Непростительная слабость

      Постепенно человек втягивается в любой процесс. Сначала Эйдену их с Аароном долгий побег казался невероятным испытанием, а потом стал обыденностью. Напряженной, опасной, тяжелой, но обыденностью. Он уже с легкостью вставал по утрам, желудок больше не бунтовал из-за отвратительного качества еды, тело давно отвыкло от мягкой постели, а ноги привыкли к непроходящим мозолям. Эйден уже и думать забыл об отдыхе — настоящем отдыхе, а не двух лишних днях в занюханной забегаловке — когда Аарон обрадовал его.       Они ушли чертовски далеко от столицы, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. Можно было не прятаться по захудалым деревням, не идти окольными тропами через лес и не кормить собой мошкару. Они вошли в крупный город на юго-западе страны.       По тому, как Аарон уверенно шел по улицам, Эйден понял, что тот не впервые здесь. Его спутник не бесцельно бродил по городу в поисках дешевого ночлега, а вел их в конкретное место.       — Куда мы? — спросил Эйден.       — В одно отличное местечко, там уютно и безопасно.        Гостиница, в которую они зашли, была на порядок лучше тех, что давали им кров на протяжении всех этих бесконечных недель. Чисто, тепло, уютно, а из-за прилавка приветливо улыбался управляющий. Когда он рассмотрел вновь прибывших, явно отметив их потрепанный вид, его улыбка слегка увяла. Управляющий открыл рот, чтобы поздороваться, но его прервал громкий окрик.       — Это мои гости!       К ним спускалась невысокая полная женщина с лучезарной улыбкой. Ее платье было пышным, словно она только что пришла с бала, а вырез на груди подошел бы даме на десяток лет моложе. Прежде, чем Эйден поздоровался с хозяйкой гостиницы, женщина подошла к Аарону и звонко чмокнула его в губы.       — Ты только посмотри на себя — как похорошел!       После этого Эйдену очень захотелось исчезнуть, оставив Аарона и изливающую восторги дамочку наедине. Когда женщина подхватила Аарона под руку и повела куда-то, не переставая ворковать и не давая Аарону вставить хотя бы слово, Эйден вздохнул и последовал за ними. Он даже не пытался вслушиваться в ее раздражающее щебетание.       Им выделили два номера, поэтому Эйден мог наконец-то — наконец-то! — уединиться. Общество Аарона больше не напрягало его, но они с мужчиной были вместе практически двадцать четыре часа в сутки. Эйден устал. Чужое присутствие может быть более утомительным, чем самая изнуряющая дорога.       К счастью, Эйдену дали возможность уединиться. Его не позвали ужинать, а принесли еду прямо в комнату. Это были изысканные блюда, по которым он успел соскучиться. Уплетая вкусности за обе щеки, Эйден думал о том, чем же сейчас занимается Аарон и связано ли его времяпрепровождение с радушной хозяйкой гостиницы. Эйден был уверен, что у них есть общее прошлое. Соблазнила старушка красавца-солдатика.       Почему-то мысль о потенциальной связи Аарона и хозяйки гостиницы раздражала. Вместо отдыха Эйден то и дело возвращался к этой парочке и недовольно хмурился. От неприятных мыслей его отвлекла служанка, которая принесла кувшин с вином и предложила принять ванну.       Ванна! С самого побега из дворца Эйден ни разу не позволил себе расслабиться в горячей воде. Если подумать, он, наверное, пах не лучше крестьянина, просто настолько привык к запаху немытого тела, что уже не замечал его. Эйден преувеличивал: в меру скромных возможностей дешевых забегаловок он ухаживал за собой, но разве это может сравниться с настоящей ванной.       Пока слуги грели и таскали воду, принц медленно пил неразбавленное вино, сидя у камина. Он забыл обо всех невзгодах и просто наслаждался жизнью. Хороший алкоголь на него благотворно влиял. Когда слуги закончили и вышли, Эйден разделся и выложил грязную одежду за дверь, пусть постирают.       Прежде чем лечь в воду, Эйден ополоснул тело, потому что хотел в первую очередь насладиться горячей водой, пододвинул поближе кувшин с вином, а затем забрался в большую деревянную кадку. Вода приняла его в обжигающе-горячие объятия. Истинное блаженство, которое в полной мере возможно оценить только тогда, когда долго был лишен. Просто вода, которая окутывает до плеч и согревает.       Последний раз вот так нежился в ванной совершенно другой человек, ничего не знавший о тяготах реальной жизни. Это было давно, маленькую бесконечную вечность назад. Дворцы, придворные, балы, костюмы, драгоценности, шелковые простыни… Другой, далекий и навсегда потерянный мир.       