одежде. Мозг работал словно горн, в котором раздули угли. Видения не желали в нем затухать, а предложение Всеотца пробуждало давние воспоминания о былой жизни. «Я ведь мог ответить отказом на просьбу царя, как делал до этого не раз, — думал менталист. — Какое мне дело до Золотого чертога и всего, что там происходит? Локи и Один отчасти стоят друг друга». Однако Гелик все же не смог остаться равнодушным, камень в воду был брошен. Теперь у Всеотца была хорошая зацепка, и он не поскупится на любые средства, чтобы выпытать у Локи подробную информацию о возможных врагах. «Все может зайти слишком далеко, и опасность может грозить не только Локи. Я не могу оставить все как есть», — пришел к выводу Гелик. На том и успокоился. На какое-то время видения угасли, и менталист забылся. *** Стук в дверь потревожил и так поверхностный сон. — Вам послание из целительного чертога, — послышался звонкий голос снаружи. — Входи, не заперто, — Гелик уселся на кровати и потер глаза. Молоденькую асинью прислала Эйр, где в послании она просила менталиста поскорее встретиться с Локи. Гелик так или иначе собирался снова посетить чертог целителей, поэтому не стал откладывать это дело на потом. С Локи они встретились все в той же комнате. Казалось, там сквозило из каждого угла, настолько был холодным прием царевича. Его поза и взгляд выдавали в нем рожденного править. — Я погляжу, вы запамятовали правила, господин бывший советник, — произнес Локи. — Сперва изложение читает пациент, и лишь потом все остальные. Почему его отдали в царский чертог без моего ведома? — уже с напором спросил Локи. — Не тревожься. Содержание моего изложения ни в коей мере не выдает тебя, — с осторожностью сообщил Гелик, подходя ближе к царевичу. Локи не понял и потому с особым вниманием обратил свой взгляд и слух к менталисту. — Там все, что ожидает узнать Всеотец. А такое пояснение еще больше запутало Локи. «Что важно, я сообщу тебе лично». Эта фраза отчетливо пробилась в сознание Локи и маг, зажмурившись, покривился. Гелик заметил это, но то, что он собирался сообщить, лучше было не говорить вслух. — Тебе неприятно, — почувствовал он, — но уж найди в себе силы потерпеть. «Явившись сюда, я, быть может, рискую не только своей жизнью. И ты можешь пострадать». Гелик опасался слежки. А подозрения Одина порой могли основываться на пустом месте. — Видишь ли, — усмехнулся Локи, — после твоего вчерашнего путешествия по моему сознанию, я все больше удивляюсь, как еще жив. На лице менталиста отразилась кривоватая полуулыбка. — Голова еще болит. А твои слова отдаются в ней как залпы орудий. — Не рассчитал силу. Думал, пробиться к тебе снова будет непросто. Если захочешь что-то спросить, просто подумай об этом. Оказалось, Локи легко мог воспринимать ментальный посыл, если не сопротивлялся. Поэтому теперь Гелик действовал аккуратнее. Локи все равно было неприятно, но он должен был узнать все, поэтому терпел. «Не думаю, что у нас много времени, поэтому буду краток и последователен, — объявил Гелик. — После падения с моста ты уцелел только благодаря тому, что попал в чью-то ловушку — по ощущениям, живую оболочку. Скорее всего, плод трудов Таноса. Остаточная энергия Бивреста, вероятно, исказила пространство и перенесла тебя за пределы Иггдрасиля. Ты должен это помнить». «Я помню только холод и тьму, — в ответ подумал Локи, — и боль». «Случайно или нет, но эту ловушку занесло в какой-то сумрачный пустынный мир, где тебя и нашли читаури, — продолжил менталист. «Я помню их шепот, их прикосновения, — силился вспомнить Локи, — но вокруг по-прежнему темнота». «Думаю, твоя зрительная память частично пострадала после манипуляций Таноса. Ты провел в его плену примерно год по времени Асгарда». «Для меня это был один длинный кошмарный сон», — определил Локи. «Часть твоего сознания запечатана, возможно, часть стерта. Не сразу, но Танос взял тебя под контроль, и, несмотря на то, что эта связь была нарушена, она все еще существует». Локи удивило такое смелое заявление. Но в то же время теперь он не мог полностью полагаться на свои ощущения. Часть его сознания была скрыта, память пострадала, ему снились странные сны, а магия притупилась. — Танос — смертоносный враг всего живого, — заявил Локи вслух. — Это я осознаю совершенно четко, как если бы эта мысль вросла в меня. И что было скрыто от меня самого, я непременно узнаю. — Я не могу снять этот блок, также как и пробить его, — признал Гелик. — А для чего был создан этот тайник в твоем сознании, я даже предположить боюсь, как и то, какие последствия могут быть при его вскрытии. Возможно, еще поэтому твоя магия слаба. — Я думал об этом иначе. В Свартальвхейме я был насажен на лезвие, как туша на вертел. Удар пришелся как раз под грудину — место сплетения сил и накопления энергий. Это нарушило баланс во всем теле, поэтому я не могу ускорить регенерацию при помощи магии. Быть может, со временем… Локи не договорил. Он ощутил приступ головокружения. Гелик знал — обычно это часто случалось после таких мысленных бесед. Поэтому он проверил зрачки и пульс Локи и дал ему прохладной воды. — Они поплатятся за то, что сделали это со мной, — прикрывая глаза, тихо и зло произнес Локи. А потом его посетила логичная мысль, и он озадаченно воззрился на менталиста. — Как же так получается? По возвращении сюда я столько времени провел в подземельях. Почему же это начало проявляться только сейчас? — мыслил вслух Локи, как будто спрашивая самого себя. Но ответ прозвучал из уст Гелика: — Я полагаю, состояние на грани смерти ослабило барьер и частично вскрыло то, что было спрятано и забыто. Локи посчитал эту гипотезу весьма правдоподобной. И тут менталист заявил, что желает помочь. Каким образом? Локи слабо верилось в то, что этот старик еще в чем-то силен. Ему бы свои кости по дороге не рассыпать. А с другой стороны, Локи боялся, что этот менталист снова окажется в строю, шпионом и доносчиком подле Одина. Очень вероятная перспектива. Гелику даже не нужно было читать мысли, чтобы догадаться, о чем думает Локи. Поэтому менталист пообещал доказать свою верность царевичу. В конце концов, ведь он же не выдал Одину все сведения в изложении. Не сообщил о еще теплящейся связи с Таносом и тайнике в сознании. — Ты же знаешь, что я всегда отличу ложь от правды, — сощурился Локи. — Поэтому я не боюсь говорить с тобой, маг, ибо говорю правду. Локи задумался. В словах менталиста он действительно не ощущал подвоха. К ним стоило прислушаться и поразмыслить. Но это не означало, что бывшему шпиону можно доверять.