Любимый сэнсэй

       — А налью-ка я еще чаю, — с преувеличенным энтузиазмом подскочила я с места и подхватила со стола чашки — мою полностью пустую и еще две абсолютно нетронутых. — И ваш уже остыл! Нужно добавить кипятку.        Выплеснув холодное содержимое в раковину, я выставила все три чашки в ряд на столешницу с въевшимися коричневыми пятнами в виде кругов разных диаметров и принялась разливать в них заварку. Не так я представляла встречу моего брата и Итачи в качестве моего парня, совсем не так.        Начнем с того, что о моем романе с бывшим учителем Яхико узнал не от меня, а от третьих лиц. От Конан, если быть точной. Вместо того, чтобы наслаждаться обществом друг друга, на своем свидании они предпочли обмусоливать школьные сплетни. Сплетни, конечно, оказались не беспочвенными, но меньше всего мне хотелось, чтобы брат надумал себе невесть что до того, как я сама ему во всём признаюсь.        Активной агрессии в сторону Итачи Яхико не проявлял, но вот пассивной — сколько угодно. Думаю, он только из хорошего отношения ко мне не стал хватать его за грудки, когда мы заявились к нему в автомастерскую, но вот это молчаливое чаепитие, где нии-сан сверлил Итачи взглядом, оказалось вместо тысячи слов.        — А вот и чай! — не знаю, зачем я изображала саму активность и жизнерадостность, в то время как Яхико, очевидно, не стремился снизить градус напряжения.        — Куренай в курсе? — Яхико поднес поставленную перед ним чашку к губам и, громко отхлебнув, выразительно посмотрел на меня. Стало быть, вести беседу на троих он совсем не намерен.        — Пока нет, — от его взгляда мне стало как-то не по себе. Наверное, поэтому голос зазвучал так хрипло, будто кто-то схватил меня за горло. — Не было времени сообщить.        — Самое время сообщить, раз уж вы «ничего плохого не делаете, и всё по закону», разве нет? — Яхико невинно захлопал ресницами, будто и не замечая, какой эффект на меня производит его вопрос. — Сколько она уже дома? Неделю?        Маму выписали ровно пять дней назад. После больницы она казалась немного раздражительной и иногда подолгу лежала в постели, но в целом чувствовала себя хорошо и уже считала дни до окончания больничного. Я же несколько раз порывалась поговорить с ней об Итачи, а когда наконец решилась, зашла очень издалека. Стоило мне лишь упомянуть между делом, что Учиха ушел работать в другую школу, как мама начала сокрушаться, что такого замечательного учителя в Акатсуки уже не будет — ответственного, воспитанного и знающего свое дело. И вот как после такого лестного замечания объявлять, что я с «таким замечательным учителем» занимаюсь совсем не историей?        — Я скажу! — с жаром подхватила я. — Обязательно скажу!        Нии-сан вышел из-за стола, залпом выпил чудовищно горячий чай, с грохотом поставил чашку на стол и, растянув рот в пугающе веселой улыбке, предложил:        — Так, а чего тянуть? Давайте сейчас поедем и всё расскажем!        — Извините меня за бестактность, Яхико-сан, — Итачи тоже поднялся и, остановившись прямо напротив Яхико, спросил: — Но какое лично вам дело до того, когда Нами во всем сознается?        Улыбка сразу же стерлась с лица нии-сана, а глаза угрожающе сузились.        — Знаете… сэнсэй. Нами я не виню. Она выросла без отца и теперь подсознательно привязывается к тем, кто проявляет к ней хоть малейшую толику заботы. Но вот лезть под юбку к своей подопечной, пользуясь ее слабостью и доверием, вот это — гадко. И я уверен, что Куренай будет со мной полностью солидарна.        — Прекрати, — недолго думая, я втиснулась между ними лицом к брату. Тот посмотрел на меня свысока, как на ребенка, ничего не понимающего в жизни взрослых, и это меня задело. — Всё совсем не так. Итачи с самого начала был мне, скорее… другом, чем учителем, и ты об этом прекрасно знаешь. Я надеялась найти в тебе поддержку, но ты решил, как и все, тыкать нас носом в то, что мы, видите ли, пошли наперекор этическим нормам.        — Да как ты не понимаешь! — Яхико раздраженно запустил пятерню в волосы и провел её назад, отчего его прическа окончательно растеряла хоть сколько-нибудь опрятный вид. — Нормы существуют не просто так! Отца нашего вспомни! Думаешь, он просто так крутил романы со своими студентками? Да ему просто нравилось, как они на него смотрели снизу-вверх, с благоговейным почитанием — он сам мне в этом каялся! Он же ж такой умный, опытный, благородный!.. Тьфу. И сколько жизней он поломал? Думаешь, Куренай захочет, чтобы ты повторила ее ошибку?        