Любимый сэнсэй

       Уж не знаю, во сколько Итачи имеет привычку вставать, но когда я в очередной раз проснулась от его шорохов на кухне и всё-таки решила посмотреть который час, экран мобильного мигнул надписью шесть ноль три.        — Святые небеса, — простонала я и накрыла голову одеялом. Никогда не понимала, как люди могут вскакивать по доброй воле раньше девяти.        Надо сказать, Итачи и отключился довольно рано. Вот, вроде, мы лежали на соседних подушках и болтали, но стоило мне отойти на минутку в туалет — и всё, моего парня похитили в царство беспробудного сна. Пришлось еще часа четыре сверлить взглядом потолок, понимая, что попытки устроиться в постели поудобнее ничем мне не помогут.        Но дело было даже не в том, что я не привыкла ложиться до полуночи. В голове снова и снова, будто въедливый попсовый трек, звучал наш с мамой последний разговор. Да, мы обе вспылили, но, по правде говоря, чувство вины меня не мучило. С моей стороны было вполне естественно защищать любимого человека от несправедливых нападок, а мама не имела никакого права говорить о нем гадости, проводя параллели с моим отцом.        Видит бог, мне не хотелось приплетать в ту ужасную ругань еще и мамину беременность, но слова как-то сами вырвались, что перевело обвинения совсем в другое русло. По правде говоря, до того момента я и не задумывалась, что меня как-то беспокоит то обстоятельство, что у мамы с Асумой будет общий ребенок. Будто я просто отгораживалась от этой мысли и ни разу ее как следует не рассматривала. Но теперь, когда эмоции поутихли, я могла совершенно точно сказать, что именно меня пугало: вероятность, что в новой семье мне не найдется места.        Воспоминания о вчерашнем вечере согнали мне весь остаток сна, и я вылезла из теплой постели, проследовав в ванную. Кафель невыносимо холодил ступни, во влажном воздухе витал приятный аромат ментолового геля для душа, а стиральная машинка, на которой стояла пена для бритья, что-то лениво прокручивала в барабане, пока я чистила зубы. Необычно было ощущать себя в доме, где живет мужчина, и видеть все эти предметы с пометкой «for men». В нашем доме всегда всё было чересчур… женским.        — Привет ранним пташкам, — протянула я, ввалившись в кухню, и уселась на стул, подтянув к подбородку колено. Итачи же оторвался от какой-то книги, лежавшей на столе, и наградил меня долгим изучающим взглядом.        — Прости, я не слишком тихо себя вел, — наконец произнес он и поднялся на ноги.        — Это твой дом, ты вообще не должен под меня подстраиваться.        — Ну… Так тоже неправильно, — встав ко мне спиной, он принялся накладывать что-то со сковороды на плите. — Нужно учиться не доставлять друг другу неудобств, если мы когда-нибудь будем жить вместе по-настоящему. — Воу!        Не то чтобы меня никогда не посещала мысль о совместном быте с парнем, женихом или мужем, но я никогда не задумывалась об этом по-настоящему, представляя кого-то конкретного. Мне ведь шестнадцать. В этом возрасте, конечно, уже и замуж можно выйти при желании, но так почти никто не делает. У абсолютного большинства в голове совсем другие заботы. Как окончить старшую школу? Куда потом поступить и нужно ли поступать вообще? Продлят ли на новый сезон тот крутой сериал?        Итачи тихо чертыхнулся, очевидно, переосмыслив свою последнюю реплику, и обернулся, встречая мой озадаченный взгляд.        — Не бери голову, — медленно проговорил он, ставя передо мной тарелку с поджаренными со шпинатом яйцами и садясь напротив. — Я вовсе не тороплю события или что-то в этом роде. Просто у меня есть эта неуместная привычка продумывать всё наперед, и…        — О, не оправдывайся, — я улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло. — Мне приятно, что ты можешь представить наше совместное будущее.       