О чем молчит пустыня

      Лошадь казалась некрупной под рослым всадником. Мужчина издалека проследил за группой сородичей, движущихся в сторону Северного побережья. Он не сомневался в надёжности охраны одного из Первых Детей Ночи, поэтому предпочел наблюдать издалека. — Волк, они едут так, как ты и говорил. — Хорошо. Наблюдай, если что — уходи, они не должны тебя обнаружить. — Не обнаружат. — Надеюсь. Рихат с ними? — Да, едет во главе отряда. — Аль Хали, как обычно, нарядился в свиту из бравых воинов со старшим сыном во главе. — Смотрятся внушительно. — А Зейба и Наджара видишь? Шарафа Рашди? — Только Рашди. — Если эта парочка едет в отдалении и прикрывает, то могут быть проблемы. Постарайся… — Они вообще не поехали. Вернее, поехали в другую сторону, смотреть какие-то истоки, найденные Зейбом. — Хм. Странно. Они одни из лучших воинов. Впрочем, возможно там такие и нужны. — Не подставься под Рихата с сыном. — Ты же знаешь, что мою маскировку им не раскусить. — Поэтому ты и поехал. Следующая связь через четыре часа. Разведчик перепроверил свои заклятия и амулеты, после чего развернул коня и поехал объезжать свиту еще более широким кругом.       А во дворце Мектави во всю шла работа. По приказу Мерхиона отмывались дочиста стены, натирались полы, тщательно перетряхивались все подземные и наземные комнаты на предмет наведения порядка. Переполох был полный. Никто не знал, в какой момент может появиться рядом Исмаил или его новый… ученик? обращенный? помощник? Никто во дворце не знал, кто этот вампир с очень спокойным взглядом, который будто бы видел насквозь каждого, на кого смотрел. При этом объекту его любопытства не было страшно, напротив, хотелось быть искренним, рассказывать все, что захочется знать этому милому нечеловеку. Через несколько часов после начала генеральной уборки Исмаил Мерхион и Харель встретились в покоях первого. — Идея с уборкой дворца была прекрасна, — заметил он. — Мы сразу увидели всех, и проблемы с перепрятыванием своих секретов возникли у многих. — Я поговорил с людьми, теперь могу делать выводы. Они были очень откровенны со мной. — Улыбнулся Харель. — Что ж, неплохо, — с удовольствием протянул младший сын Мектави. — У тебя талант просто располагать к себе людей. Ты ведь не пользовался никакой магией. Харель отрицательно покачал головой: — Я просто их слушал. Очень внимательно слушал. Читал мысли, отслеживал, где правда, где ложь, а где просто умолчание. — Просто замечательно. Что ж, давай подведем итоги… Начинай. Харель присел рядом с Мерхионом за небольшой стол, вытащил из поясной сумки таблички, скрепленные веревкой. — Точно можно сказать, что чары накладывал не человек. Никто из присутствующих во дворце не несет на себе магических умений. Твой амулет, досто… Исмаил, это подтвердил. — Значит, надо искать сородича. — Да. И у меня есть несколько вариантов. Мерхион откинулся на стену. — У меня тоже. Сравним версии? — Двое из воинов, помощник смотрителя библиотеки и торговый представитель Видара. — Последнего можешь сразу исключать, слишком топорно. И я его проверил. Харель наклонил голову, вычеркивая из списка лишнего подозреваемого. Исмаил наблюдал за ним, подмечая изменения в выражении лица, интонации голоса, движения пальцев. Внезапно он положил ладонь на руку Хареля: — Скажи мне, обращенный моего брата Рихата, он занимается тобой? Поит тебя своей кровью, учит жить в мире Тьмы? Харель удивленно посмотрел на Мерхиона: — Он обратил меня, я стал вампиром, я пью кровь людей, чтобы жить и служить роду Мектави. Почему он должен мной заниматься? — Ты намерен выжить сам? В нашем мире нельзя быть слабым. — Я не слаб, и сам выбирал свой путь. Мне было предложено, я принял предложение. И прекрасно понимал, что никто не будет мне помогать, тем более, что досточтимый Рихат занят более важными делами, чем какой-то обращенный. — Да? — недобро прищурился Мерхион. — А как же Шараф Рашди? Он тоже обращенный Рихата. — Это другое, — быстро ответил Харель. — Я понимаю, что ты хочешь сказать. Мне рассказали, что достопочтенный Аль Хали Мектави отказал Рихату в признании Шараф Рашди одним из рода, но это не делает Шарафа отверженным или менее ценимым его отцом. — Неужели тебе не обидно? Не хочется занять хотя бы тоже место, что и он? Харель пожал плечами: — У меня свое место в жизни, я не хочу чужого. Мерхион подался ближе, его дыхание коснулось лица Хареля: — А если я скажу тебе, что твои возможности могут быть намного больше, чем ты сейчас представляешь? Если я научу тебя магии? Если я покажу тебе совсем другой мир Тьмы? Ты согласишься? Он и сам не представлял, как важен сейчас ему ответ этого спокойного, рассудительного сородича. Харель некоторое время молча смотрел на него. — Зачем это нужно тебе, Исмаил?       Теперь задумался Мерхион. Он не знал, как объяснить Харелю то, что почувствовал, впервые поговорив с ним. Родственную душу, что-то близкое… Почему хочется сделать кого-то родным себе? И Исмаил, так и не найдя ответа, чиркнул длинным ногтем себе по запястью и поднес кровоточащую ранку к губам Хареля. Тот дернулся от неожиданности, но запах сильной крови старшего вампира был сильнее воли совсем молодого сородича, и Харель впился зубами в руку младшего сына Мектави, принялся жадно пить, чувствуя, как по венам пробегает огненный поток. Кровь сородича оказалась не просто живительным нектаром, она пробуждала такие ощущения, о которых Харель и не подозревал. Казалось, сейчас он мог одним пальцем перевернуть весь дворец Мектави, дотянуться до небесного свода, летать. Он был всемогущ в эту секунду первого прикосновения к крови сородича. А потом пришли другие чувства — чувства того, кто делился с ним кровью: одиночество, жажда знаний, тяга к кому-то родному, тяга к нему, к Харелю, родственность мыслей и душ. Харель отстранился, осторожно облизнул губы, посмотрел на руку Мерхиона, разодранную его клыками. Кровь еще текла, и он накрыл рану своей ладонью, посмотрел в глаза Исмаилу: — Я хочу, чтобы ты научил меня. Я хочу, чтобы ты, именно ты, был рядом. Мерхион обнял его за плечи, крепко прижал к себе, потом резко отстранил. — У нас будет много времени, Харель. А сейчас, продолжим. Сначала надо найти того, кто пожелал помешать планам рода Мектави. — А эти планы тебе известны? Мерхион пожал плечами: — Нет, но никто не смеет мешать Мектави.       Посольство Аль Хали Мектави, одного из Первых Детей Ночи, приближалось к оговоренному месту встречи. Шараф Рашди тронул поводья, ускоряя движение своего коня, подъехал к Рихату, едущему справа от своего отца. — Скоро приедем, — хрипло выдавил он. — Какие будут указания? — На тебе будет охрана лично Аль Хали, — коротко ответил Рихат. Шараф покосился на дремлющего в седле Мектави. — А ты? — Мне надо будет встретиться кое с кем, я буду там занят. — Кое с кем, — усмехнулся голос слева. — Не скрывай уж от собственного обращенного, с кем ты там встречаться надумал. Оба вампира резко повернули головы, встречая веселый взгляд Аль Хали Мектави. Тот расхохотался в голос. — Рихату не терпится повидаться со своим старшим. Ты же знаешь, что это такое, Шараф Рашди. Рашди кивнул. — Вот поэтому он и вешает на тебя охрану моей персоны, а сам пойдет заниматься другими делами со старшим сыном брата моего Корраха. — Если ты против, мой господин… — начал было Рихат. — Если ты не желаешь доверять мне… — начал одновременно с ним Рашди. Мектави взмахом руки остановил их. — Я не против, и я доверяю тебе, Шараф Рашди. Действуйте, как решили. Он внимательно всмотрелся в угрюмое лицо Шарафа, изувеченное шрамами, откинулся в седле. — Когда приедем на место, я хочу поговорить с тобой, Рашди. Наедине. Ты придешь, когда обустроишься. Поехали быстрее, надоела мне эта дорога! Мектави ударил пятками в бока коня, пуская его в галоп. Посольство понеслось вперед.       