Проект "Реформация"

      1.4       Астрофизическая лаборатория Чакалтая,       30 км от Ла-Паса, Боливия       В маленькой полутёмной комнате, которую освещала лишь настольная лампа, на полную катушку играла музыка. Окна были плотно закрыты, а жалюзи — опущены до самого конца, так что ни стылый горный воздух, ни бледные ноты рассвета не проникали внутрь. Но, кажется, смуглому коротышке, развалившемуся в гигантском кресле перед двумя мониторами, было всё равно. Кивая головой в такт оглушающей музыке и периодически запуская пятерню в пачку с чипсами, он шумно прихлёбывал что-то из железной банки. Парень был явно поглощён набором цифр и букв на мониторах — вязью, которая выглядела абсолютно бессмысленной для любого постороннего человека.       Коротышка обладал типичными чертами представителя своей нации: тёмные волосы, круглое лицо и чёрные раскосые глаза не делали его каким-то особенным. Однако обычным он был лишь на первый взгляд. Обе руки парня лежали на панелях управления перед компьютером. Левая рука — совершенно обычная, такая, которую было принято называть «нормальной», с пятью пальцами и гладкой тёмной кожей, правая… Правая поблёскивала голубоватым металлическим светом в свечении мониторов. Её пальцы двигались с необычной, привлекающей взгляд скоростью и изяществом.       - Эй, Пако!       В дверь раздался громкий стук, но тот не пошевелился, продолжив вглядываться в код на одном из экранов.       - Пакито! Эй, ты слышишь меня?       Парень наконец оторвался от экрана и оглянулся на темноволосую девушку. Осторожно ступая по полу, на котором была свалена в кучу одежда, запчасти для компьютера, какие-то коробки и прочий хлам, та подошла к окну и открыла его настежь, убрав жалюзи. В комнату тут же ворвался бодрящий утренний ветер.       - Марта, я же просил, не отвлекай меня, когда я работаю над…       - Эта женщина — как её там? Дилма? Нилда? — звонит уже шестой раз за неделю, треща о каком-то предложении, от которого ты не сможешь отказаться.       - Марта!       - Это уже четвёртый раз за вчерашний день…       - Я же говорил тебе, что…       - И третий — только за сегодняшнюю ночь! Что, по-твоему, я должна соврать ей на этот раз, а, братец?       Девушка подошла ко второму окну и тоже открыла его. Коротышка тут же поёжился от ворвавшегося холода.       - Эй, что ты делаешь?!       - Давно уже пора выгнать тебя отсюда и разгрестись в этом склепе. Только посмотри на себя: на кого ты стал похож?! И вообще…       - Марта, не начинай, пожалуйста, а?       - Видел бы ты себя со стороны! Совсем заплесневел, сидя здесь, на этой чёртовой горе. Я говорила тебе, что нужно было соглашаться на ту работу в Каракасе…       Парень закатил глаза.       - Я и так делаю достаточно для того, чтобы обеспечивать всех вас впятером. Чего тебе ещё надо?       - Я просто хочу, чтобы ты поговорил с ней!       - Да с кем?!       - С этой бабой из Звёздного флота! Иначе мне самой придётся это сделать.       Звёздный флот. Что ж, это было уже интересно. Прошло два года с тех пор, как Пако в последний раз выезжал из страны. Он отправился в один из филиалов флота, чтобы сдать там вступительные экзамены в знаменитую звёздную Академию. Это был третий раз, когда ему отказали в приёме на отделение службы безопасности без объяснения причин, даже несмотря на положительные оценки на каждом экзамене. Пако был уверен, что это было связано с его бионической рукой, но даже когда он запросил по этому поводу официальное разъяснение в Учёный Совет флота, те не удосужились снизойти до личного с ним разговора, прислав стандартную отписку с заверениями о том, что «они искренне верят в его силы и желают ему успеха на следующий год». Ну да. Так он им и поверил.       