***
— Еще долго? — спросила Лили, когда старинные резные часы в холле пробили десять вечера. Небо за окном уже давно подернулось синевато-черной дымкой, навевая на Поттер усталость. Рабочий день уже давно окончился, только отдел Тайн всё еще работал да патрульный отряд Авроров, где сейчас и заседала Лили. Ее собеседница легонько пожала плечами, продолжая гипнотизировать взглядом черных омутов белоснежные листы бумаги. Лили знала, что Корделия очень злится, что её не взяли на поимку тех бандитов, которые напали на них вчера. Оперативная группа отправилась на Тёмную аллею еще в полдень, но так и не вернулась. Лили осталась в Министерстве, работая над отчетами и прочей бумажной фигнёй, стараясь заглушить рутиной тревогу глубоко внутри. Корделия же предпочла грызть ногти и изредка попивать ромашковый чай. — Не знаю, — ответила она, — уже должны были вернуться. Ты же знаешь протокол. Лили пожала плечами. — Думаешь… — начала Лили. — Да, думаю, — резко выдохнула Паркинсон, — хоть одна малейшая зацепка, что это убийца моей матери, и я его уничтожу. — А если они невиновны? Может быть, это были просто придурки, которым захотелось нас ограбить? Корделия приподняла брови. — Серьезно? Это такой способ самообмана? Ты же была там и всё слышала, или у тебя о той ночи только поцелуй с Люпином сохранился?! Лили хлопнула ладонью по столу. Чашка с ромашковым чаем звякнула. — Хватит! Заканчивай лазать по моей голове! — разгневалась она, сверкая глазами. Но против воли, та звёздная ночь сразу появилась перед глазами. А терпкий поцелуй так и горел на губах. Лили покраснела под обличающим взглядом Паркинсон. Та высокомерно вздернула нос, победно поднимая руки, и Лили сдалась. Эти двое, Корди и Тедди, скоро доконают её. — Окей, Поттер, — брюнетка взглянула на часы. — Поздно уже. Пора по домам. Мне к моему новому парню, тебе к старому, нелюбимому жениху. — Прекращай, — тяжело выдохнула Лили. Никакой Скорпиус не «нелюбимый». Корделия не обратила на её слова внимания. Вместо этого она резко посмотрела в глаза Лили, и девушке очень не понравился этот взгляд. — Мы можем завтра встретиться тут, в шесть утра примерно? — Зачем? Так рано? Да еще и в субботу. Корди прекрасно знала, что её свадьба через три дня. Малфой-менор полностью погряз в заботах и делах, Поттер выдохнуть спокойно не могла, не то что сбежать оттуда. — Это важно… насчет моей мамы. Я кое-что узнала, — помедлив, ответила Корди. Вид у неё стал чуточку взволнованный. — Ты уверена? Группа Люпина скоро прибудет. Она поймает этих идиотов. Паркинсон отрицательно кивнула головой. — Нет, я не уверена… Лил, просто приди. Хм. Поттер закусила губу. Авантюрные идеи Корди доверия не внушали. Но ведь Лили и сама была не лучше: отправилась в какой-то захудалый городишко на севере дремучей Шотландии обезвреживать бывшую Пожирательницу. Сомнительно, что Паркинсон устроит что-то похуже этого. Лили медленно кивнула головой. — Хорошо, я приду. Корделия радостно улыбнулась, но улыбка сменилась удивлением, когда Лили продолжила реплику. — Но ты мне будешь должна. Коварный блеск зародился в темно-зеленых глазах мисс-почти-Малфой. Удивительно, но тринадцатичасовой рабочий день в нервотрепке и близость Малфой-менора очень хорошо приспосабливают к жизни. — И что же я буду должна? — брюнетка приподняла аккуратные брови. Уголки её губ чуть подрагивали. — Учти, прикрывать тебя с Люпином не буду. Поттер хмыкнула. — И не надо, — на секунду — ту самую секунду, когда она вспомнила горячие, требовательные губы Тедди на своих, энтузиазм идеи чуточку угас. Но прокашлявшись, стараясь скрыть тонкую вуаль сомнения, Лили продолжила: — Я хочу, чтобы ты стала моей подружкой невесты. Корделия удивленно расширила глаза. Черного цвета радужка почти сливалась с зрачком, делая её похожей на очень привлекательного демона. Впрочем, характер у неё был похожий. Она всплеснула руками, качая головой и посмеиваясь. — О, ты не серьезно, Лил. — Почему это? — Ты же не хочешь этой свадьбы, глупенькая. Почему ты просто не расскажешь всё Скорпиусу? — То, что ты полазила у меня в голове, не значит, что видишь меня насквозь, Корди. Я люблю Скорпа… а Тедди… я не знаю, что творится с нами, не знаю, к чему приведут наши отношения, если я выберу его, а Скорпиус даст мне опору. С ним я знаю, что будет дальше. Корделия покачала головой как-то слишком удрученно, будто ей было глубоко жаль её. Но ничего не сказала, только перебросила через руку сумку. — Так зеленый или красный цвет платьев? Учти, Алиса не согласилась на зеленый, потому что он её старит, поэтому выбор за тобой. Корди прикрыла глаза. — Как хочешь, Лили. Ты же знаешь моё мнение. «Свадьбы не будет» — вот твоё мнение. Лили упрямо качнула головой. — Значит, красный, — притворный энтузиазм понял бы даже глубоко отсталый человек. — Прямо сейчас напишу об этом миссис Малфой. Корделия только покачала головой, закрывая за собой дверь. Лили глянула на часы: Тедди так и не появился.***
— Куда ты? — шепнул сонным голосом Скорпиус, лениво приоткрывая один глаз. Солнце еще только взошло; яркие жёлтые лучики проникали сквозь тюлевые шторы, опускаясь на обнаженную спину Малфоя. В прошлом бы Лили залюбовалась этой картиной, но сейчас глубоко внутри стало так горько, будто бы она тонет в бескрайней черной воде, из последних сил хватается, просит о помощи, но никто не приходит. И Лили задыхается. Сейчас было точно так же. Перед глазами возникал Тедди, милый Тедди с яркими волосами, ямочками на щеках и колкими подколами, к которому она испытывала чувства гораздо сильней, чем к милашке Скорпиусу. Скорпиус любил её, а она? Да кто знает. Лили вот точно нет. В бесцветной паутине собственных чувств разобраться было так сложно, что Поттер постоянно откладывала всё в долгий ящик. Только вот он уже был полон, а свадебное платье ждало в шкафу. И Скорпиус тоже ждал. Лили Луна нервно дёрнула губами, засовывая руки в карманы пальто. Корделия ждала её через двадцать минут. Как можно объяснить жениху, с которым свадьба послезавтра, что она сбегает рано утром к подруге на немыслимую авантюру, а потом возможно сбежит к любовнику? Надо будет сходить в церковь к пастору