Локти и любовь

Я играла в квиддич, это был гранд-финал. Я видела снитч, он был прямо передо мной, но я так медленно летела. Невозможно и чудовищно медленно. Я наклонялась вперед как можно дальше, но не могла заставить себя лететь быстрее. Как будто я пробиралась через болото. Я посмотрела назад, чтобы увидеть, где второй ловец, и с ужасом увидела, как за мной сыпятся ветки. Я посмотрела на метлу и поняла, что она рассыпается на части, ветка за веткой. Прежде чем я успела запаниковать, мой желудок ухнул вниз, и я свалилась и полетела, полетела... Я шла вверх по холму. Трава была ярко-зеленой, контрастируя с чистым синим небом. На мне было бальное платье. Из-за этого мне было тяжело идти вверх по холму, но оно было мягкое, струистое и просто божественное. Я чувствовала себя такой элегантной. Когда я достигла вершины холма, не очень сильный и не очень слабый ветерок пронесся вокруг меня, оглаживая мою кожу и вздымая мои волосы. Я подняла голову и увидела Скорпиуса, который стоял передо мной в цилиндре. Его глаза блестели, и мое сердце дрогнуло при виде него. Он выглядел просто потрясающе. Он что-то говорил, но дул ветер, и я не могла разобрать его слов. В его руке был снитч, он волшебно улыбался, протягивая мне его. Я преисполнилась благодарности, пыталась выразить ее словами, но из моего рта не вырвалось ни звука. Но Скорпиус не обратил внимания, он протянул руку, прикоснувшись к моей щеке, его лицо приближалось все ближе, мои глаза закрылись... А потом открылись и увидели знакомые полуоткрытые занавески полога моей кровати. Пока мой затуманенный разум приходил в рабочее состояние, мои глаза открылись чуть шире, и тут на меня безжалостной кувалдой обрушилось осознание. Я проснулась. ПРОСНУЛАСЬ. ЧЕРТ ВОЗЬМИ. Это был просто чертов сон. Сон. Я чуть не взвыла от неверия. О Мерлин, почему жизнь такая несправедливая? Почему я не поставила будильник на пять минут позже? Почему-у-у?! Теперь, когда я приняла жестокую правду, что это был всего лишь сон, я отчаянно попыталась уснуть снова, чтобы попытаться снова пережить те ощущения, но увы. Я не могла поверить, что проснулась. Я даже не смогла прочувствовать этот проклятый поцелуй! Я уткнулась лицом в подушку. Мерлин, жизнь так несправедлива. Так, к делу, а почему мне приснилось, что я целую Скорпиуса? Ох, божечки мои. Он не был на трансфигурации. Место рядом со мной было пустым. Между мной и другим столом было столько пустого места. Пока Макгонагал призывала класс к порядку, я старалась не смотреть на дверь. Он наверное просто опаздывал, вот и все. А может он заболел. О боже, я надеюсь, он в порядке. А может на квиддичной тренировке случился несчастный случай! Я ужасающе четко могла представить себе его в больничной койке, завернутого в бинты. А может он просто прогуливал... Я надеялась, что он прогуливал. Но разве Скорпиус прогуливает? Ну, может быть теперь, когда мы сдали задание, его больше не волнует этот урок. Но это не похоже на Скорпиуса. Может просто что-то задержало его, и он уже идет. Но Макгонагал велела нам разбиться на пары и практиковаться с заклятьем Геминио. Я оглянулась по сторонам, понимая, что на то, что он опоздает, шансов все меньше и меньше. – Мисс Уизли, вы можете работать с мистером Хофландом, – я подняла голову, услышав голос Макгонагал, и оглянулась в сторону Ноа Хофланда, который болтал со своими друзьями. Я вздохнула, собрала книги и пересела за его стол. – Привет, – сказала я, садясь. Он перестал болтать, повернувшись ко мне. – А, Уизли, привет! Ну так заклятье Геминио. Давай первой. Я быстро глянула в книгу, сосредоточилась на кубке передом мной, резко дернула палочкой влево, крутанула вправо и ткнула в