С тех пор многое изменилось. Пако смирился с тем, что ему никогда не удастся попасть в службу безопасности Звёздного флота. Обидно, конечно, но жизнь на этом не кончалась. Он быстро нашёл себе работу здесь, дома, в лаборатории при Университете Сан-Андреса, и она вполне удовлетворяла его по всем параметрам. Пако ненавидел постоянный надзор сверху, а здесь у него была возможность работать более-менее автономно. К нему не лезли ни в прямом, ни в переносном смысле, так как, во-первых, его работа не требовала постоянного присутствия начальства, а во-вторых, на высоте в почти пять с половиной тысяч метров не находилось особенно много желающих присутствовать постоянно. Тех же, кто приезжал сюда на время, быстро прогоняла беспощадная горная болезнь. Возможно, в институте не очень много платили, но Пако хватало. К тому же, здесь он чувствовал, что выполняет социально значимую работу, а именно это и было, в конце концов, решающим фактором. Сделать мир чуточку лучше и справедливее всегда было заветным стремлением Пако. Во всяком случае с тех пор, как одна из его конечностей приняла форму нановолокон вместо мяса и костей, он стал особенно резко реагировать на любые формы дискриминации в отношении кого бы то ни было.       Прошло два года, и Звёздный флот был не нужен Пако. Это Пако, судя по истерично мигающему входящему сигналу, был нужен Звёздному флоту. Какая ирония! Парень ухмыльнулся. Сейчас он будет долго-долго слушать всё, что скажет ему эта тётка из администрации, кивать в такт всем её увещеваниям, а потом с наслаждением пошлёт её к такой-то матери. С грингос только так и надо разговаривать.       - Давай сюда эту бабу, сейчас я разберусь с ней, — проговорил он, уже предвкушая веселье.       Музыку пришлось выключить, когда на экран вылезла программа для переговоров. Крошечный глазок камеры пару раз моргнул, фокусируясь на собеседнике, и в следующую секунду перед Пако предстала миниатюрная брюнетка, вмурованная в серый каркас флотской униформы. Определить возраст женщины не представлялось возможным, скорее всего, из-за огромного количества омолаживающих пластических операций. Впрочем, выглядела она явно посвежей, чем обычные адмиралы.       - Франсиско Артуро Боливар де Трухильо, — почтительно кивнула она, не сводя с Пако пристального взгляда. – Рада, наконец, познакомиться с вами.       - Не могу сказать о вас то же самое, адмирал, — пожал плечами Пако, с трудом скрывая удивление от того, что ей удалось правильно выговорить его полное имя.       - Мне жаль, что ваши планы относительно Академии не увенчались успехом, — продолжила женщина. — Два года назад я пыталась повлиять на решение учёного совета, но в одиночку я мало что могу сделать. Вы должны понимать, как работает эта система.       Пако ничего не ответил. Теперь ему уже было всё равно. Тем более что женщина явно лукавила: она сама была частью этой системы, так что при желании она могла повлиять.       - Что вам нужно, адмирал? — парень с демонстративно скучающим видом зевнул и потянулся, чтобы закрыть окно. — Вы вообще отдаёте себе отчёт о том, что в моём часовом поясе сейчас пять утра, а вы выдернули меня из постели и даже не удосужились назвать своего имени?       Было видно, что тётку очень задел его тон. Она явно не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Что ж, вновь напомнил себе Пако, это он был им нужен, а не они ему.       - Вилма де Перейра, глава отдела службы безопасности Звёздного флота в Сан-Франциско.       Глава отдела службы безопасности? Оч-чень интересно! Да ещё к тому же и бразильянка, но, судя по акценту, уже давно не живущая на своей родине. Эти шишки во флоте могли бы подготовиться и получше, если им так хочется вынудить его согласиться на… Чего бы они от него ни хотели.       - Я не стала бы выдёргивать вас из постели, как вы изволили выразиться, если бы не срочность одного дела, с которым я вынуждена обратиться к вам, — она явно не поверила в то, что он спал. Что ж, тем лучше.       - Почему это должно заинтересовать меня? — он очень старался звучать как можно более отстранённо. Насколько хорошо это у него вышло, было трудно судить.       - Франсиско, — брюнетка чуть подалась вперёд, буравя его своими чёрными глазами, — я хочу предложить…       - Пако, — машинально поправил он, неожиданно вспомнив о том, что так его когда-то звала и его мать.       - …Пако. Я хочу поговорить с вами кое о чём очень серьёзном, и это касается той области, в которой вы работаете. Вы занимаетесь всеми типами баз данных, и вы — лучший в своём деле.       Пако позволил себе самодовольно усмехнуться. Да, он лучший. Именно поэтому он может отказать в своих услугах и послать на хрен кого угодно, хоть адмирала флота, хоть самого президента Федерации.       - Нам также известно, — продолжила женщина, — что вы можете собрать досье на каждого гражданина Федерации в рекордно короткие сроки. Признаться, с самого начала я сомневалась, что это возможно, но когда на то, чтобы разыскать вас, нам потребовалось столько времени, мои сомнения рассеялись. Мы не ожидали, что вы сможете забраться в такое… В такую…       Видно было, как она старалась подобрать слово, которое бы не оскорбило его.       - В такую дыру? — хмыкнул в ответ парень. – Да, представьте себе, адмирал, и в Боливии нынче можно жить, и жить неплохо. Это моя родная страна, между прочим. Не знал, что в вашем мирке до сих пор столько стереотипов.       - Я совсем не это имела в виду, — вскинулась та. — Я звоню затем, чтобы предложить вам сотрудничество.       - Какое может быть между мной и Звёздным флотом… как вы это назвали? Сотрудничество, адмирал? — устало спросил Пако, разглядывая полированные пальцы на своей искусственной руке. — У меня всё есть. Я сижу высоко, даже выше вас в самом прямом смысле, адмирал. В моём распоряжении целая гора, я запустил — аки спрут — везде свои бионические щупальца, и мне хорошо. Я не хочу ничего менять.       - Вы не дали мне договорить. Нам необходима ваша помощь в сборе и защите некоторой специфической информации.       Парень сузил глаза, разглядывая лицо брюнетки и пытаясь извлечь из невербальных сигналов её тела больше, чем она хотела сказать вслух.       - Вы не по адресу, адмирал. Я не юрист и никогда не собирался им стать.       - Дослушайте меня, пожалуйста, до конца. Вы должны понимать, что это должно остаться между нами. Речь идёт о создании новой индивидуальности. Необходимо придумать личность. Полностью, с чистого листа.       Пако приподнял бровь.       - Новую личность? Как, совсем-совсем с нуля?       Интересно. Неужто это был один из тех загадочных орионских проектов, о которых ходило столько слухов? Он никогда не слышал, чтобы Звёздный флот занимался чем-то, что имело бы такой затхлый запашок. Как правило, это был удел рас с телепатическими способностями либо тех, у кого были весьма и весьма размытые представления о правах разумных существ.       - Именно. И у меня только один вопрос к вам как к лучшему специалисту в своей области, — криво ухмыльнулась адмиральша. — Вы достаточно компетентны, чтобы сделать это или нет?       - Да, — уверенно ответил Пако прежде, чем сообразил, что именно этого она от него и хотела. — Но что заставляет вас думать о том, что меня заинтересует ваше предложение?       - То, что мы оба с вами преследуем одну общую цель, — адмирал придвинулась чуть ближе к своему монитору. — Мы оба хотим сделать мир чуточку справедливее. Разве не так?       - Если честно, адмирал, то это звучит как стандартная завлекаловка для идиотов, рассчитанная на их тщеславие, — с сомнением ответил Пако. — Вот если бы вы меня позвали жизни спасать, тогда я бы ещё подумал и, возможно, не послал бы вас и ваше предложение к чертям сразу же.       Адмирал усмехнулась, будто бы над чем-то раздумывая, после чего произнесла:       - Как насчёт семидесяти трёх?       1.5       Сан-Франциско       Центральное отделение госпиталя Звёздного флота       - Он уже пришёл в себя? Когда я могу поговорить с ним? — обратилась Вилма к медсестре за компьютером.       - Думаю, да, уже совсем скоро. Подождите пока здесь, мне нужно позвать доктора Кемала.       Адмирал взглянула на монитор, транслировавший изображение из соседней палаты. Человек, за которым она наблюдала, ходил по комнате из угла в угол, и был похож на пуму, в любой момент готовую сделать прыжок. Де Перейра почувствовала, как холодок пополз вниз по её позвоночнику. Мужчина на экране монитора был, пожалуй, самым мощным оружием из всех, когда-либо созданных человечеством за всю свою историю. Дай ему только выйти на свободу, и…       - Пожалуйста, пройдите во второй кабинет, — без улыбки попросила её медсестра. — Доктор уже ждёт вас там. Женщина кивнула и сделала над собой усилие, чтобы оторваться от завораживающего зрелища. Сделав глубокий вдох, Вилма направилась во второй кабинет.       В комнате со стерильно белыми стенами не было ни окон, ни обычной офисной мебели, не считая металлического стола и двух таких же стульев на их стороне силового поля. Однако никто не пожелал сесть.       Вилма сложила руки за спину и подошла к доктору Кемалу, молчаливо изучающему высокого брюнета по ту сторону сдерживающего поля. Лицо бетазоида, обычно сохраняющее печать доброжелательного спокойствия, приобрело непривычную отстранённость и почти болезненную сосредоточенность. Доктор молча наблюдал за грациозными движениями мужчины, как обычно наблюдают за поведением голодного хищника в камере.       Адмирал сомкнула пальцы в плотный замок, чувствуя на себе изучающий взгляд холодных кошачьих глаз. Хотелось закурить.       - Столько ненависти, — проговорил доктор, не сводя взгляда с брюнета, — и столько горя…       - Так он не слышит нас? — переспросила адмирал.       - Он может читать по губам. Он уже понял, что я чувствую всё, о чём он думает, и поэтому старается контролировать свои мысли, чтобы я не узнал чего лишнего. Он считает, что мы разбудили его для того, чтобы привести в исполнение смертный приговор или ещё какое-то соразмерное наказание. Он… рад этой перспективе, так как считает, что смерть — избавление от всех его мучений. Он не знает, что его экипаж жив и по-прежнему находится в стазисе.       Вилма сделала шаг назад, увидев, как изменилось лицо мужчины при последних словах доктора. Брюнет побледнел так, что его кожа на лице стала походить на истончившийся пергамент. Он подошёл вперёд, едва не касаясь силового поля.       - Хан Нуньен Сингх, — провозгласил доктор, нажимая кнопку на пульте управления полем и давая звуку разнестись по всему помещению. — Я наслышан о вас.       - Это правда? — прорычал в ответ тот, кого назвали этим длинным экзотическим именем. — Они живы?       - Живы и здоровы, насколько можно судить о них в том состоянии, в котором они находятся.       - Я всегда знаю, когда мне лгут. Сейчас я вижу, что вы говорите правду. Значит, вы разбудили меня, потому что хотите принудить к чему-то в обмен на их жизни, — мгновенно оскалился брюнет. — Всё повторяется снова.       - Вы неправы, — Вилма выступила вперёд, откуда-то найдя смелость. Ледяные глаза, сузившиеся почти до размера щёлочек, переключились с доктора на неё. — Мы хотим помочь вам. Однако от степени вашего содействия будет зависеть и благополучие ваших людей.       Адмирал подумала, что, возможно, выбрала не те слова, потому что в следующую секунду правильные черты красивого овального лица исказило нечто, похожее на судорогу. Вилма замолчала, в панике посмотрев на Кемала. Но тот совершенно не изменился в лице. Они услышали, как брюнет, опустившись на край стула, закрыл лицо руками, пытаясь остановить приступ смеха. Он хохотал и хохотал, и лицо его было похоже на оскал зверя, доживающего последние минуты жизни. Когда же силы Хана иссякли, он снова посмотрел в глаза Вилмы и хрипло произнёс:       - Почему бы вам просто не убить меня? Чего ещё вы хотите? Что это может быть за помощь, если я опять стою перед выбором, в котором один из вариантов ставит на кон мою семью?       - Мы не собираемся ни к чему принуждать вас, мистер Сингх, — вступился Кемал. — Мы лишь хотим предложить вам нечто, что поможет начать жизнь сначала как вам, так и вашим людям.       Следующие несколько минут он рассказывал Хану о проекте «Реформация» и о том, что каждый из аугментов заживёт в своей новой ипостаси, как только адаптируется в обществе. Конечно, придётся разбросать их всех по альфа-квадранту, так, чтобы ни один не узнал ничего об остальных. По словам доктора, это была адекватная плата за то, чтобы зажить нормальной жизнью в мире, которого никогда не было ни у кого из них. Всем аугментам дадут новые имена, и они смогут реализовать себя так, как сами того пожелают. А для того, чтобы никто из них ничего не обнаружил о своей прошлой жизни, лучшие специалисты флота создадут им новые личности. Так что если Хан хочет, чтобы у каждого из его людей — и у него в том числе — была возможность прожить обычную жизнь, завести семью и вообще жить в рамках закона как нормальный член общества, то он должен лишь согласиться на операцию. Если же нет — его заморозят обратно уже без какой-либо перспективы на ещё один шанс.       - Значит, пожизненная морозильная камера или смерть каждой индивидуальности со всеми знаниями и социальным опытом, — ядовито усмехнулся брюнет. — Действительно, глупо было ожидать чего-то более этичного от Звёздного флота. Вы предоставляете мне тяжкий выбор.       - У вас есть время подумать, — жёстче, чем было нужно, ответила Вилма.       - Сколько?       - До завтра, — ответил за неё доктор.       Хан вновь неслышно заходил туда-сюда по своей клетке. Прошла ещё одна томительная минута прежде, чем он озвучил вопрос, беспокоящий его, по всей видимости, больше всего.       - Вы сказали, что мы получим новые имена. Нам будет отказано даже в такой малости, как собственное имя?       Вилма вздохнула. На совете они долго обсуждали этот вопрос с адмиралами и пришли в итоге к выводу, что позволить аугментам оставить свои собственные имена было бы слишком большим риском.       - Боюсь, что да, — кивнула Вилма. По-человечески она вполне понимала гнев Хана, но как адмирал не могла позволить себе роскоши пойти на такую уступку.       - Где же ваше хвалёное милосердие? — вновь попытался поддеть её брюнет, но доктор перебил его.       - Мы настоятельно предлагаем вам взять ваш старый псевдоним в качестве нового имени. Он практически никому неизвестен. К тому же, рискну предположить, что вы к нему вполне привыкли за тот год, что работали на адмирала Маркуса.       - Вы считаете, что Джона Харрисона никто не знает? — Хана, казалось, искренне забавляло происходящее, потому что он внезапно широко улыбнулся, и это выглядело довольно жутко. — И считаете, что, реши я узнать, кем я был в прошлом, никто не проговорится? Есть много способов добыть из людей нужную информацию, и я отлично владею каждым из них, поверьте мне на слово.       В этом мы не сомневаемся, подумала про себя Вилма, но вслух сказала другое:       - Я думаю, лучше я отвечу на этот вопрос. Имя Хана Нуньена Сингха известно общественности как имя восставшего из небытия императора старой Земли, уничтожившего тысячи людей. Имя же Джона Харрисона знакомо лишь узкой группе людей, в которую входит высшее командование в количестве семи человек, включая меня. Нас было бы больше, но, как вы помните, вы расстреляли почти всех тех, кто бы мог вас узнать, два года назад. Под этим именем вас также могли бы опознать некоторые люди, работавшие на адмирала Маркуса в его… секции. Однако все они погибли во время вашей высадки на «Вэндженс». Ну и, конечно, остаётся ещё экипаж «Энтерпрайза», не весь, а только старшие офицеры, однако и здесь вы можете особенно не тешить себя надеждами. Эти люди отсутствуют на Земле большую часть времени, и вряд ли ваши с ними пути когда-нибудь пересекутся. Но даже если это и произойдёт, то