исповедаться, а ведь видел Мерлин, Лили была атеисткой. До чего же она докатилась к двадцати четырем годам? Скорпиус заворочался, стараясь приподняться на подушках, но у него это слабо получалось. Он зевал, попеременно открывал и закрывал свои серебряные глазки, а потом опускал светлую голову на подушку из шелка. Лили улыбнулась, умиляясь. Милый Скорпиус. Почему она ему изменяет? Что с ней не так? Лучше бы он увез её куда подальше и сыграли бы свадьбу там, вдалеке, а не играли бы в фарс. Лили сморгнула слезы и разлепила обветренные губы. — Я на работу. Расследование еще продолжается, а Корделия из кожи вон лезет, чтобы найти убийцу, — фактически, это правда. — Ммм… А ты уговорила её стать подружкой невесты? — солнечный лучик блестел на жемчужных волосах жениха, когда он повернулся к ней. — Да, как и Алису, представляешь, она даже не жаловалась насчет цветов, — Лили слабо хихикнула, точно в забытье. — Замечательно, тогда возвращайся поскорей. Альбус сегодня хотел зайти. Черт. Лили не знала, когда приход брата стал для неё в тягость. Не в тот ли момент, когда это стало мешать её встречам с Люпином? Идиотка, эгоистичная идиотка. — Тогда я пойду, — Лили неуверенно кивнула головой, стараясь унять дрожь и неуверенность, быстро схватилась за дверную ручку и, не дожидаясь ответа Скорпиуса, выбежала за дверь. Серые коридоры Малфой-менора встретили её знакомой тишиной, и впервые Лили была этому рада. Не долго, впрочем, она как раз спустилась по лестнице на второй этаж, как властный голос заставил её остановиться. И выругаться совсем не как приличная леди. — И куда вы собрались, мисс Поттер, так рано? Забыла сказать, у леди Нарциссы появилась такая дурная привычка — вставлять в любое предложение «мисс Поттер» с таким презрением, что так и за милю сквозило: пусть эта девчонка даже и не посмеет носить имя Малфой, ведь это богатый и уважаемый чистокровный род, а у неё в крови маглы да грязнокровки. Лили видела это в её голубых глазах и надменно поджатых губах. Если честно, Лили на её мнение было до фонаря, как говорится, то есть наплевать. Вот вообще. Хотя один маленький укольчик кольнул её только один раз, когда Астория сказала ей, что с ней она обходилась не лучше. Только вот у Астории кровь была чище ирландских вод, а Лили плебейка. — На работу. Труд не ждет, — притворно жизнерадостно ответила Лили, с каким-то внутренним удовольствием наблюдая, как перекосилось лицо леди Нарциссы. Получай, надоедливая ведьма! — Разве вы не взяли выходной ради свадьбы? Или Скорпиус у вас на втором месте после работы? Мегера. Бьет по больному. По её отношениям со Скорпом и карьере, поскольку у неё из-за этого было много скандалов с женихом. Лили отнекивалась от патриархальных взглядов на то, что женщина должна сидеть дома, изредка заниматься благотворительностью и растить выводок детей. Поттер была гриффиндоркой. Она просто не могла сидеть на одном месте, в скуке, тишине и рутине. Ей нужны были приключения, всполохи заклинаний, драки, убийства, приключения, даже гребанные отчёты, но не скука во всех её проявлениях. Скорп же… вставал на её сторону, но с явным недовольством. И оправдывал это тем, что он за неё боится. Он действительно за неё боялся, когда навещал в больнице или укоряюще сверкал серыми глазами, когда Лили рассказывала о очередном приключении. Но Поттер этого не надо… ей хотелось свободы. Пусть опасной, пусть безрассудной, но она могла бы найти своё место в мире. Стать не просто младшим ребёнком целого клана, а кем-то значимым. Утереть нос кузинам. Прожить жизнь так, чтобы Хьюго гордился ей. А сейчас миссис Малфой только расцарапывала в её сердце очередные воспоминания. Хитрая, подлая женщина. Лили скорчила губы в подобии улыбки, медленными шажками пробираясь ближе к выходу. — Бесплатная помощь следствию. К тому же свадьба не сегодня, и я тут не нужна, — и не дав сказать Нарциссе и слова, развернулась, громко крикнув «до свиданья», Лили Поттер счастливо выбежала на улицу, напоследок сверкнув ярко-рыжими волосами.***
Аврорат в это время был не особо и многолюден. Правильно, какой дурак в шесть часов ползет на работу? Тут трудоголики не работали. Особенно в оперативниках. Корделия встретила её нахмуренным выражением лица, нервно постукивающими пальцами по деревянной поверхности стола, другой рукой сжимая стаканчик с крепким кофе из ближайшей кофейни. Одета она была в обычную черную мантию с капюшоном, на манер тех, что они носили в Хогвартсе. Лили уже лет восемь не видела таких мантий. — Ну что за дело может быть в такую рань? — пожаловалась Лили, подходя ближе. А в голове всё еще была рассеянная дымка ото сна и остатки кошмара, который снился ей ночью. Смутные образы подвенечного платья, сморщенной улыбки Малфоя и сияющей кровавой дыры на груди Тедди преследовали её до сих пор. Корделия глубоко вздохнула и выпалила: — Я хочу найти убийцу моей матери. И… мне кажется, что я знаю… кто убийца. У нее было такое отчаянное лицо, что Поттер стало плохо от её вида. Как новость об убийце могла настолько расстроить её? Если только… — Как ты узнала об этом? Тебе кто-то сказал? — спросила Лили, застегивая молнию на куртке. Паркинсон отвела взгляд. — Я… Лил, прости… Алиса назвала мою теорию полной глупостью, но я знаю, что это правда. — Какая правда, Корди? Ответь уже. — Помнишь анонимку, которую нам послали в самом начале расследования? Насчет Дафны? — Черт, Корделия, мы же говорили уже об этом, — вспыхнула, как огненная хвосторога, Лили. Её будущая родственница, сестра Астории, просто не могла быть убийцей. Это же смешно. — Дафна не убийца. Корди цокнула языком. — Конечно, не убийца. Я этого и не говорила. Я пытаюсь тебе сказать… слушай, когда ты последний раз видела её с мужем? Её с Теодором Ноттом… она что, намекает на… — Да ты совсем уже?! Корделия сделала два шага ближе, будто пытаясь успокоить её, но эффект от ужасных, произнесённых слов бился в голове, словно сердце после адреналинового укола. Быстро, судорожно, громко. Лили Луна Поттер считала Дафну и Теодора одной из самых гармоничных пар — они занимались благотворительностью, вместе с детьми выбирались в путешествия, всегда