сторону предмета. Из палочки вырвалось заклятье, и полусформировавшийся кубок показался на столе. Черт. – Ой, ну почти, – признал Ноа. – А теперь моя очередь. Он уверенно дернул, крутанул и ткнул, вот только все не в ту сторону. И показался всего лишь изогнутый кусок металла. Он недоверчиво вздохнул. – Что за... – он посмотрел на меня, словно ждал, что я соглашусь, что это глупо. – Я попробую снова, ты не против? – Ну, хорошо, давай, – ответила я. – Геминио! – скомандовал он, и на столе перед нами появился еще кусок металла. К его чести, нижняя его часть действительно напоминала ножку кубка. Он хмыкнул, поворачиваясь ко мне. – Извини, не знаю, что со мной сегодня не так. Обычно у меня сразу все выходит. Я бесстрастно посмотрела на него. – Да ничего, все в порядке. Не волнуйся. Я снова повернулась к кубку. – Геминио! – и к моему удовольствию, на столе появилась идеальная копия кубка. Я широко улыбнулась и повернулась к Ноа, чтобы поделиться радостью, но в ответ он только сжал челюсти. Моя радость померкла, и я отвернулась. Скорпиус бы улыбнулся в ответ и порадовался за меня. – Геминио! – вот и все, что я получила от нынешнего напарника. Полусформировавшийся кубок появился на столе. На мой взгляд, это был большой прогресс. – Отлично! – поздравила я, вежливо ему улыбаясь. – Идиотская палочка, – рыкнул он. Он что, винит во всем палочку? Когда Скорпиусу не удавалось заклинание, он никогда не винил в этом что-нибудь еще... Но Скорпиуса здесь не было, и мне надо перестать думать о том, что бы он сделал или не сделал. – Может попробуешь крутануть вправо в этот раз? – нерешительно предложила я. Он резко кивнул и снова попробовал заклинание. Стало намного лучше, было похоже на настоящий кубок, только с левой стороны были дыры и странные утолщения. На его лбу появилась морщинка, когда он разглядывал свой скособоченный кубок. Ноа откинулся на спинку стула и повернулся ко мне. – Вот дурацкое заклинание, а? Мои брови взлетели вверх. – Э-э... Он повернулся к своим друзьям: – Разве нам когда-нибудь в жизни понадобится что-нибудь двоить? Ерунда просто. Все его друзья принялись насмехаться над заклинанием, я чувствовала себя совсем одинокой. И не то чтобы я хотела болтать с Ноа и его друзьями о том, какая ерунда заклинание Геминио. Думаю, мне от этого стало еще заметнее отсутствие моих собственных друзей. Если бы Скорпиус работал с новым напарником, он бы включил его в беседу со своими друзьями. Он не стал бы искать оправдания своим неудачам. Он бы сам над ними посмеялся и продолжил бы стараться, пока не получилось. Скорпиус смог бы справиться с заклинанием. Ладно, Роуз, не надо быть совсем уж злюкой. Я вздохнула. Я скучала по Скорпиусу. Его не было на ужине. И на обеде его не было. Не то чтобы я следила или что-то вроде того. Но серьезно, обычно я замечала его белобрысую гриву, как только входила в Большой Зал, а я два раза оглядела комнату, но тщетно. Я весь день его не видела! Где он? – Как ты думаешь, где он? – спросила я Ингрид. Она остановилась, не дожевав, огляделась по сторонам. – Мнзнъю, – сказала она и вернулась к курице. – Уверена, у него есть совершенно нормальная причина, – сказала я себе, так как Ингрид с разговором не очень помогала. Я вздохнула, стараясь подавить чувство, которое нарастало во мне. Это была смесь растерянности, беспокойства и пустоты от неисполнения твоих ожиданий. И я знаю, что это глупо, потому что ожидание было только в том, чтобы увидеть его за столом или в коридоре, или на уроке. А ведь еще даже дня не прошло. Почему бы человеку не нарушить иногда свой обычный распорядок? Я это знала. Но одно дело это знать, а другое – заставить себя в это поверить. Постойте, мне