Если задуматься, это даже круче признания в любви. О любви говорят многие, а затем бросают через пару недель. Но когда человек думает, что мог бы связать с тобой жизнь, и упоминает об этом между делом, не делая крикливых обещаний, это действительно впечатляет.        — Что ж, — Учиха, кажется, расслабился и тоже улыбнулся. — Я рад, что не напугал, и ты не бежишь искать новое место для ночевки.        — Куда я побегу? Все ещё спят, — с самым невозмутимым видом отправила я в рот кусочек яичницы, а Итачи со смехом обхватил мою лодыжку под столом своими ногами.        — В таком случае я перестрахуюсь.        Какое-то время мы сидели молча. Я уплетала за обе щеки завтрак, а Учиха продолжал читать книгу. Это были какие-то жутко занудные труды о раскопках на побережьях Сикоку, которые могут по несколько лет пылиться на полке книжного, но ему, похоже, всё нравилось. Затем он вскинулся, посмотрел на часы и предупредил, что через полчаса ему выходить, а второго комплекта ключей у него нет. Значит, придется и на занятия прийти заранее, и после них где-то шастать.        — Ничего, я что-нибудь придумаю. Может, посидим с Ино в «Перце», — отмахнулась я и уже хотела помыть тарелку, но Итачи меня остановил:        — Нет-нет, оставь. Я вымою, а ты беги собираться. Мне всё равно только переодеться осталось. И… не планируй, пожалуйста, после уроков ничего глобального.        — Не планировать?.. — переспросила я и на автомате посмотрела вниз, оценивая свой внешний вид. Старая футболка Итачи, едва прикрывавшая трусы, действительно не особо навевает на мысли, что мои сборы не будут быстрыми.        — Шисуи говорил, что у него сегодня выходной. Может, ему удастся переговорить с Куренай, и мы все где-нибудь пересечемся.        Я, конечно, кивнула, но без особого энтузиазма. Мне не особо верилось, что Шисуи, которому Итачи и звонил вчера из машины, сможет найти с мамой общий язык. Она, конечно, женщина контактная и весёлая, но не когда кто-то лезет в то, что его не касается. И наши семейные разборки определенно под эту категорию попадают. К тому же Шисуи довольно бестактный. Может, конечно, это его профессиональная фишка, но, как по мне, такое не с каждым пациентом сработает.        До остановки мы шли вместе под мерзкой настойчивой моросью. Как будто какой-то тип без конца брызгал в лицо из пульверизатора. Итачи держал меня за руку, и было всё еще непривычно сжимать его ладонь в ответ, не озираясь по сторонам и не высматривая, видит нас кто или нет. Тем более, что в Акатсуки обо мне уже что только не болтали, временами тыча пальцем в коридоре. Если бы не поддержка Ино и Шикамару, и в основном помалкивающих одноклассников, ходить на учебу было бы куда сложнее.        — А как сплетни в школе? — словно расслышав мои мысли, поинтересовался Учиха. — Поутихли?        — Не особо, если честно, — я потерла рукой в перчатке уже начавший подмерзать нос, чтобы тот не покраснел, как у алкоголика. — Твой уход пока слишком сильно обсуждается. У всех ведь история из расписания выпадает. Потому нет-нет, да вспоминают, что какая-то первоклашка тебя соблазнила.        Итачи неопределенно промычал.        — Несладко, наверное, тебе приходится.        — Да глупости! — фыркнула я и, заметив, что мы вот-вот пройдем мимо моего дома, ускорила шаг, потянув Учиха за собой, чтобы быстрее его проскочить. — Знаешь, когда мы с тобой расстались, мне было гораздо хуже, так что пусть шепчутся, о чем хотят.        