Проект "Реформация"

      11.5       Он решил задержаться в Академии, чтобы проверить некоторую информацию. Всё равно он в любом случае вернётся домой раньше Кирка, так что торопиться было особенно некуда.       Джон уселся за компьютер и ввёл в поисковике имя.       Александр Маркус       Пока система подбирала материалы, Джон вспомнил, что данный адмирал фигурировал в одном из дел, которые удалось разрешить Джиму. Что ж, возможно, он спросит о нём Кирка, но только после того, как сам найдёт и прочитает всю возможную информацию относительного этого человека. И первым делом следует начать свой поиск с личного дела Кирка, решил Джон. Ведь эта информация находится в открытом доступе.       Итак, адмирал Маркус, один из руководителей адмиралтейского штата, теперь уже покойный. Печально известен попыткой развязать войну против Клингонской империи, а также многочисленными махинациями, взяточничеством и прочими финансовыми хищениями в особо крупных размерах. Насильно удерживал в своей власти людей, в частности, небезызвестного Хана Нуньена Сингха и его экипаж, чей дрейфующий корабль был обнаружен Маркусом в глубоком космосе.       Джон внимательно перечитал этот абзац, лаконично суммирующий преступления адмирала, и на мгновение задумался. Значит, Маркус строил военные корабли: ведь он готовился к вторжению. На него должна была работать целая бригада инженеров. Но почему Хан Нуньен Сингх? Причём здесь он?       Хан Нуньен Сингх       Имя этого человека было смутно знакомо ему, как был знаком и ряд других крупных деятелей прошлого. Калигула, Оливер Кромвель, Робеспьер, Муссолини, Гитлер, Сомоса, Пиночет, Хан Нуньен Сингх — все эти имена вставали в логический ряд сами собой, когда Джон думал о тиранах, оставшихся в пыли веков. Однако про последнего было известно ничтожно мало: после евгенических войн земляне в праведном гневе уничтожили практически все свидетельства, способные рассказать об одном из самых кровавых, как утверждали учебники, правителей на планете. Аугмент Хан Сингх сумел сбежать — сбежать в никуда — взяв с собой своих самых верных людей, и вот был вновь обнаружен спустя столько лет и разбужен Маркусом. Очевидно, это стало роковой ошибкой адмирала: Сингх долго мирился со своим заточением, но когда ему, наконец, удалось вырваться на свободу, то гнев его был ужасен. Количество погибших в результате его действий не поддавалось осмыслению.       Джон вгляделся в монитор, тщетно пытаясь представить себе этого человека. Как он выглядел? Отличался ли он внешне от обычных людей? Какими способностями обладал? Руководила ли его действиями исключительно извращённая жажда насилия, или он руководствовался какими-то иными, ведомыми лишь ему, причинами?       Джон откинулся на спинку кресла и устало потёр глаза. Фотография Сингха отсутствовала в сети: говорилось, что во время своей работы на Маркуса тот никогда не появлялся на широкой публике, поэтому никто в точности не знал, как он выглядит. Аугмента видело лишь ближайшее окружение адмирала и команда «Энтерпрайза» — те, кого его действия затронули непосредственно. Теперь же прах Хана Нуньена Сингха был погребён под толщей новых каменных плит, уложенных на месте крушения корабля, или, возможно, растворён в толще вод хранилища посреди города. Ничто уже не было способно нарушить его беспробудный сон.       Джон взглянул на часы, которые показывали уже половину пятого. Что-то он слишком долго здесь сидит… Джим наверняка уже ждёт его дома.       Джим должен подождать, пока дело не разрешится, напомнил он себе. Как ни неприятно было для Джона ворошить дела покойников, всё же нужно было найти ответы на некоторые вопросы.       Джим. Вот кто должен был знать что-то об окружении Маркуса! Он же ведь капитан, следовательно, он имеет представление об этих подковёрных играх адмиралтейства! Возможно, сам Кирк мог бы дать ему ответы на некоторые вопросы. Наверное, для этого нужно сначала прочитать детальное описание того, что произошло в тот период на «Энтерпрайзе», решил про себя Джон, чтобы точно знать, что спрашивать…       Он углубился в чтение личного дела Кирка и описаний тех печальных событий, и с каждым словом в его душу закрадывалось всё больше и больше сомнений. Информация была… неполной. Из файла, казалось, были вырваны целые куски текста, и, хотя предложения звучали гладко и складно, они не имели для Джона никакого практического смысла.       