Здесь не растут цветы

В "Третьем рейсе" он появился в разгар вечера, спрятав во внутренний карман пиджака розу, которую часа полтора старательно сооружал из всех найденных материалов, сидя в бывшем номере Салливана - к счастью, Ник сам заплатил еще и за следующую ночь, лишив его очередной склоки с мерзкой регистраторшей. Охранник на входе пропустил его внутрь с неприятным хмыканьем, а Чарли при виде него выругался на весь зал, но зато Магнолия теперь обратила на него внимание, когда он спускался по лестнице - а ему этого было вполне достаточно для того, чтобы почувствовать себя в своей тарелке. Напустив на себя самодовольный вид, Марти как ни в чем не бывало подошел к стойке, намеренно не глядя в сторону сцены. - Чак, дорогой, сделай доброе дело и спаси одного умирающего от жажды детектива, который только что раскрыл очередное дело. Робот-бармен на этот раз был, кажется, не был в настроении для препирательств. Что в другой раз сильно бы удивило Марти и даже заставило что-то заподозрить, но сейчас он был выше всей этой суеты. - Что тебе? - Да я у тебя тут присмотрел на стойке бутылочку бургундского... Он даже без вопросов отсчитал жадюге-роботу тридцать крышек, которых это пойло, безусловно, не стоило. Дожидаться момента, когда Магнолия наконец закончит петь, оказалось дольше, чем он думал, и он как-то незаметно для себя успел прикончить половину бутылки, позабыв про то, что сам такое не пьет, зато девочки любят, и наверняка эта певичка не откажется... - А вы из настойчивых парней, я смотрю? - она посмотрела на него чуть ли не с жалостью прежде, чем сесть рядом, и Марти это не понравилось. "Ничего, ты еще узнаешь настоящего меня", - решил он и улыбнулся настолько соблазнительно, насколько мог. - А я принес для вас кое-что. Жестом фокусника он извлек из внутреннего кармана свое творение и преподнес ей с таким видом, как будто ожидал как минимум оваций. - Что это? - Магнолия ткнула пальчиком в готовый оторваться лепесток. Точнее, в то, что было задумано, как лепесток. - Это роза, - возмутился Марти, рассчитывавший совершенно на другую реакцию. - Сам сделал. Она осторожно взяла розу двумя пальцами и поднесла к лицу. - А почему от неё пахнет виски? - Не просто виски, а "Лафройгом", - с гордостью уточнил Марти. - Урожая 2061 года. Почему-то это заявление заставило её расхохотаться. - Виски и роза. Что же, неплохое сочетание - звучит, как название для прекрасной песни. Думаю, мы с вами поладим, мистер... - Буллфинч, - услужливо подсказал ей он. - Хм. Кажется, вы вчера предлагали называть вас Марти?.. Я воспользуюсь этим предложением, если вы не против. - Я настолько "за", что готов поднять в честь этого все свои конечности... И не только конечности, - многообещающе сказал он, приподнимая бровь, а потом с видом победителя откинулся на стуле. - Так как насчет свидания? Шутки про конечности она не оценила, посмотрев на него так, как он обычно смотрит на бедного заику-Трэвиса, стоило им где-то пересечься. "Ладно, пусть у неё нет чувства юмора, но после зануды-Валентайна мне уже ничего не страшно", - решил Марти. А она вздохнула, и, кажется, смирившись, бросила быстрый взгляд в сторону робота-бармена. - Подождите меня на улице, я пока накину свое пальто. - Значит, делить со мной пальто вы еще не соглашаетесь? Шучу, шучу... Вблизи она оказалась старше, чем там, в полутемном баре - чуть ли не старше, чем он сам, - и Марти даже несколько смутился, когда его взгляд в первый раз упал на её шею и на кисти рук с сухой кожей, начинающей терять эластичность. Она заметила его взгляд и убрала руки под одеяло, посмотрев на него немного насмешливо. - Что-то не так, сладкий? Марти не очень-то любил все эти постельные разговоры - одна из причин, по которым он всегда старался смыться сразу после секса. А все его женщины, напротив, поговорить любили, и Магнолия не была исключением. Сейчас она перевернулась на бок так, чтобы свет от