Тропа через Бездну

Комната в доме менталиста пострадала, но к счастью кухня осталась цела и невредима, и сейчас все находились здесь. — Ты правильно сделал, что не поддался панике, — Эйр присела напротив сидящего на коленях царевича. — Я был не самым бездарным учеником в гильдии, — не поднимая головы, отозвался Локи. — Посмотри на меня, — целительница было хотела коснуться его подбородка, но отшатнулась, когда Локи поднял на нее красные кровавые глаза. — Опасно находиться со мной рядом, — предупредил он. — Ты не можешь сидеть здесь вечно, — вмешался стоящий рядом Гелик. — Я рад, что ты жив, — услышав его голос, спокойно произнес Локи. Сейчас он старался сохранять контроль, не давать волю эмоциям и не делать резких движений. — Я даже не сразу отключился, — сказал менталист, и Локи поинтересовался, что тот успел увидеть, потому как сам он не помнил ничего. — Ты спокойно шел, а потом схватился за голову и рухнул на колени, — рассказал Гелик, — что-то мелкое разлетелось везде, и твоя магия отбросила меня к стене. Ты опять показал свое иное обличье. Локи посмотрел на свои руки — сейчас они были нормальными, йотунская суть отступила, хотя глаза все еще выдавали ее. Старик был прав — нельзя сидеть здесь вечно, и Локи не собирался оставаться в этом доме. Теперь ему нужно было время, чтобы разобраться в себе, понять что изменилось, и такое уединенное место, где он никому не причинил бы вреда. Лучше, чем Хермитбьёр было не найти. На время Локи хотел устроиться где-нибудь на окраине поселения отшельников, и все посчитали, что это будет разумно. По-хорошему после такого опасного ритуала следовало провести обследование царевича в Горниле душ, и Эйр даже рискнула бы своим оборудованием, но Локи не хотел рисковать. И боялся он не за оборудование, а за жизни окружающих. Сначала Локи думал отправиться к отшельникам в одиночку на своем коне. Дня за три Виндрафн преодолел бы горную гряду. Но Эйр была против. Мало того, что царевич лишился зеркала, так он еще и не собирался снимать с себя ошейник. Случись что, найти его будет почти невозможно. — Крага не делает меня невидимкой, — пояснил Локи, — она лишь маскирует мой энергетический след в пространстве. Поэтому Хеймдалль не может видеть меня, но вороны Всеотца... — Я провожу его туда, — не дослушав доводы царевича, вызвался менталист. Локи понял, что одного его никто не отпустит, а спорить сейчас было себе дороже. — Тогда нам понадобится ладья, — сказал он. Соглашаясь на ритуал, Локи конечно понимал, что идет на риск, но таких последствий не ждал. Теперь его старые планы рушились, а строить новые он уже не осмеливался. — Мне нужно как-то связаться с Тором, — немного поразмыслив, решил он, и Эйр предоставила царевичу возможность поговорить с братом через свое зеркало. Она сама будет поддерживать связь, а Локи просто встанет рядом. *** Сегодня Тор-громовержец половину дня пробыл у оружейников и если бы не сообщение об отце, провел бы там еще немало времени. Да, теперь он тоже носил с собой свое магическое зеркало. И хотя оно по-прежнему срабатывало у него через раз, так было спокойнее. Новость о пробуждении отца стала просто подарком, и Тор поспешил в Хейлсалир на первой попавшейся воздушной ладье. Правда, к его прибытию хозяйки уже не было в чертоге, но к отцу наследника пустили. Один собирался вернуться во дворец сегодня же, чтобы провести следующую ночь уже в своих родных покоях, но Тор выразил свое несогласие. Он хотел, чтобы целители еще хотя бы сутки понаблюдали за отцом и убедились в его стабильном состоянии. — Если норны уготовали мне конец, то я не хочу, чтобы он настиг меня здесь, — вставая с постели, объявил Один. — Мое место в моем чертоге. — В девяти мирах все спокойно, — сказал Тор, — ты можешь не беспокоиться о делах. — Я