улыбались и выглядели счастливыми. Но страсти и пылкости чувств у них не было, внезапно припомнила она. Дафна никогда не краснела от прикосновения мужа, никогда не смущалась от его поцелуев и уж точно не проявляла чувств на публике. В прошлом, Поттер списывала это на аристократическое воспитание, но сейчас… после слов Корделии… крамольные мысли залетели в голову и проросли там гнилым цветком. «У вас с Скорпиусом тоже нет страсти, — шепнул внутренний голос. Всегда едкий, как у Хьюго, который любил критиковать её парней. — Признайся, ты ведь подумала всего на секунду, что ваши отношения со временем тоже будут потеряны. Будете жить в отдельной комнате, приветствовать друг друга сухими поцелуями и жить только ради детей, да? И оба найдете любовников?» Нет. Хватит. Не надо о таком думать — это ужасно. Её отношения с Скорпиусом никогда не… по крайней мере, она надеялась на это. Всем своим хрустальным сердечком рыжеволосой ведьмы-аврора. — Она была любовницей моего отца, Лили, — тихо шепнула Корди, но Лили всё равно её услышала. Перед глазами на секунду разрядом молнии проскочили образы Блейза Забини и Дафны Нотт. Они же учились вместе, кажется. На кончике языка сразу стало как-то грязно, как и в мыслях. Противно. — Как ты это узнала? — Брат рассказал. Оказывается, он знал это уже давно, — девушка невесело шмыгнула, — но отец запретил ему это рассказывать, иначе отлучил бы от наследства. Чёртов меркантильный придурок! — О Мерлин, Корделия, — Лили быстро подскочила к подруге, обнимая её за плечи крепко-крепко, точно старалась забрать всю печаль в черных глазах Корделии себе. — Как дементор, только наоборот, — усмехнулась Паркинсон, снова залезая в её голову. Лили чувствовала, как она всхлипывала и судорожно хватала пальцами ткань её куртки. — Я просто… не могу поверить, что мой… отец… убил мою маму… просто так… за измену, которую сам совершил… это ненормально. Ты бы убила Скорпиуса, если бы он узнал о тебе и Тедди? — Мерлин, нет! — вскричала Лили, отталкивая её. — Как ты можешь такое говорить! Корделия расплакалась еще сильней, размазывая тушь по щекам, отчего стала походить на героиню фильмов Тима Бёртона. — Вот и я не понимая, почему он так поступил! — Да ты ведь даже этого не знаешь. Единственное, что тебе известно, что Дафна была любовницей твоего отца, а твоя мать об этом узнала. Это еще ничего не доказывает. Корделия вытерла щеку. Кожа приобрела темно-бордовый отсвет. — Это логично. Мама узнала — её убили. — Жизнь не всегда подчиняется логике, Корди. Иногда это время спонтанных поступков, импровизации и внезапно вспыхнувших чувств. Всё могло быть по-другому. — Как по-другому? — хмыкнула она. — Твоя теория не подтверждает ту надпись на стене. «Она заплатила за всё». Ты об этом не думала? — Как раз так и думала. Мама могла узнать обо всём, шантажировать папу, и тот подослал кого-нибудь, чтобы… Девушка закусила губу, чтобы не разреветься еще сильней. Лили успокаивающе положила руку ей на плечо. — Ты пересмотрела слишком много детективов и любовных романов, Корди. Он же твой отец. По загорелой коже Паркинсон побежали перламутровые дорожки солёных слез. Она выхватила палочку, взмахом руки подозвала к себе небольшую папку и протянула её Лили. — Читай. Поттер открыла папку, глазами пробежав по ровным рядам печатного текста с допросом…домовика. Семейного эльфа семьи Забини, который должен был знать, что случилось с его хозяйкой. В отчете домовик, сквозь порцию слез и истерик, рассказал, что подлил хозяйке Панси алкоголь, а потом, когда она уснула, магловским шприцом вколол ей сильный наркотик, отчего у той, предположительно, остановилось сердце. Лили подняла удивленные глаза на подругу. — Что это? Такого не было в официальном докладе Соммерсби. Корди фыркнула. — Это мой домовик, и он не расколется для Джима просто так. Читай дальше. Дальше значилось только одно предложение. Ветхий домик, кровь на лице, оборотное и бешеный чайник. Приказ был отдан Алекто Кэрроу. — Я не понимаю, причем тут твой отец… она же сказала на суде, что не виновата в смерти миссис Забини. Лили рассеянно потерла лоб, словно это помогало снять рассеянность и нелепость сложившейся ситуации. Привычка еще с Хогвартса; самый настоящий самообман — никогда не помогало. Корделия смотрела на неё глубокими чёрными глазами, словно старалась мысленно ей передать то, что она знала и думала. Одна загвоздка: Лили Лу не легилимент. — Лили, нам нужно наведаться в Азкабан. Я думаю, что Кэрроу использовала Империо и убила мою мать. Черт. Лили опустошенно закрыла глаза. Проблема со свадьбой и Тедди отошла на второй план.***
— Мерзко, — выдала Лили, зябко кутаясь в серый овчинный плед и стуча зубами от холода. Руки промерзли до костей даже в перчатках и на костяшках полопалась кожа, а кончики волос покрыли ледяные капли жгучего Северного моря. Раньше Лили Поттер думала, что обжигать может только огонь, но теперь с уверенностью заявляла, что холод и мороз оставляли ожоги хуже и больнее, чем пламя. — Тупая это была идея — поехать сюда. С самого начала. — Знаю, — ответила Паркинсон, прижимаясь к ней ближе и подозрительно поглядывая на младшего аврора, который управлял этой мерзкой лодкой. На улице двадцать первый век, а мы всё еще плаваем на хлипких лодках в самую опасную тюрьму страны. Пожалуй, пора пожаловаться в правительство. — Так зачем вы к ней идёте-то? Женщина мерзкая, у них у всех бывших Пожирателей крыша-то поехала, вот и творят всякую ересь, — самозабвенно делился с ними аврор. Лили слабо фыркнула, вверх взвилось облачко пара. — Иль вы родственницы? — Ага, — кивнула Корделия, не дав вставить Поттер и слова. Впрочем, у Лили и так смерзлись губы. — Я Гестия, а она Флора. Но я зову её цветочком. Эта гадина еще и имела наглость шутить. Лили укоризненно посмотрела на подругу, мысленно представляя, как потом свернет ей шею за её безрассудные выходки. Да еще и посмела использовать прозвище, которым называет её только Тедди. Опасная женщина. — У-у-у, — весь энтузиазм аврора сдулся словно резиновый шарик. Будто бы он увидел перед собой двух гадюк, а не обычных девчонок в цветных пледах и с замершими руками. Ненависть и