Локти и любовь

Страх. Страх свинцом лежал на дне моего желудка. Я могла бы об этом стихи сочинить. Страх подобен свинцу, Он... Ну ладно, не вышло. Чистый оглушающий ужас прошел, и вместо него остался страх. Наверное это чувствовал дядя Гарри, когда шел в Запретный Лес навстречу Волдеморту? Наверное так себя чувствуют нормальные люди перед экзаменами? Я слышала, как толпа рассиживается по местам, готовясь к матчу. Звук их шагов – страх. Шепот восторженных разговоров – страх. Выкрики время от времени – страх, страх. Патриотичный вопль "Вперед, Гриффиндор!" прорезал воздух раздевалки, и я почувствовала, ка меня охватила паника, и мой живот закрутило. Я заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, и тупое, ноющее чувство страха снова вернулось . Мои ноги сами собой последовали за остальной командой, мои уши не слышали настороженных разговоров моих товарищей, моих товарищей. Ой, Мерлин. А что будет, если я просто не взлечу, когда назовут мое имя? Может я смогу просто бегать по полю... Нет, я должна сделать это для Гриффиндора, для Альбуса, может быть и для самой себя. Докажу себе, что я могу это сделать, докажу всем этим людям на трибунах, что я не просто Роуз Уизли-префект, или Роуз Уизли, дочь Гермионы и Рона Уизли. Если бы не мой иррациональный страх полетов. Когда начали объявлять команду Рейвенкло, Джеймс повернулся ко мне. – Ты в порядке, Роуз? – Эм... – мой рот пересох, а мозги превратились в кашу. Джеймсс кажется все равно все понял. – Мне просто нужно, чтобы ты летала. Я знаю, как ты умеешь это делать, ты великолепна. Забудь о толпе, о земле, о высоте. Просто летай, чувствуй ветер в своих волосах, метлу в своих руках, и живи моментом. Я кивнула. Кажется, это я могу. – А если случайно заметишь маленький золотой мячик, лети за ним... И знаешь, так тебе же будет лучше, – и он быстро мне улыбнулся. Я не смогла себя заставить улыбнуться в ответ. А потом, слишком скоро, начали вызывать имена гриффиндорской команды. Назвали мое имя. На секунду до меня это не дошло, но Джеймс мягко сказал: – Давай, я буду прямо за тобой. Я присмотрю за тобой, Роузи, просто лети. И так на трясущихся ногах я оттолкнулась от земли и вылетела на стадион. Рев публики чуть не сбил меня с метлы, но я заставила себя сосредоточиться. Не на толпе сосредоточиться – ой, божечки, что обо мне думают одноклассники, нет, не думай о земле – мать твою, я так высоко, не смотри на другую команду, ох ты ж, Мерлинова пушистая белая борода, да они суровые! Так, надо взять себя в руки. У меня не жизнь, а просто корзина персиков, так сказать, да. Я люблю персики, ням-ням-ням. Хотя у персиков мерзкий пушок. Мне больше нравятся нектарины... И сливы! Эх, мне бы сейчас сочную сливу... О боже мой, я же лечу! Я справляюсь, я справляюсь. Может это хорошо, думать о вкусных фруктах... Сливы, ням-ням. Бананы, яблоки, вишни, виноград, канталупа, арбуз, дыня, черная дыня... чего? А-а-а, на меня летит черная дыня! Бладжер, Роуз. Я знала, что это бладжер, честно, знала. Я знаю, что не бывает черных дынь. Я просто отвлеклась. Ясно? Ясно?! Ладно, мне надо сосредоточиться на игре. Что там сказал Скорпиус? Что-то там про левую сторону, крутые трюки, прикинься, что читаешь ему нотацию... Ладно. Отличная работа, Роуз. Память что надо. Неудивительно, что ты лучшая ученица. Ладно, дыши, мне надо дышать. Не жизнь, а корзина персиков, просто персики, а не жизнь. Персики, сочные фрукты... О нет, только не надо опять. Мерлин, мне надо собраться. Маленький золотой мячик, маленький золотой мячик, мне нужно найти золотой мячик. Может я просто полечу по той стороне поля. Отличная идея, Роуз. Держись подальше от злобных игроков, давай посидим немного на другой стороне. Интересно, а что делает второй ловец... Стойте... Это