стоит найти Алекса! Да, отличная идея, Роуз! Просто блестящая. Я остановила слизеринку, которую видела пару раз с Алексом: – Эй, прости, я просто хотела спросить, ты не знаешь, где Алекс Лестер? Она немного нахмурилась на секунду: – Хм, кажется, он в библиотеке. – Спасибо! – я широко улыбнулась, это было так легко. Почему я раньше об этом не подумала? Я быстро пошла в библиотеку, но перешла на бег после нескольких спорых шагов. Ходьба для слабых. Или для спокойных и терпеливых. Я добралась до библиотеки без промедления, и без дыхания заодно, но увы... Я быстро прошла по проходам и между столами, внимательно разыскивая Алекса. Я едва его не пропустила, и только взглянув второй раз, я поняла, что это он, лежит опустив голову на руки и спит за столом. Я не могла это пропустить: я тихонько подкралась к нему и наклонилась к его уху. – АЛЕКСАНДЕР ЛЕСТЕР! – возопила я командным тоном неодобрения и праведного гнева. Его голова резко подскочила, и он вылетел из-за стола, опрокинув стопку книг, когда поднялся. Клянусь, он скорее всего повредил шею, когда вращал головой, стараяс ь понять, что происходит. – Простите! – тут его перепуганное лицо стало растерянным. – А, что? Потрясающе смешно. Невероятно. И что лучше всего, я даже не получила за это. Мадам Пинс наверное была где-то в другом конце библиотеки. Мой хохот был прерван, когда он быстро пришел в себя. – Роуз! – взорвался он. – Что за дела? Несмешно! Я не могла говорить от смеха. Его плечи обмякли, и он вздохнул. – Ну ладно, немного смешно. Но все равно, зачем ты это сделала? – Это просто была потрясающая возможность, я не могла ее упустить, – ответила я, когда смогла унять смех. Алекс некоторое время смотрел на меня, а потом с неохотой кивнул. – Я догнал. – Что догнал? – развеселилась я. – Ага, – ответил он, ударив себя в грудь дважды. – Я догнал, братан, я въезжаю, что ты втираешь! Я кивнула, подняв вверх руку. – Аминь, братья и сестры! Алекс перестал делать руками распальцовски в стиле гангста-рэпа и посмотрел на меня немного недоверчиво, но одновременно весело и печально. – Не та эпоха, Уизли. Я опустила руку, сжав ее в кулак. – Блин! Алекс снисходительно потрепал меня по плечу. – Однажды у тебя получится. Я грустно кивнула. Тут я вспомнила, зачем вообще пришла в библиотеку. – Кстати, я тебя не просто так напугала. Я хотела с тобой поговорить. Алекс перестал трепать меня по плечу. – Правда? Я тоже собирался с тобой поговорить, поэтому я и пришел в библиотеку. – Серьезно? – удивление в моем голосе было явственным. – Давай первым. Он покачал головой: – Нет, давай ты. – Ну, это насчет Скорпиуса, – я остановилась. Как мне это сказать, чтобы не выглядеть жуткой маньячкой? – Я просто заметила, что он как бы пропал, ты не знаешь, где он был весь день? С ним все в порядке? Что случилось? – Миссия Не Быть Жуткой Маньячкой: провалена. Миссия: перезагружена. – Я просто весь день его не видела. – Миссия: провалена. Перезагружена. – Я имею в виду, его не было на трансфигурации, на обеде... – Миссия: провалена. Отменена. – И на ужине... – Миссия отменена. ОТМЕНЕНА! – Я просто как бы волновалась. К счастью, Алекс не заметил мое маньячество, потому что сам был обеспокоен. – Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Скорпиус, он... Получил новости. Я пытался с ним поговорить. Не хочу много говорить, но думаю, ты можешь помочь. Мой рот несколько раз открылся и закрылся, пока я искала верные слова. – Где он? Я нашла его в входном зале, он сидел на ступеньках. Обычно такой высокий, он теперь казался маленьким. Я осторожно подошла к нему и села рядом, касаясь плечом его плеча. Он не поднял головы. Его плечи поникли, волосы закрывали