Белоснежка и Горыныч

Запах каши донесся до Северуса так четко, словно котел с ней стоял за соседним деревом. Есть хотелось не по-детски. На морковке и десятке орешков долго не протянешь – это он прекрасно осознавал. - Время обеда. Пора в большой зал, - Северус ухмыльнулся – все же кое о чем из своей реальности он сможет говорить открыто, если будет использовать только обычные слова, не присваивая им статус, так сказать, особенных имен и названий. Добравшись до пещеры, Северус увидел, что гномы устроились за столом на улице, перед каждым стояло по тарелке каши с… грибами, если судить по аромату. Однако к еде приступил только Ворчун, демонстрируя свое недовольство действиями других гномов, вероятнее всего, поджидавших к столу Белоснежку. Северус только окинул всех высокомерным взглядом а-ля «видел я вас всех тонущими в котле с ядом» и сел за стол на место, где для него была приготовлена большая тарелка с кашей. Ели почти молча, если не считать беспричинного хихиканья Весельчака, чихания и сморкания Чихуна, громкого зевания Сони и бурчания Ворчуна. Северус только презрительно кривил губы, но от едких комментариев отказался, посчитав, что с его стороны было бы неблагодарно оскорблять прямо за столом тех, кто его кормил. Поев, все гномы, по очереди ослепительно улыбнувшись Северусу, направились к пещере, оставив грязные тарелки на столе. - Не задерживайся, Белоснежка. Мой посуду побыстрее, не то ночь наступит, и чудище из ручья наши тарелки украдет, - оглянувшись через плечо, уходя вслед за товарищами, посоветовал Док. - Еще чего! Ты мне тут покомандуй! Я вам в судомойки не нанималась! - как Северус ни старался, но говорить получалось лишь от имени женщины, что, собственно, и соответствовало его внешнему виду. - Но ты ведь обещала готовить нам еду, шить и убирать в пещере, если мы позволим тебе жить с нами, - возразил Док, не понимая, что произошло с их милой и кроткой Белоснежкой, из-за чего она так изменилась. - Ты хочешь сказать, что вы готовы выгнать бедную девушку только за то, что она откажется мыть ваши грязные тарелки? – Северус смотрел в упор на маленького умника и мысленно злорадствовал: «Не на того нарвались! Я больше двадцати лет руководил Слизерином!» - Вам не жаль моих бедных ручек? - Нет… Нет, мы не… Но скоро ночь, и нам нужно спать, - смутился Док и поспешил в пещеру. «Какая ночь? – раздраженно подумал Северус, провожая взглядом карикатурного, по его мнению, сказочного гнома. – Сейчас ведь еще день – мы только пообедали. Или нет? От этих сказок можно чего угодно ожидать». Долго раздумывать над вопросом не пришлось - небо начало стремительно темнеть, а в ручье словно заворочалось что-то огромное, захлюпало, заплескалось, вызывая непроизвольное содрогание хилого девичьего тела Белоснежки от страха, так что Северус решил не испытывать судьбу и почти бегом кинулся к пещере. Гномы уже успели натянуть свои ночные колпаки и улечься в кровати, когда Северус-Белоснежка зашел в комнату, служащую им и спальней, и гостиной, и еще дементор знает чем. - Ты ус-спе-ела? – зевая, поинтересовался Соня. Северус, неприятно впечатленный быстрой сменой дня и ночи и раздумывающий над тем, какие еще сюрпризы готовит для него эта извращенная реальность, решил проигнорировать его вопрос и молча направился к кровати Белоснежки. - Ложись спать, милая. Завтра тебя ожидает еще один день, - неестественная доброта в голосе Дока заставила Северуса напрячься. По его мнению, очкарик должен был быть недоволен тем, что их гостья «вышла из повиновения», однако тот вел себя так, словно это не ему недавно грубили. - И как я, по-вашему, должна переодеваться? Или ты предлагаешь мне прямо в юбке в постель