Воин широкими шагами пересек покои, в которых он, в своей пыльной одежде казался чужаком. Его командир и наставник отдыхал, но правило о том, что с докладом необходимо являться в любое время, действовало всегда. Он махнул рукой страже у дверей и тихо прошел внутрь. — Ты быстро. — Я думал, что бесшумно. — Я тебя учуял еще минуту назад. — Плохо. Надо становится еще незаметнее — Тебя иногда не замечает мой отец, этого мало? — Но тебя же мне не провести, так что… — Мужчина сделал неопределенный жест руками. — Буду дальше совершенствоваться. Второй тихо рассмеялся и поманил своего воина к себе. — Присядь рядом, Каин и расскажи, что нового. — Через три часа сюда прибудет Аль Хали со свитой. У них охраны достаточно, так что сможем установить посменное дежурство. — Воин утащил с блюда несколько виноградин. — Что тревожит тебя, командир? — Ничего. Вы свое дело знаете, так что я могу заняться политикой и личными делами. Как твой брат со своим сыном? — Работают. В их донесениях нет ничего интересного. — Это хорошо. Значит все спокойно. Высокий мужчина потянулся на ложе и перекатился на бок. Он выспался в летаргии и пребывал в хорошем настроении. — Проследи, чтобы здесь все было также спокойно. Потом, когда вернемся, я дам вам троим месяц отдыха. — Это щедро. — Это разумно. Вы с Уриасом пришли к взаимопониманию? — Почти. Работаем над этим. — Потому и разумно. Я не хочу подобных разногласий. — Мирэн, мы просто… — Тихо. Вы просто. Все, это ваши дела, а не мои. — Он мягко улыбнулся. — Ступай, отдохни с дороги, мы поговорим позже. Отец просыпается.       Воин ушел, оставив своего командира одного. Тот встал, умылся и пошел в соседние покои, где на просторном ложе лежал худощавый мужчина. Миришаэль вытянулся рядом с ним, положил голову ему на плечо. Тут же его головы коснулась сильная рука, чуткие пальцы перебрали пряди на затылке, погладили загривок и остались на плече. — Мирэн… — С пробуждением, отец. Голодный? — Я поохочусь позже.       Правитель Севера лег на бок, вгляделся в лицо своего старшего сына и крепко обнял наследника. Его мальчик был как всегда внимателен и учтив, но Коррах знал, что за каждым жестом и словом действительно есть забота. Любил ли он своего сына так же? Безусловно. И сейчас был очень рад его видеть. — Мой брат прибыл? — Будет здесь через два с половиной часа. У нас есть достаточно времени привести себя в порядок и поохотится. — Хорошо. Коррах поцеловал сына в висок и разжал объятия, тем не менее, Миришаэль и не подумал пошевелиться. Древний маг снова погладил сына по голове. — Что-то тревожит тебя? — Нет. Это обычная встреча, а не что-то из ряда вон выходящее. Однако, когда мы закончим дела здесь, я приглашу Рихата к нам. — Конечно. Вампиры снова обнялись и замерли так на несколько минут, после чего оба с сожалением отстранились друг от друга. — Когда закончишь свои дела, найди время и для меня, сын. Глаза старшего смеялись, а вот Мириш посмотрел на него укоризненно — Отец, зачем ты так? — Он выдохнул и отвел на мгновение взгляд. — Хотя, я не отказался бы съездить с тобой куда-нибудь, как раньше. Впрочем, — он улыбнулся. — У нас еще будет время.       Коррах встретил своего брата распростертыми объятиями. — Брат мой, Аль Хали, я счастлив видеть тебя в здравии! Мира и многих ночей тебе и твоему роду! — И тебе благополучия и здравствования на многие лета и зимы, — ответил Аль Хали Мектави, обнимая брата. Воины, сопровождавшие главу рода, спешились, чуть позади Аль Хали замерли Рихат и Шараф Рашди. Тот, кого называли магом войны Матери, тепло улыбнулся приехавшим и чуть прищурился. — Наконец-то я смогу говорить с тобой нормально, а не через амулеты. — Я рад видеть тебя, Аль Хали. — Миришаэль, стоящий справа от своего отца, протянул руку прибывшему сородичу и радостно улыбнулся.       Некоторое время ушло на взаимные приветствия и обмен любезностями, после чего прибывшие сородичи отправились отдыхать и приводить себя в порядок. К полуночи все должны были собраться за общим столом в доме, который был выделен для переговоров. Поселение, в котором встретились двое из первых детей ночи, находилось на берегу моря. Люди, жившие здесь, не служили никому из детей ночи, но знали о них. Давным-давно было заведено правило, оставлять полосу приграничных земель ничейной, чтобы можно было встречаться и расходиться без претензий к друг другу и решать спорные вопросы.       Высокий темноволосый мужчина подошел намеренно громко, шагами предупреждая о своем присутствии, кивнул. — Мне сказали, что ты начальник охраны, Шараф Рашди. Мое имя Каин. Я возглавляю охрану северян. — Воин чуть склонил голову к плечу и прищурился. — На внешнем карауле будем посменно или смешаем отряды? Рашди внимательно оглядел северянина. Высокий, сильный, красивый, как и полагается вампиру, наверняка, получил свою должность за доблестные поступки, но… но это был всего лишь какой-то Каин, а не другой сородич, которого Рашди был бы рад видеть сейчас больше других. — Внешний караул смешанный. Так проще. — Коротко ответил он. — Согласен. Назвавшийся Каином внимательно рассмотрел Шарафа, когда те только приехали. Он был весьма наслышан о нем от своего брата Дана, который обычно возглавлял охрану на таких выездах. У самого Каина были другие задания, но сейчас ситуация несколько изменилась и ему пришлось сопровождать своего обратившего и его отца. — Если что, мой амулет для связи. — Он протянул сородичу простую ониксовую пластинку. — Бойцы с нашей стороны уже на постах. С каждого в смену по три — пять, смены день-ночь? На мой взгляд, это наиболее логично. — Согласен, — кивнул Рашди, принимая амулет. — Мои сейчас выдвинутся.       Он ушел, размышляя о том, как из своего десятка, сопровождавшего их в этом посольстве, сделать больше сородичей. Доверия к вампирам, охранявшим Корраха, у него не было. Как, впрочем, к кому угодно. Шараф Рашди доверял только себе и тем, кого признал своими. Здесь такими были только южане. Значит, придется изрядно побегать самому.       Каин улыбнулся южанину вслед и отправился раздавать дополнительные указания своим бойцам. Шараф, на первый взгляд, оказался таким, как ему и рассказывали: собранный, внимательный и немногословный. Это радовало.       Летние ночи здесь были теплыми, а небо звездным и бездонным. Несмотря на то, что на севере, где правил Коррах, сейчас все деревья уже стояли золотыми, здесь было зелено. Черный волк пробежал через небольшую оливковую рощу и замер у распахнутого окна, внимательно прислушиваясь. В комнате был один сородич, которого волк сейчас жаждал видеть больше всего. Он поставил передние лапы на подоконник, положил на них морду и тихонько заворчал, привлекая внимание. Рихат Мектави обернулся, на лице его возникла теплая улыбка: — Заходи, старший. Что это ты в таком пушистом виде сегодня?       