единственной лампы не падал на её лицо, но даже в тени она уже не казалась ему такой изумительно красивой, как в баре, на сцене. Марти даже почувствовал себя немного виноватым за эту мысль - к тому же, он не был уверен, что ей хватило, ведь она явно напрашивалась на продолжение. - Да я просто думаю, почему ты захотела снять другую комнату, - выкрутился Марти. - Мы могли бы пойти ко мне в номер. - Тут акустика хорошая. С этим он не мог поспорить. Поднимаясь с ней по лестнице, Марти едва сдерживался, чтобы не прижать её к стенке прямо здесь - а она как будто специально старалась идти помедленнее, дразня его. В замок самой дальней комнаты на четвертом этаже он попал ключом раза с пятого, взвинченный и злой, и, как только Магнолия вошла внутрь, все еще сохраняя эту отстраненную, немного сочувствующую улыбку, с которой она наблюдала его попытки открыть дверь, он притянул её к себе - может, несколько более резко, чем намеревался. Но ей, кажется, так даже понравилось. По-крайней мере, улыбка приобрела другой характер, совершенно не сочувствующий - манящий, испытывающий. Сердце у Марти колотилось, как будто он пробежался по этой лестнице вверх и вниз несколько раз, и в голове засело предвкушение опасности, словно он ввязал себя в дело с неизвестным финалом. "Совершенно отвык от баб. Скоро докатишься до уровня Валентайна. Кстати, надо бы поинтересоваться, как это он делает - током себя бьет, что ли? Хе-хе". Он провел пальцем по этой её улыбке, стирая её вместе с ярко-красной помадой, как будто проверяя её губы на наличие яда, который в малых дозах может только немного повредить рассудок, а в больших - смертелен. - Я знал, что сделаю это с того момента, когда только увидел тебя там, на сцене, - заявил он прежде, чем поцеловать её со странной осторожностью, которая удивила и его самого. Впрочем, мысль об этом не помешала ему углубить поцелуй, и, поспешно стаскивая с Магнолии платье, а после - свои брюки, всего пару раз споткнувшись в вечно мешающихся штанинах, он совершенно изгнал из головы все мысли, кроме той, что завершение дела в кои-то веки удастся отметить, как полагается... Сейчас Магнолия - такая уязвимая, прячущая руки под одеялом, - уже совершенно не располагала к мыслям о своей опасности. Марти почти посмеялся над тем, какая чушь иногда приходит ему в голову. Она потянулась к нему, вырисовывая пальцем неведомые узоры по темным волосам на его груди. Он одаривал её движения покровительственным взглядом, закинув руки за голову, до тех пор, пока она не полезла дальше, под одеяло. - Э-э, слушай, цветочек, - моментально напрягся он. - Перерыв на перекур пятнадцать минут, окей? Она пожала плечами, снова перемещая руки на его грудь. - И что, даже не попросишь поделиться меня какой-нибудь историей из своего прошлого? - она снова улыбнулась - ему уже казалось, что этих улыбок у неё штук сто, и у всех разное значение. Но во всем этом нормальный человек ногу сломит, даже детектив, поэтому он предпочел принять её улыбку за признак веселости. - А ты разве расскажешь? - ухмыльнулся Марти. - Наверняка скажешь, что все твои тайны зашифрованы в твоих песнях, или что-то такое... Она одобрительно фыркнула. - Хорошая отговорка. Кстати, а почему ты решил подарить мне бумажный цветок? Он решил, что сейчас про Валентайна лучше не вспоминать. - Ну, цветы ведь здесь не растут, да? Кроме тебя, конечно, - он погладил её по плечу, на которое падали пряди черных волос. - Вот я и решил... Она слегка отстранилась, глядя на него с прежней загадочной улыбкой. - А я думала, это из-за моего имени. - А-а, подарить цветок цветку? Ну да, это логично... - Нет, я не об этом. Знаешь легенду, как появилась магнолия? Она довольно старая... Могу рассказать, пока у тебя перекур. - Рассказывай, - великодушно разрешил Марти, снова про себя сетуя на болтливость женщин, и, не вставая с кровати, подцепил к себе штанину брюк. А потом закопался в карманах в поисках