Ба-бах! Эта мысль словно обухом по голове ударила. Я никогда не смотрела на наши с Итачи отношения с этого ракурса — с ракурса печального жизненного опыта моей мамы. И если и раньше что-то внутри переворачивалось от мысли, что мне придется во всем ей признаться — всё-таки, я отдавала себе отчёт, что она не придет в восторг от такого откровения, то теперь она привела меня в ужас. Мама точно, совершенно точно подумает о том же, о чем только что рассказал Яхико.        — Эй, — я вздрогнула от прикосновения к своему плечу и потерянно обернулась. Итачи, судя по взгляду, тоже обеспокоился, но он нашел в себе силы улыбнуться и сказать: — Мы справимся. Она поймет.        Итачи всегда нравился маме. Даже больше — она была им очарована. В ее глазах он уже лет семь оставался идеальным примером того, как должны вести себя молодые люди. Но раньше в списке его качеств совсем не числился роман со мной, его ученицей, и вот этот ма-аленький пунктик мог бы всё изменить.        Как бы там ни было, в одном Яхико однозначно прав — маме нужно всё рассказать, пока она не узнала об этом от чужих злых языков. Ничто не мешало позвонить к нам на домашний той же Карин и сдать меня с потрохами: мой номер телефона легко найдется в базе данных для старост. Узумаки, хоть и держалась с последней нашей стычки поодаль, не стала относиться ко мне хоть сколько-нибудь лучше, а я не хочу оставлять ей возможность подпортить мне жизнь.        Нагато неудовлетворенно фыркнул, вынырнув из-за капота ремонтируемой тачки, когда нии-сан спросил у него ключи от его Митсубиси.        — Ну и куда ты собрался? Сегодня твоя очередь гулять с Чиби. И я не собираюсь ничего убирать, если он навалит прямо посреди бокса.        — Ты слишком злой. Потому у тебя и нет девушки, — пробубнил Яхико, словив прилетевшую в него связку, ну, а Нагато в ответ на его замечание резонно показал ему средний палец.        Уже разместившись в салоне на заднем сидении рядом с Итачи, я позвонила моей потешной женщине и предупредила, чтобы ждала гостей. Услышав, каким составом мы приедем, она заволновалась и спросила, всё ли в порядке, но моё «да», кажется, не слишком её убедило…        — Ты бы хоть колготки в гостиной не оставляла, раз гостей в дом зовешь! Это что, я должна убирать? — А нет, всё в порядке.        — Скажи, что ты этого не слышал, — я сконфуженно улыбнулась Учихе, на что он с совершенно непроницаемым выражением лица кивнул:        — Ни про какие колготки я не слышал, не волнуйся, — и тут же получил от меня возмущенный тычок в ребра и засмеялся. Если его и беспокоила перспектива грядущего разговора с моей мамой, то вида он не показывал и вообще держался лучше меня.        К Яхико же я испытывала смесь обиды и раздражения. Да, он, вроде как, действительно ко мне привязался и теперь беспокоился, но это ничуть не оправдывало его тотальное нежелание хотя бы попытаться принять Итачи. Я даже начала сомневаться, а в Итачи ли дело — наверняка нии-сан забраковал бы абсолютно любого парня, на которого пал мой выбор.        Когда Митсубиси припарковалась возле дома, на улице уже стемнело, а в окнах вовсю горел свет — везде, кроме моей комнаты.        — Надеюсь, теперь ты будешь счастлив, — бросила я шпильку и заметила в зеркало заднего вида, как шевельнулись желваки на его лице.        — Вот только не надо делать из меня врага. Я действую исключительно в твоих интересах.        — Ну, коне-ечно.        Из салона я выскочила первая, чтобы не наговорить Яхико что-нибудь обидное. Вроде «не удивительно, что Конан не хочет снова с тобой связываться, деспот». В принципе, я уже достаточно его узнала, чтобы уяснить — нии-сан настолько привык брать на себя роль мужчины-защитника в семье при таком-то нерадивом отце, что он уже и не замечает, когда его «защита» становится чрезмерной. Но это знание нисколько не уменьшило пламя негодования и обиды.        Моя потешная женщина открыла дверь с пышущей энергией улыбкой и начала щебетать уже с порога:        — Вы не обращайте внимание, у нас немного не прибрано. — Эта фраза, безусловно, предназначалась Учихе. Яхико за последние пару месяцев частых визитов каким только наш дом не заставал, а уж мне и подавно видно, что мама успела вылизать к нашему приходу весь первый этаж и наверняка еще и ванную. — Предлагаю пройти сразу на кухню, я как раз только чайник поставила и вскрыла новую пачку печенья.        — Чай! Обожаю! — с энтузиазмом потер ладони Яхико, а мы с Итачи переглянулись, обменявшись скептичными взглядами, вспомнив это чаепитие получасовой давности, где никаким «обожанием» и не пахло. Как и дружелюбием нии-сана. — А вы, Куренай, прям расцвели! Вы точно лежали в больнице, а не отдыхали на спа-курорте?        В попытке скрыть назревающий румянец, мама в шутку ударила нии-сана полотенцем.        — Вот ведь хитрый лис! Нельзя же так неприкрыто льстить! Снова будешь уговаривать, чтобы я отпустила с тобой Нами на рок-фестиваль? Так этому не бывать!        — Вы правда очень хорошо выглядите, — со степенным почтением заметил Итачи, на что она окончательно зарделась и отправила всю наше внезапно нагрянувшую компанию мыть руки.        Мама с Яхико всё-таки начали находить общий язык, хотя и не сказать, что они внезапно начали друг другу нравиться. Скорее, они решили не вспоминать о прошлом и сосредоточиться на настоящем. Маме спокойнее, что мне есть, к кому обратиться во время ее командировочных поездок, ну, а нии-сан благодарен, что она, как и обещала, больше не препятствует нашему общению.        — Только бога ради, нии-сан, — тормознула я его на выходе из ванны. — Позволь нам самим обо всем сообщить. Не встревай.        Сложно сказать, какие эмоции отразились на его лице. Похоже, он был оскорблен, но чем именно? Тем, что я могла предположить, что он будет лезть в такой серьезный момент? Или же наоборот: что я прошу его остаться в стороне, словно он чужой человек, которого моя жизнь никак не касается?        Предложив отправиться вниз, на кухню, Итачи улыбнулся.        — Ты совсем не переживаешь? — недоуменно прошептала я. — Не хочешь обсудить, что нам говорить? Какой версии придерживаться?        Пальцы Учихи нежно коснулись моей щеки:        — Правды, Нами, мы будем придерживаться правды, — и спустились к губам. Его взгляд остановился на них, и моё сердце замерло в ожидании поцелуя. — И, с твоего позволения, говорить начну я.        — Но…        — Нравится нам это или нет, но кое в чем твой брат прав. Ты школьница, а я учитель, взрослый. Стало быть ответственность за эти отношения лежит в первую очередь на мне. Как и вина.        — Но мы ни в чем не виноваты!        Теплые сухие губы накрыли мои, и я с готовностью ответила на поцелуй, обвивая шею Итачи руками. Он в долгу не остался и прижался ко мне всем телом, наращивая темп поцелуя и вкладывая в него куда больше желания. Ладонь легла на моё бедро и поползла вверх, приподнимая юбку. В памяти мгновенно возникли самые жаркие эпизоды из нашей совместной ночи, и я едва подавила в себе прорывающийся наружу стон. Как бы мне хотелось запереться с ним в моей комнате, избавиться от одежды, а потом…        — Нам нужно спускаться, — тяжело дыша, Итачи разорвал поцелуй. — Ты иди, а я… подумаю тут немного о дохлых голубях.        Тихо засмеявшись, я быстро поцеловала его в последний раз и сбежала вниз по лестнице, попутно проверив прическу и одернув подол. Стоило только появиться на кухне, как на меня сразу же уставились две пары глаз.        — Что так долго? — Яхико прищурился, скрестив на груди руки, но я его проигнорировала и сразу же села за стол, умыкнув себе на блюдце каменный маффин недельной давности. Если что-то пойдет не так, я просто запущу его в голову брату и предприму попытку спастись бегством.        Мама села напротив и, пригубив чаю, поморщилась.        — Слишком крепкий, — пояснила она в ответ на мой вопросительный взгляд, а после спросила: — Итак, не то чтобы я не рада, но вы собираетесь объяснить мне, что происходит и почему вы явились сюда таким странным составом?        — Да? А звучит как раз так, будто не рада, — с нервным смешком заметила я, и мама закономерно моего веселья не разделила.        Скорее всего, она бы даже повторила свой вопрос, если бы на лестнице не послышались шаги Итачи. Зашел он в самом что ни на есть собранном виде и извинился за ожидание. Ничто, ни единый волос на голове не выдал, чем мы только что занимались, хотя, конечно, это не помешало Яхико одарить его красноречивым недовольством во взгляде.        