что, он? Вот эта синяя штучка, что пролетела мимо меня? Ой, мамочки, кажется это был он. Наверное он увидел снитч! Чтоб тебя, Шон Пайк, я б тебе кулаком погрозила, если б не боялась, что умру, если оторву руку от метлы. Окей, поехали, потихонечку, потихонечку. Ну все, давай, метла, давай! Альбус одолжил мне свою метлу. Извините, вы наверное не поняли. Альбус одолжил мне свою метлу. Альбус Поттер, парень который практически спит со своей обожаемой метлой в постели, одолжил мне свою метлу. Если совсем честно, я не хотела ее брать. Не хотела отвечать за уничтожение его малышки, его счастья и гордости, его единственной истинной любви... Но он вручил мне ее с такой торжественностью, что было бы слишком грубо отказываться. Чертовски уверена, он в этом теперь не раскаивался – я практически просвистела через поле! Просвистела, вот точно. Я чувствовала себя такой крутышкой, когда догнала того ловца, если честно. Получи-ка, Пайк! Шон Пайк, Шон Дайк. Но когда я догнала его и начала выискивать неуловимый золотой мячик, я подумала, а ведь черт возьми, этот снитч – пронырливый маленький мячище. Может новые технологии до того дошли, что снитчи теперь могут становиться прозрачными, чтобы ловцы их не видели? Да не... Я уже была почти перед Пайком, но все равно не видела снитч. Я видела только свежеподстриженную траву на поле. Если я сейчас же не найду снитч, то я в нее врежусь, и офигительно врежусь. А потом меня как шибануло. Не полем, слава те, господи, а словами Скорпиуса: финт Вронского! Финт Вронского! Финт Вронского! – словно сирена зазвучало в моей голове, и я потянула метлу и развернулась как можно быстрее. Ох ты ж мать твою, еле успела. Снова взмыв в воздух, я почувствовала, как расслабляются мои мышцы и распрямляются плечи. Шон Пайк, ах ты маленький засранец. Если я хоть раз, хоть на минутку позже отбоя его отловлю, я вкачу ему такое взыскание, он обалдеет. Например, ухаживать за квиддичным полем (к примеру, поливать его из маггловской лейки? А может, пусть подстригает траву маггловскими ножницами?), вот тогда уж он поймет, что это такое – башкой в поле влететь. Спасибо Мерлину за Скорпиуса, вот что я скажу. Он заслужил хороший приз, этот чувачок. Надо вручить ему медаль или... Или что-нибудь золотое, маленькое... И с крыльями. О божечки, это что, снитч рядом с воротами Рейвенкло? Я быстро глянула на Пайка, который все еще выравнивался после своего идиотского финта Вронского. Я не могла поверить своим глазам. Я рванула к воротам и замедлилась рядом с ними, тут надо действовать легко. Нельзя перестараться, оно еще было здесь. Вратарь Рейвенкло меня увидел и начал орать своим товарищам, но было слишком поздно. Мои пальцы сомкнулись на снитче, и игра была окончена. Окончена. Окончена! Окончена! Ох ты ж Мерлинушка милый, я могу спуститься вниз! Чтоб меня, мы победили! Я поймала снитч, и мы победили! Я не только выжила, я еще и поймала снитч! Вот обалдеть, а?! Я неверяще уставилась на улыбающегося Джеймса и не смогла не улыбнуться в ответ. Это что, сон? Это на самом деле случилось? Ох ты божечки, я что, так высоко? Ох блин. Так, Роуз, быстро думай о сливах! О манго и персиках, об ананасах! Но от мыслей о тропических фруктах у меня скрутило живот, и я едва успела зигзагами спуститься к земле, прежде чем меня вырвало. Все студенты Хогвартса хором протянули "Фу!", а потом гриффиндорцы снова принялись радоваться. Я быстро вытерлась, и меня тут же окружила гриффиндорская команда. – Ты это сделала, Роуз! Сделала! – Джеймс светился от радости. – Потрясающе, просто потрясающе! Теперь на поле начали выбегать зрители, и меня все подряд принялись хлопать по спине. – Не знал, что ты так умеешь летать, Уизли! – Отличная игра! Я всех благодарила и на трясущихся ногах пробиралась