Влюбленность начинается с того, что человек обманывает себя, а кончается тем, что он обманывает другого. — Оскар Уайлд Целое больше суммы его частей. — Аристотель Сон — брат смерти. — Гомер
август 2018 года, Корнуэлл, проект Эдем, средиземноморский биом
Пройдя чуть дальше по золотистой дорожке, Шерлок задумчиво остановился у сонма вакханалических скульптур: Диониса и преданных ему менад. Застывшие посреди безумной пляски, они обращали свои взгляды к небу. Их простёртые руки, влажная земля под их ногами: подвластный какому-то упоительному трансу, детектив тоже запрокинул голову - и тут же зажмурился, когда лицо его осветили солнечные лучи. Долетавшая из глубины сада музыка достигала его и здесь: обретая форму, она зазывала его за собой. Временами припоминая вальс, временами - колыбельную, а иногда призрачно обращавшаяся в шёпот, она походила, пожалуй, прежде всего на воду. К ней хотелось припасть губами, зачерпнуть ладонями, испить - Холмс глубоко вдохнул, позволяя ей наполнить лёгкие вместе с тяжёлым ароматным воздухом. Солнечный свет, огибая дионисовы рога и расщепляясь о них, щедро рассыпал мириады фотонов по его коже. Ум Шерлока медленно, нехотя пробуждался, и смутные, скомканные, словно бы выцветшие, воспоминания всплывали одно за другим. Ни одну мысль не удавалось додумать до конца - не успев появиться, они ускользали, как забытый наутро сон. Отрывистое, мутное: чья-то рука в его ладони - прохладная, крепкая; блаженность героина, неприкосновенность чисел, зудящая боль мозолей на ладони от рукояти кнута, металлическая табличка на крышке маленького гроба и вязкое, тягучее ленто забвения. Взъерошив спутанные и чуть влажные кудри, консультирующий детектив заставил себя стряхнуть оцепенение и продолжить идти - и всем, на что способна была могущественная, с трудом набиравшая силу паровая машина, которой уподобился его ум, было ввинчивать в его виски раз за разом протяжное, томное, нежное, пронзительно-острое и безжалостно необходимое "М". Что оно значило, он пока не помнил, но всем собою к нему стремился: в "М" были ответы, было освобождение, в "М" - был Шерлок Холмс.октябрь 2008 года, Олд Комптон-стрит, Сохо, Лондон
Возбуждение было так велико, что Джим принялся пританцовывать ещё до того, как войти в бар. Был самый разгар вечера: улица наполнена была людьми, а воздух - свободой, и все огни были зажжены, все сердца - распахнуты, все умы - опьянены, а ад - пуст, потому что все демоны были здесь*. Моран, наблюдая за его кривляниями, прыснул - и немедленно получил чувствительный толчок в плечо. - Но-но! - погрозил пальцем Мориарти, и, пихаясь и подшучивая друг над другом, они ввалились в "Сохо"** разнузданным, синхронным вихрем. С порога на них хлынула музыка и, подхватив их за руки, утащила внутрь, ударяясь о грудь и вскруживая голову. Играли что-то давно вышедшее из моды: что-то гитарное, резкое, ритмичное - что-то, что немедленно всколыхивало юношеское естество и продлевало срок годности новизны ощущений. Здесь всё и всегда было впервые - насыщенное, яркое и помутняющее рассудок. Протискиваясь сквозь толпу, Джим и Себастьян касались друг друга кончиками пальцев, чтобы не потеряться, и эти прикосновения электризовали их - потому что смысл был обретён окончательно и бесповоротно. Потому что им предстояло начать Большую Игру. - Джим, - выпалил Моран радостно, - Ты- - Порнозвезда!*** - заказал Джим, перегибаясь через стойку. - На этом столе! Дважды! - Серьёзно? - удивился бармен, и все трое покатились со смеху. - Ты обещал, - напомнил, отсмеявшись, снайпер, перекрикивая гомон и музыку, - и я от тебя не отстану! - Всё потом, - отмахнулся Мориарти, - потом, зайчик, сейчас мне необходимо выпить. Морана, как ни странно, не перекосило, как это обычно бывало, от идиотских прозвищ, к которым его лучший друг склонен был прибегать в моменты душевного раздрая, - вероятно, всё дело было в окружавшей их, сочившейся из них, подобно миро, эйфории. - Возражения приняты, - склонил он голову, принимая напиток. Стукнувшись бокалами, они одновременно опрокинули их; Джим небрежно утёр рот большим пальцем - влажные, приоткрытые губы - и обратил на своего спутника искрящийся, наполненный энергией и силой взгляд. Перкуссии, усиленные многократно басами, отдавались в их телах, вибрировали в полу, в стенах, и тонкий, едва слышный перезвон стаканов за плечами бармена вторил им. Они заказали ещё, а потом и ещё - и спустя какое-то время потеряли счёт. Завсегдатаи, гости на одну ночь, случайно забредшие в бар фрики, пропащие пьяницы, высший свет низшего сорта и спустившая тормоза лихая интеллигенция: они влились в бушующую толпу, стали ею, позволили всему, что было снаружи, исчезнуть. "Сохо", кроме музыки, восторженных криков, свиста и звона полнился силой: люди - приими всю свободу мою,**** отчаявшиеся и приобретшие, празднующие и скорбящие, мёртвые и живые; возьми