Волк невнятно заворчал и мотнул головой, призывая идти за ним. До общего сбора оставалось почти три часа, и времени на прогулку было полно. Рихат потянулся, перетек в звериную ипостась. Он тоже был волком, только не черным, а пепельно-серым. Огромный зверь легко перемахнул через подоконник. Со стороны его можно было принять за скользнувшую тень. Два волка понеслись прочь от общей стоянки.       Как заметил Наджар, Зейб старался объезжать поселения, прокладывая путь через безлюдные части пустыни. Тяжелым испытанием стал этот путь для сородича, не проводившего никогда много дней без летаргического сна. Сейчас Наджар устал уже удивляться выносливости своего друга. Тот спокойно ехал под палящим солнцем, не выказывая ни малейших признаков усталости или боли. Наджар не видел, чтобы он пил зелье, поддерживающее вампиров, не чувствовал никаких особых защитных чар. В какой-то миг ему вообще стало казаться, что его друг совсем иное существо, нежели люди или вампиры, не из плоти и крови, а из песка, ветра, горячего жара, что вся местность вокруг породила его, и вот теперь он ведет Наджара в неизвестность. Но отступать он не собирался.       Зейб старательно путал следы и делал все, чтобы преследователи не узнали их настоящего пути. Он внимательно следил, чтобы Надж не забывал пить зелья, поскольку подкармливать друга своей кровью сейчас не мог. Ветер пустыни шептал ему ночами обо всем происходящем, и он стал перед самым рассветом пересказывать истории пустыни своему другу. — Откуда ты все это узнаешь? — удивлялся тот, а Зейб только улыбался. Ему было удивительно тепло и хорошо в этой поездке, и присутствие Наджа было правильным и нужным. Прошло уже больше трех недель с тех пор, как они покинули город Са-Са, пейзаж вокруг них начал меняться. На смену пескам и кустам пришли низкорослые деревья, трава, впереди зазмеилась река. — Остановимся здесь, надо передохнуть пару дней, — решил Зейб. Измотанный Наджар кивнул. Они спешились у реки, расседлали коней, поставили шатер и рухнули спать. Наджар сразу провалился в летаргию. Когда он проснулся, солнце уже опускалось за горизонт. Зейб пришел в их маленький шатер спустя четверть часа. Он вытянулся рядом с другом и поцеловал его в щеку. Это путешествие сблизило их как никогда раньше, и воин ценил каждый день, проведенный вместе. Он вытащил очередную склянку и протянул ее Наджару. Тот послушно выпил, улыбнулся тепло, и у вампира на миг замерло сердце от того, насколько она была открытой и светлой. — Два дня прошло, Надж. Я выспался. — Я тоже. — Хорошо. Тогда поедем. Скоро нормально отдохнем и поохотимся. — Постой, два дня? — Да. Воин улыбнулся удивлению приятеля. Снова поцеловал его и положил голову на грудь, наслаждаясь первыми ударами сердца и ощущением холодных пальцев на загривке. — Хорош же я спать. — Не только ты. Зато мы оба выспались, и до Раги осталось два дня пути. Горы уже видно.       Он провел пальцами по подтянутому животу, погладил своего кота и оставил дорожку поцелуев до того места, где только что были его пальцы. Выдох, вырвавшийся у Наджара, был усладой для слуха. Зейб решил не останавливаться на достигнутом и спустился ниже, провел носом по бедру и повторил путь губами.       Сборы они закончили только к полуночи, выпили еще зелий и решили продолжать путь днем, чтобы быстрее добраться до цели. Рага была одним из крупнейших городов в тех краях. Передав шкатулку с амулетами воинам рода Мектави, они выяснили, что дальше их путь лежит в предгорья и выше, к границе снегов. Больше подсказок Рихат им не оставил.       На всякий случай они решили особо не светиться в городе и залегли в спячку на несколько дней, уже миновав его, и поохотились в одном из поселений. После зелий и долгого перехода даже человеческая кровь показалась лакомством, к тому же здесь не было ограничений на охоту. Они запаслись более теплой одеждой и продолжили свой путь дальше. — Ты чувствуешь сородича неподалеку? — Да. И он сильный. — Наверняка нас тоже уже учуял. — Что будем делать? — Так же, как и планировали. Спустимся в Предгорья, передохнём и поедем назад. Может покажемся воинам Мектави из вежливости. — Угу, Шарафу привет передадим. — Обязательно.       Он всегда любил горы и восхищался их величием. Здесь, вдали от всех, даже дышалось легче и свободнее. И радовало, что у поездки была цель. Вампир улыбнулся ясной ночи и сделал шаг на снег, восхищаясь звездным небом, которое было как никогда близко. Казалось, стоит протянуть руку, и звезда окажется в руке. Он перекинулся в птицу и полетел дальше, продолжая свой путь.       Рихат передал ему, что в предгорьях его встретят и заберут подарок двое сородичей, однако те, кого он учуял, а, затем и увидел, явно не были воинами Мектави. Зачем они оказались в этих горах, он не знал и предпочел облететь их дальним кругом. Спустя еще день, уже спустившись с перевала, он обнаружил еще двоих. Их эмоции действовали прекрасным маяком, окутывая двоих плотным коконом нежности и заботы друг о друге. Это было прекрасно. Эмпат позволил себе насладиться их ощущениями и показался им. — Зейб и Наджар, так далеко от дома. Я думаю, что ждал именно вас. Вампир стянул с лица шерстяную повязку и улыбнулся сородичам. Зейб учтиво поклонился ему. — Риезель, сын Астартиуса. Неожиданно и, думаю, что да. Ты к Рихату? — Его посланникам.       Мужчина постарался скрыть свое удивление от встречи с воином-эмпатом. Встретить его столь далеко от тех земель, где тот жил, было неожиданно. Наджар же с нескрываемым любопытством смотрел на младшего признанного сына Астартиуса. О нем ходили легенды: страшные и безумные. О его даре, которого боялся сам обративший, о его умении с одного взгляда проникать в душу любого, о его способах убивать, от которых стыла в жилах кровь у самых жестоких кровопийц. Риезель оказался невысоким, хрупким, он смотрелся почти подростком, но Наджар не обманывался: этот сородич, пожалуй, был самым опасным из всех, кого он встречал доныне.       Воин Мектави поклонился сыну Астартиуса, как подобало кланяться сыну рода. Говорить он предоставил Зейбу. Ему явно было виднее, куда и зачем они едут, пусть и общается с тем, к кому они прибыли. — Что я должен передать моему командиру, досточтимый Риезель? Ри внимательно оглядел двоих сородичей, ощущая их удивление, любопытство и настороженность. При этом тепло по отношению друг к другу никуда не делось. Он улыбнулся и вытащил из-под одежды плоский сверток из вощёной кожи. — Всё описание внутри. Пусть использует свою кровь для привязки и использования. — сверток перешел из рук в руки. — Как поживает благородный Аль Хали? — Благодарю, прекрасно. Зейб улыбнулся не менее тепло и вежливо. — Где я могу поохотится перед обратной дорогой? — У подножья гор есть несколько поселений. Там достаточно жителей, чтобы ты, досточтимый, смог насытится. — Хорошо. Тогда я туда и отправлюсь. Рихату большой привет и наилучшие пожелания. А еще я учуял неподалеку двух сородичей, явно не вашего рода. Меня это не касается, но вас, возможно, заинтересует. — Благодарю за информацию. Хорошей охоты и легкой обратной дороги! — И вам, и вам. Как только Риезель исчез, отправившись вниз, Зейб перевел дух и сел на камень. — Ничего себе посланник! Теперь я понимаю командира! — Да уж, — Наджар присел рядом с ним. — Какие это, интересно, дела у него с этим… Риезелем?       