прочь, когда увидела Скорпиуса среди толпы, и меня охватило чувство дежавю. Кто бы мог подумать, что наши роли поменяются местами? Он был одет в простые джинсы и футболку, и выделялся среди толпы, наряженной в красное с золотом, и меня охватило теплое чувство. – Скорпиус! – закричала я, направляясь к нему. – Большое тебе спасибо! – Поздравляю! – он улыбнулся, и у меня перехватило дыхание... Наверное из-за физической нагрузки. Небольшая одышка, не более того. – Без тебя я бы не справилась, – я благодарно ему улыбнулась. – Я вот думал, слышала ли ты, как я поддерживал тебя с трибун, – задумался он. – А ты поддерживал? – спросила я, чувствуя себя по-идиотски счастливой из-за этой информации. Скорпиус пожал плечами, сунув руки в карманы. – Был тревожный момент, когда я не знал, сможешь ли ты выбраться из того нырка. Я только широко улыбнулась ему. Ах, как красноречиво. Не перестаю себя удивлять собственной гениальностью. – Ну, – продолжил Скорпиус. – Как тебе твоя первая победа в квиддиче? Я некоторое время подумала. – Знаешь что? Отличное чувство. Немного мутит от полета, но в остальном я потрясающе себя чувствую! Да просто ошеломительно! – Готова к следующей игре? – спросил Скорпиус, в его глазах были искорки. Я посмотрела на неловко свисавшую с моих рук метлу и внезапно ощутила желание выбросить ее подальше. – Нет, на самом деле я ухожу в отставку. У меня была яркая и короткая квиддичная карьера, но думаю, пора ее заканчивать. – А, заканчиваешь на высокой ноте. Очень умно, очень, – умудренно кивнул Скорпиус. – Я так рада, что ты согласен. – Кажется, он тоже согласен, – сказал Скорпиус, указывая на злющего Роберта Хилмана. Я обернулась, чтобы посмотреть, о чем он говорит, и ошеломленно отступила на шаг, когда случайно встретилась взглядом с неожиданным и вовсе не заслуженным злобным расстреливающим взором. – Господи помилуй, что это он? – Думаю это потому, что из-за тебя проиграл его любимый факультет, – ответил Скорпиус, уголок его рта чуть приподнялся. – Боже, вот ведь лузер, – как будто надо было так злиться из-за идиотского квиддичного матча! И он даже не играл. – Ну, похоже еще что-то хорошее из этого матча вышло, – заметил Скорпиус. – И что? – спросила я. – Может теперь Хилман раз и навсегда от тебя отстанет. – Мерлин, да ты прав! Кто бы мог подумать, у квиддича есть и хорошие стороны! – изумленно воскликнула я. – Ого, – ровным голосом ответил Скорпиус. – Вот так открытие. Боль. Было столько боли, что просто сумасшествие. Я могла бы стихи об этом сочинить. Боль сумасшедшая, Как вода в трубы сошедшая... Э-э-э... Это чепуха какая-то. Но все, даже самые прекрасные стихи, такие, так что я еще вполне могу сделать карьеру в поэзии! Вот только боль не сходила, как вода в трубы, а скорее как шелковый ручеек, стекающий по стенам. Нет, еще глубже и тяжелее, раскалывающая каждую мою косточку, стоило только двинуть пальцем. Не стоит и говорить, что это было неприятным сюрпризом, когда я проснулась. Первым признаком была резь, вернее ужасающая боль в моем боку, когда я повернулась, чтобы проверить время. Вторым – когда я не смогла встать с первой попытки. Когда я наконец набралась смелости свесить ноги с кровати, чтобы подняться, я несколько недостойно взвизгнула. – Ты в порядке? – спросила со своей кровати Ингрид. – Ингрид! – благодарно вскрикнула я. – Я умираю! Я не могу двинуться! Все болит! – Что? – она подскочила к моей кровати, осмотрела меня, и нисколько не впечатлилась. – По-моему, ты нормально выглядишь. – Ох, мой Мерлин, у меня так все болит, я двинуться не могу, – я жалостно посмотрела на нее. – Что со мной происходит? Она откинула голову и рассмеялась. Рассмеялась! Вот наглость, честное слово. – А, это квиддич. На этот раз я растерялась. – Что? – Квиддич, слишком