презрение к бывшим ПСам проявлялось в такой степени — абсолютное нежелание идти на контакт. Лили по сей день помнила удивление общества на новость, что дочка спасителя магического мира встречается с Малфоем, мальчишкой из семьи, помогавшей Волдеморту и его ненормальной шайке. Да и если честно, девушками они были не простыми. Оперативники аврората под прикрытием. Как в магловских сериалах, не дай Мерлин. Лишь бы Тедди об этом не узнал — поднял бы на смех, потом накричал, а затем уволил. — Тебя бы не уволил, — шепнула Корделия, когда стены тюрьмы показались на горизонте. Она схватила руку Поттер и сжала, стараясь унять внезапно нахлынувшую дрожь. В Азкабане не было дементоров, но аура гнили и смерти витала тут до сих пор. — Ты все мои мысли читаешь? — гневно переспросила Лили, злясь на подругу всё сильней. — Издеваешься? Да там соплохвост ногу сломит… или хвост, честно не помню что у этих уродов есть. И не интересно. В тебе столько душевных мук, — и она притворно издала страдальческий вздох, словно наличие нравственного компаса было ужасным оскорблением. — Приехали, дамы. Высококачественный курорт в Северном море со злобными заключёнными и гнилыми стенами ждет вас, — посмеялся автор, причаливая лодку и выходя на берег. Булыжники и морская галька хрустели под его ногами, а порывы ветра раздували волосы в разные стороны, словно покачивались в море длинные, зеленые водоросли. Однако ни Лили, ни Корделия шутку не оценили и только глянули на аврора исподлобья, словно хотели забить его этими камнями. — Ясно-ясно, леди. Колдовать-то патронуса хоть умеете? — судя по тону, бравый автор явно думал, что они хуже слабачек-пятикурсниц Хогвартса. Видать, в этом аду мужчина себе все мозги отморозил. Для наглядности, Паркинсон ловким движением руки наколдовала светящуюся пантеру — большую, дикую и нахальную, прямо как сама Корделия. Аврор скривил губы, а глаза его стали не такими веселыми, как прежде. Он рукой подозвал их к себе, приказывая следовать за ним, а дальше устремился к массивным воротам тюрьмы. Лили, разминая затекшие мышцы, костерила на чем свет стоит хамского аврора, сумасшедшую Паркинсон и лютый мороз. Последний, кстати, был еще тем наглецом, потому что на острове было, как в холодильнике, а без пледа так вообще волосы инеем покрывались. Интересно, а за сколько тут можно замерзнуть, если их аферу раскроют и выкинут нафиг из тюрьмы? И как вообще Сириус Блэк не окочурился в этом холоде? — А если они знают, как на самом деле выглядят Кэрроу? — спросила Лили, напряженно растягивая губы: те потрескались и кровоточили. — Не знают, — шепнула ей Паркинсон. — Гестия мертва, Флора в Финляндии. Обе никогда в Азкабане не были. — Надеюсь, весь этот маскарад сработает, — пробурчала Лили Луна, — иначе я всё свалю на тебя. — Это ты из-за Люпина такая злобная? Что, тяжело изменять жениху с настоящей любовью? — ехидно поинтересовалась Корделия. — Иди к черту, — шепнула обиженно Лили. А мысленно продолжила: «А ведь она права!» — Документ о посещении Алекто Кэрроу с собой? — осведомился уже другой аврор, старый и потрепанный, как вещь с барахолки. — Конечно, — сладко улыбнулась Паркинсон, протягивая мужчине кусок пергамента. Где она его раздобыла? Неужто Алиса помогла? Лили очень надеялась, что авроры поверят и пропустят их. В таком холоде Лили была не в настроении на драку. — Гестия и Флора Кэрроу, навещаете вашу тетку — Алекто Кэрроу? — Да, всё верно, — от такой открытой лжи у Лили запершило в горле, словно там внезапно оказалась Сахара. Она нервно поправила черные, только что выкрашенные волосы. Флора Кэрроу рыжей не была точно, поэтому и пришлось пойти на такие издевательские меры над своими волосами. Хотя черный цвет шёл ей куда больше того оттенка жженой соломы, в который она покрасилась на пятом курсе. — Вы не навещали ваших родственников столько лет. Отчего же сейчас приехали? — подозрительно осведомился автор с достаточной порцией яда в голосе. Так обычно разговаривал с ней Тедди в приступе официально-делового тона. — Внезапный приступ родственных чувств, — выдала Паркинсон. Лили кивнула, подтверждая эту незатейливую ложь. Серо-голубые глаза охранника прошлись по ним подозрительным взглядом, но потом быстро сменились на голубовато-бледную пленку равнодушия. — Мейли, сопроводи их на средние уровни. Камера 31DEAD. Низенький молодой паренек, по виду явно, что стажер, провел их сначала по нижним уровням, где напрочь отсутствовал свет, тепло и радость, а гниль дементоров будто бы до сих пор витала в воздухе. На нижних уровнях была могильная тишина, будто бы там никого и не было, но Поттер знала, что копошившиеся фигуры в рваной одежде, точно крысы, были людьми. На средних уровнях было относительно полегче. Свинцовые решетки, маленькие окна, откуда лился туманный свет, трухлявые койки и хоть какое-то подобие жизни. Самые легкие из этажей в Азкабане — это верхние. Студентов аврората водили туда на практике: там было тепло, светло и чистый воздух. — Вот она, — пробормотал стажер, не смея подойти ближе к камерам. Видимо боялся, что скрученные пальцы заключённых затащат его внутрь, как в фильмах ужаса. — Камера 31DEAD. Алекто Кэрроу. Лили поражённо ахнула, когда увидела низенькую, костлявую женщину с грязными паклями когда-то медных, а теперь серых волос и впалыми губами. Мерлин, что с ней стало? Куда делась та боевая Пожирательница смерти, которая долбанула её по лицу тростью или с аристократичной грацией сидела на допросе? Тот божий одуванчик из Кардиффа? Что могло с ней произойти за несколько недель? По синюшно-жёлтым, старым синякам Лили Поттер моментально всё поняла. — Что вы с ней сделали? — прошипела Лили, совсем не похоже на Флору Кэрроу. Мальчишка понуро склонил голову, но Корделии, казалось, было совершенно наплевать на это. Она даже улыбалась. — Вы останетесь тут или уйдете? — сладко спросила она, надеясь на отрицательный ответ. — По протоколу… — начал автор, но Лили нервно его перебила, сверкая зелеными глазами в жухлой темноте коридора. — По протоколу вы не должны были её трогать! А сейчас она еле дышит. Стажер заткнулся и ушел, шелестя полами мантии. Как только жемчужные