Погода в северных широтах менялась к худшему день ото дня. Сначала зарядил мелкий противный дождь, мгновенно развезший все окрестности в кашу, потом дождь кончился, но ветер гонял воду и грязь так, что вернувшимся с дежурства воинам приходилось долго отмываться, а, учитывая невозможность нормально помыться, тазы и кувшины становились объектом ненависти южан, а порой и метательным оружием. Шарафу удавалось наводить порядок среди своих воинов, но порой и ему хотелось взять в руки меч не для того, чтобы охранять Аль Хали, а для того, чтобы разнести вдребезги эти «покои», в которых покоя не было никому. Воинов Севера было больше, они могли меняться чаще, десяток Шарафа нес службу пятерками по полдня, что не давало южанам возможности отдыхать. Сам же Рашди вообще не ложился за эти дни ни разу, пил кровь тех людей, которые попадались под руки, но следил, чтобы его вампиры не ходили голодными.       Тем временем Аль Хали и Коррах проводили время в беседах и распитии вина, причем Шараф подозревал, что второго было больше, чем первого, а Рихат пропадал где-то с Миришаэлем. Тем удивительнее было то, что через несколько дней после их приезда, Шарафа позвал к себе Мектави. Рашди наскоро умылся, переоделся в чистую одежду и поспешил предстать перед главой своего рода. Он вошел в комнату, отведенную Аль Хали, поклонился. Мектави кивнул в ответ. — Садись, Шараф, есть разговор. Рашди неловко пристроился на краю скамьи. Аль Хали задумчиво рассматривал его. — Ты знаешь, у меня было много сомнений в тебе после того, как ты ослушался моего приказа относительного Кинварха, — начал он. — И я не допустил введения тебя и твоего сына в род Мектави. Ты вправе был обижаться на это, но ты ничего не сказал. Почему? Шараф закашлялся, Мектави поднял со стола чашу с каким-то напитком, протянул ему. — Выпей, это поможет тебе. Вампир одним глотком осушил предложенную чашу, горло отпустило, по телу разлилось тепло. Он узнал действие зелья, которым поили старших сородичей, живительное зелье, порой заменявшее кровь. — Я не счел себя вправе настаивать. Меня устраивает положение обращенного, воина семьи Мектави. И… и Рихат все равно мой отец, что бы кто ни говорил. Аль Хали негромко рассмеялся, поднял руки: — Не заводись, Шараф, я прекрасно знаю, кто для тебя мой сын, и кто ты для него. Сейчас именно ты возглавляешь мою охрану. Что скажешь? — Скажу, что мало воинов для такого выезда, — буркнул Шараф. — Ты не доверяешь моему брату? — поднял бровь Мектави. — Не доверяешь одному из первых обращенных? — Я никому не доверяю. — Думаешь, Рихат неверно рассчитал воинов для поездки? Шараф вскинулся: — Рихат поступил так, как счел нужным! И я уверен в нем! Ты… — голос сорвался, Рашди скрутил кашель. Он задыхался, чувствуя себя полным идиотом, но вдруг почувствовал сильное уверенное прикосновение к спине, а потом чьи-то руки заставили его выпрямиться, встряхнули, помогая дышать. Шараф поднял голову и столкнулся взглядом с Аль Хали Мектави. — Теперь порядок? — безмятежно осведомился тот. Рашди кивнул. Аль Хали отсел обратно, вытер руки об кусок ткани. — Тогда слушай дальше. Я не собирался обижать Рихата, усвой ты это уже, наконец, — голос его звучал раздраженно. — И хватит уже кидаться в драку всякий раз, когда вам кажется, что другого обижают. Да, я не признал тебя одним из рода Мектави, но это не меняет крови. Ты все равно обращен Рихатом, ты сильный, злой, умный. Он любит тебя. Ты живешь так, как хочешь, так и будет. Тебе повезло больше, чем твоему обратившему. Ты более свободен, Шараф Рашди. — Ты хотел поговорить со мной о моей свободе, досточтимый Аль Хали Мектави? — язвительно поинтересовался Шараф. — Я хотел, чтобы ты распорядился прислать нам дополнительный отряд. Мне не нравится, что мои воины слишком много времени проводят на дежурствах. Свяжись с Кинвархом, пусть он передаст мой приказ Мерхиону. — Да. — Иди. Рашди поднялся и направился к выходу, Мектави внимательно смотрел ему вслед.       Миришаэль ушел от старших почти под утро, когда разговор зашел о первых годах во Тьме и великом городе Ахероне. Эти воспоминания все еще отдавались болью, где-то в глубине его памяти. Алкоголь шумел в голове, не смотря на возможности организма, мир приятно покачивался вокруг, а за окном начиналась настоящая гроза. Он зашел в свою комнату, скинул сапоги и рухнул на кровать. Кровать осталась недовольна этим фактом. — Что за! — Эй, аккуратнее! — Рихат? Ты что здесь делаешь? — У тебя ночую, не ясно что ли? — Тогда подвинься, младший. Мириш выпутался из одежды и залез под одеяло, намереваясь, как минимум подремать. Сзади к нему тут же прижалось горячее, обнаженное тело, широкая ладонь легла на талию и обхватила поперек живота. Дыхание обожгло шею и ухо. — Я сегодня здесь. — Да здесь. Кто ж спорит-то? Вампир бархатно усмехнулся и переплел свои пальцы с его, крепко сжимая их. — Ты теплый, даже жаркий. Приятно. Старший все же повернулся и привлек Рихата к себе на плечо, зарылся пальцами в темные волосы, перебирая их и массируя голову. — Пили. — Это не прозвучало вопросом, но да. Пили и много. Они продолжили, а вот я предпочел дать им возможность пообщаться, тем более, и тема оказалась благодатная. — И какая? — Ахерон. Старший сын Мектави выгнулся под сильной рукой на своей пояснице и Мириш, с явным удовольствием, повторил жест. — И ты сбежал. — Можно сказать и так. — И… Рихата заткнули поцелуем. Миришаэль подмял его под себя, провел с силой руками по телу, прихватил зубами кожу на горле, заставив младшего шумно выдохнуть сквозь стиснутые зубы. — Тише, мой хороший. — Не могу… с тобой тихо… — Чшш… Стены тонкие. Россыпь поцелуев обожгла плечи вцепившегося в кровать сородича. Старший снова накрыл его собой, вжался всем телом и тихо зарычал от ощущений. — Мириш!.. Они замерли на несколько минут шумно дыша и приходя в себя. Наконец, северянин улегся рядом, крепко прижимая Рихата к себе, ласково гладя его по бедру и спине. Губы снова оставили цепочку поцелуев на плече. — Младший мой. Сознание стало на удивление трезвым и ясным, Миришаэль довольно улыбнулся произошедшему и прихватил зубами за загривок своего ученика. Ощущение тепла и уюта заполнило все его существо, и он надеялся, что Рихат чувствует тоже самое. Он крепко обнял своего младшего и уткнулся носом ему в затылок, потеревшись об него волчьим жестом. Рихат лежал, прижавшись к нему, глаза его были закрыты. — О чем думаешь? — Вспоминаю нашу встречу. Тогда. Во дворце. Мириш тихо засмеялся. — Помню, как отец пригласил меня в зал, я вошел и увидел тебя. При полном параде, с оружием, такой красивый, сильный и чужой. — Я показался тебе чужим? — Да, совсем чужая сила. Мне даже казалось, что я вижу, как она вьется вокруг тебя, и внутри у меня будто зверь заскулил, потянулся. Я его быстро приструнил. — Тебя самого тогда приструнить было нелегко. Рихат усмехнулся, перевернулся на другой бок, открыл глаза. Взгляды старшего и младшего встретились. — Аль