Во время осмотра корабля Джон видел, какие детали и где были заменены. На судне произошла крупная авария, следы от которой были заметны до сих пор. Как, при таких внутренних повреждениях варп-ядра, экипаж всё же смог запустить двигатели теряющего высоту корабля? Строчка «Рискуя своей жизнью, Джеймс Кирк ценой невероятных усилий сумел запустить варп-ядро» теряла всякий смысл, если порассуждать логически. Потому что за то время, что у него было, Кирк просто не успел бы залезть внутрь, не надев на себя никакой защиты и не очистив предварительно отсек от радиации. Не мог же Джим, в самом деле, влезть туда без скафандра? Известно, что Кирк долго восстанавливал здоровье после тех эскапад, но он ведь был всё-таки не суперменом. Капитан сгорел бы в том отсеке заживо буквально через несколько минут.       «Рискуя своей жизнью, Джеймс Кирк ценой невероятных усилий сумел запустить варп-ядро.» Чушь собачья. Возможно, это звучало гладко и красиво для неспециалиста, но для человека, который знал про варп-ядра и конфигурацию таких кораблей всё, это было по меньшей мере фантастикой.       Что-то здесь не сходится, хмуро отметил Джон. Неужели всё дело было лишь в секретности, которую попытались напустить на все эти события полицейские службы? Теперь Джон отдавал себе отчёт, почему многие вещи были засекречены: это было сделано в интересах следствия, всё ещё ведущегося в отношении людей, близких к адмиралу. Это было вполне обоснованным шагом. Однако что касается некоторых фраз из личного дела Кирка… Их он понять не мог. Потому что выглядели они так, словно кто-то, кто не был инженером, попытался скрыть истинные события, имевшие место на корабле.       Джон сглотнул, чувствуя тяжесть где-то внизу. Кирк не мог не быть в курсе того, что было написано в его деле. Просто он намеренно скрывал что-то ото всех, в том числе и от Джона. Капитан намеренно и вполне осознанно… врал всем вокруг по поводу тех событий на «Энтерпрайзе», пусть Джон пока и не понял, в чём конкретно заключалась та ложь. Впрочем, одно было яснее ясного: Кирку не стоит пока рассказывать о своём небольшом расследовании. Возможно, тот скрывал что-то существенное и от Джона, и что это было, ещё лишь предстояло выяснить.       11.6       Когда стрелки часов показали шесть вечера, Кирк уже начал беспокоиться. Обычно в этот день Джон был дома гораздо раньше него и ждал его с горячим ужином на столе, но сегодня что-то, по всей видимости, пошло не так, и тот не объявлялся и не отвечал на звонки и сообщения.       Возможно, кто-то из студентов задержал его, с досадой подумал про себя Кирк. Паниковать было, разумеется, рано, сидеть без дела тоже не было никакого смысла, поэтому Джим решил самостоятельно покормить ящерицу и почитать что-нибудь отвлечённое.       Раджни долго принюхивалась к еде, которую он ей приготовил, то подозрительно дёргая хвостом, то поглядывая на него одним глазом. Наконец, Кирк не выдержал и сказал ей, что если та не съест всё, что он ей дал, то он запрёт её здесь, предварительно убрав из поля зрения всю еду. Было ли дело в том, что она его действительно поняла или просто так совпало, но Раджни начала шумно возить носом в миске, как она всегда это делала, когда рядом был капитан, разбрасывая салатные листья. Кирк понаблюдал некоторое время за этой вакханалией, после чего решил, что, пожалуй, это был максимум, который он был способен выжать из своевольной рептилии. Он долго уговаривал её покинуть кухню и отправиться в комнату в свой террариум, попутно удивляясь, насколько же легко это давалось Джону, но проклятая бестия ни в какую не хотела внимать указаниям капитана. Через час она всё же вышла из кухни, но лишь затем, чтобы усесться у входной двери, словно сторожевой пёс.       