отсветы патронуса исчезли, девушки упали на колени перед клеткой, вытаскивая палочки и наставляя их в сторону опасной преступницы. Алекто Кэрроу только хрипло рассмеялась, блестя выбитыми зубами. — И чем обязана вашему появлению? — ехидно пропыхтела она, разминая затекшие пальцы. — Мы всё о вас знаем. — Очень в этом сомневаюсь, — насмешливо отозвалась она. — В конце концов, мне почти семьдесят. — Вы убили мою мать! — холодно припечатала Паркинсон, и Лили с ужасом заметила слезы в уголках её глаз. — А ты спуталась с маглолюбцами и предателями? — Алекто презрительно скривила губы, глянув в сторону Лили. Хм, а когда она охала да ахала в образе старушки, отбросом общества Поттер точно не считала. — Маркус был бы счастлив, услышав, какая у него внучка. Слава Мерлину, не дожил. Корделия побелела, её кожа стала одним цветом с только что выпавшим снегом и натуральным фарфором. Казалось, даже её красные губы потеряли весь блеск. Тема отношений семей и бывших Пожирателей в новом мире, где они были проигравшими, слишком тяжела. И не всегда справедлива. Особенно в Хогвартсе, где к таким детям относились с предубеждением и насмешкой, или в семье Уизли, где дядя Рон не уставал вставлять шпильки в сторону Скорпиуса. Лили всегда ненавидела эти тяжбы. Отчасти потому, что ей было жалко их, отчасти потому, что она боялась идти против всех — её бы всё равно никто не послушал. — Вы поэтому её убили? — голос Корделии был хриплее, чем когда-либо. — Потому что мы осквернили многовековой чистокровный род? Алекто клацнула зубами, насмехаясь над ними. — Девочка, я не трогала твою мать. Но я знаю, кто её убийца. — Так расскажите, — потребовала Лили, впиваясь пальцами в прутья решетки. Хитринка в блеклых глазах Алекто сверкнула в полутьме Азкабана. — Ты явно не понимаешь, что такое Слизерин, девчонка. Объясню по-другому: я рассказываю и получаю кое-что взамен. — Что именно? — без колебаний спросила Корделия. Палочка у неё в руках напряженно подрагивала. — О, все очень просто, — она зловеще улыбнулась. — Я хочу умереть.***
Быстрый стук в дубовую дверь. Запыхавшееся дыхание эхом отдавалось в ушах пульсацией крови, но Лили Поттер мало обращала на это внимание, впрочем как и на лезущие ненавистые черные волосы, пропахшие морской водой, холодом и смертью. В голове ярко сверкало только одно: тайна убийства Персефоны Паркинсон-Забини и опустошенные, потерянные глаза её дочери. Дверь открылась быстро, но спешащей Лили это показалось вечностью. Она уперлась руками в проёмы двери, столкнувшись взглядом с карамельными глазами, и бросилась ему в объятья. Эдвард Люпин удивленно выдохнул. Лили уткнулась носом во впадинку между ключицей и шеей и тяжело выдохнула, опаляя горячим дыханием кожу Люпина. Лили чувствовала, как под её губами и руками его кожа покрылась мурашками. — Что случилось, Лили? — нежно спросил он, легонько поглаживая кожу на спине. — В какую неприятность ты опять ввязалась? Лили еще сильнее прижалась к нему и зажмурила глаза, но тусклые, мертвые глаза Кэрроу так и не исчезли. — И что у тебя с волосами? — Мы раскрыли дело, — сквозь зубы просипела она. — Узнали, кто убил мать Корделии. Ладони Тедди замерли на секунду, чтобы потом прикоснуться к ней с еще более нежностью и спокойствием. Лили хотела поднять глаза, посмотреть в его карие глаза, чтобы отыскать там понимание и доброту, но не могла пересилить себя и открыть глаза, иначе чувствовала, как мертвецкий холод Азкабана коснётся её своими гнилыми пальцами, и сердце девушки навсегда потеряет радость и доброту. — Лили, успокойся… Наш отряд вчера поймал подозреваемых. Они во всём сознались, — Тедди аккуратно коснулся сухими губами её лба. — Всё кончено, цветочек. Пора успокоиться и жить дальше. Вы с Корделией заигрались. В его голосе магическим образом смешалась целая вселенная сочувствия, укора, нежности, твердости, от которых Лили стало тошнотворно-кисло во рту. Он что, не понимает? Не понимает, что это всё обман, ложь, фикция? — Не было никакой банды, которая напала на вас, дураки, — шептала беззубым ртом старая ведьма, а в её седых волосах играл серый свет Азкабана. — Это он хотел, чтобы вы поверили, будто убийство — простое нападение и месть Паркинсонам за поддержание в прошлом Пожирателей. Он весь в свою мать… Лили подняла красные слезящиеся глаза на Тедди, гневно кусая губу. Он не понимал её. Тедди Люпин, при всех своих уме и проницательности, не понял, что это уловка. Старая ведьма Алекто не лгала… головоломка сложилась просто в идеальный пазл, раскрашивая жизнь Корделии и Лили в той тюрьме в похоронные краски черного, багряных капелек крови и жёлтой желчи, что застревала в горле, когда было произнесено имя. Лили вцепилась руками в футболку мужчины. — Ты мне не веришь? — тихо спросила она. Так спрашивают малые детки, когда им говоришь, что Санта-Клауса не существует. Лили было плохо, её трясло от Азкабана, от мертвой Кэрроу, от осознания всей гадости мира, что пошел на убийство обычной женщины. А еще гаже от пустого лица Корделии и непонимания в волчьих глазах Люпина. — Лили… — начал он, но девушка его перебила. — Ответь мне. — Расскажи мне, что произошло, — примирительно ответил он, но Лили только рвано выдохнула. — Ты так и не ответила мне, что с твоими волосами? Волосами? Лили горько всхлипнула. Из всей той чуши, что свалилась на неё — волосы меньшая из проблем, но почему Тедди обратил внимание именно на них, а не на то, что хочет посадить невиновных, или на то, что Лили плохо, или на то, что у неё скоро свадьба, а она — черт возьми — любит не того! — Тебя правда сейчас интересуют волосы? — переспросила она. Тедди выдохнул, словно не мог понять, что за дух вселился в Поттер и беснуется сейчас в его квартире. Он поднял руку, пытаясь прикоснуться бархатными пальцами к её щеке, но Лили резко дёрнула головой, давая понять, что его прикосновений она жаждет меньше, чем ответа от него. — Меня интересуешь ты, Лили, — его волосы приобрели розовато-бежевый цвет любви, — и всегда интересовала. — Ты мне не веришь, — Лили закрыла глаза, — ты хотя бы проверил факты перед тем, как отправить бедных парней в изолятор? Серость избороздила лицо Кэрроу