Хали объяснил мне, что такое становление, но как с этим себя вести — нет. То ли не знал, то ли решил, что я должен сам справляться… — Он просто позвал меня. Помочь. — Да. — Рассказывай дальше. Увидел, почувствовал, потянулся… — А, ну да. А потом Аль Хали тебя представил: «старший сын брата моего Корраха, мага войны, Миришаэль». Еще так странно твое имя у него прозвучало. Злобно, что ли. — Мы с ним не очень-то ладили. — А почему? — Длинная история. Потом расскажу. Сейчас ты. — А что, я? Стоял, смотрел. Понимал, что понятия не имею, как себя вести. Весь церемониал вспоминать? Глупо как-то, вроде мы с тобой одинаковые с вампирской точки зрения. Ну, постарше ты меня, и что? А потом внимание обратил, что Аль Хали с тобой как с равным говорит. Он тогда сидел и смотрел, как мы с тобой раскланиваемся, а потом объявил, что ты станешь моим старшим. — Угу, а ты хоть знал, что это такое? — Тогда не знал. Только кивнул. Я его потом расспросил, он и объяснил. — Даже интересно, как. — Просто. Что вампир в определенном возрасте начинает снова ощущать, как живой, это и есть становление, и чтобы этот процесс протекал безболезненно для него и окружающих, нужен сдерживающий фактор. Таким и становится старший. Опытный вампир, уже прошедший становление. Он принимает на себя определенные обязательства по отношению к младшему, учит его, сдерживает, помогает пережить самые трудные моменты, а обративший становится чем-то вроде якоря. Вдвоем они могут легче удержать молодого сородича. Ну и про то, что новые возможности могут открыться после становления, новые силы. — По-ученому объяснил. — А по-простому это непонятно совсем. Представь, ты человеку пытаешься такое объяснить. Мириш задумался, Рихат с удовольствием смотрел на его лицо, водил рукой по его боку. — Человеку такое вообще не объяснить, — ответил он. — Человек не может понять то состояние, в котором оказывается сородич во время становления. — Человеку вообще ничего не понять в вампирах, — отрезал Рихат. Миришаэль улыбнулся, кивнул, крепче обнял своего младшего.       Огромный черный варгульф лениво гладил своего пепельного сородича, ерошил когтями шерсть на спине и за ушами, осторожно вылизывал морду. Тот тихонько ворчал, вылизывал морду старшего в ответ и довольно поскуливал, лежа на нем. Звери скалились и наслаждались обществом друг друга. Ночь выдалась на удивление удачной. Рихат нехотя скатился с Мириша, плюхнулся на кровать и раздался хруст. Данное ложе явно было не рассчитано на двоих огромных варгульфов. — Потрахались. — Резюмировал Миришаэль, принимая человеческий облик и рассмеялся в голос, Рихат присоединился к нему. Стук в стену заставил их замолчать. — Сегодня поспать возможность вообще представится, а?! Мириш на миг замер и сделал страшные глаза. — Извини, отец. — Отец?! — Тихо и удивленно прошептал Рихат. — Развлекайтесь тише, ладно? — Хорошего отдыха. — Спасибо. Он помотал головой и снова тихо рассмеялся, прижимая к себе младшего. — Я же говорил, что стены тонкие. — А я не знал, что он там, — парировал Рихат. — У нас покои отца находятся далеко от наших комнат. Да и здесь он выбрал отдаленную комнату. Вот у Шарафа проблем! Он вдруг резко сел, уронив на пол простыню. — Я — скотина, — заметил он спокойным тоном. — Он же там замучается совсем. Нет, так нельзя. Я должен идти к нему. — Не сейчас же, — Мириш вытянулся во весь рост, потянулся, разминая мышцы. — Нет, не сейчас, — согласился Рихат, укладываясь обратно.       Шарафу и впрямь приходилось несладко: много работы по охране территории, теперь еще и приказ Аль Хали… Да пока их воины доберутся сюда, пройдет еще две недели! Или же Мектави подозревал о проблемах на обратном пути? Этого исключать было нельзя. И Рашди связался мысленно с Кинвархом велел ему пойти к Мерхиону и передать требование Мектави.       Исмаил удивился словам отца, вежливо изложенными сыном Шарафа, но отдал приказ. Его сейчас гораздо сильнее занимал тот неизвестный сородич, который наложил следящие чары на коней Зейба и Наджара. Он и сам не знал, куда те направились, но узнавать об этом таким странным способом мог только враг.       После их с Харелем затеи с уборкой дворца, они выявили троих подозреваемых, но следить за каждым из них было невозможно. Поэтому Мерхион решил упростить задачу, и отрядил подозрительных воинов в группу, отправляющуюся к Мектави. — Пусть будет только один, — объяснил он Харелю, — если не он, то хоть избавимся от предателя. — Прости, Исмаил, — грустно улыбнулся тот, — но проще не станет. Я понял, что есть еще один, кого можно подозревать. Разговор я услышал, и получается, что кто-то не только следит за Зейбом и Наджаром, но и связывается регулярно с тем, кто дает ему распоряжения. — Что за разговор? — Тот самый разговор. Он говорил с кем-то, называл его своим господином, а ответов не было, значит, говорил по амулету. Из того помещения, где шел разговор, вышли двое. По отдельности. Так что я не уверен, кто из них. — Смотритель библиотеки и… — И Башар. — в голосе Хареля звучало извинение. — Башар, маг отца, владеющий многими умениями, — протянул Мерхион. — Твой ученик, — тихо заметил Харель. — Нет, всего лишь один из тех, с кем я вместе пытался что-то делать, — пренебрежительно махнул рукой Исмаил.       Харель отвел глаза. Сейчас Мерхион увлечен этим расследованием, а заодно с ним и им самим, молодым обращенным. А потом все кончится, и другому Мерхион также легко махнет рукой, даже не вспомнив лица Хареля.       За окнами дома, где велись переговоры Корраха и Мектави, осторожно крался рассвет. Рихат лежал, удобно устроившись на Мирише, водил пальцем по его телу, рисуя только ему самому видимые узоры. — Слушай, у Корраха что-то вроде похмелья, да? Мириш хмыкнул неопределенно. — Напомни-ка, с чего они пить стали? — Ахерон вспоминали, — тихо ответил сын Корраха. — Ахерон. — Протянул Рихат. — Отец иногда рассказывает о тех временах. Не слишком часто. Похоже, ему… больно вспоминать. — Нам всем больно. Это… — Он на миг задумался. — Это было счастливое время нашей юности. Когда мы познавали мир и свои способности. А еще, пожалуй, были слишком людьми. Что же, свой урок мы выучили. Старший вздохнул, поцеловал Рихата в макушку и натянул ему на плечи одеяло, заодно накрывая и себя. — Иногда мне хочется узнать о нем больше, но спрашивать… трудно. Можно слишком неаккуратно проехаться. С другой стороны… это ваше прошлое, и иногда мне кажется, что вы слишком за него цепляетесь. Рихат прикрыл рот ладонью: — Извини, что-то я увлекся. Это не мое дело. — Он так и не показал тебе ничего? — Отец рассказывает. — Понятно. — Миришаэль вздохнул. — Знаешь… — Он задумался еще на миг. — А ты хотел бы увидеть? — Да. — Сорвалось с губ Рихата быстрее, чем он успел подумать. — Хочу. Старший сын Корраха улегся рядом поудобнее и запрокинул голову, обнажая шею в жесте доверия перед своим младшим. — Пей небольшими глотками и не за один раз, так мне легче будет выстраивать для тебя череду образов. Рихат не стал возражать. Он бережно прокусил подставленную шею, и принялся медленно отпивать по глотку, всматриваясь в возникающие перед мысленным взглядом образы чужой памяти. Картины минувших дней вставали перед глазами как наяву, заставляя сердце сжиматься от радости и тоски.       