память, разум и волю мою - концентрированная суть человечества в замкнутом пространстве, всё, что имею и чем располагаю: грязь, похоть, благородство и увлечённость - соединялись в единую, могучую связку. Для Морана во всём этом имело значение только одно: Джим Мориарти. Софиты, освещая его лицо, слепили их обоих; и в дыму, в духоте, в провонявших виски и марихуаной анфиладах вспышки света казались им едва ли не предзнаменовательными. Подёрнутый поволокой безрассудства взгляд, в котором сквозило блаженное безумие юродивого: если все эти годы Себастьян имел возможность хоть сколько-нибудь отодвигаться от подспудного стремления всюду следовать за Мориарти, не давать этому желанию свободы, то теперь осознание подвластности ему, принадлежности и покорности пронизывало его, смешиваясь с алкоголем в крови. С момента их встречи изменилось так многое; изменились и они сами, и незаметно вышло так, что чаши весов обменялись тяжестью. Наклонённая некогда шахматная доска медленно принимала изначальное положение - и, пусть для лорда это означало, что время рано или поздно столкнёт его с неё, пусть он и чувствовал уже сейчас, что пол уходит из-под ног, пока плыли по оклеенному чёрно-белыми плакатами потолку разноцветные пятна, - он всё ещё знал, в какую сторону должен идти. Джим поманил его на собой наверх, в разверзнутую пасть винтовой лестницы, и Моран отправился за ним, предвкушая продолжение вечера. - Дружище, - простецки начал Мориарти, ухнув с разбегу в мягкие подушки диванов, - я готов представить тебе готовый план. - Слушаю и повинуюсь, - карикатурно поклонился Себастьян, присаживаясь напротив. От его собеседника веяло водкой и фруктами; в будуаре витал запах специй и восточных благовоний. Шум, оставшийся внизу, здесь был только слабым гулом, и невольно напрашивалось чересчур грандиозное сравнение с отодвигающимся назад бестолковым, примитивным человечеством. - Кровь должна быть моя, - в лоб объявил Мориарти, - равно как и любые другие образцы ДНК, которые могут просочиться на судебно-медицинскую экспертизу: если верить, а я верю, известной мне информации о братьях Гримм, дотошность их обоих не знает границ. - Равно как и твоя, - беззлобно поддел его Моран. Джим, неспособный в силу эмоционального и умственного возбужения сохранять расслабленную позу, подался вперёд. Глаза его горели. - Классический стилистический приём заключается в том, чтобы создать иллюзию выбора: все эти обыкновенные люди, которые его окружают - задача твоей команды, Себастьян. Тот кивнул. - Твоя же задача - я, - улыбнулся Мориарти, и, поскольку его личный снайпер позволил отразиться на своём лице лёгкой озадаченности, поспешил объяснить: - Поскольку ты единственный, кто достоин доверия в моём окружении, сделай, пожалуйста, небольшое одолжение: застрели меня. - Допустим, что я принимаю твою скептичность касательно моего мастерства, - язвительно отозвался Моран, - но каким, позволь полюбопытствовать, образом, ты намереваешься, даже если я буду пьян вдрызг, остаться в живых? Джим издал жизнерадостный смешок, красноречиво касаясь своего затылка там, где выстрел должен был рассечь фальшивый сосуд. Идея пришла к нему, как и всё совершенное, случайным образом: изолированная тайна у самой поверхности воды, искуственное продолжение затылочной артерии, ложбинка в продолжении позвоночника, набухающая к весеннему теплу почка. Если поместить под самой кожей полость, постепенно наполняющуюся его собственной кровью, а затем изолировать её, бережно укрыть её поднятым воротником; если переменить причёску; если царапнуть с достаточной скоростью, задержать дыхание, остановить взгляд: если рассчитать пропорции кураре на поверхности пули для трёх минут неподвижности - даже гений Шерлока Холмса не сможет противиться настойчивому шёпоту смерти. - Вот здесь, - объяснил он, - пролегает рассчитанный мной путь пули, как если бы я выстрелил себе в рот. Нетрудно догадаться, что от тебя будет требоваться повторение этой траектории... -Дж- - Не задевая, собственно, меня больше, чем того требует ситуация, - вдохновенно втолковывал Мориарти. - На мне лежат приготовления, Себастьян, и на мне же - ответственность. Так что перестань мочиться в штаны, я не испытываю никакого желания расплачиваться за мебель. - Ты ведь понимаешь, что при таком раскладе невозможно будет скрыть, как бы мы ни пытались, смещение в сторону? - резонно возразил Моран. Джим поморщился. - Будь любезен, не называй вещи невозможными в моём присутствии, - попросил он, - ты оскорбляешь моё чувство прекрасного. - Тем не менее, - настаивал снайпер. Мориарти, вздохнув, как будто вынужден был в общих чертах объяснять строение вселенной младенцу, закатил глаза: - Динамика астероида, - ляпнул он вместо вразумительного ответа. - Поворот корпуса, отдача от выстрела; принять определённое положение не составит труда. Упасть под углом - тем более. - Меня