Не рождайся на грешной земле

      Это был май тысяча девятьсот двадцать первого года. Весь город просто сходил с ума от палящей жары. Людям казалось, что весь мир — это один большой муравейник, и какой-то гигант направил лупу на беззащитных муравьишек, и в которой так горячо отражалось блестящее солнце. И этот самый муравейник кричал, просил о помощи, но ни один человек не мог его услышать. Казалось, он готов был сойти с ума от того безумия, что творила глупая мошкара. Он тонул... Тонул в чёрной и липкой грязи, которую люди приносили в мир, дабы выйти на новую ступень развития. Он гудел и шумел, желая, чтобы хоть кто-то увидел его страдания. Но в головах у людей были лишь большие деньги, которые так сильно хотелось заработать. Палящая жара, запах дыма, который тоннами выделяли очередные промышленные фабрики, и сильный визг проезжающих машин, от которого хотелось заткнуть уши — такой была Калифорния. И именно отсюда так хотелось сбежать…       Такая мысль посетила одного из жителей этого муравейника. Русый и худой парень смотрел на такой мир из маленького окошка своего вагона и думал лишь о том, как сильно хочется сбежать из этого ада. Слишком много людей, слишком много машин, слишком много грязи. Парень жил здесь с самого рождения, и ему казалось, что с каждым годом сюда едет всё больше ничтожных тараканов. Чёрных людей, нет, даже не людей… Силуэтов без лиц и хоть какой-то отличительной особенности. Нужно ли говорить, что этого дня, дня, когда он наконец сядет в пыльный поезд и навсегда оставит тонущий город, юноша ждал с нетерпением. Хотелось просто закрыть глаза, а открыв их, увидеть совсем другую картину. И ради этого можно вытерпеть и этого бешеного буйвола, который с таким рёвом бежит по рельсам. Ламаник Пайнс… Он никогда не был похож на других. В семье, в классе, в кругу друзей и приятелей, в каждой компании он был не таким, как все. Он по-другому выглядел, по-другому думал, по-другому чувствовал. Часто в глаза, ещё чаще за спиной, его осуждали за то, что он странный и не похожий на всех, а это, по словам тех же приятелей, не может не раздражать. И это было так. Ламанику не нужно было даже что-то говорить для того, чтобы выделяться из этой серой и однообразной толпы. Ему хватало один раз посмотреть на тебя своими глубокими серыми глазами, каких, кажется, в мире ты больше не встретишь, как ты тут же ощущаешь какую-то неведомую разницу между этим парнем и всеми людьми, которые тебя когда-либо окружали, и которую ты и сам себе не можешь объяснить. Высокий, немного кучерявый юноша с доброй и безобидной улыбкой - он был мечтой многих, но оттого, что не видел дальше собственного носа, многого не замечал. Его мягкие черты лица, его короткие кудри, что мило падали на лоб, идеальная кожа без всяких шрамов, прыщей, а уж тем более веснушек - всё это делало его похожим на ребёнка, несмотря на то, что Ламанику шёл уже почти девятнадцатый год. Как будто бы детство так не хотело уходить от него, что оставило ему свои приветы из прошлого, чтобы он почаще вспоминал о тех далеких временах…       Парень тяжело вздохнул и, отвернувшись от грязного окна, перевёл свой взгляд на соседнюю кровать, на которой, сидя с книгой в руках, посапывала ещё одна Пайнс... Ему всегда казалось смешным и одновременно странным то, как сильно он не похож на свою близняшку. И вроде же близнецы должны хотя бы немного быть похожими друг на друга. Но видимо, они с сестрой оказались исключением. Маленькая длинноволосая Амабелли со своими длинными черными ресницами была настоящей мечтательницей. С самого детства девушка любила тоннами читать сказки о настоящей любви, о рыцарях, драконах, эльфах, … Но самые любимые истории у Белли были о принцессах. Однажды, она даже призналась брату в том, что ей кажется, будто бы в своей прошлой жизни она была никем другим, как принцессой какой-нибудь богатой страны. Либо это действительно было так, либо это всего лишь совпадение, но Амабелли действительно чем-то напоминала принцессу. Маленькая и красивая, она казалась хрустальной куколкой, которую так легко разбить. Она была изящной и какой-то лёгкой. Когда девушка надевала очередное яркое платье, Ламанику казалось, будто бы сестра не идёт, а летит, шагая по белым облакам. Её маленькие пальчики, её воздушная походка, её бескрайняя любовь к ярким платьям и умение подать себя делали из девушки настоящую аристократку, маленькую принцессу, которой для полноты образа не хватало лишь блестящей тиары в русых волосах. Белли