нагружала мышцы, которыми не пользовалась уже давно... Или никогда, лентяйка ты негодная. – Квиддич! – сердито вскрикнула я, вскидывая кулак и падая назад на кровать. Я немедленно об этом пожалела, не только потому что мышцы моего живота чуть не взвизгнули протестующе, но и потому, что теперь мне снова приходилось напрячься, чтобы подняться. Только угроза, вернее предупреждение от Ингрид, что я опоздаю на трансфигурацию с Макгонагал, заставило меня встать этим утром. Невероятное открытие дня для Роуз Уизли: Вот что такое быть девяностолетней. Серьезно. Каждый шаг был испытанием. Никогда еще я не ценила так свое тело и свое умение бегать по коридорам Хогвартса, порхать по полям и скакать среди саванн... Э-э-э... Когда я этого хотела. Не то чтобы я стала делать это, потому что я уважающий себя префект. Ну и потому, что чувствовала себя так, будто по мне пробежало стадо гиппогрифов. Когда я пришла на трансфигурацию, я старалась не шататься. Я бесцеремонно бросила сумку на пол и медленно и болезненно опустилась на стул. –Забыла размяться? – раздался рядом веселый голос Скорпиуса. На пару секунд я неразборчиво залепетала, пытаясь сообразить, как такая простая мысль не пришла мне в голову, пока наконец не ответила немного обиженно и сердито: – Нет. – Жаль, – ответил он. – Ну, думаю, в следующий раз не забудешь. – Следующего раза не будет! – выплюнула я, завистливо глядя на его расслабленную позу, удобно расположившуюся на стуле. – Не могу поверить, что никто меня не предупредил! – Ну, учитывая, в каком ты была состоянии, когда я тебя встретил, разминка была последней из твоих проблем, – спокойно ответил Скорпиус. Я хмыкнула. – Ага, ну ладно. Но увы, теперь это моя единственная проблема. – Ну, думай об этом, как о напоминании о твоей потрясающей победе – твой орден чести! – улыбнулся Скорпиус. Я как-то сама собой улыбнулась в ответ, прежде чем вспомнила, что мне надо ворчать из-за квиддича, и фыркнула. – Тоже мне, орден. – Ну ладно, – пожал он плечами. – Где-то прибыло, где-то убыло. – Да уж, я теперь понимаю, что значит "нет труда, нет плода", – я вздохнула и откинулась на спинку стула. – Ой, ой, ой, ой! Черт возьми. Скорпиус захихикал. Я многозначительно на него посмотрела. – Извини, – сказал он. – Но... Ладно, ничего. – Мне никогда в жизни не было так больно, Скорпиус, – несчастно простонала я. – Мне больно ходить, поэтому я сижу, но во время сидения становится еще невыносимее. Не могу поверить, что мне так больно просто от того, что я сидела на метле. Скорпиус понимающе кивнул. – Да, ты удивишься, как квиддич влияет на тело. – Но я ничего не делала! Я просто летала над полем почти все время! – раздраженно воскликнула я. Скорпиус недоверчиво посмотрел на меня. – Ты не просто летала! Тот нырок был потрясающим! – Правда? – неуверенно спросила я. – Ты шутишь? Роуз, ты была великолепна! – воскликнул он. – Ого... Ну, мне трудно поверить, но спасибо. Скорпиус некоторое время смотрел на меня, потом рассмеялся и покачал головой. – Что? – спросила я. – Ты такая... – Скорпиус остановился и на секунду задумался. – Что? – снова спросила я. Он снова покачал головой. – Не обращай внимания. – Ты не можешь просто сказать "не обращай внимания!" – возмутилась я. – Какая я? Что ты хотел сказать? Скорпиус вздохнул. – Я хотел сказать, что ты сама не понимаешь. Не понимаешь, какая ты. – Не понимаю? – спросила я, наполовину оскорбленная, наполовину удивленная. – Чего я о себе не понимаю? – потребовала я, немного более напряженно, чем собиралась. – Ты просто сама не осознаешь. – Чего не осознаю? – мой тон становился все более нервным. – Ну, ты считаешь себя, ну не знаю, просто префектом-заучкой или вроде того... Я возмущенно открыла рот, чтобы заявить, что об этом