Кирк покачал головой, глядя, как Раджни долго вертелась, пытаясь устроиться поудобнее, насколько это было возможно. Хорошо, что ему сейчас никуда не нужно идти. Джим был уверен: стоит ему лишь захотеть покинуть дом через дверь, как эта падла нападёт на него с единственной целью — откусить его мужские причиндалы и сжевать их, по возможности сделав это так, чтобы он это видел собственными глазами.       Что ж, он подождёт Джона в комнате.       Так, Джим заставил себя погрузиться в чтение и не заметил, как заснул.       Его разбудило лёгкое прикосновение к щеке, и он тут же подскочил на своём маленьком диванчике. В комнате стоял полумрак: в окна проникали слабые оранжевые лучи заходящего солнца, придавая предметам внутри причудливые гротескные формы.       Улыбаясь, Джим потянулся, дотронувшись до руки своего любовника.       — Где ты был? Я ждал тебя несколько часов назад и…       Джон мягко поцеловал его, заставляя забыть о том, что Кирк только что говорил.       — Прости, пришлось задержаться в Академии, — пробормотал он в ответ. — Я готов сейчас же компенсировать тебе все неудобства.       Кирк и так уже понял, какую компенсацию Джон имел в виду, но сейчас всё, что ему хотелось, было просто заснуть, обнимая своего любовника. Наверное, тот прочёл его мысли, потому что в следующее мгновение Джим почувствовал, как его подняли на руки и понесли в другую комнату.       Джон улёгся рядом с ним, продолжив гладить его по лицу, но Кирк, несмотря на свою сонливость, никак не мог снова провалиться в объятия Морфея. Джон тоже не спал, и почему-то Джиму казалось, что это было как-то связано с его делами сегодня — делами, которые он не пожелал обсуждать вместе с Кирком. Что ж, он выспросит его обо всём как-нибудь в следующий раз.       11.7       — Есть новости, — Люси влетела в аудиторию, из которой выходила группа студентов, и тут же подскочила к столу Джона. Тот поднял на неё вопросительный взгляд.       — И тебе доброе утро. Что за новости?       — Доброе утро, да, — смутилась она. Завозившись, девочка достала из сумки планшет, нажала что-то на экране и протянула устройство Джону. — Я нашла кое-что, что могло бы вам пригодиться.       — Что это? «Частные случаи амнезии и… — он со скепсисом прочитал заголовок и отдал ей планшет назад. — Я не буду это читать.       — Но почему?! Смотрите, тут написано…       — Потому, — устало ответил Джон, отвлекаясь от сбора вещей и глядя на девочку. — Ты что, думаешь, я не пытался решить свою проблему? Меня лечили лучшие специалисты Академии. Я сам прочитал по поводу своей амнезии тонны литературы. Не думаю, что очередная статейка в журнале что-то изменит.       — Здесь говорится о памяти тела, — Люси уселась на парту напротив, так или иначе приковывая к себе внимание. — Мне всё равно, что вы об этом думаете, но давайте договоримся: своё «фи» вы будете высказывать после того, как выслушаете меня полностью. Именно так поступают настоящие учёные, разве нет?       Это заставило Джона вновь обратить на неё внимание. Наконец, он не выдержал и улыбнулся. Какая упрямая девчонка!       — Ладно, давай, рассказывай.       — Так вот, что я думаю по поводу всего этого. Статейка, конечно, так себе, — она кивнула в сторону планшета, — но одна здравая мысль в ней всё-таки есть. Вам же, разумеется, знакомо такое понятие как «мышечная память»?       Джон кивнул.       — Разумеется.       — Но ведь вам, когда вы пришли в себя после аварии, не пришлось, скажем, заново учиться писать?       — Нет. Мои знания об окружающем мире в основном сохранились, так же, как и моторные навыки.       — Отлично, — кивнула девочка. — А вы не думали, что наличие или отсутствие тех или иных моторных навыков может прояснить некоторые моменты из вашего прошлого? Поможет вам понять, чем вы занимались ранее и кто вы такой на самом деле?       Джон отвернулся и посмотрел в окно. Ясный солнечный день манил его выйти из душной комнаты и прогуляться в тени деревьев. На какой-то момент все его проблемы показались такими надуманными и даже сюрреалистичными в неожиданно ярком свете февральского солнца.       — Пойдём прогуляемся, — сказал он Люси и первым направился к двери, будучи уверенным, что она последует за ним.       Они не спеша шли по тропинке, ведущей от основного здания Академии и разветвляющейся в разные стороны. Тут и там сновали кадеты в красном. Некоторые из них точно так же шли вместе со своими преподавателями, что-то обсуждая, поэтому Джон с Люси совершенно ничем не выделялись из окружающей толпы.       — Признаться, я сам бы не додумался до всего этого, — сказал Джон, поглядывая на девочку. — Насчёт мышечной памяти. Это было настолько очевидным, что…       — …оказалось слишком сложным для вас, — она улыбнулась с немалой долей самодовольства.       Джон фыркнул, в очередной раз удивляясь, как это он позволял этой девчонке разговаривать с ним в настолько фривольной манере. Самое интересное, что она его совершенно не злила. Скорее, забавляла.       — Одна голова — хорошо, — серьёзно произнесла Люси, после чего, выдержав паузу, добавила, — а две — уже некрасиво.       Теперь Джон улыбался, уже не скрывая этого.       — Итак, что мы имеем, — произнесла она. — Мы успели выяснить, что вы изначально умели писать, читать, печатать, пользоваться столовыми приборами и водить машину. Какие ещё моторные навыки можно развить у человека? Я имею в виду специфические навыки, разумеется. Спортом вы не занимались?       — Серьёзно — нет, вряд ли.       — Хм. Хорошо. А как насчёт стрельбы? Довольно специфический навык, вы не находите?       Джон машинально кивнул, похвалив про себя Люси за находчивость.       — Неплохая мысль. Хотя я сомневаюсь, что владел каким-либо оружием профессионально. Я всё-таки занимался благотворительностью.       — Я всё же предлагаю проверить. Вон в том здании идут тренировки краснорубашечников.       — Краснорубашечников?       — Ну да. Мы так называем между собой тех, кто готовится поступить в Службу Безопасности флота. Пойдёмте.       Девочка зашагала широким шагом вперёд по направлению к низкому зданию, где располагалась тренировочная база для всех, кто желал овладеть всеми возможными из существующих видов самозащиты.       Они зашли в одно из крытых помещений, где было представлено огнестрельное оружие, которое можно было взять на прокат или в учебных целях. Джон до сих пор не был уверен в правоте Люси, поэтому просто следовал за ней, не проявляя инициативы. Когда же она попросила инструктора выдать им последнюю модель автомата Калашникова в разобранном виде, Джон даже запротестовал, но девчонка оказалась непреклонной.       — Вы только попробуете собрать его, ничего больше.       Инструктор, тощий парень лет двадцати с усталым взглядом, с сомнением посмотрел сначала на девочку, потом на Джона.       — Вы никогда не держали в руках эту модель?       Джон почувствовал себя совершенно некомфортно. Сомнения в том, что они зря всё это затеяли, по-прежнему не давали ему покоя.       — Я вообще не знаю, держал ли я когда-либо в руках подобное оружие.       — Что же вы сразу не сказали? Вам нужно было сначала пройти инструктаж…       — Я уверена, что он справится, — перебила парня Люси, отходя в сторону.       — М-да? Что ж, смотрите сами, — инструктор отошёл в сторону, оставляя их вдвоём, и Джон тут же запротестовал:       — Я всё же не думаю, что это хорошая идея…       — Соберите его. Посмотрим, за сколько вы уложитесь. Мне хватает всего двенадцати секунд.       Он сердито поджал губы, чувствуя, что не в силах отказать девочке, затем провёл пальцами по разобранным частям автомата. Что ж, приступим. Если верить Люси, то его руки сами должны помнить, как это делается. Всё, что нужно было для этого сделать, это закрыть глаза и отдаться на волю инстинкту.       Джон так и поступил. Он стал ощупывать детали: на этот раз уже более вдумчиво. Нужно было соединить газовую трубку со ствольной накладкой, разве нет? Это было вполне логично.       Осторожно взяв в руки одну из деталей, он повертел её какое-то время, прежде чем вставить её в то место, где ей вроде как полагалось находиться. Раздался едва слышимый щелчок, и Джон внутренне похвалил себя за успех. Ладно, это оказалось несложным. А что дальше?       