и так отдыхал довольно. Тор снова хотел что-то возразить, но почувствовал зов зеркала и поморщился. Он до сих пор никак не мог привыкнуть к пронизывающему мозг чувству. — Это Эйр, — осознал он, доставая зеркало, но увидел в нем не только целительницу. Рядом с ней находился его брат, прячущий свое лицо в тени глубокого капюшона мантии. Это было странно и Тор решил выйти из покоя отца. Один понимал переживания сына, но что бы там не наговорили целители, он был уверен в своих силах вернуться во дворец сегодня же. *** Локи неспроста прятался в капюшоне. Он не хотел, чтобы Тор увидел его перевязанную голову и носился потом как ошпаренный в его поисках. Хотя слова Локи и так не оставили громовержца равнодушным. — Угнать ладью? — негромко возмутился Тор, когда услышал просьбу брата. В коридорах целительного чертога была хорошая слышимость и после такого заявления, пришлось выйти в сад. — Тебе уже не впервой, братец. — Локи, ты совсем ума лишился? — Ты почти угадал, — подтвердил тот. — А не поможешь, я действительно его лишусь. — Где ты и что происходит? — насторожился Тор и выудил из-под одежды прядь брата. Сейчас она была черной. — Неважно, где я. Как видишь, я не один, и мне нужна помощь. Тор не знал, что думать. Игры брата совсем не нравились ему. И еще более не нравилось то, что тот вовлекал в них уважаемых граждан Асгарда. Еще немного препирательств и Эйр поняла, что так братья ни о чем не договорятся, поэтому взяла ситуацию в свои руки. Она объяснила наследнику проблему Локи и взяла с него слово пока ничего не говорить Всеотцу. По возвращении и в удобное время она объяснит ему все сама. Энергетический дисбаланс, спонтанная магия, опасность для окружающих — Тор мало что понял, но Эйр он доверял, поэтому пообещал что-нибудь придумать. — Вот видишь, я был прав, — пробасил громовержец, возвращаясь в покой отца. — Эйр мне все рассказала. Ты должен остаться здесь хотя бы еще на день. — Чему ты радуешься? — удивился Один, заметив возбужденное состояние сына. — Пойми, я беспокоюсь о тебе, — унялся Тор. — Я хочу быть уверен, что с тобой все в порядке. Это ведь был не обычный твой сон. Эйр сказала, что его спровоцировало энергетическое и магическое истощение после ритуала с эфиром. Все так, но не только эфир ослабил Всеотца, Локи тогда тоже забрал немало его сил, чтобы продержаться. Но целители об этом даже не догадывались. *** Центр Асгарда был выстроен в форме трилистника, и в составе этой идеальной геометрии, имел немыслимые переплетения разнообразных мостов и арок. Поздним вечером, сокращая путь по каменным сводчатым мостам, похожим на узкие акведуки, Тор направлялся в дальние ангары, вмещающие в себя десятки воздушных судов. Стремительным шагом он преодолевал один мост за другим и по случайности встретился с Сиф и ее златовласой подругой. — Куда так торопишься? — на пути громовержца встали две валькирии и, хотя Тор пытался скрыться под плащом, девы узнали его. В это позднее время Сиф с Брунхильдой возвращались из таверны, куда они зашли после прогулки по торговой площади, а по мостам верхнего уровня города решили пройтись, чтобы просто проветриться. — Дело есть, — ответил Тор. — Прости, Сиф, я правда сейчас спешу. Сиф тоже не собиралась задерживаться, просто напомнила громовержцу, что завтра отбывает на равнину Идавёлль, где состоится сбор валькирий. К своему стыду Тор совсем забыл об этом. А ведь он приготовил своей избраннице подарок к этому событию. Тем не менее сегодняшний вечер оказался занят у обоих, но Тор пообещал обязательно проводить Сиф завтра утром. — Я даже приготовил тебе кое-что, — заинтриговал он. — Ты оценишь. Сиф заинтересованно улыбнулась, уступила Тору дорогу, и он продолжил свой путь. — Ну, удачи тебе в твоем деле, — бросила на прощание Брунхильда. *** В