Его губы дрогнули в теплой улыбке. Наверное, ему были приятны мои слова. Хотя, конечно, я кривила душой, пытаясь сделать вид, что мне всё равно. Повышенное внимание мне никогда не нравилось, а когда оно такое негативное, приходится прилагать немалые усилия, чтобы не терять лицо. Но, в конце концов, мы с самого начала знали, что будет нелегко, так какое я имею право теперь жаловаться?        Из-за отвратительной погоды на уроках безумно хотелось спать. Особенно на последнем, у Какузу-сэнсэя. Он всё занятие что-то бубнил, исписывая доску разбором последней контрольной. Шикамару даже поручил мне почетную миссию: пинать его стул всякий раз, когда его ананасовая голова начнет клониться к парте, хотя мне и самой не помешал бы такой поставщик бодрости.        — И тогда квадратный корень из икс, деленный на два, выносится за скобки, и… Так, Хигураши, что там такого интересного у тебя под партой?        Я вздрогнула, переведя взгляд на учителя, и кто-то из парней ехидно выкрикнул, что ответ на этот вопрос знает наверняка Итачи-сэнсэй. По классу пробежались смешки. Это было… мерзко. Какузу раздраженно гаркнул, и я под его тяжелым взглядом пролепетала, что у меня ручка упала, что, кстати, было чистейшей правдой.        Как только с алгеброй было покончено и мы вышли в коридор, Ино раздраженно цокнула, оборачиваясь на вываливающихся из кабинета одноклассников.        — Дебилы. Одна извилина на всех.       Я никак не реагировала, но слышала, что веселье еще в самом разгаре. В спину то и дело прилетело непонятное гоготание с упоминанием моего имени.       Внезапно раздался треск, кто-то застонал, и я обернулась. Мой обидчик держался за кровоточащий нос, запрокинув голову, а Дейдара с преувеличенным усердием похлопывал его по спине.        — А-ай, ты посмотри, ударился о стену! Осторожнее нужно быть, м.        Наши с Тсукури взгляды пересеклись, но в его глазах не отразилось ни желания переговорить, ни сообщения, что этого парня он приложил головой в качестве одолжения. Наше с ним общение в принципе свелось на нет после того разговора на крыльце черного хода. Мы не здоровались, не спрашивали друг друга о домашних заданиях и уж тем более не прощались в конце дня. Теперь мы были друг другу чужими и вели себя соответственно.        — Не могу понять, это мило или пугающе, что он разбил этому придурку нос, — философски протянула Яманака, когда мы переобувались возле шкафчиков со сменной обувью.        — Знаешь, — вздохнула я, покончив со шнуровкой одного ботильона и принимаясь за второй. — Была вероятность, что Дейдара сам начнет выкрикивать в мою сторону разные гадости после нашего… разрыва, но ведет он себя на удивление достойно.        — Просто на этот раз он не надеется тебя вернуть. Потому что знаешь, как говорят… — Ино натянула забавные резиновые сапоги с единорогами и наглухо застегнула пальто. — «Отпусти-и и забу-удь…»        — О боги, мы можем хотя бы день прожить без этой песни?        Яманака засмеялась и, подхватив меня под локоть, потащила на выход.        — Ис-клю-че-но!        Снаружи всё ещё продолжало моросить. Тот самый день, когда бесполезно что-то делать с волосами, потому что они в любом случае примут свой самый отвратный вид от висящей в воздухе влаги. Впереди нас под одним зонтиком шли Хината с Наруто. Узумаки что-то очень громко и эмоционально рассказывал, а она тряслась от бесшумного смеха, прикрывая рот ладонью.        Телефон пиликнул, и я вынула его из кармана, попутно стягивая зубами перчатку, чтобы прочитать сообщение.        «Шисуи ждет тебя у ворот школы» — гласили черные иероглифы, и мои брови недоуменно поползли вверх. Какого…        — На-ами-ча-ан! Э-эй! — донеслось откуда-то издалека, будто не было никакой возможности дождаться, когда я подойду ближе. Обязательно ведь нужно орать моё имя через весь школьный двор, а то мне так мало внимания перепадает в последнее время!        