любила подкраситься, но делала это не так, как большинство девушек в городе. Главной для неё была естественность, да и не нужна ей была эта глупая краска, ведь её украшала не яркая помада и не тонна румян на щеках, а глаза… Яркие и красивые, они горели, словно две далекие звездочки, до которых так хотелось дотянуться. В них всегда можно было найти неиссякаемую энергию, тонну позитива, и, казалось, эти глаза готовы согреть любого, кому по какой-то причине вдруг становилось холодно. Именно за это её любили все… к ней тянулись, и очень многие хотели занимать в её сердце не последнее место. А она ждала… Все парни казались ей скучными и однообразными, она ждала его. Она и сама не знала, каким он должен быть… Сверстницы всегда делились с ней о том, каким должен быть их принц. Цвет волос, цвет глаз, вкусы и приоритеты - всё было продумано до самых мелочей. Но Амабелли не представляла себе своего принца. Она только знала одно - он особенный, и сердце подскажет, когда он встретится на пути. Ламаник улыбнулся и опустил глаза. Сестра была особенно красивой, когда погружалась в мир снов. Она тянулась куда-то вверх, немного приоткрыв свои розовые маленькие губы.        - «Наверное, ей опять снится “тот самый момент”» - подумал Ламаник. – «Пусть хоть что-то останется неизменным» Парень сейчас особенно завидовал своей сестре. Как бы он хотел также, оперевшись на подушку, закрыть глаза и задремать спокойным дневным сном, ни о чём не думая и ни о чём не беспокоясь. Если бы он только так мог. Совсем скоро они приедут к Стенфорду, где и будут теперь жить, и это его очень угнетало. С одной стороны хорошо - они оставят этот грязный город, и он познакомится со Стенфордом, а с другой… Юноша не любил перемены… уж слишком часто жизнь менялась в корне… Родители погибли в автокатастрофе, когда близнецам было всего четырнадцать. Уже тогда жизнь круто изменила свой ход. Детей взял на попечение одинокий дедушка, единственный из близких родственников. Месяц назад не стало и его. Стенфорд, их двоюродный дедушка настоял на том, чтобы близнецы переехали к нему, а квартиру деда продать. Никто не стал с ним спорить. Ламаник откровенно ненавидел свой город и был счастлив уехать подальше из Калифорнии. Против была лишь Амабелли, которая не хотела оставлять друзей. Но Ламаник умел уговаривать. Частенько близнецы думали о том, за что им столько смертей, и почему всё не может быть хорошо… но, увы, ответ на этот вопрос они так и не смогли найти.

***

      Большие красные двери открылись, и пожилой, высокий мужчина, припрыгивая, зашёл в тёмный дом. Тихо-тихо, как будто бы про себя, он задорно напевал весёлую песенку, слова которой слышал лишь он один. Амабелли засмеялась. Да, если честно, ни она, ни Ламаник никогда доселе не видели своих двоюродных дедушек. Да, возможно, папа и рассказывал что-то о них давно, в той другой жизни, где он ещё жив, но эти воспоминания давно уже были стёрты из памяти близнецов. Почему-то Белли представляла деда Стенли как большого и толстого мужика, удержать штаны которому помогают лишь подтяжки. И сейчас девушка была несказанно рада, что все эти её представления оказались неправильными.       Стенли Пайнс… Может быть, этот человек никогда и не блистал особым отличительным умом или завидной красотой, зато у него было кое-что получше всех этих благ… Позитив. Этот старик будто бы светился изнутри. Несмотря на свои уже пожилые годы, он не стеснялся подпрыгивать и беззаботно петь какие-то глупые песенки. Да и одет он был никак все эти господа и аристократы, которых тоннами можно встретить на улицах и мостовых. Не задирал голову, не расхаживал с, казалось бы, ненужной тростью и не смотрел на всех подряд сверху вниз. Да, если честно, Амабелли уже успела привыкнуть к тому злобному взгляду, с которым на неё всегда смотрели все богатые люди Пьедмонта. От этого взгляда по телу всегда бежали противные мурашки, и становилось как-то неприятно. Ты будто бы сам признавал себя самым низшим существом во всей вселенной. И когда Амабелли натыкалась на такой взгляд, ей казалось, что она падает. Падает глубоко-глубоко под землю, в самый конец этой системы, этой пищевой цепи, где она ниже даже червей. Поэтому она так не любила всех богатых и старалась не встречаться с ними. А Стенли... в его глазах не было ни надменности, ни высокомерия, ни даже упрека, что теперь они с братом перебрались на его шею. Нет. Это был добрый, снисходительный и даже ласковый взгляд. Такой взгляд был лишь у одного