конечном итоге Тору удалось увести ладью, а слуга его брата Свейн по приказу громовержца собрал целых два мешка съестного: помимо транспорта Локи просил еще, чтобы его обеспечили припасами на несколько дней. Почти половину ночи громовержец занимался делом, и его не покидало чувство, противное нормальному ходу вещей. Ведь можно же было при свете дня просто пойти и взять любую ладью из ангара. Но нет. Все должно быть тайно, скрытно и под покровом ночи. Локи не хотел, чтобы множество любопытных глаз и ушей видели и слышали что либо, а потом обсуждали это и строили свои нелепые догадки. На уговоры брата Тор всегда поддавался легко. Вот и теперь вместе со Свейном они загрузили в ладью припасы, а потом громовержец сам отогнал ее к северному берегу озера за дворцом и оставил в месте, которое тоже указал Локи. Назад Тор вернулся на своем коне. До рассвета оставалась еще пара часов, и можно было попытаться хотя бы подремать. Да видно не судьба. Только Тор прикрыл глаза, как по пряди волос Локи пробежал яркий серебристый всполох. Ложась отдыхать, Тор часто клал на подушку рядом с собой прядь волос брата, хотя изменения в ней чаще всего оставались без его внимания. Однако сейчас был не тот случай. Тор взял прядь волос в руки, и всполох пробежал еще раз. Сон моментально улетучился, и громовержец встал. Однажды, как он помнил, такое уже бывало. Серебристые всполохи не прекращались, и тогда он примчался в покои Локи и дубасил в двери до тех пор, пока брат не открыл их. Оказалось, что так прядь реагировала на кошмары Локи. По крайней мере, так объяснял он сам. В этот раз прядь вела себя похожим образом. «Опять кошмары», — предположил Тор, хотя сердце его было не на месте. В это самое время Локи действительно мучила Бездна. Его одолевали странные видения. На изодранной, но чудом уцелевшей кровати в доме менталиста, он ворочался во сне, но пробудиться никак не мог. Временами ему казалось, что он куда-то падает сквозь белый ослепительный свет, а потом его ловят, будто рыбу в сети, и свет сменяется тьмой — холодной, колючей, пронизывающей тьмой. Дрожь охватывает налившееся тяжестью тело и становится трудно дышать. А вокруг только сизый шепчущий туман, из которого не вырваться, потому что ноги скованы. Некоторое время Тор ходил по своим комнатам, пристально наблюдая за прядью волос брата, а потом все же решил навестить Хеймдалля. — Я его не вижу, — после сосредоточенного поиска выдал тот. Громовержец занервничал, хотя понимал, что, скорее всего Локи воспользовался магией, чтобы сокрыть себя. Только после того, как менталисту удалось разбудить Локи, и тот пришел в себя, прядь волос в руках Тора снова приобрела чисто черный цвет и больше не светилась. *** Утром, как и обещал, громовержец проводил Сиф в дорогу. Кинжал, искусно сработанный двергами, который он подарил ей, пришелся валькирии по вкусу. — Покажи им всем, на что способна, — сказал Тор, обнимая деву на прощание. — Для того мы и собираемся там, — улыбнулась Сиф. Валькирии отправлялись на равнину конным отрядом, и избранница громовержца, лихо вскочив в седло, вскоре присоединилась к своим подругам. Она не любила прощаться. Громовержец еще немного постоял, провожая взглядом отряд воинственных дев, а потом отправился в Хейлсалир, чтобы забрать отца обратно во дворец. *** Один бодрствовал с раннего утра. Целители еще раз обследовали его в Горниле душ, и Эйр была готова без разговоров отпустить Всеотца на все четыре стороны. О положении дел младшего царевича она решила пока умолчать. Ведь неизвестно как Один отреагирует на это, вот и незачем ему пока нервничать. Локи нужно было время, чтобы спокойно добраться в Хермитбьёр и Эйр обещала прикрывать царевича сколько возможно. Возвращаясь в свой чертог в сопровождении сына-громовержца, Один