Урок истории
4 июля 2017 г. в 19:36
Я сидела за столом, держа в руках горячую чашку с чем-то напоминающим чай. Цвет у напитка был токсично-зеленый, поэтому казалось, что я пью ужасно ядовитую газировку. Но стоило сделать глоток, как полость рта заполнила приятная пряная горечь, в нос ударил тяжелый цветочный аромат.
Постепенно голову заполнил приятный туман, и как будто не осталось сил плакать. Да и желания тоже, хотя чувство какой-то обреченности оставалось со мной. Почему-то мне казалось, что я безнадёжно опоздала, и, что бы я не делала, урон получен, и его не исправить. Куда опоздала или кто пострадал, я не могла сказать. Просто было для чего-то поздно, и я оплакивала свои шансы.
С каждым глотком я приобретала спокойствие и способность ясно мыслить. И я вдруг пожалела, что не вела календаря с момента попадания сюда: слишком напугана и растеряна, а после просто пыталась убежать, чтобы не сталкиваться с реальностью. Ведь у меня есть семья. Друзья и жизнь за пределами этого богом забытого места. Обязанности, в конце концов! А тут всё было ненастоящим: вкус еды давно не ощущался, я уж и забыла, что такое жар, холод, боль. Опуститься на дно океана и просидеть между подводными камнями? Да пожалуйста, какая разница, где именно залипать вечность. Взлететь выше гор и облаков, так высоко, что не будет видно землю? Пожалуйста, только подожди, выпью зелья, чтоб побыстрее взлететь.
Если подумать, то «просыпаться» я начала с того самого момента, когда Стив сжег мой дом. Появилось что-то новое, почти личное. А потом, найдя Стива, я не знала, что с ним делать. Разумом я понимала, что это человек: «Неужели я не одна?» Я, в целом, не прислушивалась к его просьбам, не желала его понимать, а вся моя забота происходила из воспоминаний, что нужно людям. Для меня он был лишь капризным явлением природы — он мог исчезнуть, мог остаться, стать чем-то другим, но неизменно одно — я никак не могу на него влиять, и остаётся лишь ловить момент, подстраиваться. Как ребёнку, мне казалось, что всё просто происходит без моего вмешательства, и всё, что оставалось делать — погромче реветь, надеясь, что жестокие родители в лице каких-то высших сил прислушаются и дадут то, что я хочу.
«Ох, как на лирику потянуло!» — подумала я и внимательнее посмотрела на мутный остаток на дне глиняной чашки. Удивительно, как я так быстро выпила отнюдь не игрушечную порцию? Коричневую ёмкость можно было бы назвать супницей, да что там, в ней можно было варить компот и черпать ковшиком.
«Интересно, а Херобрин тут часто бывает?» — я обвела взглядом маленькую, но уютную кухоньку. Хоть и из белого мрамора с большим камином, она казалось какой-то уютной: огонь тихо потрескивал, практически затухая на черных углях. Из единственного небольшого незастекленного окна открывался вид на краснеющие небеса и лениво плывущие облака где-то внизу.
Хозяин же тоже сидел за дубовым столом, только, если я сидела практически во главе, то он — на серединке и был развернут ко мне в пол-оборота. Белоснежные глаза следили за угасающими угольками. После того, как он проводил меня сюда и дал ароматный напиток, он сидел неподвижно, как будто робота отключили от питания.
Когда я вдруг заревела, не успев выслушать и половину того, что он хотел сказать, Брин не знал, что делать. Нет, конечно, он поначалу говорил какие-то абсолютно банальные вещи, вроде «прекрати» и «всё хорошо», но чувствовалась даже в таких простых предложениях какая-то неловкость.
«Ну, наверное, он не каждый день кого-то успокаивает», — я вспомнила, как в приступе отчаяния потянулась к нему, то ли чтобы схватить за плечи, то ли обнять, и тот отшатнулся с нечитаемым и как будто сконфуженным лицом. Я бы над этим посмеялась, если бы не испытывала чувство стыда. Наверняка теперь он считает меня истеричкой.
