Стопятисотый попаданец или танцы на граблях

      Целых два дня я сидела над Грам и пыталась хоть как-то облегчить её муки. Открытые раны более-менее затянулись, но животное не могло сказать, где и что болит, а я полный ноль в ветеринарии. Неподвижное бодрствование чередовалось с тревожным сном. Всё, что я делала — тихо обтирала тёмную шкуру целебными зельями и ждала хоть какой-нибудь признак того, что ей стало лучше. Но поправок не наблюдалось, Грам становилась все тише и тише. Возможно, организм отказывался принимать целительное волшебство, перенасытившись другими зельями?       Беда застала нас посреди густого леса: вокруг не было ни тропинок, ни воды, ни границ биомов. Только тёмные стволы неизвестных мне деревьев и их молодая поросль. Я выстроила вокруг Грам стены и возвела потолок, внутри холодную землю застелила сеном. Неподалеку от морды лошади я поставила большой таз с всегда находившейся там водой, не забывая ее подогревать. Не знаю, зачем, возможно, мне хотелось хоть чем-то себя занимать. Но все мои старания впустую — за все это время она только раз потянулась напиться… И ни разу не притронулась к еде. Я предлагала многое: просто траву, сено, овощи и фрукты, пыталась дать золотые яблоки. Ничего. Зачастую она даже не смотрела в их сторону. Потом я начала растирать их в кашу и вливать ей в рот. Она отфыркивалась, но съедала, потому что у неё просто не оставалось сил сопротивляться.       Сейчас она лежала на левом боку и единственным признаком, что она жива, было прерывистое хриплое дыхание. Иногда она вздрагивала и резко дергала ногами, видимо, начались судороги. Если присесть поближе и попытаться её погладить, то под ладонью можно ощутить напряженные мышцы и липкий пот, от которого темная шкура начала покрываться пятнами. Я накрыла кобылу большим одеялом, чтобы её не продуло.       Как по заказу, под грустные мысли потемнело небо. Дождь стал потихоньку тарабанить по крыше, усиливаясь и становясь быстрее с каждой секундой. Заноза сидела у меня на коленях и ёжилась от влажного и прохладного ветерка, что залетал через открытые ворота. Я сидела в стоге сена, вдыхая его запах и меланхолично поглаживала кошку. Размышляла: как я могу хоть что-нибудь исправить? В чем причина её болезни? Нельзя столько пить зелий? Животные не переносят волшебство? В чём причина, как исправить? Я думала, и у меня не находилось ответов.       Снаружи послышалось ржание мертвого коня. Его черепушка заглянула в окно и замерла, дождь продолжал стучать по ней, капли воды затекали в глазницы. Я выпутала его из густого кустарника, только чтобы он затих. Я-то, наивная, считала, что ему больно или неудобно, но, даже освободившись, он рвался вперёд, издавая жуткие звуки. Поскольку он — единственная улика, я не могла его отпустить. Иногда он прекращал свои потуги и начинал косить траву своими желтыми зубами, изображая нормальную лошадь. Сочная трава делала их зеленоватыми и падала обратно на землю, где только секунду назад росла.       Почувствовав в душе нарастающее возмущение от чувства безысходности, я согнала с ног Занозу и вышла наружу под моросящий дождь. Хотелось трусливо убежать, и я злилась на себя за эти мысли. Я искала виноватого во всём произошедшем, но надо ли говорить, что во всём виновата только я одна?       Анатомическое пособие стояло под дождем у окна, повернув ко мне черепушку. Седло странной конструкции покоилось на его спине вместе с сумками, что оставил беглец. Внутри сумок не осталось ничего, только какие-то крошки и пыль от высушенных растений. И, похоже, вообще не подразумевалось, что коня будут расседлывать — ребра оплетали ремни и железные прутья, намертво впившиеся в кости.       Как оно вообще могло издавать звуки кроме, разве что, бряканья костей? Как передвигается? Я не нашла ничего, что бы соединяло кости, кроме странных белесых нитей. А то, что не соединяло это, просто висело в воздухе. Предметы, руки, пальцы спокойно проходили между такими щелями. При этом ни одна часть не болталась свободно или двигалась под моими руками. Кости только угрожающе трещали, если я слишком сильно сжимала или давила. Испытуемый ко всему относился на удивление спокойно, как будто это не его пытались разобрать на части.       Почему-то хотелось достать сигарету и закурить, как в нуарном фильме. Тем более, что окружающий лес без лучей солнца создавал подходящие тона. Стволы деревьев растворялись во тьме, краски потеряли яркость. Но местная жизнь не замирала — из леса несся одинокий высокий перезвон. Иногда ему отвечал похожий с другой стороны. Интересно, что это за птицы? Можно было услышать, как дикие свиньи, похрюкивая, исследовали кусты. Шелест листьев напоминал шум моря, редкий дождик усиливал впечатление.       