Темная комната, странные линии на полу и на собственном теле, чужая рука у губ и властный приказ: — Пей. Кровь лучше ледяной родниковой воды в жаркий полдень, разум куда-то уплывает.       Пиршественная зала, где за стол садятся старшие. Рядом длинная крытая галерея, у одного из пролетов которой стоит такой же молодой сородич. Высокий, худощавый, в жреческой мантии. Видар приветливо улыбается, в его глазах еще нет настороженности, лишь любопытство и жажда познания.       Ночной город лежит у ног, кажется, что он безраздельно принадлежит только ему. Светлые низкие дома и дворцы в центральной части, военные лагеря за городом. Налетевший теплый ветер ласкает кожу, зовет за собой почти так же заманчиво, как и безумие крови. А кровь — вкуснейший нектар, сама жизнь.       Военный поход. Войска на марше. Блистательные полководцы-неразлучники прощаются и каждый ведет свои отряды дальше, но только к победе. И воин, пришпорив коня, несется рядом со своим командиром, наслаждаясь его яростной силой, отзываясь и вторя кличу.       Старшие мудры, каждый занимается своей сферой жизни города. И интересно учиться у них у всех, ведь каждый способен научить новому, показать что-то свое, равно как и выслушать предложения. По крайней мере это умеют практически все. Первый советник все кривит губы, ему не нравится общение детей его и Корраха, и он не скрывает своего неудовольствия, но себе он не отказывает в еженедельных беседах со своим оппонентом.       А дети сбегают вместе. Совсем молодые и еще достаточно беззаботные Видар и Мириш стоят на крыше какого-то дома. Жрец доверчиво откинулся на широкую грудь воина, чему-то смеется и указывает в даль. Воин смеется в ответ, положив голову друг на плечо, крепко обнимая его. Они молоды и счастливы. Солнце уже не пугает и, кажется, что все вокруг создано специально для них. Для всех потомков Матери.       Идут годы, Город меняется, но не сильно, для людей так и вообще — незаметно. Появились и другие дети, но первые двое так и остались рядом друг с другом. Отцы смирились, а им просто нравится изучать мир вокруг, пусть и у каждого стало гораздо больше забот. Они доверяют друг другу. Один в облачении Верховного Жреца, второй в доспехах и с собственным знаменем, как полководец. А ночами все так же азарт охоты и дни над книгами и общими исследованиями.       Потом все рухнуло в один момент. Искать правых и виноватых спустя столько лет смысла не было. Ошиблись не только Ра-Хаар с Коррахом, но и все остальные. Город, великий Город пал под натиском смертных и старшие не смогли отстоять его. Та ночь была светла как день, от пожаров. Тот день был тёмен, как ночь, от дыма и гари в воздухе. Уцелевшие с ужасом смотрели, как догорает их привычная жизнь.       Последнее видение оказалось самым коротким, оно мелькнуло и пропало, оставив после себя горечь и боль утраты не столько города, сколько самой жизни. А дальше все старшие предстали в сознании Рихата яркими и сильными, такими, как их помнил Мириш в те годы, когда сам был еще совсем юн и только стал выходить на свет солнца.       Миришаэль лежал не шевелясь, давая возможность Рихату осмыслить и осознать увиденное. Это было светлое и прекрасное детство для всех, кто в дальнейшем стали именовать себя детьми ночи. Он помнил Город, любил его и берег воспоминания о нем.       Старший сын Аль Хали Мектави перекатился на спину, некоторое время лежал молча, думая об увиденном. Мириш поделился не только своим видением Города, но и теми, кто был для него важен: Коррах, Видар… Удивительно, что они с Видаром были так близки, и во что это вылилось после падения Ахерона? Вечная война, два противостоящих друг другу Альянса, Север и Юг, ненависть… Да есть ли она? Сколько неладов, скандалов и ненависти было между тем же Аль Хали и его братьями? Ушло все, годы стерли причины, и хоть память вампира намного длиннее человеческой, но и они устают ненавидеть. — Спасибо, — наконец, сказал Рихат. — Мне понравился твой Ахерон. И те, кого ты там знал. — Пожалуйста, младший. — Мириш снова притянул его к себе. Рихата не хотелось отпускать. — Я повторюсь, никто не должен знать откуда я. — Я помню. Вот только не понимаю, почему? Видар на всех стенах уже, кажется, готов написать — Рихат повел рукой по воздуху, изображая, что пишет: — Видар Ахеронский! Он себя ставит на одну планку с Первыми, а сам все же такой же, как и… как ты. В очередной раз Рихат напомнил себе, что хоть они с Миришем и одной линии крови, но их опыт, умения и знания сильно разнятся. Миришаэль был старшим во всех смыслах: по возрасту обращения, по силе крови, по становлению. — Это мой счастливый кусочек жизни, и я эгоистично приберегаю его только для себя. Старшие знают и считаются, остальное — не важно. Грош цена мне, если за мной пойдут только из-за происхождения, да и… — Он на мгновение замолчал, прижался к южанину и обнял его. — Рихат, это было прекрасное время, но сейчас жизнь идет дальше. Я не хочу тянуть за собой старые долги и обиды, но я хочу помнить то счастье и радость, которые были вокруг нас. — Правильно, нечего в прошлом копаться постоянно. — Рихат поцеловал старшего в макушку. — Давай попробуем поспать немного, если на этих обломках у нас получится. — Получится. Мириш вытянулся во весь рост и зевнул. — Это была славная ночь, мальчик мой. — Усмехнулся. — Иди ко мне.       Во дворце было тихо. Сородичи спали, поскольку день только клонился к закату, а тех, кто не спит днем осталось немного. — Ури.       Вампир сидящий на карнизе в библиотеке чуть оглянулся, кивнул и осторожно прошел дальше, оставляя место своему напарнику. Они успели отследить, кто чаще всего проводит время в одиночестве и выявить при помощи амулетов того, кто им был нужен.       Сородичи переглянулись, после чего светловолосый Ури кинул к ногам сидящего в кресле вампира амулет, спрыгнул следом и зажал ему рот тканью, пропитанной дурманящим зельем. Когда тот перестал дергаться, спрыгнул второй, стянул платок со своего лица и осторожно прокусил подставленную шею их добычи. Он сделал несколько больших глотков, просматривая воспоминания, затем наполнил кровью небольшую склянку и капнул своей крови на место укуса. Несколько слов заклятия и даже синяк исчез.       Они усадили вампира в кресло, придали его позе естественности, забрали амулет и ушли так же, как и пришли. Все заняло не более нескольких минут, а сородич вряд ли даже вспомнит о произошедшем, равно как и никто не сможет вытащить это из его памяти, не убив. Спустя час они покинули город, направившись по следам того, кто пошел следом за двумя приятелями. — Красиво сработали. — Нормально. Привыкнешь к такому. Сейчас надо Кота и Пса найти, а лучше их преследователя. Их объедем так же, как и свиту. — Какие они? — Сильные. Оба. Зейб еще и обращенный самого Мектави. Пустыню знает и любит, так что не нам с ним тягаться в ней. А вот Наджар маг, причем неплохой. Оба опытные командиры, но, думаю, что, поездив с посольством, ты с ними познакомишься. А знаешь, чем они хуже того же Шарафа? — Чем? — Тем, что на Рашди посмотришь и сразу понимаешь, что он воин, лидер и просто злой кровопийца. А эти, на первый взгляд, просто воины. Второго взгляда у их врагов не бывает обычно. — Тоже самое можно сказать про многих сородичей. — Хмм… Я немного не об этом. Они достаточно компанейские оба и спокойные, не показывают явно свою внутреннюю силу, как это делают практически все. Зейб с Наджаром производят очень обманчивое впечатление. Вспомни Риезеля. — Вот уж где контраст контрастов! — А я тебе о чем? Ладно, полдень скоро. Поищем укрытие и переждем пекло. — Волк? — Да? — Мы сделали все и теперь ищем еще одного из шпионов. — От Шаяна они? — Да. Кровь со мной. — Отлично. Месяц отдыха обещаю. — Спасибо командир, можно после того, как повоюем? — Можно. Тебе почти все можно. — А что нельзя? — Надеть штаны через голову и мне врать. — Вай, мой гаспадин хароший, когда это я тэбэ врал! — Ой все, не нервничай. Удачи. — И тебе. Как там посольство? — Пьем. — Как обычно.       