Я поставила кружку на стол и опустила взгляд на Занозу, запуская руки в шелковую шерсть. Урчащая кошка издала удивленный мяв, открывая слегка заплывшие глаза — она успела уснуть на моих коленях. Похоже, я даже не заметила, как она пыталась успокоить меня, тыкаясь головой в подбородок и подмышки, привлекая внимание, как она это обычно делает.
— Извини, — вдруг раздался мой слегка осипший голос. — Я не хотела доставлять столько неприятностей.
Услышав мой голос, Херобрин развернулся ко мне, и мы опять встретились взглядами. Сейчас было светло, потому его глаза не светились, а были просто чисто белыми, как будто их заволокло дымкой или на белую скатерть пролили молоко. Идеальной формы, абсолютного цвета, они казались чем-то посторонним на, в общем-то, довольно человеческом лице. Кожа, испытавшая на себе зной солнца, и легкая щетина ещё сильнее выделяли их нематериальность и даже, в какой-то степени, нереальность.
— Ничего, — ответил он, но лицо его не изменилось, сохраняя какую-то холодную отстраненность. — Вряд ли ты хоть что-то понимаешь, — последнее утверждение скрасила легкая вопросительная нотка, видимо, подразумевая, что Стив что-то мне рассказал.
— Нет, — ответила я, в дополнение ещё и покачав головой. — Мы только шутили, — я передернула плечами, вспоминая наши разговоры у камина, где делились ничего не значащими историями про ежедневную жизнь. — Или делились смешными историями… Но в основном он спал.
— Ты готова? — спросил он, но, не увидев на моем лице понимания, дополнил: — Продолжить разговор.
— Да, — я кивнула головой и, взяв на руки Занозу, прижала её посильнее к себе. — Только, пожалуйста, начни с самого начала, хорошо?
Кошка мурлыкала, и мне становилось легче от ощущения живого тепла. Забавно, что я не могу обжечься от пламени свечи, но довольно остро чувствую тепло живых существ. Неплохо для начала.
Кивнув, Херобрин начал просвещать меня:
— Все люди пришли в этот мир из единого места, спаунясь группками, но с каждым разом группы пропорционально увеличивались и становились слабее. Люди заметили эту проблему, но не стали привлекать к ней внимание, пока через некоторое время новенькие больше не могли покидать этот мир. А мир изменялся, становился сложней. Появились голод и усталость, и, как вишенка на торте, монстры, единственная цель которых — охота на людей. Всё, что сейчас происходит в мире, лишь деградация, ошметки прошлого «величия», — выделил последнее слово и горько ухмыльнулся. — Людишки живут в своих маленьких домиках, дерутся между собой за территорию, поглощены желаниями, не понимая, что всё вокруг них лишь обман и не имеет смысл.
А парень нигилист, забавно… И довольно предсказуемо. Но вот, я откинула неуместные шуточки и посмотрела внимательней:
Похоже, для Брина это было больной темой — тот как-то незаметно сгорбился, и взгляд идеальных сфер в его глазницах как будто потух.
Заметив мое внимание, тот уточнил:
— С каждой смертью они забывают свою прожитую жизнь и начинают всё заново.
— То есть? — спросила сконфуженно я. В словах, произнесенных Брином, что-то мне казалось неправильным. Пытаясь понять, что меня смущает, я медленно задала вопрос: — Люди возрождаются, как я? — невольно вспомнив свою смерть, я поежилась. — Только не помнят ничего?
— Нет. В отличии от тебя и Стива, те возрождаются в определенной точке спауна, в новой человеческой столице. Предвидя твои вопросы, отвечаю, — сказал он, остановив не начавшийся град вопросов, — Стив так же возрождается на месте своего последнего сна, если оно не разрушено или нет никаких преград. Но помнит он только последнюю свою жизнь; от остальных хорошо, если останутся хотя бы ошметки воспоминаний, хотя и те быстро исчезают.
— Ох, ясно, — ответила я, ощущая, как у меня уже пухнет голова от новой информации. — Ты говорил, что сейчас люди лишь ошметки былого, а что было раньше и что — сейчас? Ведь своё государство — это неплохо?