пожелал пройти по берегу одного из центральных каналов через Плачущие сады. После кончины царицы Фригги, Всеотец велел высадить ивы вдоль канала. Зачарованные, они постоянно накапливали влагу на своих листьях, спускали свои косы прямо в воду, и оттого казалось, будто плачут. По пути Один попытался расспросить наследника о делах государственных, но Тор не был настроен на длительные беседы. — Все в порядке, — сказал он, — подробнее расскажу тебе за столом. — Чем занят Локи? — поинтересовался Один. — Он уехал в магическую цитадель вчера, — как ни в чем не бывало, ответил Тор. — Сказал, что поживет там некоторое время. Он хочет вернуться в ряды магов гильдии. В общем-то, громовержец не лгал. Когда он видел брата в последний раз перед отъездом, все так и было. Один молча, и понимающе закивал. Он предполагал такой поворот событий. Что ж, может это и правильно. *** В это утро Локи и Гелик спокойно собрались, и беспрепятственно выдвинулись в путь. Когда они добрались до ладьи, царевич отпустил своего коня. — Виндрафн, скачи домой, — приказал он. Можно было не сомневаться, что конь найдет дорогу в родные конюшни. Потом оценивающим взглядом Локи осмотрел ладью. Тор постарался на славу: одеяла, вода и два мешка припасов. Должно было хватить надолго. Не теряя времени, царевич сам запустил систему и вывел ладью на нужную высоту, а потом показал менталисту, как управлять всем этим. Ведь сам он планировал большую часть времени полета провести в трансе, чтобы не утратить контроль над своим состоянием. — Только держись подальше от равнины Вигрид, — предупредил Локи, — иначе вихри боевой магии нас задержат. По предсказаниям равнина Вигрид должна была стать местом последней битвы в Рагнарек, поэтому маги постоянно поддерживали там особую атмосферу, которая уже пропитала землю настолько, что теперь на ней ничего не росло, и находиться там было почти невозможно. Теперь воздушная ладья царевича уверенно держала курс на север, к горному хребту. Менталист почти сразу взялся за рулевой рычаг, поэтому Локи мог смело отвлечься и погрузиться в себя. Он старался быть спокойным и сосредоточенным, но прошлая почти бессонная ночь сказывалась, и он иногда дремал. Пролетая над окраиной равнины Идавёлль, Локи невольно залюбовался видом. С высоты открывалась великолепная картина трепещущей на ветру травы, в серебристых волнах которой паслись верные спутники валькирий — крылатые кони. Локи всегда восхищался этими странными созданиями и еще с детства мечтал оседлать одного из них, да как-то все не складывалось. Когда-то давно, еще до строительства Асгарда валькириям очень приглянулись эти существа и асы, оценив их полезность, приручили животных. Так крылатые кони из запредельных миров прижились в новых условиях. Сейчас с высоты они казались такими маленькими и хрупкими на фоне обширной равнины, что Локи невольно вспомнил время своего пребывания у Таноса, а за этим потянулась ниточка остальных событий. Вспомнились пытки, которым его подвергали, пока он не сдался и не согласился сотрудничать, какие-то незнакомые места, предметы и отвратительные шестипалые «союзники» читаури, которые имели привычку бесцеремонно врываться в его сознание. — Я стоял перед этим титаном и ощущал себя действительно ничтожным, — признался Локи. Менталист не проронил ни слова. Он просто слушал, как царевич озвучивал свои воспоминания, позволяя ему выговориться. — Я не знаю, из чего были те кандалы, но они оставили ожоги на моих ногах, — продолжал Локи. — Я помню какую-то карту, но не знаю что на ней. Тогда я очень старался ее запомнить. А потом, судя по всему, мной овладел камень разума. Локи склонялся к этому выводу, потому как иного объяснения своим ужасным поступкам сейчас он просто не находил. Когда чуть за полдень