интересует ещё одна деталь... - начал было снайпер, но Джим уже во второй раз за вечер махнул на него рукой. - Да, я позабочусь о том, чтобы кто-то подобрал пулю и подчистил следы на улице, - по слогам и преувеличенно медленно пообещал он, - и да, холостой выстрел из Беретты, приправленный известным мне взрывным химическим соединением, возможно превратить в неотличимый от настоящего. - Вынужден тебя разочаровать, - не унимался Моран, - но существует большая вероятность того, что мы разминёмся на долю секунды или что-то помешает попаданию цели в моё поле зрения. Мориарти, вытаращив глаза и подняв брови, раздражённо надул щёки. - Будь я, не приведи господь, Майкрофт, я бы тоже не выдержал этого скотского снобизма, - пожаловался он. - Он мог бы дать мне фору, - не согласился снайпер. Джим, сложив ладони так, будто держал что-то перед собой, собирался было начать говорить, но в этот момент в будуар бесцеремонно ворвался крепкого вида мужчина средних лет с блуждающим взглядом. С трудом сфокусировавшись сначала на Моране, а затем и его друге, он удовлетворённо ухмыльнулся. - Чем обязан? - подчёркнуто любезно поприветствовал его Себастьян. Тот вместо ответа сплюнул на ковёр. - Голубки! Мориарти осклабился, подозревая, что не ошибается в выводах относительно целей визита незнакомца. Прислушавшись, он окончательно убедился в своей правоте: пусть крики внизу и заглушала музыка, но в них не осталось прежней весёлости. - Добрый вечер, Дэвид, - предположил он и снова попал в яблочко: во взгляде вошедшего промелькнул испуг, а затем торжество человека, получившего заслуженное признание. - Какая честь. - К стене, - велел мужчина, ловко вынимая из внутреннего кармана рубашки пистолет, - я считаю до- - Трёх, - передёрнуло Мориарти. - Почему вы все всегда говорите одно и то же? Какая пошлость! Дэвид взвёл курок. В этот момент снизу донёсся чей-то отчаянный визг и звуки разбитого стекла. Себастьян и Джим, подняв руки, попятились в противоположную часть комнаты, к окну; оба они отсчитывали секунды до рывка. - Из-за таких как вы, - с отвращением заметил преследовавший их по пятам с оружием наперевес тип, - в нашей стране не осталось ничего святого. Моран, не сдержав смеха, поперхнулся. - О, всё гораздо хуже, чем ты можешь себе представить, - сварливо запричитал он. - Бедная, бедная Великобритания... Когда Дэвид оказался на достаточном расстоянии, снайпер молниеносно развернулся и ребром ладони выбил у него из рук пистолет; Мориарти, поднырнув, обхватил его поперёк талии и повалил на ближайший диванчик лицом вниз. Движения их были удивительно, виртуозно синхронны: подобно эшеровским рукам, одна из которых рисует другую. Подобрав с пола пистолет, Моран задумался на мгновение, взвешивая его на ладони, и передал его своему товарищу. - Перебивать старших нехорошо, - покачал головой Наполеон преступного мира, отряхиваясь; стоя вплотную к непрошенному гостю, он направил пистолет на него. - Знаешь, почему людям нравится насилие? - поинтересовался он вполголоса, медленно проводя стволом вдоль его шеи и спускаясь по позвоночнику вниз. - Потому что оно приносит удовлетворение, Коуплэнд*****. Люди находят насилие удивительно... Мориарти покровительственно положил ладонь ему на спину, отодвигая дулом пистолета мешковатые джинсы. - Удивительно блаженственным.****** Джим хищно осклабился, чувствуя его страх; Себастьян от души гоготнул, созерцая тощий белый зад. Мориарти засмеялся вместе с ним - зло, весело и бессердечно, как ребёнок, раздавивший резиновым сапогом противную жабу, - а потом, не прекращая смеяться, вонзил дуло на несколько миллиметров в его анус и выстрелил. - Партита, - будничным тоном сообщил Джим несколько мгновений спустя, вжимая в пол педаль газа и разгоняясь до ста двадцати километров в час на одной из самых оживлённых после полуночи улиц Лондона, - изначально обозначала "часть целого", "вариацию". Моран, оглянувшись на следовавшую за ними полицейскую машину, нахмурился. - Ты намерен построить на себе график мишеней и заставить меня расчленять тебя по частям прикладом? - буркнул он. - Я намерен, - ласково продолжил криминальный консультант, - построить, как ты выразился, график мишеней на поверхности крыши и просчитать угол выстрела для каждой из них - чтобы впоследствии сообщить тебе всего-навсего число. Огибая припаркованные у тротуара машины, Мориарти едва не влетел в строительные леса, но, казалось, его это нисколько не озаботило. - Партита номер один, - проговорил он нараспев, и на его лице расцвела блаженная, маниакальная, потусторонняя улыбка, от которой даже его пассажир невольно вздрогнул, - благодарю тебя, Иоганн Себастьян Бах. Позади них полицейские подключили автомобильный громкоговоритель, и сквозь рёв двигателя до них донёсся приказ "немедленно остановить транспортное средство". Стремительно проносившиеся мимо фонари и вывески мерцающими пятнами ложились на их лица, то заполняя машину светом, то слепя их, то снова погружая в темноту. - Это будет восхитительная игра, - простонал он экстатично, и Себастьян, откинувшись в пассажирском кресле, фыркнул. - Готов поспорить, - заметил снайпер, ни на йоту не смущённый тем фактом, что у его любимого пикапа, задевшего столб, начисто смело передний бампер, - у тебя сейчас встал.20 декабря 2016 года, клиника Принцесс Грейс, Лондон