Во дворце наступил покой и тишина. Обитатели дома Мектави, и люди, и вампиры, рухнули спать после нескольких дней марафона уборки. По коридору шел лишь один сородич на удивление бодрый, но явно не желавший быть замеченным. Его шаги были очень тихими даже для вампира, он сдерживал дыхание, проходя мимо комнат. Его путь вел в комнаты, где отдыхали от трудов воины рода Мектави. Сородич открыл дверь, прошел мимо крепко спящих вампиров и людей, подошел к последнему лежаку, коснулся рукой плеча вампира. Тот тут же открыл глаза, будто и не спал. Вошедший махнул рукой. Воин поднялся, пошел следом за ним. Они вышли в коридор. — Ты зачем… — начал было проснувшийся, но первый не дал ему говорить. Один удар, и вампир сполз по стене, хватаясь за горло. — Молчи и слушай, — прошипел пришелец. — Ты сейчас скажешь своему господину, что задание ты выполнил. Зейб и Наджар спрятали в пустыне ценные артефакты, которые намерены утаить от Аль Хали Мектави его сыновья. Сделаешь это — смерть твоя будет легкой. Нет… — Я сделаю, — прохрипел воин. — Я все сделаю. — А я прослежу, чтобы ты все сделал. И не дай тебе Тьма попытаться обмануть. — Мой господин, я все узнал. Они спрятали там артефакты. — Какие? — Я не знаю. Мне известно лишь, что они действовали по приказу детей Аль Хали. — Надо же! Скандал в благородном семействе Мектави… Ты хорошо поработал, и будешь награжден. — Да, мой господин. Когда я могу вернуться? — Когда вернется посольство. Иначе тебя будут искать. — Меня подозревают! Я не могу больше… — Я сказал, вернешься сюда после того, как Аль Хали обнаружит свою пропажу.       Воин умоляюще смотрел на сородича, стоявшего над ним. — Прошу тебя, я сделал все, что ты хотел. Не убивай меня…       Он склонился до пола, протянул руки вперед и неожиданно с силой дернул противника за ноги. Тот упал, вампир мгновенно навис над ним, обнажив клыки, потянулся к беззащитной шее слишком молодого, чтобы достойно сопротивляться, сородича. Он уже чувствовал на своих губах кровь, как вдруг с удивлением понял, что это его собственная кровь. А в следующий миг сильный удар в затылок проломил ему череп.       Харель спихнул с себя тело, попытался встать, но ноги не слушались. Его трясло. Сильная рука протянулась к нему, Мерхион подхватил молодого вампира, поднял, прижал к себе. — Мальчик мой, — прошептал он. — Ты такой молодец. Ты справился. — Я… я подвел… Он бы убил меня… — Нет, я бы не позволил. Слышишь? — Мерхион схватил Хареля за плечи, встряхнул, заставляя его смотреть в лицо. — Я никому не позволю тебя убить. Я сделаю все, чтобы никто не смог тебя убить. Харель прижался на миг к младшему сыну Мектави, потом отстранился: — Что будем делать с ним? — Ты отследил, с кем он связывался. — Да, его амулет у меня. — Тогда… — Мерхион пожал плечами. — Он нам больше не нужен. А тебе пора начинать пить сильную кровь. Он твой.       Последнее, что увидел в своей нежизни очнувшийся неудачливый разведчик, были горящие радостью и восторгом глаза молодого сородича.       Закатное солнце, узкой полоской света между плотных штор, прокралось в комнату. Кровать была просевшей и разворошенной, а на ней спали двое.       Миришаэль лежал на животе, обнимая подушку, наслаждаясь полудремой и теплотой одеяла. Рихат раскинулся рядом, по привычке разбросав руки в стороны. Солнечный луч пощекотал нос вампира, Рихат сонно отмахнулся от помехи, случайно ударил по спине Мириша. Старший дернулся, южанин резко сел. — Прости, не нарочно. — Угу.       Рихат снова вытянулся на постели. Надо было бы вставать, идти делать дела, помогать Шарафу, но лень пересиливала все. Когда он в последний раз позволял себе вот так бездумно валяться на кровати? Давно. Всегда были дела, обязанности. И вдруг сейчас миг, когда их нет. Даже странно. Рихат лениво перебирал в памяти события последних дней: переговоры Аль Хали и Корраха, которые те вели явно за бутылочкой (и не одной!) алкоголя, тревога Шарафа, который стремился идеально наладить охрану, отсутствие вестей от Зейба… Последнее было странным. С другой стороны, может быть они еще не добрались, куда надо? Наджар в любом случае не даст своему слишком горячему другу пропасть. Хотя, тут еще вопрос, кто из них более горяч. Размышления Рихата были прерваны зовом Шарафа. — Рихат, я связался с Мерхионом… Это уже было странно, Шараф Рашди и младший сын Мектави недолюбливали друг друга настолько, что порой еле переносили присутствие в одной комнате. — Он сказал, что они нашли шпиона. Он следил за Зейбом и Наджаром, которые поехали по твоему поручению, и доносил все узнанное… — Кому? — Ра-Шаяну. — Так. Что ты сказал Исмаилу? — Ничего. Шараф Рашди в своем репертуаре! — Хорошо, я поговорю и с ним, и с отцом. Спасибо, сын. — Это моя работа, отец.       Закончив разговор, Шараф вытер мокрый от жары лоб, откинулся в кресле, отпил ледяного вина. Сейчас можно было позволить себе немного расслабиться. Да, его сильно удивил зов Мерхиона, хотя логически все было верно: Шараф связался с Кинвархом на предмет дополнительного отряда, тот передал это Мерхиону, Исмаил нашел, что сказать и самому Шарафу. Царапало только одно имя: Харель. Рашди знал, что отец обращает иногда сородичей для службы роду, но они быстро гибли, выполнив предназначенное. Выживали единицы. Харель выжил. Да еще и зарекомендовал себя теперь у Исмаила Мерхиона. Шараф дал себе обещание узнать этого сородича поближе. Все-таки в какой-то степени Харель мог бы быть его, Рашди, братом.       