страшной маской усталости и горя. — А ваши дураки в Аврорате так ничего и не поняли. Убийца всегда был рядом, но вы даже отказались его допрашивать. Нанятые им специальные актеры показались более правдоподобными? И она рассмеялась безумным смехом. Тедди непонимающе нахмурил черные брови. Он чуточку отодвинул от себя Поттер, стараясь заглянуть ей прямо в глаза и понять, что же такое нашла его Лили, что теперь устраивает истерику прямо на пороге его квартиры. Раньше так могла сделать только Виктуар. — Конечно, они не признались, — ответил Люпин, словно это было само собой разумеющееся. — Ты и сама знаешь, как нечасто подозреваемые раскаиваются в своих деяниях. Тедди вспомнил, как бледны были лица компании, что напали на них, как бегали их испуганные глаза, и все вместе отвечали, что они не убийцы. Их просто наняли припугнуть вечно лезущую во всё Поттер. Купер — оперативник, что их допрашивал, тогда только рассмеялся и назвал их историю чушью, да и Соммерсби высказал сомнения насчет такой идеальности истории. Да и в конце концов у них не было ни алиби, ничего. И они чуть было не убили Лили. Лили взмахнула волосами, угольные пряди ударились неприятным холодом, словно предзнаменовывая хозяйке неудачу. Лили понимала, что история с той группой ну уж слишком правдоподобна, а при условиях того, что ни подозреваемых, ни зацепок к них не имелось, то и вообще всё разрешалось наилучшим образом. Но Лили знала правду — страшную правду. Вот только единственный человек, на которого можно было положиться, смотрел на неё, как на второе воплощение Беллатрикс Лестрандж. — И ты веришь в это? В эту идеальную историю убийства? — Если бы ты была там и всё слышала… — Я верю тому, что я видела полчаса назад в камере Азкабана, — Лили фыркнула. — Но ведь так тяжело в это поверить. Ты ведь сам был частью идеальной пары, да? Столько лет ты и Виктуар, — зло выплюнула Лили, прожигая его взглядом цвета дубовой листвы в эпоху тумана и отчаяния. Тедди удивленно и капельку поражённо посмотрел на неё, и в его глазах появились золотистые искорки непонятных Лили эмоций. — Какого черта ты делала в Азкабане, Лили? — её последний комментарий он полностью игнорирует. — Ты совсем ополоумела? Да что такое с тобой случилось: сначала одна на Пожирательницу, потом в Азкабан! В его глазах появляется укор, и Поттер на секунду становится стыдно, что она заставила его волноваться, но потом перед взором всплывает Корделия, массивная фигура северной тюрьмы и Алекто. И стыд исчезает, словно скрытый сероватой вуалью. — Я помогала Корделии, — твердо упирается она, сжимая кулаки. — Мы должны были проверить её догадки о настоящем убийце. И мы проверили. Тедди фыркает, всё еще не веря. — Корделия значит… Лили, цветочек, — опять этот снисходительный тон, — Паркинсон тяжело, она потеряла мать, а её семья распалась. Она… Клюквенный румянец разлился по бледной коже девушки. Ярость забурлила под кожей, точно адский огонь. — Не смей называть её сумасшедшей. — Я и не хотел, — он тяжело потирая переносицу, — Корделии плохо. Я трижды пытался отправить её в отпуск, но она отказывается. Лили, послушай меня. Она хочет отомстить! Ей больше ничего не нужно. Вспомни миссис Нотт: Паркинсон готова была обвинить родного человека в убийстве матери. Дафна… Лили хихикнула, но получился какой-то сдавленный полувсхлип. Ох, знал бы Тедди. Знал бы, не говорил бы так. — Ты ведь думала, что они подруги, да? Дафна и Панси… лучшие друзья, идеальные слизеринки. Мать ведь тебе это говорила, девочка? А ты, дочка Гарри Поттера, слышала столько хорошего о Дафне Нотт — женщине с большим сердцем и мягкой улыбкой ангела? — Кэрроу судорожно закашляла, надрываясь и всхлипывая. По её подбородку потекла тонкая струйка бордовой крови, и Лили поняла, что бывшей пожирательнице жить осталось немного. — Все были настолько глупы, что не поняли. Даже ты, Корделия. Панси ненавидела Дафну, еще с Хогвартса, они всегда собачились, сначала из-за Малфоя, хотя за что там ругаться-то?! Семья белобрысых предателей. — Это ложь, — шепнула в воздух Корди. Лили успокаивающе схватила её за руку и крепко сжала. — Ты про Малфоев или про свою мать? — иронично поинтересовалась пожирательница. — Хотя финал один и тот же: ложь. Она лгала тебе, Дафна лгала всем, и все не обращали на это внимания. И вот однажды соперничество перешло все границы. Панси увидела своего мужа в объятиях красивой блондинки-подруги. Мило, правда? И Алекто пронзительно засмеялась. По смуглому лицу Корделии потекли слезы. Лили больно закусила губу, отталкиваясь Люпина от себя. По сердцу в тот момент резанули так, словно Лили рвала свою душу на части. Мерлин, как же больно видеть непонимание в глазах любимого. — Значит, ты не веришь мне, — горько шепнула она, а потом посмотрела на него заплаканными глазами. — Тедди, ты хочешь, чтобы я вышла замуж за Скорпиуса? Тедди замер, пораженный, словно бы не знал, что её свадьба близится. Он яростно сжал и разжал руки, а вены на предплечьях вздулись, будто бы он пытался сдержать волка внутри себя. Лили не боялась. Она знала, что Тедди её не тронет, да и на улице не полнолуние. — Лили, я хочу… — он прервался, стараясь подобрать слова. Сердце в груди бухало, точно школьный колокол, зовущий на урок. — Ты нужна мне. Он аккуратно взял её за руку и привлек ближе к себе. Лили не сопротивлялась. Тедди обнял её одной рукой, а другой успокаивающе провёл по её щеке, спускаясь ниже к подбородку, потом к уголкам губ, и вниз к шее. Лили прильнула к его пальцам, желая чтоб он коснулся её, поцеловал, стёр все проблемы мира, ведь он был её спасением, магловским надувным кругом, который раз за разом спасал её из пучин грусти и отчаяния. — Ещё в детстве я знал, что ты удивительная девочка, Лили Луна. Ты сбегала ночью из дома только для того, чтобы забраться на крышу Норы и полюбоваться звёздами, ты первая бежала на тарзанку и первая испытывала все новые игрушки, которые приносил Билл. Ты стоически терпела меня, когда я готовился к школе и читал нудные лекции, хотя тебе и было всего восемь. Когда меня наказывали, ты тайком таскала мне конфеты и делилась своими проблемами. Ты единственная никогда