В уголках губ и на подбородке Шерлока запеклась смешанная со рвотой и клочьями грязной пены кровь, а его волосы, прилипшие к вискам и ко лбу, были насквозь мокрыми. Зрачки были расширены настолько, что практически вытесняли радужку; всё тело сотрясала мелкая дрожь - что означало, что ремни, удерживавшие его в лежачем положении, оставят на коже рубцы. Лицо детектива постепенно приобретало синеватый оттенок; пульс, равно как и дыхание, то пропадал вовсе, то молниеносно учащался. Его старший брат, облачённый в тонкие латексные перчатки, старался лишний раз не смотреть в сторону больничной кровати, опасаясь, что после всего, оставленного в прошлом, этот последний аккорд рассечёт и без того истончившуюся нить, на которой, как ему казалось, повисало его самообладание. Он должен был сделать это сам. Потом, когда он покинет стены госпиталя, на лицо Шерлока опустится кислородная маска, будет установлен вентрикулярный катетер, а шторы будут задёрнуты - но от всего этого Майкрофта отделяла пропасть, умещавшаяся в его пальцах. О том, что могло бы случиться при неудачном стечении обстоятельств, думать было непозволительно, непростительно и больно - потому, медленно втягивая анестетик в шприц, Холмс-старший твердил самому себе: "Это единственный выход". Он повторял эти слова до тех пор, пока не поверил в них, и всё ещё повторял - когда верил уже безоговорочно, а на кончике иглы блеснула набухшая прозрачная капля. И если, полагая состояние искусственной комы возможностью остановить летальный процесс, уничтожавший клетка за клеткой один из самых драгоценных умов Великобритании вследствие героиновой передозировки, он ошибался, - то вина была на его руках. - Прости меня, братец, - одними губами проговорил Майкрофт, а в следующую секунду ввёл иглу, которой тот из-за забитых вен практически не почувствовал. Слегка поморщившись, Шерлок Холмс, веки которого дрогнули, как будто он видел ночной кошмар, в последний раз мотнул головой и отдался во власть сна. Та рука, в которой он держал какой-то маленький прямоугольный предмет, безвольно опала, свесившись с края кровати; коробочка с глухим стуком упала на пол. Холмс-старший, отложив окровавленный пустой шприц на прикроватный столик, спрятал лицо в ладонях, отрешённо сожалея, что не способен заплакать: попытки освоить это удивительное искусство он оставил ещё в ранней юности. Рядом не было Морана, который, вероятно, молча стиснул бы ладонь на его плече; в конце концов Майкрофт возвратился к тому самому одиночеству, с которого всё когда-то начиналось. Спустя какое-то время совладав с собой, политик поднял с пола загадочный предмет, предположительно бывший аналогом карманного звукозаписывающего устройства, и рассеянно повертел его в пальцах. На обратной стороне, приклеенная к микрофону, обнаружилась крохотная бумажка со словами: "How do you like my war ship?". Почерк - ненавистный - был ему отлично знаком. - War ship.... - задумчиво прочёл он вслух. - And worship*******. Старательно подавив сиюминутное желание швырнуть подарок Мориарти на пол и наступить на него ботинком, Холмс-старший вместо этого преувеличенно осторожно поместил его рядом с постепенно остывающим телом Шерлока на тумбочку. Все звонки, которые ему предстояло сделать, сводились к тому, чтобы велеть остановить игру и спешно поднимать занавес для Финала Финалов - и, пусть ему отчаянно утомительно было даже размышлять об этом, действовать нужно было немедленно. Одолеваемый тяжкими раздумьями, старший брат объятого химическим сном детектива вздохнул. Поднимаясь со стула, Майкрофт бросил на брата последний, полный сожаления взгляд и, прежде чем выйти вон, закрывая за собой дверь палаты, едва слышно произнёс: - Счастливого Рождества, Шерлок.ноябрь 2016 года, Шерринфорд