залезть? – Северус решил проверить границы дозволенного – насколько терпеливыми окажутся эти гномы? Настоящие - из мира Северуса – уже надавали бы ему затрещин и отправили в лес на съедение волкам и чудищам. А эти, будто и не гномы вовсе, а какие-то пародии на сердобольных клуш. - Да, как и раньше, переодевайся – мы спрячемся под одеялами, - после слов Дока остальные гномы с разной степенью готовности побыстрее прикрыться потянули одеяла себе на головы. - Что?! Вы издеваетесь?! Если вы не заметили – я девушка! И вы предлагаете мне переодеваться в комнате, полной мужчин? – Северуса так и подмывало взвизгнуть и притопнуть ногой от возмущения, но он только закатил глаза к каменному потолку и сжал пальцы в кулаки – поддаваться на провокацию собственного своевольного тела он не собирался. – Да за кого вы меня принимаете? Я приличная де… принцесса! Мне не пристало даже в малом изменять моему суженому, - Северуса понесло. Он мысленно похвалил себя за то, что вовремя припомнил все варианты сказки про бедняжку, изгнанную из дома злой мачехой, которые ему доводилось слышать в своей жизни. И теперь у него было широкое поле для фантазирования на заданную тему. - Но ты никогда не была против, чтобы мы просто закрывали глаза, когда ты переодеваешься, - подал голос Тихоня, на поверку оказавшийся и не таким уж скромником – хитроватый взгляд выдавал его с головой. - А ты никогда не был против полюбоваться моей голой задницей и пышными… - Северус, многозначительно и чуть ли не плотоядно ухмыляясь, приподнял ладонями Белоснежкины круглые, как дыни, груди, и поиграл ими, попеременно слегка подбрасывая. Тихоня залился ярким румянцем и замолчал. - Раньше тебя подобное не волновало, - пробурчал Ворчун, презрительно уставившись на Белоснежку. Он сидел в кровати, опершись о ее спинку, словно приготовился смотреть какое-то представление. Кончик его ночного колпака свисал до самого пояса Ворчуна, будучи таким же тонким и длинным, как и сам гном. - Раньше – это не сегодня! – безапелляционно заявил Северус, сверля вредного гнома сердитым взглядом. – Спектакль отменяется! Навсегда! Марш все за дверь… на улицу! – Северус, вспомнив, что в пещере двери как таковой не наблюдалось, поправил сам себя, делая выразительный жест рукой, указывая непонятливым направление, куда следует убраться. – И не возвращайтесь, пока я не переоденусь и не позову вас! Гномы загалдели, обсуждая высказанное им требование, но минут через пять сдались, по привычке прислушавшись к мнению Дока, который, бросая нечитаемые задумчивые взгляды на Белоснежку, сдержанно упрашивал товарищей не бузить, напоминая, что чем раньше они выйдут на улицу, тем быстрее вернутся и лягут спать. Стоило циновке закрыть вход в пещеру за гномами, которые, покидая комнату, бросали на взбунтовавшуюся Белоснежку подозрительно злые взгляды, как Снейп, проверив, не подглядывает ли за ним кто-нибудь из них, быстро скинул рубаху и надел на себя «позорную» ночную сорочку. Северус и под угрозой Авады не обрядился бы во что-либо подобное в реальной жизни – именно так он теперь мысленно называл мир, в котором родился и жил раньше – если бы ни скудность гардероба Белоснежки и не отсутствие возможности колдовством позаботиться о своей одежде. Ни очищающие, ни разглаживающие чары сейчас не были ему доступны. Лишь укрывшись одеялом до самого горла, Северус позвал гномов, которые теперь, укладываясь спать, все, как один, недовольно бормотали что-то себе под нос, становясь похожими на Ворчуна. Несмотря на мысль о том, что после столь короткого дня ему вряд ли удастся уснуть, Северус отключился сразу же, как только Простак погасил последний фонарь, забросив на него свою курточку.