Стопятисотый попаданец или танцы на граблях

      Вокруг было темнее, чем на берегу, поэтому я, инстинктивно испугавшись неожиданной смены освещения, отшатнулась назад, теряя равновесие. По глазам словно кто-то ударил, плыли цветные пульсирующие круги. Не зная, за что схватиться, я сильнее сжала кошку в моих руках, и та с диким мявом вырвалась. Извини, Хоуп, я не хотела.       Колосс пал, и я шмякнулась мягким местом на прохладный пол. Судя по ощущениям, это был камень. Постепенно из темноты начали появляться силуэты: колонны, вылизывающаяся кошка и Брин.       Он стоял, не шелохнувшись, сливаясь с интерьером и, наверное, ожидал, когда я вновь смогу внимать ему всеми моими чувствами. Хоть бы руку предложил, что ли…       Мои глаза постепенно привыкали к сумраку, и, как оказалось, в загадочном месте не царила абсолютная тьма — из-под потолка прорывались робкие лучики света, освещая собой парящую пыль. Мы же оказались на естественно освещенном подиуме в самом центре круглого зала. Темнота постепенно обнажала каменные ниши, но из-за тьмы я пока не могла разглядеть, что в них скрывалось.       — Это… — неуверенно начала я, рассматривая все новые детали интерьера, проступающие из сумрака. Например, странный купольный потолок поддерживали ровно двенадцать тонких колонн. И свет в зал попадал через маленькие окошечки, явно не предназначенные для освещения большого помещения. — Подземная крепость?       — Нет. Это всего лишь часть целого комплекса залов. Одна из самых древних и служившая долгие годы группе людей, что довольно необычно для того времени. — он заметно выделил слово «того» в своей речи, придав ему какой-то сакральный, только ему понятный смысл. — Осмотрись, это место служило им не только домом.       Я поднялась, отряхиваясь и оглядываясь по сторонам.       «Интересно, чем еще здание может служить?..» — это вдруг озадачило меня. Хех, вот так всегда, вместо обдумывания важных вещей цепляюсь к мелочам.       Зал был не только тёмным, но и довольно прохладным. От камня тянуло холодом, который я смогла прочувствовать даже сквозь свою неуязвимость. А со стороны ниш тянуло чем-то влажным.       Наконец глаза абсолютно привыкли к темноте; мы с Херобрином были посреди не такого уж и большого круглого зала, в самом его центре, посреди возвышающегося такого же круглого подиума с множеством ступеней. Потолок и пол украшала мозаика, из-за темноты казавшаяся несуразными пятнами грязи.       Незаметно время привыкнуть к окружающей обстановке, данное мне Брином, наполнилось неловким молчанием. Делая заинтересованный вид, я переводила взгляд из стороны в сторону, совершенно не обращая внимание на обстановку вокруг.       Я волновалась. До дрожи в коленках и кома в животе. Просто это же был Херобрин! О. Мой. Бог. То есть, Нотч, конечно же. Настоящая легенда, ожившая и сошедшая в этот грешный мир. Я пытаюсь быть холодной и расчетливой, но маленькая фанатка внутри меня пищала от радости каждый раз, стоило мне его увидеть. И все было бы прекрасно, но я, вроде бы, отдаю себе отчёт, что встретилась нос к носу с тем, что не могу предсказать и что может сильно повлиять на качество моей жизни…       — Сначала урок истории? — спросил он, видимо, устав от моих метаний по платформе.       — Нет… то есть, да, — сказала я, выйдя из своеобразного транса. — Я просто хотела бы для начала узнать, что ты хочешь от меня?       Я разрывалась между «можно мне автограф?» и «у тебя от природы такие глаза?». Но Алекс молодец, Алекс настоящая бизнес-вумен с холодной головой. Горжусь собой.       — Но тогда будет много глупых вопросов, — он наконец перестал изображать каменное изваяние и медленно начал спускаться к выходу по широким ступеням. Я поспешила за ним, подавив неуместный непочтительный хмык. Кто бы мог подумать, что у Майна есть история.       Небольшая арка ввела в совсем уж темный коридор. Ни черта не видно! Однако Брин явно не испытывал никакого дискомфорта.       «Хм, а вдруг он слепой? — думала я, все больше и больше погружаясь во тьму. — Было бы забавно… В конце концов, глаза с подсветкой не звучит как что-то удобное. Ведь если преподнести фонарик к глазам, то им будет просто больно, даже если не светить в них… Или нет? Не помню».       — Херобрин? — неловко спросила я, почувствовав, что идти дальше без источника света я не могу. — Можно мне факел?..       — Зажигай, — ответил человек в голубоватой рубашке. Она была даже скорее серой — наверное, он много раз её стирал.       Я зажала рот одной рукой, чтобы хихиканье от представленной картины не было слишком громким, а разгорающийся факел оказался в другой.       Херобрин готовит яичницу. Херобрин в магазине. Херобрин гладит носки. Всё больше и больше я представляла рутинные дела спутника. Почему это так смешно?       Шли мы небыстро, и я успела рассмотреть в неровном свете огня стены: барельефы сменялись какой-то дикой росписью, роспись — мозаикой и вновь барельефами. Но что-то в них было странным. Не знаю, потому ли, что смотрела я на них вскользь, или от неровного освещения, они мне казались немного неуклюжими, что ли.       А, может, мне просто показалось. Слегка заворачивающийся коридор окончился ступенями лестницы. Не останавливаясь, Брин начал спускаться, а я начинала уставать от молчания.       Рано или поздно почтенный страх пискнуть слово против уступит раздражению, что копилось, как перед экзаменом. Рано или поздно оно дойдет до кондиции: «Закончи ожидание, пожалуйста! Хватить меня мучать!»       Но моё самоистязание прервала Зизи:       — Хочешь, чтобы кто-то упал, путайся под ногами у Херобрина! — сказала я, окончательно разозлившись на вертлявую кошку. Мне пришлось подобрать ноги и дальше не идти, а парить. Не хотелось чего-нибудь отдавить животному или упасть на спину спереди…       «Хм, интересно, а он бы упал, столкни я его с лестницы?» — во мне зародились странные мысли. Воистину, женская логика — сначала разомлеть от восторга, а потом проверить не свернет ли шею кумир. А что, не просто же так он заслужил моё восхищение!       Брин же молчал, продолжая спускаться по крутым ступеням, и не подозревал насколько спутницу колбасило от переизбытка эмоций… Или подозревал.       В голову вдруг пришла мысль, что он не знает, что сказать и как начать. Конечно, я отбросила эту мысль как абсолютно нереальную. Он просто сканирует мой мозг, обдумывая, как похитрее обмануть.       Наконец, мы вышли на, как оказалось, балкон. Маленький и каменный, как, в общем, всё в этом месте. С двух сторон стены, на одной из которой арка, из которой мы пришли, на другой простенький узор. Они поддерживали потолок в компании с тоненькой единственной колонной, стоящей на самом крайнем углу балкона. Для обзора открывались лишь две стороны, но вид с лихвой все компенсировал:        — Ох ты ж ё-ё-ё!!! — выразила я свое удивление и восхищение: дело в том, что привычная земля была очень далеко от нас. Настолько, что землю под нами покрывали облака. — Где это мы?       Я перевалилась через каменные перила, желая разглядеть башню, в которой мы оказались. Над полностью прямым горизонтом проплывало солнце, а небеса слепили своей голубизной. Однако наш балкон и, как следствие, зал никак не соединялся с землей! Мы парили над разноцветным покрывалом биомов, и даже ветер почти не колыхал наших волос.       — В главной и единственной крепости Первых времен, — ответил Брин и тоже облокотился на перила, разглядывая облака под нами. — Люблю здесь бывать, вид умиротворяющий.       Я, всё ещё не веря своим глазам, больше перевалилась через ограждение, почти вываливаясь с балкона, рассчитывая всё же найти хоть какую-нибудь опору.       — Это ты построил? — спросила я, досадуя, что не додумалась сама так же сделать. Это же крутая идея!       Я не теряла времени и решила осмотреть со всех сторон здание, но стоило мне случайно возвести глаза вверх, как я повторно обалдела: наш островок был не единственным и, возможно, не самым большим! Значительно выше висела ещё по крайней мере дюжина таких же! Они все различались по размеру и внешнему виду: некоторые полностью покрыла зелень, переваливающаяся через край лианами и кронами деревьев, а корни выплетали что-то замысловатое. Другие же можно было назвать сферическими архитектурными сооружениями в вакууме: сплошной обработанный камень и другие рабочие материалы.        — Нет, — ответил он, поглаживая правой рукой Зизи, также запрыгнувшей на перила и, видимо, заинтересованной тем, что взбудоражило двуногих. Похоже, её совершенно не впечатлила высота. — Я появился намного позже этого комплекса.       — Кто тут живет? — спросила я, свесив ноги в пропасть и убедившись, что балкон, на котором мы находимся, и впрямь парит сам. В целом, то, что это в принципе возможно, не стало для меня сюрпризом: я ведь порой сама так делала. Не с таким размахом, но все же.       Хех, а здесь свежо и красиво. Прям идеально для отдыха и туризма.       — Когда-то здесь жили первые люди, а теперь дома полностью заброшены, — он вдруг наклонился ниже и куда-то указал рукой. — Видишь плешь в джунглях?       И правда, почти под самими висящими островами обнаружилось гигантское насыщенно-зелёное покрывало, а в нём, прямо посерёдке, правильной формы пятно.       — Да, а что это?       — Центр мира, — серьёзно ответил Брин.       — То есть? — недоверчиво протянула я.       — Именно здесь появились все люди и отсюда идет счет координат, — замолчав ненадолго, он добавил: — сюда указывают все компасы.       И я поспешила проверить правдивость его слов. Компас создался просто и быстро, благо, я знала, что это такое и как работает, так что они всегда у меня были рабочими. Он оказался прав, большая красная стрелка указывала ровно в сторону плеши в джунглях. Но этого точно не было достаточно для эксперимента, надо бы и с другой стороны проверить!       — Стой, — вдруг сказал белоглазый, хватая меня за край туники и останавливая мой полёт. — Проверить сможешь и попозже. Или не хочешь дослушать?       Подловил, стервец, я ж здесь ради этого.       — Я слушаю, — уверила я торопыгу и добавила, недовольно пробурчав: — Но помни, я всегда могу уйти.       — Ты не единственная, кто попал сюда, — вдруг решил ринуться с места в карьер Брин.       — …А? — искренне не поняла я, не мог же он впрямь?..       — Я тоже из реального мира. И другие тоже. Все люди.       — ЧТО?! — от удивления я подлетела. Я знала! Да! Я знала! — НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!        Херобрин вместе с озадаченной Занозой смотрел на мои беснования. Да, наверное, со стороны моя радость выглядит чуднó. Меня мотало по воздуху во все стороны и направления, выворачивая тело под разными углами. Как танец, только с большими возможностями, хех.        — А-А-А-А-А-А-А! — закричала я, так как моего физического выражения эмоций явно не хватало. Кошка, испугавшись неадеквата, быстро спрыгнула с перил и растворилась в проеме арки. Херобрин же не дрогнул и мускулом, давая мне набеситься всласть, при этом сохраняя каменное выражение лица. Было непонятно, он разочарован? Ему смешно? Ему всё равно? Устал? Хочет в туалет? Но я не смотрела на него, а выплескивала все свои эмоции.       — Как тебя зовут на самом деле? — спросила я, подлетая назад.       — Все не так просто…       — Почему тогда Стив дурака валял? Почему все живут, как будто ничего не случилось? Кто-нибудь нашел путь домой? — вопросы ссыпались как из рога изобилия.       — Все не так просто, Алекс, заткнись и выслушай, не перебивая, — вау, грубо. Но я была так рада известиям, что даже не заметила. — Успокоилась? — подтверждением стало мое молчание и преданное ожидание. — Все люди пришли в этот мир извне и, похоже, все из одного.       Я была готова взорваться новым потоком вопросов, но Брин пресек это властным жестом рукой.        — Когда-то мир был проще и первые люди обладали такой же силой как у тебя. Однако они могли приходить и уходить, — он выделил последнее выражение, сделав суровое лицо. — Сейчас никто не может…       — Но почему люди не говорят о прошлой жизни? — взвыла я. Я так долго пыталась заглушить воспоминания, забыть, не думать, заменить. Это так сложно и больно, тем более, когда ты одна. Всё, что, как казалось, было законсервировано в глубине души, начало постепенно вылезать наружу.       — А вот это уже сложнее. Даже то, что я тебе рассказал, очень грубо укорочено и упрощено, — он задумчиво почесал подбородок, подбирая слова. — Каждая смерть означает лишь новый респаун, рано или поздно. Но возрожденный человек не помнит ничего. Хотя, возможны и исключения…       Его рассказ прервали мои всхлипывания и плач.       — Прости, просто это так невозможно! — сказала я, закрывая лицо и пытаясь успокоиться. Но дамбу прорвало. — Хах, извини, я раньше в этом мире никогда не плакала.       Мы были наедине: замершая в нерешительности фигура и парящий сжавшийся комочек.