Поймав себя на том, что ему стало просто интересно, он взял затворную раму в левую руку, а затвор — в правую и вставил его в канал рамы. Пальцы сами повернули затвор так, что его ведущий выступ вошёл в нужный фигурный вырез. Кивнув самому себе, Джон продвинул затвор вперёд.       Дальше он действовал уже механически, стараясь сосредоточиться на собственных тактильных ощущениях. Потому что думать о страхе, который вдруг ни с того ни с сего зародился где-то внутри, было слишком жутко.       Наконец, он присоединил к автомату последнюю деталь и открыл глаза, сам не веря тому, что только что сделал.       — Неплохо, — послышался насмешливый голос Люси, — для человека, который занимался благотворительностью.       Джон осторожно положил автомат на сукно и взглянул на девочку.       — Что ты хочешь этим сказать? Я вполне мог уметь обращаться с оружием просто потому, что мне было это интересно.       — Возможно, — пожала плечами девочка. — Давайте тогда постреляем немного из разных видов этих игрушек и сравним ваши ощущения. Идёт?       Он не видел причины отказать ей в этом, тем более, что теперь он сам испытывал какое-то болезненное любопытство к тому, насколько далеко простирались его таланты. Они выбрали себе ещё несколько видов автоматов, дисраптеров и обычных пистолетов и отправились на полигон.       — Телларитский АМ-3, — прокомментировала девочка, подавая ему пистолет. — Интересная штуковина, хотя и тяжеловата.       Джон взял в правую руку оружие, взвесил его и прицелился в мишень напротив, представляющую собой контуры обычной человеческой фигуры.       — О нет, это неинтересно. Давайте попробуем что-нибудь подвижное, — сказала Люси, подойдя к пульту управления и касаясь пальцами глянцевой панели. Перед ними тут же появился маленький голографический шарик-мишень, по которому нужно было попасть. Джон прицелился и не думая выстрелил.       Шарик исчез, чтобы тут же материализоваться в другом месте. Джон снова выстрелил и снова попал.       — Увеличиваю скорость, — вставила Люси, но он не слышал её. Маленький, дразнящий его шарик танцевал в нескольких футах от него, лишая связных мыслей, оставляя лишь одну: уничтожить цель. Не думая больше ни о чём, Джон подчинился инстинкту.       Видимо, на каком-то этапе всё вышло из-под контроля, потому что внезапно шарик исчез, и Джон остановился, тяжело дыша. Он уже фактически перестал понимать, где находится. Всё слилось воедино, так, что он на самом деле перестал соображать, где кончалась одна мишень и начиналась другая. Настороженный голос Люси вывел его из оцепенения:       — Я никогда не видела подобной скорости. Вы точно учились этому раньше.       Джон бросил на неё взгляд. Должен ли был он ответить честно ей? И должен ли был он признаться в этом самому себе?       — Я не знаю, — наконец произнёс он. — Я, так же как и ты, быстро схватываю новый материал.       — Да. Но есть новый материал, который вы действительно впервые в глаза видите, а есть вещи, которые…       — Знаю, — перебил он её. — Я понял, о чём ты.       — Ну так что? Вы делали это впервые?       Джон молча подошёл к столу с разложенным на нём оружием и медленно оглядел каждый образец.       — Впервые или нет?       Он взял в руки обычный фазер и взвесил его.       — Мистер Харрисон?       Джон обернулся и посмотрел на Люси, которая с озадаченным видом глядела на него в упор. Она редко называла его так официально, как это предписывал устав флота, и его собственная фамилия в её устах звучала сейчас как нечто совершенно чужое.       — Я думаю… — он взял в руки большую ромуланскую винтовку и приложил приклад к плечу, прицеливаясь в никуда. — Мне кажется…       Приятное полузнакомое и из-за этого пугающее ощущение разлилось в его мышцах.       — …мне нужно сравнить это ещё с чем-то.       Он отложил винтовку в сторону и посмотрел в глаза девочке. Та слегка прищурилась, и Джону стало неловко под её взглядом. Будто она точно могла прочесть все его ощущения по выражению его лица.       — Хорошо, — наконец произнесла она. — Давайте попробуем что-нибудь другое. Как насчёт вулканского арбалета?       Джон согласно кивнул и с готовностью взял в руки арбалет, незнакомая тяжесть которого вызвала совершенно другие переживания. На этот раз ощущение оружия было иным: пугающе-приятного знакомого чувства не было и в помине. Джон прицелился в неподвижную мишень напротив и выстрелил. Стрела со свистом разрезала пространство, вонзившись в паре дюймов от центра.       — Вот это я понимаю, новичок, — хмыкнула Люси. — Хорош, но всё-таки не идеален. Может быть, теперь вы мне всё-таки опишите свои точные ощущения? Если честно, не похоже, чтобы вы держали автомат Калашникова впервые в жизни, так же, как и телларитский АМ-3. Однако, то же самое нельзя сказать про арбалет.       Отвернувшись, Джон положил арбалет на стол. Что он мог ей сказать? Что ощущать в своей руке дисраптор было приятно? Что он на уровне подсознания чувствовал, как управлять им, как двигаться, как целиться?       — Ты права, — ответил он. — Арбалет я действительно впервые взял в руки, я уверен в этом. Насчёт же всего остального…       Джон оглядел кучу оружия, часть из которого он опробовал на практике, а к части которого лишь прикоснулся, но и этого было достаточно, чтобы понять, что из арсенала он использовал раньше, а что — нет.       Люси ничего не ответила, как-то странно посмотрев на него.       11.8       Он долго размышлял над тем, ставить ли Джима и Люси в известность о том, что он обнаружил тогда в архиве, или нет. В итоге Джон решил, что разговор с капитаном пока терпит, во-первых, за неимением большей информации, а во-вторых, потому, что Кирк наверняка снова начнёт жалеть его с его амнезией. И эта нестыковка между личным делом и тем, что Джон увидел тогда на корабле… Нет, сейчас точно не стоит ничего говорить. Другое дело Люси, которая была настроена совершенно по-другому. С ней всё можно будет обсудить сразу же после занятий.       Они остались наедине в аудитории, когда все остальные студенты вышли. Джон едва сдерживал нетерпение, желая как можно скорее поделиться своими новостями.       — Послушай теперь, что мне довелось обнаружить на днях.       Он кратко пересказал ей кое-что, относящееся к его разработкам и тому, что кто-то — некий Александр Маркус — опередил его во многих вещах. Проблема была лишь в том, что он не мог узнать никаких подробностей ни об адмирале, ни о самих разработках, потому что почти на всей информации лежала печать секретности.       — Но это какая-то бессмыслица, — тут же парировала девушка, бросив на стол свою сумку и усевшись прямо на парту напротив Джона. — Зачем Звёздному флоту нужно было засекречивать инженерные разработки? Тем более те, что могли бы реально пригодиться на практике.       — Я сам задаю себе этот вопрос уже не впервые.       Девочка задумалась.       — А мне кажется, это может кое-что объяснять. Если существует мышечная память, то почему не может быть и памяти инженерной?       — Инженерной памяти? — Джон позволил себе усмехнуться. — Ты что, начала смотреть мистические телеканалы? Может, ещё про переселение разумов поговорим?       — Никакие это не мистические телеканалы, — надулась Люси. — А научная фантастика XX века. Роберт Хайнлайн, «Дверь в лето», если быть точнее. Почитайте её как-нибудь на досуге. Речь в книге идёт о том, что главный герой — инженер, как и вы — ложится в криосон, а проснувшись, обнаруживает, что его окружают предметы, которые сконструировал кто-то с точь-в-точь таким же взглядом на вещи, как и он сам.       — Тебе надо было поступать на нейрохирургический и учиться в Медицинской Академии, — с улыбкой ответил ей Джон. — Или ещё лучше — в отдел криминалистов. Что ты забыла на моих занятиях, я никак не могу понять?       