— Неизвестно, сколько всего было людей в самом начале, но самые ранние источники утверждают, что они были не слабее тебя, а, скорее всего, сильнее. Они, в отличие от более поздних людей, не считали жизнь здесь чем-то страшным, относясь к ней скорее как к курорту или приятному приключению. Кто-то уходил сразу, а кто-то оставался здесь до самого последнего.
— О-о-о-о-о, нет, стоп! — остановила я его, увидев, как нездорово блеснули его глаза на последних словах и покосились на меня. Похоже, у гениальных людей мысли сходятся. — Я совсем недавно тут, всего лишь… — я запнулась, пытаясь подсчитать, сколько же времени провела тут. В голове вдруг начали возникать какие-то дикие цифры, вроде годов и десятилетий. Конечно, я плохо помню все до встречи со Стивом, но я физически не могла налетать лет двадцать или сколько там? — Я тут максимум год! И умирала всего раз!
— Я знаю, — ответил Херобрин. — Мы позже вернемся к тебе. Так вот, — вновь начал он, прочистив горло, — условно местную историю человечества можно разделить на три большие эпохи: первая — люди имеют безграничные способности и могут уходить, когда им захочется. Считается, что они возвращались домой. Вторая эпоха началась с появлением агрессивных мобов и ослаблением людей: никто не знал, как покинуть это место — по сравнению с предыдущей эпохой людей становится очень много. Начались войны и деления на разные кланы и банды, называй как хочешь. Эта же эпоха ознаменовала расцвет магии. Атланты — а именно так звали первых людей — не нуждались в подобном, возможно, даже не подозревали о ее существовании. Или они же и создали её. Есть и такая версия.
Тут Херобрин замолчал, обдумывая что-то, встал из-за стола. Кошка, до того млеющая на моих руках, сидела на столе и умывалась, терпя мои поглаживания.
Но он слишком долго обдумывал свои слова, и мне показалось, что он забыл, о чём мы говорили:
— А что дальше то? — робко спросила я, не особо желая вмешиваться.
— Третью эпоху ознаменовали сами люди: тогда шла непрекращающаяся война между группами людей, больше похожая на крысиную возню. Но мелкому ордену, названному «Искатели», повезло: в соответствии с названием, они искали атлантов и их скрытое наследие. И у них получалось: количество артефактов росло несмотря на множество соперников и попыток отобрать сокровища другими. Орден рос, росли амбиции. И наконец они решили, что достаточно сильны, чтобы принести гармонию во весь мир. Конечно, о гармонии речи не шло, они просто хотели создать централизованную власть. И первым в их списке было уничтожение всех людей. После — создать государство на приглянувшийся территории и начать все заново с орденом во главе.
— Ого! Это как же так? Они уничтожили всех людей?! — возможно, у меня было богатое воображение, но события далекой эпохи меня задели. — Но почему? Разве они не могли переселиться просто так, никого не убивая?
Херобрин лишь повел плечом, не желая отвечать на очевидные, по его мнению, вещи и запустил свою руку в мягкую шерсть кошки.
— Что могло уничтожить людей по всему миру? — спросила я, наконец выделив вопрос.
— У них было множество артефактов и, очевидно, один из них работал на дальнюю дистанцию; может, соединили парочку. У них очень мощные заклинания — например, я не могу приближаться к их территории. Даже в Крамп зайти не могу, — он грустно усмехнулся: если бы не это, всё сложилось бы по-другому…
Мы стояли вместе и смотрели в большое мраморное окно, представляя, что было бы. Одна тема, разные результаты.
Когда информация в голове уложилась, мы продолжили говорить:
— Так они жили по крайней мере полторы тысячи лет, пока вдруг не начали организовывать экспедиции в «дикий мир». Они и до этого ссылали за море людей, но это была скорее казнь, и только редкие везунчики добирались до этой земли. Постепенно начали расти города, как у сосланных, так и у жителей королевства. Из городов они в основном тянут ресурсы. Крамп как раз такой же городок-снабженец. Вот и вся краткая история мира.