зажигалки и пачки сигарет, совсем позабыв, что кое-кто в этой постели не любит табачного дыма. Она приподняла одну бровь, наблюдая за ним. - Однажды, давным-давно, когда со всех сторон света еще не летели снаряды, уничтожая старый мир, когда люди еще даже не научились летать, одна маленькая девочка делала бумажные цветы и продавала их. Но никто не хотел покупать ненастоящие цветы. Марти с умным видом покивал, выпуская в сторону едкий дым. - А потом прилетела птица и сказала ей, что та может оживить их, если капнет на них своей кровью. - Отличная история, - прокомментировал Марти. - Со смыслом... - Тебе продолжение рассказывать, или нет? Он поспешил уверить её что ему, конечно, безумно интересно, что было дальше. Она, кажется, не поверила, но вдохнула и продолжила, не глядя на него, как будто рассказывала для кого-то другого, кого здесь не было: - Но девочка забыла, что нельзя тратить последнюю каплю крови. Она капнула ею на последний цветок, и он ожил, а она умерла. - Так магнолиями стали все цветы или только последний? - уточнил Марти. - Только последний. Во время уже второго по счету перекура Магнолия неторопливо одевалась, пока Марти валялся в кровати с сигаретой, наблюдая за ней. - Хочу сразу сказать, что про то, что между нами произошло, тебе лучше никому не рассказывать, - тихо сказала она, поправляя край платья. - Глух и нем, как могила. Или рыба? Ладно, как рыба в могиле. - Я обычно говорю, что не могу позволить себе ни к кому привязываться, поэтому такого больше не будет... Но с тобой, кажется, можно обойтись и без этого? Сейчас она звучала немного обиженно (что Марти казалось весьма странным, ведь он так старался - но это же женщина, они вечно чем-нибудь недовольны), и он, радуясь, что можно проигнорировать этот вопрос, задал свой - прежним веселым, беззаботным тоном, с шутовским возмущением в голосе: - "Обычно"? Как, я был не первым? Она устало фыркнула, поправляя волосы. - Надеюсь, я не слишком задела твое самолюбие, красавчик. Марти вдруг вспомнил про предупреждение Валентайна - то самое, связанное с затупившимися манипуляторами. - Ты знаешь, а эта летающая жестянка из вашего бара запрещала мне с тобой общаться, - он тоже наконец решил одеться, и, все еще зажимая в зубах сигарету, сел на кровати и потянулся за брюками. - Думает, что котелок напялил, и можно уже вести себя как человек. Был бы он живым, то я бы думал, что он в тебя влюблен, ха-ха... Магнолия обернулась на него резко, прищурившись, но её голос был еще тише, чем обычно. - Тебе не нравится Чарли? - почти прошелестела она. - А тебе что, нравится? - хохотнул Марти, уже справившись с брюками и теперь заправляя рубашку и поправляя подтяжки. - Только не говори, что у тебя и с ним была... как ты это называешь? Проверка акустики. Взгляд Магнолии, который он встретил, попытавшись запечатлеть на её щеке легкий прощальный поцелуй, красноречиво сказал ему, что в этот раз он перегнул палку с демонстрацией своего остроумия. - Слушай, без обид, ладно? Мы отлично провели время... - растерянно протянул он, но она в ответ сбросила с себя его руки и молча удалилась - несмотря на то, что это был её номер. Он не стал её догонять, только снова сел на кровать и в тишине докурил свою сигарету. В целом, если не считать того, каким образом оказалась завершена эта небольшая интрижка, Марти был доволен - все равно он не собирался снова затаскивать Магнолию в постель, да и эти загадочные её улыбки для него уже не представляли никакого интереса. Конечно, он бы предпочел сохранить теплые, дружеские отношения - но можно, например, оставить ей трогательную записку, она же любит всякие слова. Вечером следующего дня он уже был в своем доме в Даймонд-сити. На обратном пути его опять настиг дождь, и в этот раз от простуды ему не удалось отвертеться. На входе в город Пайпер попыталась всучить ему новую газету, и Марти воздержался от того, чтобы не рявкнуть на неё. - Буллфинч, ты