глаза. В руках он держал скомканный лист пергамента. Мы некоторое время молчали. Наконец он протянул мне лист. Я молча взяла его, глазами пробежала страницу, скользнув взглядом по формальностям, цветистым словечкам, пока не добралась до слов "Драко Малфой", "критическая ситуация", "Святой Мунго" и "шансы минимальны"... Я широко раскрыла глаза и тихо, почти неслышно, ахнула. Я повернулась к Скорпиусу и увидела, что он смотрит на меня с ужасающе убитым видом. Печальные, мертвые глаза, глаза, которые отчаянно молили о помощи, поддержке, утешении. – Ох, Скорпиус, – наполовину вздохнула, наполовину всхлипнула я и подтянула его к себе. Он обхватил меня руками, и я ощутила его горе. Я могла бы весь вечер там оставаться, обнявшись с Скорпиусом. Когда он наконец отпустил меня, он наконец заговорил в первый раз. – Иногда, когда я был младше... Я думал, что ненавижу своего отца, – его голос был тихим, он смотрел на свои руки. Я ничего не сказала, просто ждала, затаив дыхание. – Ненавидел его за то, что он сделал, за то, как это отразилось на мне. Ненавидел, за то, что люди ненавидят меня из-за его поступков. Почему он мой отец? Почему я родился Малфоем? – его голос выдавал его прошлые обиды, его злость на несправедливость. Он мрачно рассмеялся. – Я ненавидел свое имя. Как будто мало было быть Скорпиусом, на конце еще и Малфой должно было стоять. Он остановился и вздохнул. – Это не потому что они были плохими родителями. У меня было хорошее детство, я их любил. Для меня родители были просто родителями. Я не понимал, что значит быть Малфоем, во всяком случае за пределами моей семьи. Так было, пока я не приехал в Хогвартс... Я был зачарован замком, так радовался и нервничал от того, что буду учиться магии, как любой первокурсник. Я был просто мальчишкой, готовым открыть новый мир. Но открыл я в итоге, что предубеждения живы, люди видят то, что хотят видеть. И все, что они заранее обо мне решили, подтвердилось, когда меня распределили. Судьба была решена, как только Шляпа отправила меня на Слизерин. Но я был ребенком! Почему бы мне не хотеть было быть на Слизерине? Что в этом плохого? Что плохого в том, что я Малфой? Что плохого с моим отцом? – он горько фыркнул, насмехаясь над своей наивностью. – Вскорости я узнал все, чтобы так непростительно плохо в моей семье и во мне. Конечно, родители рассказывали мне о войне и обо всем, что тогда случилось, но это выглядело совсем по-другому, когда мне это кричали, плевали вслед, когда я проходил мимо. И вся эта ненависть, презрение, отвращение, никто не испытывал этого так остро, как я. Никто не ненавидел мою семью и меня самого так сильно, как я сам. Несомненно, мои родственники сотворили непростительные вещи. Но я не понимал, почему за это ненавидят меня. Я был просто ребенком. Почему я должен был отвечать за то, что совершила моя семья? Какое я имел к этому отношение? Почему я должен был быть Малфоем? – он в первый раз посмотрел на меня, и измученное выражение его лица чуть сгладилось. – И почему у меня должны быть такие светлые волосы? – как будто он пытался сказать мне этим, что он в порядке. Я с трудом вернула дар речи. – Многие девчонки убили бы за такой цвет волос, – полусердечно пошутила я. Скорпиус печально улыбнулся. – Я бы все отдал, чтобы быть просто Смитом, Брауном или даже Снуджлумпом. Даже чертов Паркинсон или Булстроуд было бы лучше, чем Малфой. Иногда я вспоминаю об этом, и думаю, как же чертовски это мерзко,что меня заставили стыдиться собственной семьи, собственных родителей! Я просто хотел быть нормальным ребенком, я просто хотел быть как все. Даже когда люди ничего не говорили, я видел. У меня появилось своеобразное чутье на ненависть. Когда я впервые кого-нибудь встречаю, даже сейчас, это иногда происходит. Они дружелюбные, открытые, а потом они слышат мое имя. И что-то меняется, даже если они сами этого не замечают. Я вижу это в их глазах, в том, как они начинают по-другому со мной говорить. И вдруг мне приходится трудиться в десять раз тяжелее, чтобы вернуть их первое обо мне впечатление, которое было до того, как они услышали мое имя. И даже тогда, они смотрят на меня по-другому.