думаю, но Скорпиус меня перебил: – Но ты не такая. Ты веселая и добрая и к... И ты просто не понимаешь этого! Это так раздражает! – он вздохнул. – Но, думаю, в этом твое очарование. Я рассмеялась на это. – У меня есть очарование? – я не смогла скрыть недоверия в голосе, такое это было глупое заявление. – Особенное, – шутливо ответил Скорпиус, шутливо вроде? Я была так растеряна. – Только немногие его замечают, например твои мать с отцом. – Ха-ха-ха, – я закатила глаза и обернулась к Макгонагал, которая призывала класс к порядку. В остальном урок прошел нормально, и только когда мне понадобилось встать из-за стола, я вспомнила, что у меня сегодня был организм престарелой дамы. – Ох ты, как больно. – Ладно, – Скорпиус вздохнул, поднимаясь. – Залезай. – Что? – Залезай, я отнесу тебя на закорках на следующий урок. Что там у тебя? – Ты отвезешь меня верхом? – я чувствовала, что мои брови были где-то в середине лба. – Ага, – Скорпиус пожал плечами. – Ты же только что жаловалась на невыносимую боль? – Да, но... – Я не могла выразить свои чувства на такое глупое предложение. – Я тяжелая. Скорпиус фыркнул. – Думаю, справлюсь. – В комнате другие люди, – пролепетала я, глядя по сторонам. – И что? Мы же не... – он задумался на секунду, обдумывая свои слова. – Не делаем ничего неприличного. Я непонятно из-за чего покраснела, а потом покраснела, потому что покраснела. Вот ведь дурацкий замкнутый круг. – Ладно, но мы подождем, пока все уйдут. Скорпиус пожал плечами и оперся о наш стол. – Твое дело. Когда все покинули комнату, Скорпиус выжидательно посмотрел на меня. – Готовы, ваше высочество? – Ладно, лошадка, поехали. – Ну, на счет три, – велел он. – Раз, два, три. И я запрыгнула на него, ухватив за шею. – Ух ты, я так высоко! – не смогла я сдержаться. – Эй, как ты там, внизу? – Да отлично, – ответил Скорпиус и пошел. – Ха, а это весело! Может везде будешь меня так носить? – Ну да, почему нет? – дружелюбно ответил Скорпиус. – Если только ты не будешь против, чтобы я время от времени делал так, – и без предупреждения он наклонился вперед. Я, ну, вообще-то, не закричала, но издала звук, который вовсе не был полным достоинства, и схватилась за него изо всех сил. На самом деле, думаю, я его чуток придушила, но он это заслужил. Что напрягло больше, прижалась щекой к его щеке, и если бы он чуть повернул голову, то... Ну... Я откинулась назад, устроилась как раньше на его спине, и только спокойно сказала: – Паршивая из тебя лошадка. – Ну знаете! – возмутился Скорпиус. – А кто это вопил от радости и счастья из-за великолепной возможности проехаться на моих закорках? – Ну да, я передумала, – вредным голосом ответила я. – Я такая спонтанная и непредсказуемая, это что-то. – Ха, спонтанная, – ответил Скорпиус. – А что тогда насчет спонтанных развлечений? – Ну, если эти твои спонтанные развлечения будут часто повторяться, то в них не будет ни спонтанности, ни развлечений. – Ну посмотрим! – ответил Скорпиус, и даже не глядя я знала, что у него на лице была хитрая усмешка. Он как раз собирался провести свой вовсе не спонтанный и не развлекательный маневр снова, когда из коридора впереди нас раздался голос: – Роуз? Малфой? Мы оба на секунду замерли, а потом повернулись и увидели изумленного Джека Снуджлумпа, который пялился на нас. – Что вы делаете? Ругательства, которыми я готовилась осыпать Скорпиуса, замерли на моем языке, и я попыталась вернуться в режим нормального человека. – Ой, да ничего. У меня просто все ужасно ноет после вчерашнего, вот Скорпиус был так мил, что предложил отвезти меня на закорках на следующий урок, – ответила я, когда Скорпиус выпрямил нас обоих. Почему-то у Джека отвисла челюсть. – Ноет после вчерашнего? – Ну да, я так нервничала, это же был мой первый раз