Тропа через Бездну

Беседу мага и менталиста прервала Эйр. Она сообщила, что в чертог прибыл Всеотец. И чтобы избежать лишних вопросов, хотела скрыть присутствие здесь Гелика, поэтому спешно увела его, оставив Локи одного. — Просящему исцеления нет нужды скрываться, — объявил Гелик, направляясь к одному из источников. — Позволь старику напиться воды, хозяйка. Один явился в чертог мрачным, сжимая в руке свиток менталиста. Прошел по галерее и, заметив знакомую фигуру, удаляющуюся к выходу, чуть не столкнулся со встречающей его Эйр. — Что он здесь делал? — грозно спросил Один вместо приветствия. — Приходил за помощью, — непринужденно ответила хозяйка. — После вчерашнего у него головные боли. — Каково состояние Локи? — Он тоже мучается. Я дала ему успокоительный настой. Пусть поспит. Утром он был слишком возбужден, даже не дал перевязать себя. Один только молча покивал и все равно зашагал к комнате Локи. Трикстер как будто действительно спал. Всеотец лишь посмотрел на сына и оставил в его распоряжение бесполезный свиток. За годы своего жалкого существования менталист подрастерял чутье, а потому изложение его теперь пестрело слишком явственными недомолвками. Картина представлялась очевидной, и выводы напрашивались сами собой: Гелик всегда был неравнодушен к Локи и теперь снова покрывает его. Конечно, из этого тоже можно было извлечь пользу. Стоило только направить усилия в нужное русло. А Всеотец никогда не жалел сил, чтобы добиться своего. *** Локи теребил скручивающуюся бумагу и уже третий раз подряд читал изложение — скучный и, по сути, бесполезный набор слов. Можно было поклясться, что за сеанс он вспомнил гораздо больше, чем здесь было описано. — Всеотец покинул чертог, — заходя в комнату, сообщила Эйр. — Он знает или догадывается об обмане, — сказал Локи. — Знаешь, для чего он принес мне это? — маг потряс свитком. — Он хочет, чтобы я восполнил пробелы. «Вопрос доверия в вашем случае всегда был камнем преткновения», — подумала Эйр. — В первую очередь Всеотец думает о безопасности Асгарда, ты же знаешь. Не все крутится вокруг тебя. Не ищи скрытых замыслов там, где их нет. — Предоставь мне кристалл памяти, проведи ритуал, я больше ни о чем не прошу, — снова обратился маг. — Мне необходимо вспомнить все. — Я, конечно, на твоей стороне, но ритуал опасен. Я не могу рисковать. Она ушла. Но Локи почувствовал, что ее ответ был неоднозначен. *** Огун встал с рассветом. Тор проснулся чуть позже и теперь лежал и смотрел на спящую Сиф. Сейчас она казалась ему такой хрупкой и беззащитной, что он не стал ее будить. Просто тихо покинул шатер. Огун уже сидел на камне и занимался тростью — похоже, вырезал ванский растительный орнамент — символ жизни и природных сил. Тор объявил, что сегодня пойдет в разведку один и, возможно, вернется только к вечеру. Громовержец действительно, как и планировал, облетел окрестности, но эта дополнительная разведка прошла впустую. Передохнуть он пристроился на узком выступе утеса и теперь с высоты взирал на море и волны, набегающие на песчаный берег внизу. Он думал о будущем. Недалек тот день, когда отец оставит правление, и весь груз забот ляжет на плечи преемника. И хотя Один считал своего сына-громовержца готовым, Тор не согласился бы. Ему никогда не править лучше Одина. Однако Тор всегда надеялся, что рядом будет умный находчивый брат. А со временем и мудрая жена. Тор снова достал и, рассматривая, повертел в руках прядь волос Локи. Она не изменилась — такая же черная с проблесками седины. — Я очень надеюсь на твою поддержку, брат, когда придет время. И я молю норн ниспослать тебе терпения и сил и даровать исцеление. Слишком много перемен произошло в последнее время, и сейчас ты нужен мне как никогда раньше, брат. Громовержец погладил прядь волос Локи и убрал в тайное место под легкий доспех. Еще один день в Ванахейме подходил к завершению. Огун доделал трость и сейчас полировал изогнутую ручку в форме переплетенных ветвей, в которую было встроено лезвие кинжала, изготовленное местным кузнецом. В каждом ванском поселении можно было найти мастера молота и наковальни, и это не было исключением. Сиф сегодня откровенно скучала. Стоять у котла не было никакого настроения, а биться с мальчишками надоело еще в первый день. Тор действительно появился только к вечеру. Где его носило, он даже Огуну не обмолвился. — С воздуха все чисто, — отчитался громовержец. — Поэтому считаю нашу миссию завершенной. Сбор к полуночи, чтобы утром быть в Асгарде. Но ваны не могли так просто отпустить гостей. Народ решил отблагодарить своих спасителей, и в селении устроили праздник. Надежда Сиф поскорее попасть домой рухнула. — Ты же хотела посмотреть на пир в Ванахейме? — припомнил Тор, и даже по лицу Огуна скользнула улыбка. — Хорошо, что Вольштагга нет с нами, — заметила Сиф, — иначе он бы не выиграл битву с таким количеством еды. Угощений было не сосчитать, и пиршество затянулось далеко за полночь. Так что в Асгард разведчики вернулись только к полудню. Можно сказать, прямиком из-за пиршественного стола. *** — С прибытием в Асгард, — как всегда почти торжественно приветствовал Хеймдаль. Солнце стояло в зените, и искрящаяся радужная поверхность под ногами слепила глаза. Воздушная ладья ожидала у ближайшей опорной установки моста. Тор