совсем не интересуешься новостями, нельзя так жить! - Можно, - пробурчал он, стуча зубами от озноба и не слишком бережно отодвигая журналистку в сторону. - А еще можно писать про что-нибудь, кроме синтов. У людей уже крыша едет от твоей писанины, Пайпер. - Пф, не моя вина в том, что они такие слабонервные. Я просто открываю им глаза на правду, - фыркнула она и разочарованно отправилась обратно на свой сторожевой пост - высматривать новую жертву, которую заинтересует статья про секретаршу мэра. Дом встретил его привычной неуютностью - Марти совершенно не понимал таких фраз, как "Дом - моя крепость" и прочее, прочее. В том же баре братьев Бобровых он чувствовал себя гораздо уютнее - как и везде, где были люди и выпивка. Одиночество наедине с собой он плохо переносил, предпочитая одиночество в компании. И, хотя он жил здесь уже не первый год, до сих пор в этом небольшом доме, больше похожем на сарай, не чувствовалось его присутствия - все свои немногочисленные вещи он складывал в комод или сундук, для особо ценных предметов был небольшой сейф под столом, а главным украшением интерьера были, как ни странно, ни расставленные повсюду пустые бутылки, а довоенные картины сомнительной художественной ценности на стенах, доставшиеся ему от предыдущего владельца. Сейчас он, на ходу стягивая с себя пиджак, дотащился до своей кровати на втором этаже и завернулся в тонкое одеяло, не раздеваясь окончательно. Только в этот момент он понял, что ему настолько хреново, что удивительно, как он вообще ухитрился проделать этот путь - теперь даже мысль о том, что неплохо было бы вскипятить воду для чая, казалась ему неимоверным подвигом. Когда спустя двадцать минут - или час, он с трудом воспринимал время, - в дверь постучали, он только смог с трудом прохрипеть "войдите", совсем забыв, что закрыл дверь на ключ. Стучавший, как будто поняв, что открывать ему никто не собирается, поковырялся с замком и зашел внутрь. - Марти? - услышал он знакомый низкий голос. - Ты в порядке? - Просто отлично, - протянул Буллфинч, неожиданно радуясь, что про него вспомнили. - Я решил взять больничный. - А я предупреждал, что алкоголь тебя до могилы доведет, - хмыкнул Валентайн, дойдя до его кровати. Посмотрев на Марти, закутанного в одеяло, как в кокон, и с мертвенно-бледным лицом, по которому катился пот, он только вздохнул. - Ладно, дело подождет. У тебя чайник-то есть, забулдыга? Марти хотел ответить какой-нибудь язвительной шуточкой, но так и не придумал ничего подходящего. - В комоде на первом этаже. Спустя десять минут он уже грел руки о большую чашку, проглотив таблетку Мед-Х. - Уф... какой ты добрый, Валентайн, прямо удивительно... - Чего удивительного? Ты свою зарплату не отработал, время умирать еще не пришло. - Ага, ага, строй из себя дальше сурового шефа, я-то знаю, что ты мистер очаровашка... Марти сделал большой глоток. - Я добавил туда сушеную печень болотника и пару яиц гнуса, - между прочим заметил Валентайн. - Для укрепления иммунитета. Всегда таскаю их с собой - просто так, на всякий случай. Марти подавился, и Ник добродушно усмехнулся. - Тебе кто-нибудь говорил, что с твоим чувством юмора лучше не пытаться шутить? - мрачно вопросил Буллфинч, вытирая чай с подбородка. - Нет, но я часто слышал, как люди говорят эту фразу одному моему приятелю. Валентайн притащил с первого этажа стул и поставил его рядом с кроватью напарника, явно собираясь задержаться здесь надолго. - Тебе не обязательно сидеть здесь и няньчиться со мной, - гнусаво пробурчал Марти. - Мог бы послать свою маленькую секретаршу... Уж лучше, чем смотреть на твою облезлую физиономию. - Чтобы ты её заразил? Ну уж нет. Марти ухмыльнулся в свою чашку. - А мне кажется, что ты просто ревнуешь. Боишься, что она поддастся моему очарованию... Марти оглушительно чихнул и застонал. Ник вытащил из кармана сигарету, явно раздумывая, закурить или нет, но все-таки убрал её