не упоминала о том, что мой отец был оборотнем, и помогла отыскать на чердаке старые фотографии моих родителей. Клянусь, тебя даже Андромеда любила больше, чем меня. Лили слабо улыбнулась, чувствуя соленые слезы на губах и поцеловала в уголок губ. — Неправда, Андромеда в тебе души не чаяла. И как же ты всё это замечал, если был занят только Вик? Тедди легко заправил чёрную прядку волос ей за уши и приблизился так, что теперь их губы были всего в нескольких дюймах друг от друга. Лили судорожно вздохнула, чувствуя, как краснеет, а в сердце разрастается красивая роза нежности. — Потому что я всегда знал, что ты для меня будешь на первом месте, — он выдохнул ей в губы, а потом прильнул ближе и поцеловал, крепко прижимая к себе. Лили могла только наслаждаться непередаваемыми ощущениями блаженства, точно она попала в море спокойствия, когда любые прикосновения любимого дарили радость и ощущение комфорта. Но в то же время её каждый раз будто окунали в электрическое море. Страсть и дрожь зарождались в теле, требуя большего и больше. Лили слабо застонала, обхватывая голову Люпина руками, и углубила поцелуй. Тедди только сильней сжал её талию. И только когда им обоим стало чертовски не хватать воздуха, Лили оттолкнула его от себя. — Но ты опоздал, Тедди. Я выхожу замуж за Скорпиуса, — она прикусила и так опухшую от поцелуев губу, стараясь скрыть боль, скрытую за этими словами. — Может быть это всё было ошибкой? — Мы с тобой? — отчаянно спросил он, горько полыхая янтарными глазами. Лили с грустью наблюдала, как сереют его волосы, превращаясь в цвет пепла, одиночества и смерти. — Ошибкой? — Да, — Поттер слабо вздохнула. — Я была бы рада забыть всё, что произошло между нами за эти десять лет, когда ты принял сторону Виктуар. Ты отказался от меня, Тедди, и я никогда… не смогу этого забыть. Вспомни меня, пятнадцатилетку, которую бросили все, и в том числе тот, кому я безоговорочно верила. Это было первой трещиной в наших отношениях. Ты был грубым, циничным работодателем, которого я терпела. Долго терпела, и это стоило мне многого. Господи, да я даже приняла предложение Скорпиуса только после того, как поняла, что я не нужна ни своей семье, ни тебе. У Лили на секунду перехватило дыхание. Слёзы — постоянные её спутники — уже сверкали стеклом у неё на ресницах, в горле першило, но хуже всего было на сердце — от боли разлуки, и в голове — от мучительного осознания. Она словно снова вынуждена вспоминать те моменты детства, окунаться с головой в ту безнадегу. Лили боялась, что это море негативных эмоций накроет её с головой, и она больше никогда не выплывет. Кажется, Азкабан сделал своё дело. — А потом, когда началось расследование, когда ты исполнил мою мечту с колесом и поцеловал меня… Клянусь, это были самые лучшие моменты моей жизни! Я будто бы снова обрела что-то потерянное… но я так не могу. У меня есть жених, который мне дорог. И через три дня свадьба. Я не могу потерять ещё и это и стать только твоей. А вдруг ты снова меня бросишь? Она будто бы выпила сыворотку правды. Слова, так глубоко хранимые внутри, вылезли наружу, но никакого облегчения они не принесли. Всё стало только хуже. Ведь говорят, что правда никому не нравится — она колкая и грубая — и ранит людей. Лили не хотела бросать Тедди. Она любила его, но Скорпиуса… Он не простит её, Лили не сможет видеть у него в глазах то, как он мучается, осознавая, что его девушка изменяла ему и сорвала свадьбу перед самым важным днём. А его родители? Было вбухано столько сил, времени и денег, и вдруг Лили спалит это всё к Мерлину только потому, что никогда особо и не любила Малфоя?! Нет. Она так не поступит. А Тедди всё молчал. Это была не ошеломляющая тишина, когда человек не знает, что сказать. О нет, он всё понял и если не поддержал её, то хотя бы не стал кричать и доказывать. Он дал ей возможность самой решать. Лили любила это в нем: то, что он давал ей свободу. — Просто помни, что я всегда буду с тобой, — и он легонько коснулся губами её щёки. Его губы отдавали всё тем же теплом и пряностью, как тогда в детском домике. Он ведь даже не помнил этого. — Я знаю, — Лили отошла к двери, — я люблю тебя, Тедди. — Я тебя тоже, — шепнул он ей, и Лили закрыла за собой дверь. Из горла вырвался всхлип, сравнимый только с воем умирающего волка. Она бы обязательно упала на пол, если бы Корделия не подхватила её и успокаивающе не потрепала по плечу. — Всё будет хорошо, — ответила она, помогая ей устоять на месте. Лили вытерла заплаканное лицо и хлюпнула носом. — Ложь. Если мы переживём сегодняшнюю ночь, то всё точно будет отстойно, — огорченно произнесла Лили, пытаясь надеть перчатки на дрожавшие руки. Не думать о Тедди — шептало подсознание, не думаю, будет только хуже. Тебе нужно мыслить холодно, чтобы поймать убийцу. Сосредоточиться. Но образ упавшего духом Эдварда Люпина так и не выходил у неё из головы. Лили Поттер дура. Она всегда это знала. Корделия взяла её за руку. Ее чёрные, тоже покрасневшие глаза, сияли местью и решимостью. — Он мой, я сама с ним расправлюсь. Лили кивнула. А ведь Паркинсон сейчас хуже, чем ей. Она ведь узнала, кто убийца её матери… Если бы Лили была на её месте, но наверное бы истерила сейчас, как сбежавшая из психушки. — Мы расскажем обо всём Аврорату? Корди улыбнулась. — Позже, — она вымученно улыбнулась, — но я рассказала обо всём Алисе. И тихим хлопком они аппарировали прямо к Нотт-менору, навстречу лживой Дафне Гринграсс и её любовнику, и одновременно убийце Персефоны Паркинсон-Забини. Уэльс встретил их яркой, изумрудной свежестью, чистым небом и горным воздухом с привкусом чертополоха и вереска. Довольно хорошая погода для такого дерьмового дня. Или просто холод Азкабана въелся в кости и не желал исчезать. Корделия и Лили приземлились как раз на небольшой холм у озёра, откуда шла галечная тропа вниз прямо к кованым и ужасно старинным воротам особняка. Девушки переглянулись и достали палочки. — Мы ведь не убьем их? — спросила Лили, делая первый шаг вниз. Наверняка эти двое даже не подозревали, кто сейчас к ним наведается. — Неа, — ответила Паркинсон, почти что бегом сбегая вниз. Пальто хлопало в