ладья царевича пересекла самую широкую и глубокую реку Тунд, тянущуюся вдоль горной гряды, снежные вершины хребта заметно приблизились, и скоро можно было выбирать место для посадки. Лучше было бы пристроиться повыше, за каким-нибудь уступом, чтобы не наводить панику среди отшельников. Локи уважал их решение. Отшельники настолько отвыкали от благ цивилизации, что лишний раз напоминать им о ней не стоило. Следовало подробнее изучить карту горного массива, чем царевич и занялся, но надолго его не хватило. Где-то вдали разнесся пронзительный птичий крик. Локи дремал в этот момент и вздрогнул, просыпаясь. Ему показалось, будто его кто-то окликнул. А потом совсем рядом раздался хлопок, ладью тряхнуло и что-то вспыхнуло. В двигатели ударила молния, и они воспламенились, а само судно начало терять высоту. От встряски Локи моментально вскочил с пола и уставился на огонь, распространяющийся по задней части корпуса ладьи. Сердце ускорило ритм. «Не поддаваться панике», — сам себе приказал Локи, но какая-то потерянность все равно присутствовала. Гелик тоже оторопел и выпустил из рук рычаг, так что Локи пришлось взять управление на себя. Теперь вершины горной гряды казались во сто крат ближе, и разогнавшаяся ладья на высокой скорости неслась прямо на них. Менталист с ужасом посмотрел на горящие двигатели и объятые пламенем боковые защитные лопасти. — Их надо затушить! — обернувшись, прокричал он царевичу против ветра. «Верно», — мысленно согласился Локи и снова вернул Гелика к рычагу, а сам, отбросив все страхи и сомнения, попробовал заморозить энергетические накопители ладьи. — Магия подчиняется мне, — уверенно произнес он, закрыл глаза, глубоко вдохнул и сосредоточился, касаясь металла кончиками пальцев. Иней начал медленно покрывать заднюю часть корпуса судна, но в лопастях пламя, раздуваемое ветром, по-прежнему продолжало трепетать. И только когда Локи уперся в металл ладонями, кристаллы льда начали прорастать вглубь корпуса и пламя со временем утихло. Локи в бессилии опустился на пол и посмотрел на свои руки — они были синими. Почти неуправляемая ладья продолжала нестись на горный хребет. Рулевой рычаг с трудом, но еще воздействовал на лопасти, и можно было попытаться вывести судно на более пологое место каменного массива. Холодный ветер жутко свистел в ушах и трепал одежду и волосы. Немного придя в себя, Локи снова отстранил Гелика от управления и вцепился в рулевой рычаг так, будто это была его последняя надежда на спасение. И вот до горного хребта рукой подать. — Держись! — прокричал Локи, присел и зажмурился. Посадка на заснеженную вершину была жесткой. Сначала уже совсем неуправляемая ладья несколько раз приложилась днищем о камни, а потом заскользила по вершине хребта и встала боком, загребая бортом снег. Не сумев удержаться, Гелик вывалился из нее раньше, а вот Локи мертвой хваткой продолжал держаться за рулевой рычаг, и в итоге его накрыло снежной лавиной, когда ладья, дико скрежеща по камням, перевернулась кверху дном, и только на более скалистом участке, наконец, затормозила. Менталист несильно пострадал, отделавшись ушибами, ссадинами на лице и ободранными о камни руками. Локи же очнулся в темноте и холоде, и поначалу чуть не ударился в панику. Сложившаяся ситуация до боли напоминала плен у Таноса: колючая ледяная тьма, мало воздуха и тяжесть, давящая со всех сторон. Тело Локи охватила неконтролируемая дрожь, но спустя минуту он силой воли заставил себя вернуться в настоящее и осознать что произошло. Привычные чувства здесь не работали, и определить где верх, а где низ теперь не представлялось возможным. Но судя по всему, рядом везде был снег и Локи попытался его разгрести. Завал оказался рыхлым, и царевичу удалось освободить хотя бы руки. Потом он понял, что