Эйден опустился в воду с головой, пытаясь спрятаться от всего на свете. Ему было очень хорошо в горячей воде, настолько хорошо, что даже страшно, но в груди щемило: он вспомнил, что многого лишился. Он стал жалким, раз такая мелочь делает его счастливым. Поэтому он и нырнул, чтобы мысли, как и звуки, ненадолго исчезли.       Когда Эйден вынырнул, то понял, что плачет. Почему? Он не лил слез уже давно, его сердце огрубело за последние время. Он потерял дом, семью, честь, жизнь, но тогда не заливался слезами, так почему сейчас? Последняя капля упала в переполненную чашу. Пока он держал себя в руках, пока не давал волю лишним мыслям, то мог быть сильным, но стоило на секунду расслабиться, вернуть себе забытую радость, как все то, что он сдерживал, ринулось наружу.       Эйден обнимал себя и заливался слезами, которые тут же смывал водой. Его истерика была долгой, истрепала и совершенно лишила сил, зато после он смог вздохнуть спокойно. На душе стало совсем-совсем легко. Он потянулся за кувшином, щедро налил себе вина и одним махом опустошил бокал, мысленно прощаясь с прошлой жизнью. Она была прекрасна, стоила того, чтобы оплакивать ее и поднимать тосты за старые времена.              Неувядающая Элизабет была невероятной. Живая, яркая, веселая, громкая и безумно утомительная. Такими женщинами нужно восхищаться, но любить их можно только на расстоянии. В свое время она приютила в своих жарких объятиях Аарона, вдовушка не спешила вести благочестивый образ жизни и уходить в монастырь. Элизабет обожала говорить, но, в отличие от большинства женщин, не страдала любопытством. Чужие тайные ее не интересовали тогда и совершенно не интересовали сейчас, поэтому, когда Аарон и мальчишка появились на пороге ее гостиницы, она и не подумала вдаваться в расспросы.       Что бы там ни думал себе Эйден, Аарон и Элизабет мило беседовали, предаваясь смущающим Аарона воспоминаниям и наслаждались хорошей компанией и вином. В основном Элизабет жаловалась на то, что дела идут плохо, и рассказывала об ухажерах. Эта часть страны меньше всего пострадала от мятежа, но отголоски все-таки докатились. И, вероятно, это только начало. Отрезанный от новостей в глуши, Аарон наконец-то узнал о реальной обстановке в стране. И новости его потрясли.       Аарон решил зайти к Эйдену, чтобы рассказать известия. Он не стал вламываться в спальню, а вежливо постучал. Ему никто не ответил. Несмотря на то, что принц, вероятнее всего, спал без задних ног, блаженствуя в мягкой постели, Аарон все-таки решил проверить его. Он тихонько открыл дверь и заглянул в комнату.       Эйден сопел в ванной, положив голову на край бортика, рядом живописно лежал опрокинутый бокал. Аарон цокнул, убрал вещи с пола и еще раз посмотрел на принца. Мальчишка, пить совсем не умеет. Сам Аарон выпил не меньше такого же кувшина, но прекрасно держался на ногах.       Думая, как же быть с бесчувственным принцем, Аарон старался игнорировать мысль, что Эйден совершенно обнажен. Да, это первое, о чем он подумал, когда увидел выразительную картину. Недостойно с его стороны, но своим мыслям он не указ.        Аарон попытался разбудить Эйдена, но тот отмахнулся и едва не ушел под воду, вот только этого еще не хватало. Немедля Аарон подхватил Эйдена подмышки и вытащил из воды. Мокрый мальчишка тут же намочил и его, потому что ноги отказывались держать бесчувственное тело, а для опоры можно было только прислониться к верному спутнику.       Совершенно пьяный, голый, теплый и распаренный Эйден был доверчив, иначе он бы в жизни не позволил себе такого. Не чувствовать прижимающееся чужое тело было невозможно. Аарон потянулся за полотенцем и набросил его Эйдену на плечи. В итоге он просто промокнул обнаженную спину, собрал влагу с волос и поспешно уложил принца на кровать, где тот совершенно бесстыдно разлегся.       Ни одной попытки прикрыться, ни грамма страха или смущения. Аарон как завороженный смотрел на Эйдена. Его взгляд скользил от ключиц к груди, затем вниз по стройной талии, мимо пупка и еще ниже. Аарон закрыл глаза и посчитал до пяти, надеясь, что наваждение пройдет, но когда вновь посмотрел на Эйдена, то совершенно пропал.       