знайте: они уже выразили своё согласие сотрудничать. На самом деле, я чувствую, что должна сказать вам даже больше: этой программой мы во многом обязаны капитану Кирку. Если бы не он, то мы с вами сейчас бы тут не разговаривали. Капитан сумел убедить даже меня в том, что вам нужен второй шанс. И он пошёл ради этого на большие жертвы. Не думаю, что теперь он или его люди захотят рассказать вам, кто вы такой. И уверяю вас, мы не так глупы, как вы, возможно, считаете. Мы позаботимся о том, чтобы информации о Джоне Харрисоне не осталось нигде. В вашем новом обличье вы никак не сможете узнать, кого можно будет допрашивать.       В голове у Вилмы промелькнуло, что, наверное, из Хана вышел бы хороший актёр: настолько аугмент мог хорошо управлять своими эмоциями, не давая терзающему его гневу выйти наружу. Однако при упоминании имени Кирка он чуть ли не зашипел от ярости.       - Я чувствовал, что здесь что-то не так. Значит, ваш мальчишка-капитан вновь решил проявить благородство, — проговорил Хан сквозь стиснутые зубы. — Бедняга. Видимо, он недостаточно хорошо усвоил мой урок в прошлый раз. Он так и не понял, что не нужно было вставать у меня на пути.       - Я думаю, вам просто нужно время, чтобы дать адекватную оценку происходящему, — вставил до этого молчавший доктор Кемал. — Подумайте хорошенько над нашим предложением, и пусть ваш улучшенный разум подскажет вам, какой путь выбрать. Я уверен, что, поразмыслив обо всём как следует, вы будете только благодарить капитана за предоставленную вам возможность. Поверьте, второй шанс выпадает не каждому. Брюнет замер, попеременно разглядывая то Вилму, то бетазоида, но адмирал готова была поклясться, что мысли Хана были в этот момент где-то далеко.       - Очень хорошо, — наконец проговорил он. — Когда я должен дать ответ?       - Мы зайдём к вам завтра утром.       1.6       Он был в комнате в одиночестве, хотя и знал, что за ним круглосуточно наблюдают. Они даже не попытались скрыть крошечной камеры в верхнем левом углу. Сейчас, лёжа в кромешной тьме, он видел её едва заметный красный глаз. Интересно, сколько ещё камер было во всей палате? В ванной, в туалете?       Хан перевернулся на другой бок. Было уже далеко за полночь, но это мало волновало его. Закрывая глаза, он каждый раз боялся, что если заснёт, то уже не сможет проснуться. Или проснётся… кем-то другим.       Нет, перспектива измениться до неузнаваемости и потерять память не пугала его. Во всяком случае, не настолько, насколько кто-то мог бы подумать. Да, это было неприятно — знать, что ты прежний, изначальный, фактически умрёшь вместе со всеми твоими воспоминаниями, опытом и навыками. Умрёт твоё прошлое и вся твоя история. Всё то, чего ты добился… Даже если это что-то плохое. От тебя не останется абсолютно ничего. И даже когда твоё сердце в последний раз конвульсивно содрогнётся, отказавшись нести кислород к медленно задыхающемуся мозгу, а тело перестанет функционировать, то умрёшь не ты. Потому что ты уже умер. Никто не будет скорбеть о тебе. И даже на твоей надгробной плите будет чужое имя.       Это было удручающе, да. Но больше всего Хана волновало другое – то, что он скорее всего больше никогда не увидится со своей семьёй. Он ведь даже не будет знать об их существовании. Вместе с несуществующим образованием и несуществующим социальным опытом ему выдумают несуществующих родителей, братьев и сестёр, которых он будет просто обречён почитать как своих. Он никогда не узнает о том, что случится с самыми близкими для него Кати и Отто… И у их с Хоакимом любви, скорее всего, никогда не будет будущего.       Хан закрыл глаза, молча проглатывая слёзы. Что ж, если для того, чтобы у них у всех — и у Хоакима — был шанс прожить нормальную жизнь, пусть даже в одиночестве, Хан согласится на любые условия. Лишь бы только все они остались в живых. А после своего перерождения Хан сделает что угодно, лишь бы вспомнить всё.