Тем временем далеко от дворца Мектави, от места переговоров старших вампиров, в тени гор двигались неспешно двое верховых. — Вода закончилась. — Да, придется выбираться в более оживленные места. — Отлично. — Тебе здесь не нравится? — Нравится, но… Зейб придержал коня, заглянул в лицо друга: — Что «но»? — После встречи с Риезелем Астартиусом меня что-то тревожит. — Признался Наджар. — О, смотри, вода! Вампиры остановили коней у небольшого ручья, спешились, наполнили фляги. Зейб вернулся к разговору: — Ты можешь сказать точнее, что именно тебя напрягает? — Пожалуй, да. Аль Хали никогда не был дружен с Астартиусом, я бы даже сказал, если бы их земли граничили, они бы воевали. Да и с Коррахом у бывшего придворного мага не слишком добрые взаимоотношения. Помнишь же их большую войну? — Которая прекратилась, когда Миришаэлю и Риезелю отдали спорные земли? — Ага, именно ее. И вот мы получаем враждующих отцов и внезапно подружившихся детей. — Хороший союз. — Зейб внимательно слушал друга. Наджар крутил в руке поводья, пытаясь точнее формулировать мысли. — Да, отличный союз. Теперь Риезель сам лично встречает нас с тобой совсем не на своих землях, передает нам какой-то подарок для Рихата, что говорит, сам понимаешь, о чем. — Пока не понимаю, — Зейб вынул повод из беспокойных пальцев Наджа, сжал его руки. — Объясни, как ты это понимаешь. — Я понимаю это, как союз между детьми родов второй линии крови, — серьезно сказал Наджар. — И не уверен, что это приведет к лучшему. Лично я не хочу еще одной большой войны, в которой нам придется оказался разменными монетами в играх детей рода. — Увы, не нам решать, кто и в чем будет участвовать. — Зейб покачал головой. — Я подумаю эту мысль, мой друг. Хотя…       Воин нахмурился и в последний миг не дал словам слететь с губ. Рихат был младшим Миришаэля. Тот был его старшим, другом и наставником. И вот, теперь, когда Рихат рядом с ним, лично Риезель передает амулеты таким сложным путем. По каким-то причинам их не мог взять с собой сын Корраха? Или же — зачем их двоих убрали из дворца? — Что «хотя»? — Поторопил его Надж. — Хотя, я сомневаюсь. Миришаэль не станет играть против своего отца, так же и Риезель не пойдёт против Корраха. И мне сомнительно, что Астартиус разругался с Магом Войны. Что до Рихата и Риезеля, возможно у них просто какие-то общие дела. Командир не пойдёт против Аль Хали, по крайней мере, точно не сейчас.       Они резко оглянулись на шорох камней и настороженно замерли. Напротив них на большом валуне сидели два одинаковых зверя. Оба напоминали пушистых леопардов, только белого цвета. Кошаки внимательно смотрели на двух воинов, наконец, один из них мявкнул, потянулся, и выражение его морды стало слишком ироничным для обычного зверя. — Сородичи. — Ага. — Кто вы? Ироничный повернул голову на бок, после чего принял человеческий облик. — Какая встреча! Зейб и Наджар! — Глава гвардии северных нейтралов подошел ближе к своим давним знакомым. Хоть он и удивился встрече, но склонен был счесть ее приятной. — Рад видеть! А мы с Ллеу нашли новых котов — леопардов снежных. Как вам? Воин тихо рассмеялся, глядя на удивление приятелей. — Мой господин, я нашел их, но наш друг во дворце… он не отвечает на зов. — Неудачник мертв. Где они? — Я видел их на Эль-Хамдания. — Так близко. Значит, все верно. — Мне следовать за ними? — Да, непременно. Найми людей, я должен знать, где они едут.       Вампиры Юга с изумлением рассматривали тех, кого здесь никак не ожидали увидеть: сородичей с далеких Зеленых островов, подданных Гедона. Земли на границе территорий, принадлежащих Аль Хали Мектави и Ра-Шимаху, были чем-то вроде заповедной зоны, где они вели переговоры, встречались по своим делам. И всегда эти встречи проходили в очень напряженной обстановке. Впрочем, переговоры Мектави с его братьями всегда были именно такими. За редким исключением. Но появление здесь Гедоновичей было чем-то из ряда вон выходящим. — Что вы здесь делаете? — вырвалось у Наджара — Ты не поверишь, но у меня тот же вопрос. — Вальгаур протянул руку. — У нас полтора года свободных, вот и поехали гулять по разным горам. А вы здесь какими судьбами? — Тоже гуляем, — улыбнулся южанин.       Коты были большой редкостью среди звериной формы сородичей. Чаще всего встречались демоны, чуть реже волки, а вот кошачьи облики редко давались вампирам. Вальгаур и Ллеу были с Северных краев, Наджар единственным восточным котом, кроме самого Аль Хали. Поговаривали, что у Корраха тоже водятся коты, а точнее, одна кошка — дочь Миришаэля, но этого точно не знал никто. — Новый облик? — Наджар с большим интересом смотрел на еще сидевшего в кошачьем виде Ллеу. — Впервые таких вижу. И шерсть длинная такая, жарко же.       Зейб закатил глаза: обсуждать кошачьи облики он совсем не хотел. Да и что-то вдруг царапнуло, будто из кустов чьи-то внимательные глаза смотрели на четверку вампиров. Он оглянулся — никого не было видно, да и не чувствовалось. Только интуиция подсказывала: чутье не обманывает, кто-то здесь есть. — Ну так они же высоко живут, среди снега. — продолжил Вальг. — Кстати, о высоко. Тут к вам гости с той стороны зачастили, у вас точно все в порядке? — Он хохотнул. — А то, если что, и помочь можем. Наджар склонил голову набок: — Какие еще гости? С какой стороны? Зейб принялся насвистывать какой-то мотив, демонстрируя всем видом полную беззаботность. — Мой господин, они встретились с воинами рода Гедона. — С его… наследником? — в паузе явственно слышалось ругательство. — Нет, с обращенными. — Заговор обращенных среди нейтралов? Было бы неплохо. — Не думаю, мой господин. Они просто мирно поговорили. Я не рискнул подслушивать, они меня почувствовали. — Лучше прятаться надо, или тебя зря прозвали Коброй? — Нет, мой господин, я оправдаю ваше доверие. — Не сомневаюсь. Мы выдвигаемся. Твоя задача проследить, чтобы никто из них не успел перейти границу до нас. — Но… — Никаких «но»! — Смотри, видишь путника. — Да, это наш разведчик. — Ну что, еще пару дней? — Думаю да. Кстати, что ты думаешь о гедоновичах здесь, на границе земель Шимаха и Мектави? — Уверен, что прогулка — это предлог. Гедон достаточно разумен, чтобы внимательно следить за происходящем между братьями. Вальгаур самолично, это достаточно серьезно. Кстати, тебе на будущее, сын, Вальг дружен с Рашди. — Э? Сын Рихата умеет с кем-то общаться? — Они дружат довольно давно и не обманись дружелюбием гедоновича. — Хорошо.       Двое осторожно проследовали за одиноким сородичем. Их работа подходила к концу, оставалось выждать удачный момент и не дать перехватить добычу другим. У них было мало шансов остаться незамеченными, но других вариантов не было.       Дан устало потянулся и перевернулся на спину, вглядываясь в звездное небо. Его сын пристроился рядом, осторожно наблюдая за лежащим ниже по склону сородичем и отблесками костра вдалеке, у которого четверо приятелей весело смеялись, обсуждая произошедшее за последнее время и обмениваясь новостями. Компания была слишком громкой и жизнерадостной на его вкус. — Дан… — Тихо. Просто наблюдай. — Слишком наигранно. — Отнюдь, сын. Они рады друг друга видеть и радость должна быть искренней, поэтому, смеяться надо от всего сердца.       Следующий вечер наступил слишком быстро, а вместе с тем и замешательство чужого разведчика, который неожиданно для себя заснул. Впрочем, теперь уже было все равно. — Свяжись с хозяином и доложи, что вся четверка двинулась в сторону границы и поднялась выше в горы. Я слушаю твой разговор, не вздумай соврать!       Чужое дыхание коснулось его уха, мягкий и бархатный голос приказывал говорить. Чувство страха, не подводившее Кобру никогда, сейчас преобладало над всем, впервые в жизни. Он не видел лица, но говоривший был ужасен своей силой, тяжёлой и… Древней? Так ощущались сородичи, старше его на тысячу — полторы лет, а таких в разведке Мектави не было. Укус болью и наслаждением отозвался во всем теле, следом пришло расслабление. — Давай, скажи ему. Разведчик стиснул амулет, облизнул губы и неуверенно улыбнулся. — Мой господин, все четверо ушли выше в горы, в твою сторону. — Отлично. Возвращайся. Пусть они идут подальше. Мы уже выступили.