Любое мнение обо мне будет окрашено тем, что я Малфой. Пусть это будет настороженность или ненависть, – он глубоко вздохнул. – По крайней мере, это позволило мне быстро разобрать, кто мне друг, а кто нет. Кто может заглянуть глубже, а кто не может позволить себе испортить репутацию, общаясь с Малфоем. Спасибо господу за Алекса, вот все, что я скажу. С первой же минуты, он всегда вел себя одинаково. Может быть это потому что он маглорожденный, и не вырос среди всего этого... Но Алекс есть Алекс, и он всегда был со мной. Разговор замолк на некоторое время, когда он задумался. – Знаешь, что самое тут печальное? – он посмотрел на меня глазами полными злости, печали и сожаления. – Я так чертовски старался ради людей, которые этого не стоили. Я старался быть как можно милее, как можно менее Малфоем, как только мог. Я так старался доказать всем, что я не такой, как они себе выдумали. Я из штанов выпрыгивал, пытаясь угодить людям, которые во мне сомневались. Я даже общался с людьми, которые ненавидели мою семью, не обращал внимания на их оскорбления в адрес моего рода, делал вид, что их поступки позволительны. Как будто если я буду общаться с не-слизеринцами, я сам перестану быть слизеринцем. Мерлин, каким я был дураком! – воскликнул он и вздохнул, качая головой. – Хвала Мерлину, я пришел в себя к пятому курсу. Когда наконец понял, что я не должен заботиться о том, что другие обо мне думают. Если я не нравлюсь им только потому, что я Малфой, мне не должно быть плевать на то, нравлюсь я им или нет. Они не те люди, с которыми стоит общаться. Их мнение ничего не стоит. Неважно, выскажут они его в злобой тираде, презрительном замечании или просто в беседе с приятелями, все это одно. Одно и то же тупое невежество, которое многое говорит об их натуре. Теперь уже не так плохо, как было раньше. Может я просто перестал замечать, или они поняли, что я не то чудовище, как они себе представляли. Я Малфой, нравится мне это или нет. Я не могу сказать, что горжусь тем, что я Малфой, но это часть меня самого. Я просто принял, что это часть меня. Я бы хотел сказать, что я сжился с этим, но этого пока нет. Я знаю, что мой отец не самый милый парень на планете, он сделал много ошибок, но он все еще мой отец. А теперь... Теперь он умирает. Как он может умереть? – в его голосе было столько растерянности, злости, возмущения, неверия. Так много боли. – Как может он, кто через столько прошел, умирать? Драко Малфой, который столько вынес, вдруг побежден невидимой, неизлечимой болезнью, – он горько рассмеялся. – Боже, волшебный мир наверное празднует. В Ежедневном Пророке наверное переполох. Еще один бывший Пожиратель Смерти подыхает. Но он даже не был Пожирателем! Это тоже было последствием того, что он часть семьи. Сколько шуток о нем теперь отпустят? Сколько еще горя переживать моей матери? – он снова посмотрел на меня, как будто на самом деле меня спрашивал, и мне просто захотелось его обнять. Прогнать всю боль, все невзгоды. Чтобы все ушло. Далеко-далеко. Он снова уставился на свои руки. – Полагаю, такова жизнь, – пробормотал он. – Еще одна сторона жизни. У других бывает и хуже, – он вздохнул. – Только послушай меня, сижу жалуюсь, когда у стольких людей