Эх… Я прислонилась к косяку ворот и задрала голову вверх, чувствуя, как капли падали мне на лицо и стекали вниз. Серые тучи, появившиеся внезапно, терялись в листве сомкнувших ряды деревьев. Виден был только маленький рваный лоскуток неба. Я глубоко вздохнула, чувствуя запах листвы и древесины. Я закрыла глаза, и мне показалось, что это просто начинается осень. Можно было представить, что трава пожелтела, крона из свеже-зеленой стала огненно-красной, а листья начали медленно опадать. По утрам начала бы появляться легкая изморось, постепенно бы деревья оголились. А потом ударят холод и морозы, принесут с собой снег, лёд и долгие ночи.       Я открыла глаза, чувствуя, как по волосам и одежде стекает холодная вода. А потом вспоминаю, что теперь циклов природы никогда не увижу. Их здесь нет. Есть только лоскутное одеяло биомов, в котором снежный лес может соседствовать с жаркой пустыней. Когда можно проследить строгую линию, разделяющую снег и дождь, дождь и сухой воздух пустыни.       Боже, как я скучаю.       Вдруг мою меланхолию прервал громкий и полный тоски кошачий вой. Тут же что-то затянулось вокруг моей шеи, выжимая слезы и наполняя печалью. Я поспешила внутрь, но там не было никого кроме Зизи, сидевшей посередине комнаты. А на полу лежала выхоленная черная шкура строгих, плавных форм.       — Ну да, — сказала я, напоминая себе, что Грам не могла спрятаться под соломой или прошмыгнуть мимо меня. Что черная шкура — это не просто так. — Хах. Смотри, лут.        Посмеиваясь, я села, где стояла. Кошка поспешила ко мне, начала тыкаться мокрым носом в ладони и лицо, урча, как настоящий тигр.       — А мы успели подружиться… Вы ведь тоже, да? — говорила я, утирая красные глаза.       Какой потрясающий цинизм. Я почти забыла, что была в игре.

***

      Смерть верного друга подкосила меня. Дни, когда я ухаживала за Грам, как будто вытянули из меня все соки, а с её смертью оборвалась натянутая струна в душе. Я сильно привязалась к ней, пока ухаживала за ней, поэтому не могла принять спокойно её смерть. Если подумать, то милосерднее было бы убить её сразу, чтобы прекратить ее мучения и сэкономить свое время. Но я не могла.       И я потерялась непонятно где, упустила грифера. Моим заданием было просто проследить, куда он уйдет, не вмешиваясь. А теперь Стив наверняка сильно расстроен и обеспокоен. Может, даже накричал на Дока и поссорился с ним.       На месте, где раньше стоял последний приют черной кобылы, теперь находился памятник: на белом мраморном постаменте на дыбы взвилась лошадь из самого черного мрамора, который я могла вообразить, с самым светлым алмазом, что я смогла создать, там, где раньше было светлое пятно на лбу. Грам была выполнена в полный рост, округа была вычищена от деревьев, я взрастила розы, как будто налитые кровью. На табличке были выточены топорно подобранные слова, которые почему-то не хотели ложиться в стройные предложения:       «Я убила тебя. Мне жаль, Грам».       Посмотрев в последний раз на каменную статую, я вскочила в седло скелета и позволила монстру понести меня вперед. Посмотрим, куда он рвался все дни простоя. Может быть, он приведет меня к своему хозяину. О, я хотела этого.       Под стук копыт хорошо думалось, а умертвие внимательно выбирало дорогу, избавив меня от необходимости пригибаться и уворачиваться от веток. Я думала о том, что мне делать, и не знала, за что браться в первую очередь.       Мертвый конь был довольно послушным: немедленно выполнял любые приказы. Но реагировал только на поводья, игнорируя удары ногами, в отличие от живых лошадей. Уздья, как и седло, были необычными: они намертво крепились к черепу на что-то похожее на гвозди, оставляя свободными только удила.       Кем бы ни был хозяин загробного существа, он позаботился о своем комфорте и безопасности.       Заноза устроилась в моем капюшоне и выглядывала из-за плеча, мурлыкая о чем-то своем. По началу, она не очень-то хотела приближаться к живым костям, но со мной она не обращала на него внимания.       Несмотря на плюсы скелета, управлять им было довольно утомительно. Все предыдущие разы верховой езды были другими. Казалось, лошади предугадывали мои желания. А скелет пёр вперед с бездушностью машины.       Лес сменился полем, и конь ускорился в разы. Как же мне не терпится наконец узнать, куда он так спешит.