человека, от которого уже давно не осталось даже пепла… у мамы. И сейчас, несмотря на свой большущий нос, который напоминал картошку, несмотря на все свои морщины и небритое лицо, Стенли казался Мейбл самым красивым человеком в этом мире. - Патриция, комнаты готовы? - закричал кому-то Стенли, глядя наверх. Белли радовалась, искренне радовалась тому, что, наконец, у нее наступит новая, совсем другая жизнь, та, которой она так ждала. Ей казалось странным и непонятным, почему она так сильно не хотела уезжать из Калифорнии, ведь перемен не нужно бояться, их нужно ждать, лелеять и надеяться, что однажды твоя жизнь изменится в корне. Ламаник же не ощущал сейчас абсолютно ничего. Он тоже, как и Белли, удивлялся, но удивлялся не собственной глупости, а собственным чувствам. Он так сильно ждал этой поездки, пусть и в какой-то степени боялся этих перемен, каждый день зачеркивал очередную цифру чёрным маркером в календаре, ожидая, когда же наконец наступит эта красная дата. Представлял, как всё это будет. Как он приедет в новый город, как познакомится со Стенфордом, как станет его учеником, в конце концов. Да, Ламаник почти с самого детства мечтает о настоящем открытии, о том, что станет сенсацией. Благодаря ему во всем мире перепишут все учебники истории, будут знать ответы на многие вопросы, а, может быть, даже смогут предотвратить конец света. Огромные амбиции и мечты ночами не давали ему сна. А теперь, когда наступил, наконец, тот самый желанный час, когда пришло время перелистнуть новую страницу жизни, он не чувствует ничего. Этот богатый и большой дом кажется ему холодным и чужим. Как будто его вовсе здесь и не ждали, как будто бы он вовсе и не нужен тут…       По ступенькам быстро застучали маленькие каблучки. Словно это не шаги, а маленький дождик, который капал своими прозрачными капельками по железной крыше. И вот уже Патриция, та самая служанка, которую так отчаянно звал Стенли, пришла, нет, прибежала на зов своего хозяина. Эта была маленькая светловолосая девушка лет пятнадцати. Скромная, кроткая и робкая. Увидев Ламаника, она смущенно покраснела и опустила свои голубые глаза вниз. Юноша же лишь криво улыбнулся правым уголком губ. - Непременно, сер, - заговорила она так тихо, что её голос был больше похож на писк маленькой серой мышки, чем на голос человека. - Всё готово ещё с понедельника. Стен хотел сказать что-то в ответ. Уже даже набрал воздуха и открыл рот, как старика перебил еще один незнакомый громкий голос: - Отлично! Я не хотел бы, чтобы дети спали на чердаке. Этот голос прогремел, словно гром среди ясного неба, проревел, словно громкий рёв какого-то страшного хищника, словно жуткое эхо в самой тёмной комнате. По крайней мере. так почувствовала Амабелли. По яркой золотистой лестнице, которая стояла параллельно той, по которой спустилась Патриция, и вела в правое крыло, медленно спустился ещё один мужчина… тот самый Стендорд Пайнс. Он так похож на своего брата-близнеца Стенли и в то же время так сильно отличается от него. Внешне они были практически одинаковы. Тот же большой нос, те же седые волосы, то же крепкое телосложение - он будто бы был отражением своего брата, либо же это Стенли отражался в невидимом зеркале. И в то же время это были будто два чужих друг другу человека. Высоко задирая голову, в дорогом чёрном костюме с иголочки он медленно, сложив перед собой руки в замок, прошёл к своим гостям. Белли казалось, будто бы кто-то невидимый привязал к носу дяди маленькую ниточку и тянет её вверх. Типичный аристократ, богатый ученый, свершивший ни одно великое открытие. Разве что не хватает солидной шляпы на большой голове. И этот человек внушал девушке ужас. Как только Стенфорд подошёл совсем близко, так близко, что можно было разглядеть все его глубокие морщины, в душу пробрался какой-то холодок. И те самые противные мурашки, которых так боялась девушка, появились на её маленьком теле. И она не могла ответить, почему. Что заставило её буквально оцепенеть перед Стенфордом? И вроде в глазах нет того же укора, нет надменности. Там вообще ничего нет. Будто бы этот человек уже давным-давно умер, растворился в серой дымке утреннего тумана, а тот, кто стоит сейчас перед ними с братом - всего лишь уже остывший труп, который каким-то образом смог обойтись и без души… Строгий, холодный и равнодушный ко всему. Просто осколок большущего айсберга. - Надеюсь, вы проголодались, - слабо улыбнулся он. - Ведь сегодня наша кухарка приготовила просто потрясающий ужин…