- Уму непостижимо, - покачал головой Моран. - Он пытается стать тобой. - Он и есть я, - мягко произнёс Джим Мориарти. Лежавшая перед ними карта была испещрена заметками, написанными убористым почерком Себастьяна вперемешку с размашистым - Майкрофта, и обклеена маленькими записками с указанием мест, дат и деталей преступлений. В нескольких в беспорядке разложенных вокруг неё блокнотах были подробно расписаны символические отсылки, идейная подоплёка - и здесь доминировала рука Мориарти. Помещение, в котором они находились, было дальше всего от камеры Эвр - не потому, что хотя бы один из них был глупцом настолько, чтобы надеяться, что это сохранит тайну, а потому, что из него проще всего было бы добраться до эвакуационного выхода тогда, когда это случится. Поверх красной линии, которой обозначены были передвижения Вудеваса, вилась тонкая синяя - по следам Шерлока Холмса. Обе упрямо обрывались у Корнуэлла. - Чего он добивается? - раздражённо вздохнул старший из братьев Холмс. - Бог мой, Майкрофт, - вежливо изумился Моран, - дорогуша! Каким образом это может быть для тебя неочевидным? Мориарти закатил глаза. - Молю, избавьте меня от ваших примирительных сцен бурной страсти, - фыркнул он. - Могу тебя заверить, примирение не входит в ближайшие планы, - с отчётливой ноткой презрения парировал Себастьян. Майкрофт на мгновение сомкнул веки, чтобы сдержать гневный порыв, долженствующий скрывать израненность; мгновенно вновь собравшись, он заговорил, обращаясь большей частью к карте, чем к присутствующим. - Потрясающая ирония, - заметил он. - Я бы, пожалуй, даже склонен был поверить, что мой младший брат обладает некоторой пародией на чувство юмора, поскольку его стремление поменяться с противником ролями и вынудить великого наполеона преступного мира обратиться к детективному ремеслу - весьма недурной жест. Себастьян взял со стола пачку сигарет и постучал по нижней стороне двумя пальцами, прежде чем закурить. - Не всё вращается вокруг логических выводов, - пояснил он. Затянувшись, Моран выпустил облако густого дыма, и оно повисло в воздухе над картой Великобритании, уподобляясь плотному туману. - Один нюанс, - вскинулся Холмс, - Шерлок убеджён, что наш старина Джим умиротворённо разлагается в закрытой безымянной могиле. - Иногда я всерьёз жалею, что это неправда, - пошутил Мориарти, и Майкрофт сердито покосился на него. - Не вижу никаких других причин, по которым- - Не видишь, потому что не желаешь видеть, - многозначительно сказал снайпер. - Ты всегда отличался исключительно избирательной слепотой, когда дело касалось чувств окружающих. - Я же просил! - заныл Джим. - С вами невозможно работать! - Прошу прощения, сэр, - едко извинился Себастьян, выдыхая дым в очередной раз. Переглянувшись, они с Мориарти душевно загоготали. Майкрофт гневно хлопнул ладонью по столу. От этого движения несколько прицепленных к карте канцелярскими кнопками бумажек вспорхнули. - Прекратите делать из меня идиота! - воскликнул он. - Твой драгоценный Шерлок Холмс, - снизошёл до объяснения Джим, - и я - мы всегда ощущали нечто особенное... - Нет, - выдохнул возмущённо Майкрофт. - Нечто превосходящее обыкновенное удовольствие от упражнений ума, - мечтательно и беспощадно продолжал, игнорируя его и погружаясь в воспоминания, Мориарти, - мы зашли слишком далеко, чтобы суметь оправдать это жаждой адреналина. Себастьян понимающе осклабился, не выпуская сигареты изо рта. - Теперь, - криминальный консультант постучал пальцем по карте, - у меня есть этого неопровержимое доказательство. Попробуй отнять это у меня - и я отниму у тебя всё. - Это абсурд, - категорически отрезал Холмс, - и такой дерзкой глупости я уже давно не слышал даже от людей, намного примитивнее вас обоих, вместе взятых. - Ты имеешь в виду правительство? - ехидно поинтересовался Моран. Майкрофт оставил его колкость без внимания. - Как ты смеешь, - прошипел он, обращаясь к Джиму, - допускать возможность заинтересованности в себе любого другого рода, кроме стремления от тебя избавиться? Ты, жалкий ограниченный- - Я нахал! - гордо и жизнерадостно объяснил Мориарти. - Мы пытаемся разобраться в происходящем на государственном уровне саботаже, в подрыве репутации половины действующего руководства соединённого королевства, и всё, к чему мы приходим, - дурацкие шуточки? Я не потерплю такого положения вещей, увольте. С этими словами Холмс потянулся к своему пальто, висевшему на спинке кресла, но его остановил Моран, схватив за запястье - и от этого прикосновения тот нервически вздрогнул, мгновенно застывая на месте. - Остынь, - холодно велел Себастьян. - И послушай. - Терпеть этот нонсенс - сомнительное удовольствие, - возразил Майкрофт чуть тише, но послушно умолк. - Возможно, такому, как ты, невероятно будет это представить, - протянул Мориарти, принимаясь расхаживать вдоль стены, увешанной фотографиями с мест преступлений, - но Шерлок, по моему мнению, руководствуется идеей необходимости наличия гения. Он остановился у снимка, изображавшего театр "Etсetera" и указал на него. - Его интересует не преследование, не способ гражданского самоубийства, а смысл. Я задал планку уровню преступности, я поднял уровень сложности, я сделал возможным интенсивное противостояние, основывающееся на составлении задач с высочайшими ставками. Это его наркотик, мистер Холмс, это то, чем он дышит; а я имел неосторожность и неописуемое удовольствие подсадить его на иглу. - Неужели не нашлось никакого другого дела, которое могло бы отвлечь- - Не нашлось, потому что не нашлось меня, - перебил политика Джим, покачав