***

      Путешествие оказалось довольно долгим: вся ночь и утро. Биомы сменяли друг друга, реки и озера преграждали путь. Конь все порывался сорваться на галоп, и мне часто приходилось его осаждать, потому что креатив креативом, а всё время ехать верхом — это боль. А лететь следом я не успеваю. Кошка уже самостоятельно выбиралась на седло рядом со мной. Она вообще начала чувствовать себя на удивление свободно. Странно, что не попыталась устроиться на самом черепе.       И вот, когда солнце стояло в зените, а транспорт бежал бодрой рысью, на горизонте показались до боли знакомые стены…       — Тпр! — скомандовала я и конь неохотно и медленно остановился. Белый череп упрямо смотрел вперед и тянул поводья.       Эта та самая деревня, которую я огородила давным-давно… Мысли метались по кругу — казалось, такая мелочь, а почему-то не могу решить, что делать. За меня решил транспорт — почувствовав, что мне не до него, он медленно продолжил путь.       — Ну, теперь смогу добраться до замка. Хотя толку от этого? Я так и не знаю, как добраться до порта или дома Стива, — размышляла я вслух, как вдруг увидела большую дыру в стене. — А может… Хех, спросить Херобрина? Что-то давно я его не видела.       Это мысль так меня насмешила и зацепила, что я всерьез решила позвать его:       — Херобрин! — крикнула я, медленно объезжая гигантский забор. — Мне нужна помощь!       Подождав еще немного, я использовала последний аргумент:       — Шкатулка у меня!       Но никто не ответил мне, конечно. Может, он появляется только из-за деревьев? А тут поле и ему неоткуда неожиданно выскочить… Хех, похоже, солнце все же припекло мне голову. Вот тебе и неуязвимость.       Вдруг я заметила обломки и дыру в заборе. Я слезла со скелета и привязала того к крупному и обожженному обломку дерева. С каким-то трепетом в и так растревоженной душе я вошла в деревню через неровный проем, созданный взрывом.       Перед глазами встала пустая улица. Несколько грядок были полностью вытоптаны. Вырванная ботва картошки давно высохла, на темном гравии валялись комья земли.       Тихо я прошла дальше, настороженно осматривалась и вслушивалась. Под ногой захрустели осколки. Окно, из которого те когда-то вылетели, чернело пастью с острыми сколотыми зубами. Если присмотреться, то можно было увидеть бурые пятна на осколках в раме.       За относительно целым домом открылся более устрашающий вид: у одних домов были сожжены крыши и стены; у других были выбиты окна; дверей или не было, или они поскрипывали на ветру, чудом сохраняя вертикальное положение.        Тишина стояла оглушающая, в мозгу назойливо крутилась мысль, что жители смотрели, как я стою за углом и трусливо перевожу взгляд с одного на другое. Мертвыми, тусклыми глазами из темных окон. Ветерок донес легкий запах паленой кожи и дерева. Этого стоило ожидать, правда, же?       С боковой улицы я вышла на главную, где стоял небольшой колодец. Ничего целого, никого живого. По спине пробежал холодок, ясный солнечный день вдруг потерял цвета, и дунуло прохладой. Если внимательно присмотреться к стенам, то можно заметить темно-бурые давно выцветшие на солнце пятна.       Гравий шуршит под нетвердым шагом. Я подошла к колодцу, оперлась о край, и из него дыхнуло могильным холодом и влажностью. Хотелось взять немного воды и ополоснуть лицо, но она была слишком далеко, ее нельзя было рассмотреть в густом мраке. Скользкие стенки попахивали тиной… Но вот, глаза привыкли к мраку, в воде я увидела зомби. Каким-то чудом он держал свою голову над водой и молча следил за мной.       — Ты… — как будто что-то сдавило изнутри, и голос стал сиплым, почти неслышным. Мертвец в воде понял, что я заметила его, и застонал, вытянул руки ко мне, всколыхнув воду. На стенах колодца видны были следы от пальцев, как будто кто-то пытался выбраться. Из-под черной воды появилась еще одна зеленая голова.       Я отшатнулась от колодца как от огня и поспешила отойти. Да, теперь я точно знаю, что тут произошло.       Отлично. Замечательно. Ни один не спасся. ОХ, КАКОЙ ПИР ОНИ УСТРОИЛИ. КАК УДАЧНО ВСЕ СЛОЖИЛОСЬ. МОЛОДЕЦ, АЛЕКС, ТАК ДЕРЖАТЬ! У НИХ НЕ БЫЛО ШАНСА СПАСТИСЬ.       Тишину прервала я, когда вдруг скрутило мой живот от мерзкого запаха. Желудок выворачивало от отвращения и страха, горло пересохло и до боли сжалось. Но всё, что я могла сделать — закрыть руками рот и давиться своими слезами, сев на крыльцо какого-то дома.       Полегчало мне через несколько минут, но сил встать не осталось. Заноза, до этого тихо наблюдающая за мной, подошла ко мне и встала передними лапами мне на колени, внимательно смотря на меня.       — Ты не знаешь… — хрипло начала я. — Я здесь была когда-то. Выстроила стены, осветила… Я хотела защитить местных, но…       Я замолчала и обвела взглядом пустующие дома и разрушенные дома.       — Я не смогла, — я начала медленно подниматься. — Я вообще вредитель по жизни, ты же видишь…       Опять возникло кроткое молчание, но я продолжила:       — Ты тоже жила весело и беззаботно, пока я не сделала из оцелота домашнюю кошку. Сколько ты натерпелась от меня, а? — Кошка не отрывала от меня взгляд, смотрела снизу вверх. — Чего замолчала, глупое животное? Кошка язык откусила?       Тут из дома напротив послышались топот и шуршание. Мы с Зизи напряженно замерли, глядя в проем, из которого должен был появиться незнакомец.       Вдруг кошка сделала несколько шагов к дому, спина выгнулась дугой, шерсть встала как наэлектризованная. Медленно ковыляя, из дома вывалился крипер. Я облегченно расслабилась и вздохнула, опуская напряжение и мелькнувший страх. Зато кошка с боевым мявом ринулась вперед. Крипер же, неуклюже спустившись, сразу побежал прочь от пушистого снаряда ярости за дом.       - Да, молодец, развлекайся. Оставь меня одну, — я бессильно прислонилась к остатку перил и смотрела вслед скрывшемуся животному. Опять стало тихо, как в могиле.       Нельзя оставаться здесь. У меня есть цель.       Вдруг раздался перестук копыт и оттуда, откуда пришла я, появился мертвый конь. Он целенаправленно просеменил мимо меня в ответвление улицы. Веревка, на которую я привязала его, была на нем, даже до сих пор была привязана к суку. Просто сам сук тащился по земле за пустой черепушкой!       — Куда пошел?! А ну вернись!       Догнала его я у гигантского провала в земле. Нельзя было сказать, что было на его дне, зато я могла сказать, что этого раньше не было! Конь нерешительно топтался у края, как будто примериваясь к прыжку вниз.       — А ну стой! — сказала я, оттягивая коня подальше от зева земли. Но он недовольно ржал и вырывался. — Что, туда хочешь, да?       Костяшкам надоело стоять, и он рванулся со всей силы. От неожиданности я выпустила повод. Зато конь в два прыжка оказался у провала и сиганул вниз.       — Твою мать! — крикнула я, влетая в пещеру и выпивая на ходу зелье ночного зрения. Внизу оказался естественный каменный зал, и мертвый конь припустил в какой-то проход со всей скоростью. Мне оставалось только попытаться его нагнать, ведь он — моя единственная зацепка!