обратно. - Может, отправить тебя к доку Кроккету? На опыты. Заодно и узнаем секрет твоего очарования. - Да я в порядке. Всё, что мне нужно - пара чашек горячего чая, бутылочка виски и симпатичная девчонка под боком, чтобы согревать меня в лихорадке... К сожалению Ника, электрические глаза не могут смотреть скептически. - Кажется, тебе уже лучше. Тогда я скажу тебе еще одну интересную вещь, касательно нашего Рэя Салливана. Марти шмыгнул носом и поставил пустую чашку на пол. - А что с ним? - Днем вдова приходила. Пока мы с тобой ходили в Добрососедство, оттуда ей пришла посылка с курьером. - А в ней - отрубленная голова... - А в ней - тысяча крышек и прощальное письмо. - Что? Марти с удивлением уставился на Ника; тот неопределенно пожал плечами. - Мне самому не нравится вся эта история. Кажется, дело посложнее, чем мы думали. Я, собственно, с самого начала подозревал, что что-то здесь не так. - Прощальное письмо - от кого, от Салливана? - Ага. В белом конверте... Ник вытащил из внутреннего кармана тренча сложенную вчетверо записку, протянул её Марти. - "Дорогая Сэнди, если ты это читаешь, то я, вероятно, не дома" - логично, в самом деле, - Марти не удержался от комментария, но Ник сверкнул в его сторону желтыми глазами, и, прокашлявшись, он продолжил: - "Прости за то, что я думал о тебе всякие нехорошие вещи - теперь-то я вижу, что был неправ, но ничего не изменишь. Эти деньги я все возвращаю тебе - прости, что забрал их и доставил тебе столько хлопот и беспокойства. Не говори Томми, что его папа такой трус, и поцелуй за меня Салли, надеюсь, с вами все будет в порядке, и, может, когда-нибудь мы снова встретимся. Меня ждет здесь одно важное дело - пожалуйста, не ищи меня, все равно не найдешь. Но если я здесь все сделаю как надо, то вернусь. Жаль, что я сразу не понял, как надо. Твой Рэй. PS. Обязательно пересчитай крышки в посылке, этот курьер мог что-то прибрать - не стоит доверять людям из Добрососедства, даже если они совсем не похожи на синтов". Марти замолчал. - Так. Чарли дал ему что-то в белом конверте, и он написал это письмо и засунул его в тот же конверт. Сейчас ведь не так-то просто достать конверт? Что-то я запутался, Ник. Вообще это очень похоже на записку суицидника - ну, исключая последние фразы. - Я тоже так думаю. Очень все-таки хотелось бы узнать, что изначально было в том конверте. - Ну, мы это вряд ли теперь когда-нибудь узнаем? - философски заметил Марти. - Человек мертв, дело закрыто... Ник покачал головой. - Двести лет назад дела так не закрывались. - Ну, сейчас другие времена. Привыкай уже. И, кстати, принеси мне еще этого своего отвара из яиц болотника... и плесни туда немного виски, быть трезвым невыносимо. О загадочной смерти Рэя Салливана Марти забыл уже на следующей день, как и о своей кратковременной простуде, но Ник никак не мог выбросить его из головы. Единственное, что помешало ему снова отправиться в Добрососедство и более внимательно пообщаться с Чарли, - а также с Магнолией, которую в прошлый заход он отдал на растерзание своего напарника потому, что получил все (как он думал) нужные сведения у робота-бармена - это какой-то неожиданный наплыв новых клиентов со своими мелкими проблемами, которые, тем не менее, требовали срочного решения. Миссис Салливан, кажется, была не слишком расстроена известием о смерти супруга - а может, Марти и прав, и действительно все дело в украденных крышках, думал Ник. Как бы то ни было, она оплатила вторую половину их гонорара и, когда он заинтересовался, что еще было в посылке от покойного, отдала ему письмо, сказав, что оно ей больше не понадобится. Ник с удивлением ловил себя на мысли, что, глядя, как его секретарша взволнованно бегает по офису и радостно что-то рассказывает, ему совершенно не хочется никуда уходить или думать о мертвых мужьях, которые даже и своим женам не сдались. Да и увещевания Марти с его непрошибаемым жизненным принципом "если нам