головой. Его лицо озарилось мрачной радостью. - Нужен был кто-то, кто продолжит мной начатое. Кто-то должен был обладать достаточным умом, достаточной элегантностью, чтобы раз за разом ставить на колени Скотленд Ярд, правительство и всю королевскую рать. Игра ради игры. Развлечение ради развлечения. Моран потушил сигарету, придавив её в пепельнице пальцем. В его обращённом к Мориарти взгляде сквозило неприкрытое обожание. - Твой брат - королева драмы, - ласково заключил Джим. - И он по мне скучает. - Я всё ещё не понимаю, - растерянно произнёс Майкрофт. - Я отказываюсь понимать. - В любом случае, - посерьёзнел Себастьян, - это ставит нас в сложное положение, поскольку рано или поздно необходимо будет представить общественности лидера Вудеваса. И отдать его на растерзание толпе и закону. - Ставит меня в сложное положение, - исправил его политик. - Эта обязанность ложится на мои плечи. Ненадолго все трое умолкли. Мориарти с любопытством вглядывался в Холмса, наблюдая мыслительный процесс, отражавшийся на его лице. - Что ж, - подытожил Майкрофт, поджимая губы, - я располагаю возможностями сделать пребывание Шерлока в тюрьме максимально комфортабельным. При определённом раскладе он может оказаться здесь, что обернётся возможностью досрочного освобождения даже при отягчающих обстоятельствах. - И таким образом твои пташки будут под присмотром? - зло полюбопытствовал Джим. - Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как устроена теневая сторона Лондона, если всерьёз полагаешь, что твой брат доживёт до безопасности за решёткой. Холмс заметно напрягся, но усилием воли сохранил ровный тон голоса: - Я также располагаю возможностями превосходной охраны, которая обеспечит- - Где была твоя охрана, когда мы с ним оказались на крыше Бартса? - парировал Мориарти. - Когда он был в шаге от того, чтобы превратиться в кровавую жижу? - Мои люди... - начал было Майкрофт, но осёкся, встретившись взглядом с криминальным консультантом. - Весьма неблагоразумно было с твоей стороны ссориться с этим красавчиком, - сказал Джим, кивнув в сторону Морана, - иначе тебе была бы доступна гораздо более точная и полная информация о количестве членов АСК по ту сторону от ангелов. Себастьян тяжело вздохнул. - На хвосте у Вудеваса кроме твоей девчонки висит добрая дюжина моих подопечных, над которыми у меня в данный момент нет власти, а вместе с ними - вдвое больше тех, кто преследует его в расчёте поквитаться со мной, поскольку эти остолопы попались на удочку и поверили, что я мог бы вернуться и совершать преступления ради высшего блага. - Высшего блага? - переспросил Майкрофт. - Лимб, похоть, - принялся перечислять Мориарти, загибая пальцы, - чревоугодие, скупость - очевидный узор складывается в масштабную демонстрацию всемогущества, способного сопрягаться с жестокой справедливостью. Не стану отрицать, что это стильно, но мои представления о сексуальности несколько другие. - Обратный отсчёт до того момента, когда в новостях появится сюжет о смерти Уильяма Уэйда и шокирующем разоблачении великого сыщика, идёт на дни, - добавил Моран. - Если не на часы. - Тик-так, - прошептал Джим. - Нет никакого способа это остановить, за исключением теоретической возможности убийства Шерлока нашими руками и ещё более теоретической - истребления всех текущих заинтересованных в его кончине, - подвёл черту Себастьян. Майкрофт болезненно нахмурился, стараясь обуздать накрывающую его волну будоражащей паники. На щеках его медленно, но верно проступал лихорадочный румянец - единственный внешний признак внутренних терзаний. - Возможно, окончательную ясность внесёт эмоциональный контекст, - демонстративно бесстрастно произнёс Джим, в то же время пристально изучая реакцию политика на каждое выплёвываемое им слово. - Как тебе нравится присутствие в спирали Вудеваса третьего "Мориарти"? В этот момент озадаченное выражение приобрело и лицо Морана: он весь обратился в слух. - Не у тебя одного есть паршивый брат, - продолжил криминальный консультант, ощущая направленные на себя взгляды и потому принимаясь разглаживать и без того без единой морщинки брюки. - Есть или был. Последние слова он напел, будто детскую песенку. - Джим? - осторожно позвал Моран, а потом, в долю секунды догадываясь, осознавая и стремительно погружаясь в ужас, повысил голос: - Джим! - Тшш... - осадил его, как раскапризничавшегося ребёнка, Мориарти. Майкрофту тоже не составило труда понять, что тот имел в виду, и он несколько огорошенно, а быть может - хотя это вполне могло быть наваждением - даже с сожалением, спросил: - Когда? - Два с половиной часа назад, - отчеканил Джим. - Теперь, благодаря умозрительной суперпозиции, ты способен представить себе масштаб? - Твою мать, - только и смог выдавить Моран - и сплюнул себе под ноги. - Всё обстоит хуже, чем я предполагал. Мориарти печально, задумчиво, с видом человека, стоящего