все бывает и хуже. Извини. – Нет, – я пыталась найти слова, собраться с мыслями после того, сколько на меня вылилось информации. – Ты должен жаловаться. Скорпиус удивленно посмотрел на меня. – Я хотела сказать... Ты не должен был все это выносить. Ты должен жаловаться, ты должен протестовать. Да, у некоторых бывает и хуже, всегда есть кто-то, кому хуже, но это не значит, что нужно мириться со всем дерьмом, что на тебя льется. Людям нельзя позволять делать выводы на пустом месте, и чувствовать себя при этом правыми и праведными, когда они не знают ни тебя, ни твою семью, ничего. Скорпиус смотрел на меня. – Это паршиво. Правда паршиво. Это ужасно, что тебе пришлось пережить. Но я не думаю, что кто-нибудь в Хогвартсе, во всяком случае, хорошие люди в Хогвартсе, думали, что ты этакий плохой слизеринец. Я думаю, ты доказал, что они неправы. Я имею в виду, в тебя столько девчонок влюблены, – я замолкла и едва не захлопнула рот ладонью. Я что, правда это сказала? Я серьезно это сказала? Я что, совсем свой язык не контролирую? Я поспешила, стараясь загладить сказанную глупость. – Э-э, и ты столького добился. Ты квиддичный капитан, и у тебя хорошие оценки... – он фыркнул, услышав это, – и ты очень, невероятно хороший человек. Просто потрясающе, что ты таким вырос после всего, через что тебе пришлось пройти. Тень его прежнего вернулась, когда он ответил, криво усмехнувшись: – Ага, просто представь, каким великолепным я бы был, если бы мне не пришлось через это проходить. Такой потенциал пропал впустую... Я проигнорировала его шутку. – Я думаю, я пытаюсь сказать... Что бы ни случилось, я всегда с тобой. Повисла тишина, и он поднял голову и посмотрел на меня. – Спасибо, Роуз, – его голос был едва громче шепота, но эти слова казались важнее, чем все, что он сказал за день. Я секунду смотрела ему в глаза, прежде чем отвернуться. Румянец сам собой зажег мои щеки, и не спрашивайте почему. Может быть потому, что он так значительно смотрел на меня, внутрь меня. Что значил этот взгляд? Что он видел? Почему мне вдруг стало так неловко? И почему мое сердце вдруг так быстро начало биться? О Мерлин, что мне теперь делать? Мои мысли сами собой вернулись к моему сну. И мой взгляд сам собой упал на его губы. Какие они? Какие они бы были, если бы я поцеловала Скорпиуса Малфоя? Каково это, целовать Скорпиуса Малфоя? Что, если я... Нужно было только чуть наклонится вбок, повернуть голову. Боже, мне так хотелось к нему прикоснуться – это звучало намного страннее, чем я себе представляла. Но серьезно, этот парень... Но я не могла. Его отец умирает. Это будет настоящее использование. Я не смогу жить, если он нехорошо отреагирует. Нет, Роуз, гадкая девочка, гадкие, гадкие мысли. И так профессор Макгонагал нашла нас. Я билась сама с собой, целовать ли Скорпиуса Малфоя, а Скорпиус боролся со своими чувствами относительно болезни его отца. Боже, я такая жалкая. – Мистер Малфой, каминная сеть готова, – она чуть кивнула, давая знать, чтобы он шел за ней. Скорпиус напряженно поднялся, как будто он слишком долго сидел на ступеньках. Он посмотрел на меня, и мне захотелось что-то сказать, что-нибудь утешительное, что-нибудь, что помогло ему. Но слов не нашлось, поэтому я просто обхватила его руками, надеясь, что он поймет. Это не было утешающее "все будет нормально" объятье. Это было отчаянное "ты справишься–держись–я беспокоюсь о тебе–я с тобой" объятье. Он обнял меня крепче, и я почувствовала, что он понял. Вспомнив, что Макгонагал стоит в паре метров от нас, мы разошлись, и я осталась стоять, а он пошел по коридору. Я даже не представляла, что можно влюбиться в Скорпиуса Малфоя еще сильнее, чем я уже была влюблена.