уже заплатили, то и расследовать дальше нечего, только если пообещают заплатить еще" тоже в конечном итоге сыграли свою роль, и в Добрососедство Ник решил второй раз не идти. В папку Салливана отправилось его письмо и та записка из номера отеля, и Ник помедлил, прежде чем переложить её в ящик закрытых дел. В баре у Бобровых теперь казалось как-то пустовато - Марти неожиданно подумал, что здесь тоже можно было бы где-нибудь сделать сцену, и певицу тоже можно найти... Руководствуясь не тоской по Магнолии, а трезвым расчетом - все-таки ему еще придется бывать в Добрососедстве, и в "Третьем рельсе" в частности, - Марти все-таки написал ей коротенькое письмецо. Ответ пришел через три дня - не в самых вежливых выражениях, - но пришел, и Марти, внезапно почувствовав, что это будет отличным новым развлечением, начал заваливать курьеров потоком корреспонденции. Спустя несколько недель ответы от М. стали приобретать более дружелюбный характер, и Марти успокоился, отвлекшись на поимку вора из магазина одежды. Однажды они вдвоем с Ником сидели у него в офисе, задымляя первый этаж - Марти откопал какие-то жуткие довоенные сигары, и посреди ночи заявился к напарнику, сказав, что для такого ему нужна компания. - Чувствуешь? Древесное послевкусие... ммм... с нотками, э... - ...отсыревших, а потом высохших листьев. Марти, это бессмысленно. Сигары не могут столько храниться, это все равно, что газету курить. - Ник, ты ничего не понимаешь. К тому же, я более чем уверен, что ты никогда не пробовал курить газету, так что не рассуждай о том, чего не знаешь. Валентайн выдохнул густой сигарный дым, и Марти закашлялся, хотя и раньше на этот воздух в комнате можно было вешать шляпу. Сквозь дым сверкнули желтые глаза его напарника, и ему вдруг стало не по себе. Иногда он забывал про то, что Ник - не человек, и в такие моменты у него возникало чувство, будто кто-то проводит куском льда вдоль его позвоночника. - Несмотря на твою сигару, от тебя так несет виски, как будто из него состоит Светящееся Море, и ты его переплыл, - заметил Валентайн, и звук его вечно укоризненного голоса внезапно успокоил Марти. Он хмыкнул: - Да ты мне льстишь, приятель, я-то сегодня чист, как стекло. - Стекло, я так понимаю, тоже из-под какой-нибудь бутылки? - И точно не из-под светлого "Гиннеса", - пробурчал он. Сверху донеслось тихое покашливание спящей Элли - видимо, дым добрался уже и до второго этажа, - Валентайн решительно загасил свою сигару, и отобрал у Марти. Почему-то тот особенно не сопротивлялся - видимо, на вкус она и правда была дрянной, и он курил её только ради того, чтобы повыпендриваться перед напарником. - Как там твоя загадочная М.? - поинтересовался Ник, чтобы Марти не начал снова рассуждать о преимуществах курения сигар перед обычными сигаретами. Марти потянулся к бокалу. - Ну, кажется, она на меня больше не дуется, и на том спасибо. - Откровенно говоря, я до сих пор удивлен, что на тебя кто-то польстился. - Приятель, это было совсем не сложно. Пара комплиментов, бумажный цветочек - и она моя. И даже все мои конечности остались при мне, несмотря на угрозы Чарли... что-то мне подсказывает, что ты вообще все это выдумал. - Хм, нет. Ник задумался, а потом сделал неожиданное предложение: - А не хочешь ли небольшой отпуск? Посидишь в своем баре в Добрососедстве, а я пока проветрю офис от этих твоих сигар. - Смотря что ты имеешь в виду под отпуском. Ник, я не собираюсь опять браться за дело этого, как его... - Рэя Салливана. - Вот! Вот! Ник, забудь это имя. Хотя туда я бы сходил, у меня как раз кончаются запасы... кхм, топлива. Валентайн мимолетно улыбнулся. - Я в тебя верю, Марти. Марти тяжело вздохнул, осознав, что спорить бесполезно - иногда его напарник по упрямству мог потягаться со стадом браминов. Да и если он найдет этого несчастного ублюдка, который пристрелил Салливана, то есть шанс, что Ник наконец-то успокоится. - Ладно, я тебя понял.