с факелом у порога собственного дома и задыхающегося от керосиновой вони, растянул губы в улыбке. - Предлагаю бросить жребий, - попытался пошутить он, а потом визгливо изобразил аукциониста: - Кто убьёт Шерлока Холмса? Майкрофт резко, со свистом, втянул воздух. - Если только... - сказал он. И Моран, и Мориарти посмотрели на него вопросительно. - Полагаю, настал твой черёд раскрывать карты, Джеймс, - произнёс он, и его голос в половине фразы надломился. - В худшем кошмаре я не мог бы себе представить, что когда-нибудь произнесу это слово, обращаясь к тебе... Майкрофт покачнулся и спрятал лицо в ладонях. Его плечи были опущены; он казался постаревшим на многие годы, опережавшие его действительный возраст. Мориарти удивлённо поглядел на него, разом растеряв всю свою злую весёлость, и Моран осознал, что тот впервые видит его проявляющим эмоции. Поскольку ему самому прекрасно было известно, что это не самое лёгкое зрелище, он положил Джиму руку на плечо. Повисло краткое, но мучительное молчание: каждый из них был терзаем своими собственными мыслями. - Скажи его, - потребовал Мориарти. Медленно опуская руки, Майкрофт сложил их на груди - и, пусть он тщетно пытался скрыть это, оба его собеседника были слишком наблюдательны, чтобы не заметить, что они дрожат. - Пожалуйста, Джим. Пожалуйста. - Дорогой Джим, - пробормотал себе под нос Себастьян, но Мориарти поднял руку, чтобы тот умолк, и он послушался. Звенящая тишина давила на барабанные перепонки. - Пожалуйста - что? - настаивал криминальный консультант. Старший из братьев Холмс, старший из Братьев Гримм - тот, что любой ценой удерживал окружающую его реальность под контролем, тот, что требовал список, тот, что шёл по головам - снизил голос до шёпота. - Выведи его из игры. Изувеченная той же реальностью душа Мориарти не могла противиться слабости противника, и, судя по всему, к нему отчасти возвратилась тень его непокорной природы, потому что, оправившись от первого шока, он ухмыльнулся и велел себе получать удовольствие. Подойдя к Майкрофту поближе, услышав его прерывистое дыхание, ощутив запах его страха, он раздул ноздри, втягивая воздух, и несколько раз картинно взмахнул рукой, будто бы вдумчиво исследуя новый аромат от Penhaligon's********. - Что ты хочешь, чтобы я сделал? - поинтересовался он, наклоняясь к Холмсу. - Снова поиграл с твоим маленьким братцем? Снова вышиб себе мозги на публику? - Что угодно, - твёрдо ответил Майкрофт, встречаясь с ним взглядом и, к его чести, не вздрогнув при этом. - Что угодно, чтобы спасти его. Несколько тяжких, насыщенных мгновений они пристально смотрели друг на друга, внутрь друг друга - Моран, наблюдая за ними, бессознательно затаил дыхание и не смел шелохнуться. - Скажи это ещё раз, - приказал Джим, чуть вздёрнув подбородок; каким-то образом выходило, что он смотрел на Майкрофта сверху вниз. Холмс, к ужасу всех присутствующих, бесслёзно, сухо всхлипнул. Моран дёрнулся было, но в то же мгновение осознал, что, вмешиваясь, был бы совершенно бесполезен. Его рука машинально потянулась к заткнутому обычно за пояс "колибри"********* и замерла в миллиметрах от него. Напряжение, висевшее между ними троими в воздухе, казалось, издавало слабое жужжание, как то, что бежит по проводам и по телеграфным столбам. - Пожалуйста, - шепнул униженно, но упрямо Холмс. Мориарти улыбнулся ему - на этот раз почти тепло; улыбкой победителя, улыбкой порывистого юноши, готового убить за предательство. Выпрямившись, он размял шею, и она громко хрустнула. - Пусть будет по-твоему, - провозгласил Джим, а затем игриво добавил: - Что угодно для вас, Холмсов. Моран опустил руку, сделав вид, что хотел сунуть её в карман, и едва заметно расслабил мускулы, сдержав желание глубоко выдохнуть. Тревога, дребезжавшая в нём мелким стаккато, заставила его спину покрыться липким холодным потом. - Я в любом случае собирался вмешаться, - признался вдруг Мориарти, совершенно изменив тон: теперь он был триумфально-издевательским. Майкрофт застыл. Его зрачки расширились. - Тогда какого дьявола... - начал он, задохнувшись, но вместо последовавшего очевидного для всех вопроса как-то беспомощно взмахнул ладонями. Джим плотоядно хохотнул. - Мне нравится, - ответил он просто, - когда ваша порода преклоняет голову.20 декабря 2016 года, Лондон, 26 Вудленд Райз-стрит