Какое-то время мы действительно непринужденно беседовали. Вернее, говорила в основном мама, что-то рассказывая про их с Асумой предстоящую в конце месяца свадьбу. Конечно, это мероприятие можно было бы отодвинуть, если бы не мамино желание влезть в абсолютно любое платье, а не в то, что удачно скроет живот. Мечтами она уже вся была в белом и летела к алтарю навстречу широко улыбающемуся жениху, и это было заметно по ее горящим мечтательным глазам.        — Но что это я всё о себе да о себе, — смущенно хихикнула мама, когда наконец заметила, что слишком уж ударилась в женские разговоры в наполовину мужском обществе. — Итачи-кун, — она повернулась к нему всем корпусом, и его рука в то же мгновение нашла и сжала мою под столом. Что, момент настал? — Ты, говорят, ушёл работать в Суну? — Ага. То есть, если сказать «говорят», то он не догадается, откуда пришла информация. Гениально.        — Буду с вами откровенен, — начал Учиха, не отпуская мою ладонь. — Акатсуки уже не та школа, куда стоит отдавать на обучение своих детей. Не то чтобы там совсем всё плохо, но в последнее время там некомфортно находиться не только ученикам, но и некоторым учителям.        Итачи только на днях поведал мне, что Акатсуки заметно сдала с тех пор, как директором стал Мадара. До этого школой руководила Ооцуцуки Кагуя — суровая седовласая женщина из семьи основателей города, — и при ней Акатсуки оставалась самой престижной старшей школой в округе, хоть и походила больше на казарму. Сейчас же школа держится только за счет своего нашумевшего некогда имени, но люди уже начинают понимать, что к чему, и в следующем году оплату за обучение, скорее всего, снизят, чтобы хоть как-то заполнить учебные места.        — Тогда очень хорошо, что мы переезжаем, — оптимистично заключила мама. — Правда, Нами?        Её пристальный взгляд обратился ко мне, и язык помимо воли шевельнулся, чтобы выдать моё несогласие. Однако Итачи заговорил первым, оборвав так и не начавшуюся реплику на полу вдохе.        — По правде говоря, Куренай-сан, есть кое-что, в чем я хотел бы вам признаться. — Лицо Яхико на секунду оживилось, выдав дрогнувшую в уголках рта пренебрежительную ухмылку, однако, встретившись со мной глазами, он сразу же ее стер. — И прежде всего я хочу сказать, что если вы решите кого-то винить, то вините меня и только меня.        Хорошенькое начало, ничего не скажешь. Стоит ли говорить, что слова Учихи так накалили воздух напряжением, что у меня похолодели руки. Беззаботность улетучилась из маминого взора, словно ее там никогда и не было, и она уставила немигающий обеспокоенный взгляд на Итачи.        — И в чем же я должна винить тебя, Итачи-кун?        В помещении стало невыносимо душно, и я бы непременно сорвалась открывать окно, если бы не ладонь, удерживающая меня под столом — теплая, в отличие от моей. Пришлось довольствоваться тем запасом кислорода, который еще можно было вдыхать в свете намечающейся бури.        — В том, что я хочу быть с вашей дочерью. И её желание совпадает с моим.        На улице с ревом промчался мотоцикл, и соседский пёс снова начал сходить с ума, пытаясь покрыть его благим матом вдогонку. И если бы не этот шум, то белеющее на глазах мамино лицо внушило бы мне куда больше ужаса. Вместо того, чтобы охнуть, ругнуться или наорать, она не издала ни звука, бесшумно поднялась и вышла, обозначив свой уход лишь тихими шагами на лестнице.        Может, стоило дать ей немного времени. Может, нужно было остаться сидеть с парнями, однако, как только дверь в мамину спальню хлопнула наверху, я вскочила и понеслась за ней. Ни Яхико, ни Итачи не стали меня останавливать. По правде говоря, я даже не взглянула на них, терзаемая лишь мыслью, что маме может снова стать плохо и мне не стоит оставлять ее одну.        Помню, мне было лет шесть, когда в наш город приехало шапито вместе с огромной ярмаркой различной ненужной дребедени. Цирковых животных в клетках выгрузили прямо перед желто-красным куполом, и я видела, как лев, запертый в клетке, едва ли превосходящей его по размеру в три раза, вышагивал из угла в угол словно зацикленный. Почему-то именно это воспоминание всплыло в моей голове, когда я вошла в комнату. Слишком уж мама напомнила мне его, потерянно мечущаяся от стены к стене, скрестив на груди руки.        — Мам!        Она остановилась и уставилась на меня сухими, горящими странным блеском глазами. От этого взгляда мурашки по спине пробежали.        — Мне стало нехорошо, — ее голос дрогнул на последнем слове, а из груди вырвался шумный выдох.        — Ты злишься?        Ее глаза увлажнились, и мама посмотрела в потолок, промакивая слезы пальцами, чтобы тушь не потекла.        — Мне стоило послушать Микото, — дрожь в голосе послышалась еще более отчетливо. — Она-то сразу заметила, что между вами творится что-то неладное, но я не думала, что это стоит принимать всерьез.        Микото-сан, стало быть, сделала из нашего поведения далеко идущие выводы. Интересно, говорила ли она об этом с Итачи?        — Нет, так нельзя, — неожиданно твердо заключила мама, возвращая на меня свой взгляд. — Ты слишком мала, чтобы встречаться со взрослым мужчиной.        — Я не ребенок, — возразила я, покачав головой. — А ты была всего на полтора года меня старше, когда влюбилась в отца.        — Напомнить, чем это закончилось? — О, отлично. Давайте теперь сравнивать моего парня с женатым полигамным обманщиком.        — Итачи не такой.        — Да откуда тебе знать, какой он! — вскричала мама, всплеснув руками. — Думаешь, твой отец не был галантным и внимательным, словно сошедшим со страниц любовного романа?! Он даже с бабушкой знакомился и вот так же сидел за столом, как кроткий ягненок! Я верила ему и знать не знала, что родила от лживого, эгоистичного, двуличного подонка!        — Как здорово, что у тебя наконец будет желанный ребенок — не с такими погаными генами! Надеюсь, он тебя не так разочарует в свои шестнадцать! — перекричала я ее.        — Я тоже на это надеюсь!        Мы замолчали, глядя друг на друга в полнейшей растерянности и ужасе, будто никто не верил, что это происходит на самом деле. Слова еще звенели в потяжелевшем воздухе и, попадая внутрь, сжимали легкие. Я вылетела прочь, успев заметить только то, каким взглядом меня проводила мама — будто я со всего размаху залепила ей пощечину.        Уже на лестнице я увидела в прихожей Итачи и Яхико, снимающих свои куртки с вешалок. Мы так громко выясняли отношения, что мамино мнение насчет нашего признания стало понятно и без его официального оглашения, и они сочли бестактным слушать нашу ругань и дальше.        — Нужно дать Куренай-сан время, — с грустной полуулыбкой попытался утешить меня Итачи, когда я с разбегу влетела в него, обвив руками и уткнувшись мокрым лицом в грудь. Я даже не заметила, в какой момент начала реветь — настолько была не в себе.        — И оно у нее будет, — рукав свитера неприятно царапнул щеки. Вытирать им слезы оказалось не самой лучшей идеей. — Подождите меня снаружи.        Меня снедала жгучая смесь обиды, злости и негодования, когда я, не видя ничего от снова и снова подступающих слез, бросала в рюкзак зубную щетку, учебники на пару дней, зарядник, плеер и школьную форму. Я решила сбежать. Позже мне станет стыдно за этот поступок, но тогда одна мысль о том, что мне придется остаться один на один со страшным, несправедливым непониманием, приводила меня в отчаяние.        Учиха, увидев меня с вещами за спиной, не пришел в восторг и остановил мою руку с ключами, когда я начала запирать входную дверь с улицы.        — Нами, так нельзя. Это не выход. Нужно просто остыть, и…        — Вот я и даю нам всем время остыть, — шмыгнув носом, воззрилась я на него исподлобья. — Мне можно заночевать у тебя, или мне к Яхико напрашиваться?        — Имото, серьезно, — тут и нии-сан подошел ближе. — Вы же всегда с ней были близки, ты сама говорила. Это глупая размолвка, вы уже через час помиритесь.        Я с щелчком повернула ключ и, выдернув из скважины, забросила в карман куртки. Если они будут настаивать, мне придется напроситься с ночевкой к Ино. С этой мыслью я вышла за калитку и быстрым шагом направилась в сторону остановки, попутно выискивая в телефонной книжке нужное имя. Однако Итачи остановил меня, развернув к себе лицом:        — Я не думаю, что ты поступаешь правильно, но если мне тебя не переубедить, то я бы предпочел, чтобы ты осталась у меня.        Яхико проворчал что-то невнятное и сказал нам садиться в машину, что мы и сделали пока он не передумал. Уже в салоне я написала маме смс, что заночую в другом месте и включила авиарежим. Учиха же достал свой телефон и, выбрав один из контактов, приложил его к уху.        — Кому ты звонишь?        Итачи вздохнул.        — Тому, кто, возможно, сможет помочь.