и все такое, но Скорпиус так мне помогал, – улыбнулась я. С каждым моим словом Джек становился все краснее, и его глаза так и бегали с меня на Скорпиуса и обратно. – Ты в порядке, Джек? – обеспокоилась я, потому что выглядела, будто у него какой-то приступ. – Ага, в полном. Я просто пойду. Пока, – и не говоря больше ничего Джек развернулся и сделал ноги. – Да что это с ним? – спросила я Скорпиуса, как раз когда он воскликнул: – Да что это с тобой?! – Что? – немного возмутилась я. – Ты не поняла? – Скорпиус недоверчиво оглянулся на меня, и когда я не ответила, он продолжил. – Ты так это сказала, как будто у нас вчера был секс! – Что? – в шоке закричала я. – Как это я такое сказала, будто мы... Как? – Да ты все говорила, как у тебя все ноет, как это был твой первый раз. Любой нормальный пацан об этом подумает! – возмущенно закричал Скорпиус. – Ой боже, – пробормотала я, и меня охватило ледяное понимание. – О боже, я так сказала, да? Скорпиус только мрачно кивнул. – Скорее, беги за ним! Мы должны ему сказать! ЭТО ИЗ-ЗА КВИДДИЧА! – заорала я в коридор. – НЕ ПОТОМУ ЧТО МЫ ЗАНИМАЛИСЬ - ОЙ! Я сердито посмотрела на Скорпиуса. – Ты ущипнул меня за бедро! – Да! – ответил Скорпиус, не менее сердито. – Потому что ты собиралась орать на весь коридор, что мы не занимались сексом! – Ой, – пробормотала я. – Ну, хм... Перестань трогать мои бедра, извращенец! Я представляла, как он закатывает глаза на такую слабую попытку защититься. – Я везу тебя на закорках, я не могу не держать твои бедра. Я осела на его спину, сдаваясь, и положила голову ему на плечо. – Ну... ладно. Этот раунд ты выиграл, Малфой. Он засмеялся. – А кто говорит о победах? Я просто как всегда был прав. Исполнял свой долг Скорпиуса Малфоя, поправляя неправильное, помогая попавшим в беду... – Ладно, ладно, поняла, – перебила я его. – Извини, кстати. Скорпиус вздохнул. – Ладно, я мог бы как будто трахаться с кем и похуже. Я некоторое время обдумывала это замечание. – Думаю,я приму это за комплимент. Скорпиус засмеялся. – Ну... – Тс-с! – перебила я его, ладонью закрывая ему рот, но вместо этого попав по глазам. – Кто-то идет! – И что? – ответил Скорпиус, хотя он все же остановился, но возможно это потому, что он больше ничего не видел. – Убери руку, пожалуйста, я немного привязан к своему зрению. – Ой, извини, – я застенчиво убрала руку, но тут же быстро зашептала. – Но серьезно, это же может быть профессор Макгонагал или кто-нибудь еще! – Как я уже сказал раньше, – повторил он. – И что? – Ну Скорпиус! – Ладно, ладно, – сдался он, ставя меня на пол. – Я иногда тебя совсем не понимаю. – Роуз! – позвал меня голос из-за спины. Я оглянулась и увидела Скорпиуса, и тут же испытала облегчение, что он ничего не видел. А потом почувствовала себя странно из-за этого облегчения. Ох, ну я просто клубок сложных эмоций. – Альбус! Привет! Тебя уже выпустили из Больничного Крыла? – Ага, только что, – широко улыбался он. – И я снова должен это сказать, потрясающая игра, просто потрясающая! Я улыбнулась в ответ. – Спасибо! До сих пор не могу поверить! – Ты бы меня видела, когда мадам Помфри милостиво сообщила мне новости. Мерлин, это самое лучшее чувство на свете! – Ну, за это надо поблагодарить Скорпиуса. – Что? – переспросил Альбус, в первый раз осознав, что рядом со мной стоит Скорпиус. – Это он предупредил меня насчет финта Вронского, – сказала я. – Правда? – Альбус удивленно посмотрел на Скорпиуса. – Ну спасибо, Малфой. Скорпиус пожал плечами. – Будь ты в моем положении, ты бы сделал то же. Я задумалась над этими словами – странное какое-то было замечание. Скорпиус просто был мил? Потому что, ну вот честно, разве Альбус сказал бы что-нибудь слизеринской команде? И о каком положении он говорит? Альбус нахмурился, явно думая