Он опустился на колени рядом с кроватью и провел рукой по лбу Эйдена, отбрасывая в сторону налипшие мокрые волосы. Эйден не проснулся. Аарон прочертил линию скул, прошелся по дугам бровей, провел пальцем по нижней слегка влажной губе; в это время его руку ласкало чужое дыхание. Эйден не проснулся. Аарон медленно наклонился вперед, все еще пытаясь остановиться, и украл поцелуй; приоткрытые губы словно ждали его, манили своей доступностью и беззащитностью. Эйден не проснулся.       После поцелуя Аарон резко отпрянул. Он провел тыльной стороной ладони по собственным губам, пытаясь скрыть следы преступления. Нет, нельзя! То, что он сейчас делает, ничем не лучше насилия. Эйден не сопротивляется, потому что пьян, а Аарон пользуется ситуацией. Чертов насильник.       — Нет, ублюдок, прекрати, — шептал себе Аарон.        Доводы разума звучали в голове намного громче, чем его шепот, совесть вопила изо всех сил, но Аарон мастерски заткнул все внутренние голоса и опять наклонился к Эйдену. Теперь он целовал его шею, борясь с желанием оставить несколько говорящих отметок; под губами он чувствовал дыхание, спокойное и размеренное. Его поцелуи спускались ниже, к груди, к животу, а руки в это время гладили бедра. Кожа у Эйдена была мягкая и нежная, как у прирожденного аристократа, касаться ее было все равно что пропускать между пальцами дорогой шелк. Юное стройное тело в цвету молодости, уже не детское, но еще и не по-настоящему мужское. Когда Эйден вырастет, то будет еще краше.       Эйден был пьян, но не бесчувствен. Его тело реагировало на касания и поцелуи едва уловимой дрожью и слегка сбившимся, уже не таким ровным дыханием. Во сне, в хмельной дремоте принц дотронулся до Аарона, то ли отталкивая его, то ли притягивая ближе, но не сопротивляясь.       Аарон замер, прижавшись щекой к слегка выступающим ребрам, он сжал ладонь Эйдена своей и прижал ее к своим губам. Он тяжело дышал, словно только что пробежал марафон, уходило много сил на борьбу с собой. Поцелуи и прикосновения возбудили его. Он хотел Эйдена здесь и сейчас, и, что самое ужасное, мог получить его в любой момент. Тяжело отказаться от сокровища, упавшего тебе прямо в руки.       С сожалением, с горечью, с чувством победы над собой Аарон оторвался от Эйдена. Только раз, только еще один раз он наклонился и поцеловал свалившегося на его голову мальчишку, когда Эйден проснулся.       Принц приоткрыл глаза, увидел склонившегося над собой Аарона и счастливо улыбнулся.       — Аарон… — сонно прошептал Эйден и безмятежно закрыл глаза, вновь засыпая.       Сердце перестало биться, пока Аарон не понял, что все обошлось, что его не поймали с поличным во время очередного насилия. Случившееся отрезвило его.       Он поднялся с колен, укрыл Эйдена одеялом и потушил свечу. В темноте он прислушивался к его дыханию, пока полностью не успокоился, а затем тихонько покинул спальню принца.       Лежа в постели, Аарон еще долго корил себя за несдержанность, но при этом вспоминал сладость прикосновений к телу Эйдена. Когда он успел влюбиться в бесхитростного юнца? Эти чувства, не имеющие возможности получить продолжение, запертые внутри сердца и мучающие изнутри, — одно из его наказаний за совершенный грех. Да, так и должно быть. Сейчас ему тяжело находиться рядом и не давать волю чувствам, но потом станет еще тяжелее, ведь скоро им с Эйденом придется расстаться.              Утром Эйден проснулся без намека на головную боль, вот что значит хорошее вино, а не мерзкое пойло. Эйден сел на кровати и осмотрел комнату, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. Посередине комнаты стояла кадка с остывшей водой, которую слуги не стали убирать, чтобы не будить его; кувшин с вином стоял на столе, хотя в последний раз Эйден видел его на полу. Неужели вчера он не просто перебрался в кровать, но и убрал за собой? Это вряд ли.       К нему заходил Аарон. Эйден машинально сильнее прижал покрывало к груди, понимая, что вчера его голым вытащили из воды и уложили спать, как ребенка. Аарон, который бросал на него странные взгляды, видел его голым. Ничего не сделал? Эйден прислушался к ощущениям своего тела и убедился, что все в порядке. Он доверял своему рыцарю.       Аарон ему сегодня снился. Это был теплый, нежный сон. Эйден не помнил образы и картины, только собственные ощущения. Томление в груди, близость, прикосновения, поцелуи…       Эйден прижал ладони к покрасневшим щекам. Сон, это все был просто сон.