воздухе, точно крылья ворона. День точно обещал быть плохим. — Теодора Нотта точно нет в доме, так что тут только подозреваемые. Ты же знаешь, Лили, что может случайно случиться в ходе борьбы? И отворачиваясь, она подмигнула Лили. Девушка заледенела. Господи, что же они творили… Совсем не в духе правильных работников Аврората. Им повезёт, если их хотя бы уволят, а не упекут в Азкабан или отправят на смертную казнь. — Он так идеально всё спланировал. Старая жена была слишком резкой и импульсивной, да к тому же узнала о них с Дафной, вот он и придумал гениальный план. Хотя между нами, он совсем не гениален. Его мать поступила точно так же шесть раз, и ведь никто не догадался. Он нашелся магловский наркотики приказал домовику вколоть его Панси, а до этого пригласил на примирительный ужин, где обещал оставить всё жене. Там и Дафна была. Он настолько искусно лгал, что даже такая слизеринка, как Панси, поверила ему. Алекто улыбнулась. — А потом Дафна ударила её по голове. Вы ведь видели ту страшную рану на её голове, да? Словно они поиздевались над ней. Обставили всё так, будто это кто-то другой. Пожиратели. Мерлин, какое убожество. Дафна Гринграсс встретила их на пороге мелодичным голосом, красивым платьем и элегантной прической. Её радостная улыбка, как маленькое солнце, преображала всё вокруг, но девушки видели всю фальшь и ложь, что скрывались за этой улыбкой. Дафна чуточку приподняла свои светлые брови, как бы вопрошая, что же они тут делают в такое время. Лили пришлось схватить Корделию за руку, чтобы та не вцепилась в лицо мерзкой женщине. — Чем же обязана вашим приходом, девочки? — ласково спросила она, и Лили пришлось подавить порыв отвращения к этой женщине. Мать Корди она убивала с такой же улыбкой? — Мы всё знаем, — ответила резким голосом Корделия. — О вас и моём отце. Дафна удивлённо раскрыла рот, совершенно не аристократично. Её тёмные глаза остановились на Лили. Она попыталась скрыть минутную слабость под улыбкой, но Поттер видела эту гниль в ней. Неужели и Астория такая? Неужели она могла пойти на такое омерзительное убийство? Нет, нет, она бы точно не смогла. Правда ведь? — О чем вы… — её голос сорвался именно в том момент, когда раздался низкий хлопок аппарации, и на поляне показалась фигура, полностью разветривая любые сомнения, которые могли остаться в головах девочек. Улыбаясь, сверкая темными волосами и смуглой, итальянской кожей, в дорогом костюме, перед ними стоял Блейз Забини собственной персоной. Отец Корделии. Муж Персефоны Паркинсон-Забини. Её убийца. Пришедший к собственной любовнице. — Правда, удобно? Жена мертва, Дафна под боком, все деньги Паркинсонов ушли к нему, а Авроры и не думают про безутешного мужа жертвы. Блейз всегда был хитрым мальчиком, как и его мамочка. Я училась с ней на одном курсе, коварней особы ещё не встречала. Недаром она свела в могилу шесть мужей. По бледному лицу Корделии текли слезы. Казалось, она еле сдерживается, чтобы не завыть. Лили стало больно за подругу, сердце сжато в тиски. — Я выполнила свою часть, — Алекто подняла свои худощавые руки к решетке, — теперь ваша очередь. Лили глянула на Корделию. Та сидела и глаз не могла поднять от серого гранита стены. Она даже не слышала последних слов Кэрроу. И тут Лили поняла, что ей придётся убить Алекто Кэрроу. Но ведь она не убийца. — О, девочка, в первый раз всегда тяжело, — женщина впервые посмотрела на неё с сочувствием, — не трать свою совесть на меня. Это гуманность, а не наказание. Дрожа, Лили подняла палочку. Блеклые глаза Алекто Кэрроу последний раз вспыхнули жизнью в холодной тюрьме. Лили рвано выдохнула. — Как ты мог? — завопила Корделия, поднимая палочку. — Как ты мог убить собственную жену? Чернущие глаза её отца прошлись сначала по лицу Корделии, а потом и по крепко сжатым пальцам Лили на палочке. На его идеальном лице не отобразилось ничего, кроме раздражения и лёгкого непонимания. Дафна, оттолкнув девушек, спряталась за спину своего любовника. Корделия на это сильней сжала губы, так, что те приобрели вид лёгкого шелка из лепестков роз. — Что ты тут делаешь, Корделия? — спокойно отозвался Блейз. Интересно, а когда он мучал и убивал свою жену, у него было такое спокойное лицо? Или его самообладание треснуло? Как можно было так жестоко обращаться с родным человеком?! Паркинсон ещё сильней побледнела. — Мы всё знаем, — вступилась за подругу Лили. — Алекто Кэрроу рассказала нам обо всём. Вы ведь знаете её? Мышца на щеке Забини дрогнула, выдавая правильный ответ на вопрос. — Вы думаете, что вам кто-то поверит? Блейз сделал один шаг ближе. Лили подняла палочку. — Милый… — Дафна успокаивающе положила белую ручку на плечо Забини, её глаза выражали одновременно и заботу, и стыд. Но этого взрывной темперамент Корделии Паркинсон уже не вытерпел. Она резко нахмурилась, обернулась, и из её палочки вылетело очень сильное парализующее заклятье. Блейз оттолкнул от себя Дафну, тем самым спасая, и сам поднял палочку, но заклинание не произнёс. — Убери палочку, Корделия, — он посмотрел прямо в глаза дочери. — Это смешно. Паркинсон шмыгнула носом, а потом её глаза налились самой настоящей адской яростью. — Ты отобрал у меня самого важного человека, — гневно прозвучал её голос, — и это не смешно. Клянусь, я уничтожу всё, что тебе дорого, отец. А потом произошло что-то странное. Лили помнила, как между чередой страшных проклятий Корди из её палочки вырвался красный луч Круцио и понесся в сторону её отца, а со стороны Лили полетел синий луч связывающего заклинания. Два луча, соединяясь, врезались в щит Протего мистера Забини, и всё заполнилось огнём. Запахло горелым и дымом. Глаза заслезились, а ударная волна пронеслась прямо на них. Лили покачнулась и выронила палочку, спасая от ярко-оранжевых вспышек в глазах. Где-то в далеке чертыхнулась Корделия и завопила Дафна. Бомбовые язычки пламени начали лизать ветки деревьев. Рядом взорвалась небольшая каменная постройка, и обломки, отлетевшие в разные стороны, ударили Корделию прямо по голове. Безвольное тело упало на пепельную траву, словно сломанная игрушка. Лили, задыхаясь от дыма, закричала. Блейз Забини направил на неё палочку.