о том же, а потом его глаза вдруг округлились, а челюсть отвисла. Э-э, я что-то пропустила? Он несколько раз открыл и закрыл рот, наконец снова обрел голос. И даже теперь он был каким-то задушенным. – Думаешь, нам стоит поговорить, Малфой? Скорпиус только улыбнулся и покачал головой. – Пока нет. Казалось, Альбус собирался с мыслями, его глаза были прищурены, и он смотрел на Скорпиуса, будто изучал его, или ждал какого-то подвоха. А потом, что еще более странно, он уставился на меня. Наконец, после долгого молчания, он выдохнул, а я даже не заметила, что он задерживал дыхание. – Ну... На твоем месте я бы... Был осторожнее. Так, все, этот разговор меня напрягал. То, что они говорили, не имело никакого смысла. И кроме того, хотя казалось, что он произнес угрожающие слова, вовсе не выглядело, что Альбус угрожал Скорпиусу, как будто... Предупреждал? Я совсем не понимала. Я была просто в обалдении. – Ну, спасибо, Поттер, – ответил Скорпиус. Альбус не был удовлетворен, и он открыл было рот, но Скорпиус перебил его. – Не стоит беспокоиться, Поттер. – О чем беспокоиться? – наконец не выдержала я. – О чем вы двое вообще говорите? Альбус посмотрел на Скорпиуса и покачал головой. – Не беспокойся. – Но я беспокоюсь! – раздраженно воскликнула я. – Да ладно, Роуз, мы просто говорили о... – Альбус на секунду замолчал. – О квиддиче, – закончил Скорпиус. Они так странно себя вели. Но казалось, что они не собирались признаваться, и в конце концов, может они и правда говорили о чертовом квиддиче. – Вы уверены? – я должна была еще переспросить. Альбус глубоко вздохнул. – Ты такая недоверчивая, Роуз. Скорпиус грустно покачал головой. – Ты ранишь нас, Роуз, правда, ранишь. Я прищурилась, глядя на них. – Ой да идите вы. К счастью или не к счастью, в этот момент вздумал появиться Ральф. – Эй, Альбус! – крикнул он, подбегая к нам. – Не встречал тут длинноногую белокурую бестию? Альбус приподнял бровь. – Длинноногую белокурую бестию? Ты не Малфоя имеешь в виду? Вместо того чтобы ответить на возмущенное лепетание Ральфа, Скорпиус тоже приподнял бровь. – Ты думаешь, я длинноногий, Поттер? Альбус склонил голову набок и внимательно оглядел Скорпиуса. – Да, я бы сказал, что ты вполне ногаст. – Ну спасибо, Поттер, – ответил Скорпиус, выглядя польщенным. – У тебя тоже рычаги что надо. Я оглядела их обоих, пытаясь понять, что происходит. – Я чему-то мешаю? Может мне уйти? – Ой, не расстраивайся, Роуз. Думаю, ты тоже можешь вступить в наш клуб длинноногих, так ведь, Малфой? – сказал Альбус, в его глазах горел огонек. Скорпиус прищурилмся, глядя на Альбуса, и ответил. – Да, я б согласился, но думаю, надо принести рулетку, померить. – Я все еще чувствую себя третьим колесом. – Так что, никто не... – снова начал Ральф. – Нет, Маклагген, – со вздохом перебил его Скорпиус. – Никто не видел твою длинноногую белокурую бестию. – Что, неприятности в раю? – Я тебя не спрашивал, – сердито ответил Ральф, разворачиваясь и уходя. – Ну и ладно, – Скорпиус смахнул с плеча воображаемую пылинку. – Уверен ,мои ноги длиннее ее. Я открыла было рот, чтобы произнести очень-очень остроумную шутку, как вдруг мимо пробежала девчонка, остановившись при виде нас. – Извините, что перебиваю, тут противный гриффиндорец не пробегал? Жаль, что рядом не было камеры, потому что это был один из тех самых моментов. Шесть наших бровей одновременно взмыли вверх, когда мы поняли, что это не просто была девчонка. А белокурая девчонка. С длинными ногами. Скорпиус оправился первым, оглядел нас и отошел в сторону. – Ну, у меня тут на выбор целых два... – она хотела перебить его, но он продолжил. – Но если ты о Маклаггене, то он пошел туда. – О, класс, спасибо! – она благодарно улыбнулась и побежала в ту сторону, с которой прибежала.