придавлен чем-то, и, продолжив откапываться, обнаружил, что поперек груди его прижал рычаг управления. Оттого было трудно дышать. Но снег скользил достаточно хорошо, и скоро Локи удалось высвободиться и пробраться в более свободное место. Почти насквозь мокрый, он продолжал дрожать и пытаться обнаружить хоть какой-нибудь просвет во тьме, чтобы сориентироваться, но это оказалось непросто. И тогда, наплевав на все осторожности, Локи рискнул создать небольшую парящую осветительную сферу. Да, так было гораздо лучше, и вопреки опасениям Локи, никаких выбросов спонтанной магии и энергетических искажений при этом не произошло. Стало ясно, что ладья лежит кверху дном, а то, что в ней было, теперь наверняка разбросано по всему немалому тормозному пути, который остался при посадке. Первое, о чем сразу вспомнил Локи — кристалл памяти, который теперь всегда был при нем. Помещенный в медную раскрывающуюся капсулу, подвешенную на кожаный шнур, он нашел свое место на шее Локи в качестве драгоценного кулона. И, к счастью, сейчас он был на месте. Не торопясь выбираться из снежной ловушки, царевич решил поискать свой мешок среди завала и мешки с припасами. Может быть повезет. Однако, как только он начал передвигаться чуть активнее, ощутил, как будто что-то таранит корпус ладьи. Менталист оправился от падения и дошел до рухнувшего судна достаточно быстро для старика, по пути отмечая некоторые вещи и припасы, разбросанные среди камней и снега. Что стало с царевичем при такой посадке, он даже предположить боялся, а потом заметил, что ладья продолжает медленно скользить вниз по склону. — Локи! — позвал он царевича, проворно обошел посудину и обнаружил приподнятый край. — Здесь я! — глухо отозвался Локи. — Я в порядке. — Лодка скользит дальше в обрыв, — предупредил менталист и принялся разгребать снег у приподнятого борта. — Вылезай оттуда, не то вместе с ней загремишь. Локи уже чувствовал ее движение и со своим только что найденным мешком в руках успел вылезти из-под груды покореженного железа в последний момент. Гелик подал ему руку, но сил встать не было. Яркий солнечный свет и белый снег слепили глаза, но рассмотреть склон, который оканчивается обрывом, не составило труда. Ладья заскользила быстрее, скрежеща по камням помятым корпусом, и Локи почувствовал, как что-то царапая, потянуло его за ногу. Оглянувшись, он увидел изломанную лопасть крыла, зацепившуюся за сапог и штаны. Пришлось откинуть мешок, чтобы успеть схватиться за камни, а потом менталист перехватил руки царевича, и обоих медленно потащило вниз. — Отпусти! — прокричал Локи. — Со мной сорвешься! Пустая просьба. Гелик никогда бы так не поступил. К счастью, перед тем как ухнуть вниз, ладья притормозила, и Локи смог отцепиться, при этом еще больше разодрав штанину и расцарапав ногу. — Снова твоя спонтанная магия? — отдышавшись, спросил менталист, после того как грохот от рухнувшей ладьи стих. — Нет, — все еще лежа на камнях, Локи обтер лицо снегом. — Не думаю. Я не умею создавать плазменные структуры. — Что? — Молнии, в общем, — пояснил Локи. — Ну, что ты умеешь, а что нет, ты теперь и сам не знаешь, — очищая свою серую шерстяную тунику от налипшего снега, сказал Гелик. — Это был не я, — поднимаясь, опроверг Локи. — И даже не Тор. Это было что-то иное. «Тор», — мысленно подивился Гелик. Он-то знал, насколько громовержец любит брата и что бы ни случилось никогда не пойдет на убийство. — Возможно, я заметил кое-что, — обмолвился менталист. — Эта вспышка хлопнула почти над нашими головами. А до этого я видел одинокую птицу. Какие птицы залетают так высоко? — Соколы, например, — тоже отряхиваясь от снега, предположил Локи, хотя и не был уверен в своих словах. Но одно он мог сказать точно: «Это был не зов во сне, это был крик птицы».