Кое-как совладав с нервно дернувшимся глазом и одеревеневшей шеей, я подняла голову, отрывая взгляд от сообщения. Статная фигура в кремовом пальто интенсивно махала мне вытянутой рукой из-за решетчатой ограды. С усталым вздохом я ответила тем же, пока Шисуи не вздумал окликать меня вновь.        — Господи, Нами! Сколько у тебя мужиков? — в шутку надулась Яманака, ущипнув меня за бок. — Имей совесть!        — Это… — Мой мозгоправ? Друг моего парня? Клиент моего брата? — Кузен Саске и Итачи. — Да, вот это подходит.        Поверить не могу, что Итачи не предупредил меня заранее, а просто поставил перед фактом, что его приятель вот прямо сейчас встретит меня у школы. Конечно, имел место сценарий, при котором он и сам узнал об этом только сейчас, но осадок всё равно остался.        — Ну-ка дай я тебя рассмотрю как следует! — Шисуи бесцеремонно схватил меня за плечи, стоило мне лишь выйти за ворота. — Это что еще за впалые щеки?! Итачи тебя не кормит, что ли?        Я состроила страдальческую гримасу Ино, а она, хохотнув, послала мне воздушный поцелуй и присоединилась к потоку школьников, идущих к остановке.        — И тебе привет, Шисуи-сан, — натянуто улыбнулась я. — Спасибо, что согласился помочь.        — Не стоит, — хмыкнул он, приглашающим жестом указывая на свой седан. — Положение у вас, прямо скажу, серьезное. Потому я и привлек тяжелую артиллерию.        Не успел с моих губ сорваться закономерный вопрос «что за артиллерия», как задняя дверь приоткрылась, и внутри я увидела улыбающееся лицо Микото-сан. О боже. Он ведь не серьезно?        — З-здравствуйте, — отчего-то моё лицо густо покраснело, а шея пошла пятнами. Наверное, оттого, что эта прекрасная женщина теперь совершенно точно была в курсе наших с её сыном отношений.        — Запрыгивай скорее, — она подвинулась на соседнее пассажирское сиденье и поманила меня рукой. — Замерзла, наверное?        — Да нет, всё в порядке, — пролепетала я, сконфуженно усаживаясь на предложенное место. — Я минуту назад только вышла.        Шисуи запрыгнул в салон и подмигнул нам в зеркало заднего вида.        — Ну что, дамы? Куда вас везти?        — О, — Микото-сан встрепенулась, — Куренай уже заняла нам столик в «Акимичи», — и повернулась ко мне: — Место она сама выбирала. Твоя мама знает в этом толк.        — А она… Простите, — я прочистила горло, чтобы не хрипеть от волнения как прокуренный дед. — Мама в курсе, что мы туда ввалимся такой толпой?        — Не в курсе, — честно призналась Микото-сан. — Я ей позвонила сегодня с подсказки Шисуи. Сказала, что нам, похоже, есть что обсудить, а она ответила что-то вроде «Да уж» и согласилась. Вот так просто и быстро.        Ох уж эти мамины «да уж». Как приглушенные раскаты грома при надвигающейся буре. Помнится, после них я всегда морально готовилась получить по шее, хотя она в жизни не поднимала на меня руки.        — Мы не будем вваливаться всей толпой, — Шисуи остановился на светофоре и отрегулировал что-то на панели кондиционера, чтобы лобовое стекло прекратило потеть. — На встречу пойдет Микото, а чуть позже присоединитесь вы с Итачи. Я там даже не промелькну. Буду сидеть через несколько столов от вас и курировать ваши действия через наушники.        Мои брови недоуменно поползли вверх. Наушники? Серьезно? А ручка-диктофон и камера-пуговица будут?        — Не понимаю, почему нам нельзя просто с ней поговорить без жужжания на ухо? — спросила я. — К чему эти шпионские игры?        Шисуи встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида и громко хмыкнул.        — Потому что говорить — это искусство, а не просто колебание голосовых связок и движения языка. «Просто поговорили» вы вчера, и закончилось всё скандалом, слезами и твоим уходом из дома. Нужно действовать тонко, анализировать ситуацию, реагировать на изменения интонаций, язык тела и подбирать нужные слова. Неудобно хвастать, но на манипулировании людскими умами я собаку съел, это моя работа. И даже эта легкая степень неприязни, которую ты ко мне испытываешь — это то, что я создал сам. Я здесь, потому что Итачи понадобились мои способности, а раз он так решил, значит, дело и впрямь серьезное.        Я не ожидала такой тирады и по мере того, как он говорил, неосознанно втягивала шею в ворот пальто, сползая вниз по сидению. Кажется, Итачи уже не раз говорил, что его друг совсем не так прост, и я помню, какое впечатление он на меня произвел на сеансе психотерапии. Что же за человек Шисуи? Когда я видела его настоящим? И видела ли вообще? Мурашки от этого парня.        — Не переживай, Нами-чан, — Микото-сан улыбнулась, ободряюще сжав моё плечо, очевидно заметив, какое впечатление на меня произвела речь Шисуи. — Мы не будем ничего навязывать Куренай. Просто поможем ей взглянуть на ситуацию немного с другого ракурса.        Я слабо кивнула, поджимая губы. Было слишком странно чувствовать такую поддержку от мамы Итачи, ведь от матери Дейдары я получила только ушат помоев и след от ладони на пол-лица. Часть меня так и продолжала думать, что в качестве девушки чьего-то сына я представляю собой нечто неприемлемое.        — А вы сами как относитесь, что мы с Итачи… — господи, помоги мне дышать.        Микото-сан улыбнулась еще шире, издав тихий смешок, и воздух начал медленно поступать мне в легкие.        — Меня бы здесь не было, если бы я вас не поддерживала. Конечно, мы с тобой практически не виделись пару лет, но я уверена, что ты всё та же чудесная девочка, что когда-то дружила с Саске.        Хотелось бы и мне быть в этом уверенной. Иногда мне кажется, что пережитая анорексия вылепила из меня совсем другого человека, и порой я не могу понять, нравится он мне или нет. Стала ли я сильнее? Да, определенно. Но эта новая Нами слишком тяжело доверяется людям и любит себя гораздо меньше. Мне не хватает времени, когда, глядя в зеркало, я вообще не задумывалась, как выглядит моё тело. Приводила волосы в порядок, накладывала минимум туши — и вперед, покорять мир! Надеюсь, что когда-нибудь настанет день, когда я смогу начать снова так жить.        — Спасибо вам, Микото-сан, — облегченно выдохнула я. — Не знаю, что бы мы делали, если бы и вы были против наших отношений.        — Боролись бы за любовь, конечно же! — рассмеялась она. — Мы с Фугаку были в точности как вы. Я только школу заканчивала, а он уже работал в юрфирме пару лет, когда мы начали встречаться. Ни его, ни мои родители не были в восторге, но ничего — мы всё выдержали. И пусть наша история завершилась не так уж и хорошо, у нас двое чудесных сыновей, и я ни о чем не жалею. Фугаку, уверена, тоже.        И хоть улыбка так и продолжала сиять на губах Микото-сан, я видела, как глаза её потускнели. Может, в этот самый момент ее взгляд обратился в прошлое, и едва ли я могла даже примерно представить, каково это разойтись с человеком, прожив с ним больше половины жизни. И если в моем случае половина жизни — число крайне несерьезное, то в случае Микото-сан оно означает целиком прошедшую молодость.        — Так, приехали, — Шисуи заглушил мотор, а затем залез в бардачок, достал оттуда два маленьких кейса с беспроводными наушниками, открыл и протянул нам. — Это вам. Спрячьте их как-нибудь за волосами получше. — Мы взяли по маленькой черной «капле» и переглянулись. — Микрофон у них довольно мощный, поэтому не орите, как будто у кого-то проблемы со слухом. Но сесть лучше поближе к Куренай, чтобы ее тоже было слышно.        — А у Итачи такого не будет? — резонно поинтересовалась я, на что Шисуи как-то странно ухмыльнулся и неопределенно качнул головой.        — У него с контролем эмоций и выстраиванием речи и так всё в порядке. Он сам справится. — Стало быть у меня со всем этим непорядок. Замечательно. — Но ты можешь просто отдать ему один наушник, когда он придет. Кстати, надо позвонить узнать, где его носит. До Суны пара кварталов, так что ему недалеко идти.        Шисуи сам набрал Итачи и обрисовал ситуацию. Микото-сан, судя по тому, как интенсивно она теребила ремешок сумки, уже начинала нервничать. Что ж, ее можно понять. Неизвестно, что ей может наговорить моя мама на эмоциях, даже несмотря на то, что у них всегда были хорошие отношения. Впрочем, оставалась надежда, что у нее получится держать себя в руках. Вчера ведь она не набросилась на Итачи и сохранила приличия, хотя могла этого и не делать.        Затем Шисуи попросил нас обеих дать ему телефоны, чтобы подсоединить наушники и подключить нас к аудиоконференции. Три минуты мучений проверки связи, и вот мы, как настоящие шпионы, снабжены переговорными устройствами. Дикость какая-то. Никогда не думала, что мне понадобится помощь психотерапевта, чтобы общаться с собственной матерью.        — Итачи присоединится к тебе минут через пятнадцать. Зайдете внутрь только когда я скажу, — продолжил он раздавать свои инструкции и протянул мне брелок для сигнализации. — Нажмешь на верхнюю кнопку, когда будете выходить. Радио не включай, а то динамики будут трещать.        — Как всё строго, — протянула Микото-сан и, подмигнув мне, вылезла наружу.        Шисуи тоже уже стоял на улице и собирался закрыть дверь, когда мне вдруг приспичило выкрикнуть:        — Ты чудила, но у меня нет к тебе неприязни.        После разогретого в поездке воздуха, холод с улицы вползал просто арктический, и я невольно поежилась, втягивая руки в рукава.        — Ну сознайся, что есть чуть-чуть, — Шисуи с ухмылкой нагнулся, показывая мне воображаемо зажатые между большим и указательным пальцем пару сантиметров, — примерно вот столечко.        Я хитро прищурилась и показала ему полсантиметра.        — Скорее, вот так.        Он рассмеялся, и напряжение между нами окончательно спало. Дверь хлопнула, и Шисуи проследовал к уже ждущей его у входа Микото-сан. Было странно слышать всё, что они говорят, через наушники, но это даже пробуждало некоторое любопытство. Я попробовала разглядеть маму в окнах первого этажа, но там сидела лишь парочка незнакомцев.        Микото-сан присоединилась к маме уже через минуту. Они тепло поприветствовали друг друга, сразу же начали обсуждать погоду, интерьер ресторана, мамино самочувствие и еще какие-то не очень интересные мелочи. Конечно, было бы странно, если бы их разговор сразу коснулся наших с Итачи взаимоотношений, но всё же я надеялась, что это произойдет хотя бы в ближайшие полчаса. Шисуи, похоже, тоже об этом подумал, потому минут через десять после начала встречи начал подсказывать наводящие на тему вопросы. И с того момента, как он вступил в дело, мне стало не по себе. Всё-таки это как-то ненормально вот так влиять на людей.        — Скажи, Микото… — мамин голос стал настолько тихим, что я едва различила следующую фразу. Интересно, насколько далеко они сидят? — Итачи тебе что-нибудь рассказывал о моей дочери? Или о том, что произошло вчера?        — Выдержи паузу — ты осознаешь, насколько серьезную тему затрагивает Куренай, — и медленно кивни, — подсказал Шисуи. — Позволь ей продолжать.        