Люси ничего не ответила, уставившись в окно. Он проследил за её взглядом. На небе клубились жирные белые облака, обещая дождь через несколько часов. Солнце периодически то появлялось, то исчезало, отчего тут и там возникали причудливые тени. Какой-то странный был день…       — Смотрите, вы утверждаете, что все те вещи, — неожиданно продолжила девушка, — разработкой которых вы занимались, точь-точь повторяют ваши собственные чертежи. Ваши идеи. Посудите сами: какова вероятность того, что в мире может быть ещё один такой человек, который обладает точь-в-точь таким же складом ума? Ведь инженерное дело — это в некотором роде творчество. А в мире никогда не было двух одинаковых Эль Греко, Леонардо, Ньютона и Кохрейна. С этим, я думаю, вы не будете спорить.       Джон продолжал смотреть в окно, следя за шаттлами, которые то появлялись из-за туч, то снова исчезали.       Инженерная память. Значило ли это, что это он был на самом деле изобретателем всего того, что уже было запатентовано? Или он в некотором роде… работал на Маркуса? Он вновь посмотрел на Люси и перестал дышать. Её лицо было абсолютно спокойным, но ощущение того, что она понимает, что происходит, было слишком сильным.       — Я тебя понял, — медленно проговорил Джон, удивляясь тому, как хрипло прозвучал собственный голос. — Но если это был я, то… почему нигде, ни на одном чёртовом приборе, не стоит имени Джона Харрисона? Кому могло быть выгодно стирать ото всюду моё имя?       Уголки губ Люси слегка приподнялись в ироничной улыбке.       — Вот теперь вы, кажется, начинаете задавать правильные вопросы.       Домой он отправился на этот раз длинным путём. Нужно было ещё раз всё обдумать.       Итак, что им удалось выяснить за все эти дни? Во-первых, то, что Джон владел почти всеми возможными видами оружия. Это наводило на мысль о том, что он, возможно, неплохо владел также и ножом и в целом мог — теоретически — обладать познаниями о том, как… убивать. Мысль была кошмаром сама по себе, но она была абсолютно логичной. Иначе зачем он когда-то научился так стрелять?       Во-вторых, вся эта катавасия с патентами и изобретениями. Если предположить, что Джон действительно когда-то приложил руку к изобретению всех этих предметов, то вывод о том, что он был связан с адмиралом Маркусом, напрашивался сам собой. Возможно, что именно здесь следовало копнуть глубже. Может быть, стоило даже съездить в Лондон в то отделение флота и поговорить там с кем-нибудь… Вдруг его узнал бы там хоть кто-то?.. Впрочем, это, конечно, дурацкая идея. Он сам ведь не знал в том отделении флота абсолютно никого, поэтому не представлял, к кому конкретно он мог бы обратиться со своей проблемой. Кроме того, то, что он был связан с печально известным адмиралом, вряд ли добавило бы очков в его пользу. Если только съездить в Лондон просто так, чтобы проверить, не накроет ли его ещё где-то это ощущение дежавю?       …И ещё была эта нестыковка в личном деле Кирка.       Подумав о капитане, Джон нахмурился. Он чувствовал в Джиме что-то своё, родное, принадлежащее лишь ему, и даже никогда не сомневался в том, что это было всего лишь прихотью природы. Да, Джон был влюблён в капитана, но, как правило, каждый человек в его окружении проходил какой-то определённый период, когда Джон решал, стоит ему доверять или нет. Доктор Кемал, Джубал, даже адмирал де Перейра. Люси. Джим. Вокруг него было не так много людей, с кем он общался ближе, чем со всеми остальными, однако только к двум из них Джон испытывал доверие на подсознательном уровне и, кажется, только теперь осознал это. Просто потому, что раньше он никогда об этом не задумывался.       Капитан… Скоро учебный год закончится, и он снова улетит. Их отношения бурно развивались и, кажется, достигли определённой точки, когда нужно было понять, куда двигаться дальше. Либо они вдвоём будут вместе, и Джим всё-таки возьмёт его на корабль, либо… Конец всему. Потому что ждать кого-то минимум пять лет, поставив свою жизнь на паузу, было просто нереально. В этом плане Джон был реалистом и понимал, что любые отношения и какая угодно любовь заведомо обречены, если кто-либо отправляется в столь дальнее и опасное путешествие. Было даже неизвестно, вернётся ли «Энтерпрайз» из своей миссии целым и… останется ли капитан в живых.       Остановив машину около коттеджа, Джон ещё долго собирался с мыслями. Нужно было поговорить об этом с Кирком и расставить все точки над «i» раз и навсегда.