спешил в чертог, чтобы узнать новости о брате. Валькирия сразу отправилась к целителям — ее руками следовало заняться. А Огуна отловил и забрал с собой Вольштагг, взбудораженный какими-то яркими эмоциями. Добравшись до личных покоев, громовержец немедленно связался с Эйр. Ее голограмма появилась в углу комнаты, и Тор с надеждой на благую весть осведомился о состоянии Локи. Но все оставалось по-прежнему. Тогда громовержец торопливо привел себя в порядок и, оседлав коня, первым делом отправился в чертог целителей. Доложиться отцу о походе он еще успеет. *** Полусидя в постели, Локи продолжал работу над проектом ловушки. Он внимательно читал толстую книгу, делал зарисовки и пометки на отдельном листе, между делом отвлекаясь на свои мысли. Вчера менталист подстегнул его память, уже за это можно было быть благодарным. Хотя головная боль до сих пор еще не полностью унялась. Локи вспоминал прошлое: свое детство и юность, походы с Тором и его друзьями, первые бои, первые победы и поражения, и приходил к выводу, что не все было так плохо. У него была любящая мать, немного дурной, но по-своему тоже любящий брат, а отец… наверное, у него просто не было времени прислушиваться к себе, чтобы понимать свои ошибки. Ни в коей мере Локи не оправдывал Одина. Лишь пытался его понять. Хотя даже Фригге это не всегда удавалось. Да, спасая младенца, Всеотец преследовал свои корыстные цели. Принял в семью, называл сыном и растил, как наследника престола. Однако всегда давал понять, что этот самый престол он никогда не займет, потому как есть Тор. Когда же замысел установить мир с Йотунхеймом не удался, виды на Локи изменились. Царь перестал смотреть на него как на живой трофей, подпустил его ближе к сердцу, но было уже поздно. Защищая приемного сына от его истинной сути, от правды, Один все больше отдалял его от себя. И в один день их и так непрочная связь порвалась. Локи испытал боль, которая что-то преломила в нем, изменила его, но и сделала его сильнее. Воспоминания отозвались болью в груди, и Локи слегка помассировал солнечное сплетение. Потом сделал пару глотков воды. Сегодня в его покой принесли специальное антигравитационное кресло, работающее по принципу воздушной ладьи. Эйр разрешила пациенту покидать стены своего чертога, но не его территорию. Локи уже достаточно окреп, чтобы самостоятельно использовать устройство и теперь, наконец, мог покинуть эти ненавистные белые стены. *** Громовержец верхом на коне вихрем пронесся по улицам Асгарда и через несколько минут уже поднимался по ступеням чертога исцеления. Сжимая в руке подарок для брата, он уверенно пересек зал источников и тихо отворил дверь в покой. — Можно к тебе? — тихо спросил Тор, заглядывая внутрь. Локи отвлекся на звук и безразлично спросил: — Когда ты вернулся? — Сегодня, — ответил громовержец, проходя в комнату. — Сразу к тебе решил заглянуть. Тор нес в руках длинный сверток. — Я привез тебе кое-что, — Тор положил подарок на кровать рядом с братом и развернул ткань. Под ней оказалась трость темно-коричневого, почти черного цвета. — Красиво, — оценил Локи, легко касаясь узора кончиками пальцев. — Она из железного дерева. Очень прочная. Локи поднял глаза на Тора. — Надеюсь, ты не ходил за этим деревом в Железный лес Йотунхейма? Тор чуть улыбнулся. — Нет, конечно. Такие деревья и в Ванахейме растут. Они огромные и такие же прочные, как в ледяном мире. И я слышал, что их листья ценятся магами за какие-то необычные свойства. Поэтому вот, — Тор держал в руке льняной мешочек, по-видимому, набитый этими самыми листьями. И второй поменьше с чем-то еще. Локи подозрительно покосился на брата. — Так Огун сказал. Это он сделал трость. А я добыл ветку для нее, — заявил Тор, разглядывая свою ладонь. — Даже поранился вот. — Спасибо за жертву, — хмыкнул Локи и закрыл книгу, откидывая голову назад на подушку. — Ты надеешься. Думаешь, я когда-нибудь воспользуюсь твоим подарком? Прошло четырнадцать дней, а я все еще нахожусь в постели. — Эйр говорит, твое состояние улучшается, — напомнил громовержец, — скоро ты встанешь, вот увидишь. — Не надо меня успокаивать, Тор! — внезапно взорвался Локи и яростно посмотрел на брата. — Уходи и забери свой подарок. Сейчас он мне ни к чему. От неожиданности Тор не нашелся как лучше отреагировать. Он постоял еще немного, помолчал и ушел. Трость осталась лежать на постели Локи, как и мешочки с листьями и древесной корой. Трикстер раздраженно сбросил все на пол и со стоном упал на кровать. Боль в груди отзывалась в спине, и оттого сбивалось дыхание. Но Локи все бы отдал, чтобы почувствовать еще боль в ногах. Хоть что-нибудь, но почувствовать. Эйр не всемогуща, она делала, что могла, но толку от этого становилось все меньше. Локи не тешил себя ложными надеждами, в отличие от нее. Но и сдаваться он не собирался. Поэтому строил свои планы исходя из нынешних реалий. Дальнейшая жизнь, конечно, не будет усыпана розами, но и безнадежности Локи в ней тоже не видел. Он еще раз посмотрел на подарки Тора, рассыпанные по полу. Видимо, от падения ручка трости слегка повернулась и обнажила скрытое лезвие, а из одного мешочка почти выпал золотой лист. И тут как будто что-то всплыло из подсознания — мага посетила очень интересная идея. Он начал вспоминать историю войны с йотунами.