Телефон вдруг зазвонил, мгновенно вырывая Мориарти из оцепенения. На мелодии вызова стояла "Can't Stand Losing You" авторства "The Police" - учитывая обстоятельства, Джим находил это необыкновенно ироничным. Воспоминания отступили, сомнения улетучились: окно стало просто окном, дом стал домом, а холод - холодом. С того момента, как он вошёл в дом, плащ он так и не снял и потому кутался в него, ища спасения от пронизывающего сквозняка, просачивавшегося в щели у подоконника. Мориарти незаметно для себя впал в мечтательно-блаженное состояние, побуждавшее его слегка покачиваться на месте - и, если бы не звонок, он наверняка уже был бы на пути к тому, чтобы поставить джазовую кассету и разжечь камин в гостиной внизу. Всё наконец становилось на свои места. На дисплее высветилось "помпезный зануда". Криминальный консультант, будучи и так в приподнятом настроении, расплылся в улыбке. Приняв вызов, он прижал телефон к уху, продолжая смотреть в окно так, будто ожидал кого-то. - Здравствуй, ласточка моя! - притворно заюлил Мориарти. - Как поживает мой сладенький пирожочек? Майкрофт на другом конце провода грязно выругался, да так, что Джим изумлённо приподнял брови и слегка отвёл руку с сотовым в сторону. - Твоими стараниями, - ядовито прошипел политик, - я вынужден был поместить его в госпиталь с непредсказуемыми последствиями. - При чём здесь я? - искренне растерялся Мориарти. - Почему виноват всегда я? Откуда мне было знать, что твой младшенький не знает меры? Холмс, сопровождая свою изысканную речь бульварными выражениями, казалось, ставил точку после каждого слова: - В изымаемом в данный момент из кровеносной системы веществе содержится примесь искусственного происхождения, предположительно оксибутират натрия**********. И даже не думай, щенок, что я ничего не знаю о Карле Пауэрсе. Джим болезненно дёрнулся, услышав это имя. Поёжившись, он отвернулся от окна и, покидая свою старую спальню, направился всё же в гостиную. - Майк, - не остался в долгу криминальный консультант, коль скоро они перешли на удары ниже пояса, - твоя невежественность порой меня огорчает. Если ты уделишь чуть больше внимания пропорциям, то наверняка сможешь догадаться, что я преследовал цель превратить его в спящую красавицу, а не в подушечку для твоих иголок. - Этот разговор бесполезен, - устало сделал выводы Холмс-старший. Мориарти спустился с лестницы и, держа телефон плечом, высвободил руки для того, чтобы выбрать подходящую музыку. - Ну разумеется, - нарочито серьёзно поддакнул он, улыбаясь. - С ним всё будет в порядке. Майкрофт презрительно фыркнул, выражая сомнение относительно последнего утверждения. - В конце концов, - продолжил Джим, перебирая кассеты на полке с музыкальным центром; изо рта его шёл пар, - я обещаюсь лично проследить за этим. - Даже не думай! - взвился его собеседник, но Мориарти, игриво закусив губу, сбросил вызов и отшвырнул мобильный в кресло. Тот немедленно зазвонил снова, но Джим его проигнорировал. Закостеневшие пальцы плохо его слушались, но вставить кассету в проигрыватель и попасть на кнопку воспроизведения всё же удалось. Она немного заедала, и это могло бы пробудить в Мориарти новый шквал воспоминаний, если бы мыслями он не витал в изолированной больничной палате, прислушиваясь к размеренному дыханию и писку датчиков. Тёплый, будто вельветовый костюм, саксофонный этюд окутал промёрзшую гостиную. К тому моменту, как хриплый альт темнокожей солистки произнёс нараспев первые слова песни, Джим вычистил камин от золы, подбросил туда свежих дров и сдобрил бензином. Подпевая, он бросил внутрь сразу несколько зажжённых спичек: и, пока он, склонившись над маленьким пламенем, раздувал его, бережно и старательно, пока за окнами стремительно сгущалась ранняя декабрьская темнота, пока тонкая чёрная плёнка наматывалась с одной катушки на другую - его душа постепенно, как спавшее всю долгую зиму растение, расцветала и оживала. Впереди был последний фарс, последняя агонизирующая страница - а после неё он был волен делать с Шерлоком Холмсом всё, что пожелает. Пламя понемногу разгоралось, и, пусть тепла в гостиной не прибавилось, Джим почувствовал себя уютнее - страшно сказать, он ощутил себя в безопасности. Приказ наверняка уже отдан, Себастьян уже бросает винтовку на заднее сиденье машины, Эвр - разучивает скрипичную партию, а Шерлок... Мориарти отошёл от камина в середину комнаты - старый дощатый пол скрипнул под его стопами - и, закрыв глаза, начал танцевать: плавно кружась по комнате, он всё больше наполнялся радостью и облегчением, запрокидывал голову назад, касался пальцами своих губ. Его силуэт в сумрачной гостиной трепетал, как пламя свечи, в отблесках тусклого каминного света; он был совершенно один и упивался этим уединением, как никогда. Жаркие споры, разлитая выпивка, ожоги от сигарет, смятые газетные вырезки, тоскливые вечера, проведённые в этой гостиной - отступали в тень, исчезая навсегда в прошлом. Математические формулы выцветали под палящим солнцем и сгнивали в сточной воде в дублинских трущобах. Сдобренный ядом героин медленно, капля за каплей, оставлял тело Шерлока. Кровь, смешавшаяся с мелкими камешками на крыше Бартса, вместе с потоками ливня исчезала в водосточной трубе. Джим послал куда-то в пространство воздушный поцелуй и в очередной раз улыбнулся: пожалуй, впервые в жизни он был счастлив потому, что игра подходила к концу. - Что ж, - сказал он самому себе, - удачи с этим.