Нет, это ведь реально жуть! Будь я на месте Микото-сан, я бы и так среагировала примерно так же, но делать это с чьей-то подсказки?..        — Я так и подумала, — снова заговорила мама. — Мы, конечно, хотели как-нибудь встретиться, но мне показалось странным, что ты позвонила на следующий день после…        — Скажи, что не знаешь деталей. Будет лучше, если она расскажет всё сама.        — Я… — Микото-сан прочистила горло, — не особо в курсе, что произошло. Итачи такой скрытный, он совсем не вдавался в подробности.        — Мне кажется, я сотворила нечто ужасное, — мамин голос дрогнул, а у меня внутри что-то оборвалось. — Нами хотела быть со мной честной, как я её учила, и, наверное, надеялась на поддержку, а я повела себя как ополоумевшая истеричка.        В горле встал ком, а на глаза навернулись слёзы. Она сожалеет. Ей больно. А я ушла из дома и оставила её одну в таком состоянии.        — Скажи, что…        — Нет, Куренай, нет! — Микото-сан не стала дослушивать Шисуи. Похоже, не мне одной это всё не нравится. — Ты — мать. Ты испугалась и оказалась сбита с толку. Такое случается с каждой из нас.        — Но я не должна была так реагировать! — ее голос так и не прекратил дрожать, как будто она была готова заплакать. — Меня тошнило с самого утра, прямо как когда я была беременна Нами. Я целый день вспоминала, как Киоши заботился обо мне в этот период и как потом со мной поступил. А вечером приходит Нами и представляет Итачи — своего учителя! — в качестве парня! У меня совсем в голове всё помутилось.        — Но мой сын никогда бы не…        — Я верю, что Итачи — прекрасный человек, но я знаю свою дочь. У нее сейчас такой возраст, когда она стремится доказать всем свою зрелость, но это не означает, что так и есть на самом деле. — Бессмертная сага «Она же еще совсем ребенок», том второй.        — Спроси, почему она так думает.        — Нами казалась мне весьма рассудительной девочкой, когда мы с ней виделись в последний раз.        — О, она такая, — мамин голос потеплел и наполнился грустью. — Но у нее ведь только год назад был другой мальчик, и, ты ведь знаешь, в этом возрасте каждая симпатия кажется любовью всей жизни. Сегодня Итачи, через неделю кто-то другой. А у нас переезд на носу! И только любовной драмы на фоне нам не хватало.        — Мы не можем знать наверняка, настоящие ее чувства или нет, — возразила Микото-сан. — Мне было шестнадцать, когда я встретила Фугаку. Он не был моей первой любовью, но остается последней. И, знаешь, Итачи относится к Нами очень серьезно. Он даже…        — Слушай, я не думаю, что стоит… — Шисуи повысил голос, чтобы быть услышанным.        — Он даже готов переехать в Токио, как только представится возможность. Он рассматривает предложение о переводе на место другого учителя, что через пару лет уйдет на пенсию.        О. Боже. Мой! Сердце в груди забилось так сильно, что стало больно. Итачи не говорил мне об этом. Не говорил, что готов оставить родной город, семью, чтобы быть рядом. Тело бросило в жар волнения. Всё серьёзно. У нас действительно всё серьёзно, но два года кажутся таким сумасшедшим сроком!        Дверь машины неожиданно распахнулась, вызвав у меня мини-инфаркт — настолько я была погружена в свои мысли, — и рядом со мной сел Итачи. Он всего лишь улыбнулся, а у меня навернулись слезы и дыхание сперло оттого, насколько я не хочу с ним расставаться. Ни слова не говоря, я взяла его лицо в ладони, ощущая под пальцами прохладную кожу, и, подавшись вперед, поцеловала в губы, холодные и чуть влажные от дождя. Я уже не слышала, о чем говорят мама с Микото-сан — кажется, их дискуссия всё еще была в разгаре, — но всё, что меня волновало, это Итачи и то, с какой нежностью он отвечает на мои прикосновения.        — Шисуи еще не звонил? — тихо спросил Учиха, когда мы всё же нашли силы оторваться друг от друга. Я же протянула ему наушник и включила с телефона микрофон.        — Ты можешь сам ему сообщить, что ты здесь. Предупреждаю, то, что ты услышишь, будет очень… странно.        Брови Итачи в недоумении приподнялись, и он стал вслушиваться в разговоры, раздающиеся из динамика. Секунд десять он молчал, но когда до него дошло, чем именно нам помогает Шисуи, он нахмурился, и его ладони медленно сжались в кулаки.        — Шисуи, ты с ума сошел? — с тяжелым нажимом спросил он. — Что за грязные игры ты тут развел, еще и маму мою втянул!        — Да не ори ты! Ты сбиваешь Микото с мысли!        — И отлично, потому что с этим пора заканчивать, — Итачи молча забрал из моих рук телефон и парой нажатий исключил из конференции сначала своего друга, а затем вышел и от моего имени. — Идем, — с улицы хлынул холодный воздух, когда он открыл дверь и вытащил меня наружу за руку. В это же мгновение из ресторана выскочил Шисуи в одном тонком свитере и возмущенно развел руками.        — Ну что тебе опять не так? Всё шло нормально!        Учиха раздраженно повел плечом и бросил ему забранный у меня пульт от сигнализации.        — Это унизительно по отношению к Куренай-сан. Ты должен был дать пару советов и не более, а не превращать всё в очередной психологический эксперимент.        Шисуи нечитаемо поджал губы и громко хмыкнул. Мне стало его жаль. Он ведь действительно пытался нам помочь и взялся за это со всей своей профессиональной ответственностью.        — Всё равно спасибо, — я чуть тронула его за запястье, когда Итачи протащил меня мимо него, на что он с невеселой улыбкой показал большой палец и последовал за нами, предварительно включив сигнализацию.        Колокольчик у стеклянной двери звякнул, тёплый воздух, наполненный приятным ароматом выпечки дыхнул в лицо. Симпатичный хостес с бейджиком «Хаку», с первого взгляда похожий на девушку, слегка поклонился и спросил, ожидают ли нас.        — Ожидают, — кивнул Итачи, и мы поднялись по небольшой лестнице в зал. Маму и Микото-сан я заметила сразу. Они сидели за столиком в углу и что-то обсуждали, улыбаясь и активно жестикулируя. Похоже, разговор шагнул в другое русло с того момента, как я перестала за ним следить.        Мы наблюдали за ними примерно с полминуты, пока нас не заметила Микото-сан. Она замерла всего на пару мгновений, видимо, раздумывая, как стоит поступить, а затем посмотрела на мою маму и с легкой улыбкой кивнула в нашу сторону.        Наши взгляды встретились. В ее глазах было столько невысказанной печали, вины и растерянности, что я даже не вспомнила, как смертельно была на неё обижена еще с утра. Я просто зашагала навстречу, в то время как она уже поднималась со стула, и всего через пару мгновений мы уже сжимали друг друга в объятиях, едва сдерживая слезы.        — Прости, — шепнула она, чуть раскачиваясь, словно баюкая меня в своих руках.        — И ты меня. — Так просто и так тяжело одновременно.        Затем она выпустила меня и посмотрела через моё плечо.        — Вы ведь сядете к нам? — её голос всё ещё дрожал, но улыбка была искренней.        — С удовольствием.        Мама кивнула, а я, обернувшись, заметила наблюдавшего за нами издалека Шисуи, уже одетого в пальто. Он подмигнул и отвесил шутливый поклон, прежде чем уйти. Я улыбнулась. Колокольчик на двери звякнул. Не знаю, что будет ждать нас завтра, но сегодня определенно хороший день. И не важно, что на улице дождь, ведь когда мы разместились за столиком, льды тронулись, и наступила весна.