Брин остановился у стола, оценивая мое состояние:
— Если хочешь, можешь позже взять книги, — он сделал почти незаметную паузу и как будто незаметно улыбнулся. — И мы позже обсудим историю, если ты, конечно, захочешь.
Мысли мои ворочались тяжело и медленно, пытаясь всё запомнить и вспомнить что-то знакомое. Кошка давно уже исследовала кухню, мне ничего не оставалось, кроме как сложить руки домиком и на них поставить голову.
Обдумывая полученную информацию, я все больше сомневалась: стоит ли эту реальность называть Майнкрафтом? Ведь это прям-таки целый новый мир, но с мелкими вкраплениями старой игры.
Однако меня не настолько просто запутать!
— Так о чем ты хотел меня попросить? — наконец я встряхнула с себя очарование веков, — Я помню, ты же меня позвал. А я еще не загадала свое желание.
Когда он отвернулся, я показала ему язык. Просто потому что.
— Дело в том, что… — из его рук рухнули толстые фолианты книг и свертки, некоторые из них причудливо переливались, и я мысленно сделала заметку расспросить об этом. Видимо, телепортировал, пока я занималась передразниванием. Несмотря на кажущуюся древность, на них не было ни пылинки. — Люди не просто так перестали уходить отсюда, — сказал Херобрин, разворачивая кажущийся на вид хрупкий свиток и придерживая его уголки открытыми книгами. В книгах были странные смутно знакомые закорючки, а на свертке были изображены каменные столбы с кристаллами на верхушке. Внизу, по белому камню, ходили узнаваемые черные фигуры.
— Это же Край, да? — спросила я очевидную вещь и принялась рассматривать знакомую вязь закорючек.
— Верно. В этих книгах сказано, что первым появился «Ад». Здесь не сказано, для чего, так что во вторую эпоху появились две главные теории: Ад — это сжатое подпространство нашего плана мира, что доказывает жар и расстояния — один куб равен примерно восьми в нашем мире. Эндермены научились использовать его с помощью своих жемчужин и «телепортироваться». Они просто через Ад перескакивают нужное расстояние, создавая впечатление телепорта; хлопья портала и эндера идентичны, что считалось доказательством, об этом же в другой раз. Мы не знаем, специально ли был создан ад или случайно, но он подарил нам множество возможностей и пищи для размышлений. А теперь об Крае.
Говоря об этом всем, Брин казался таким сосредоточенным и серьезным, что я невольно залюбовалась его морщинками вокруг глаз и уверенными движениями.
— А это Край и вся литература, которую я смог спасти. Поверь, некоторые с руками бы их оторвали.
— Ну Край так Край, что в этом особенного?.. Там дракон летает…
— Это место не должно было быть домом эндерменам. В это место, как и Ад, невозможно попасть физически.
— А как тогда? Тоже через портал? — Он кивнул и перелистнул на правильное место страницы, что я успела посмотреть.
— Раньше это место называлось Рай. Он… — Брина прервал мой недовольный возглас.
— Что? Но Энд и есть Энд, он всегда был краем эндерменов, — я в голове прокачивала всю информацию по Майнкрафту, что когда-то знала, но о «рае» ничего не находила.
Мужчина проигнорировал мой окрик и продолжил:
— Если тебе везло, в рай можно было попасть во сне. Там не существовало вредных мобов, а значит, он относится как минимум ко второй эпохе. Записей о нём мало, и они встречаются только из источников первой эпохи: похоже, он стал Краем, даже не успев толком просуществовать. Его населили эндермены. Дальше информация опять расходится, но в Краю появился гигантский дракон, по крайней мере больше в два раза зелёного дракона, в чёрной шкуре и с фиолетовыми глазами. Немногие счастливчики успели с ним сразиться, ещё меньше успели его рассмотреть, прежде чем их настигнет его дыхание.
Херобрин посмотрел на меня, я посмотрела на Брина:
— То есть… У вас есть зеленные драконы?! Офигеть.
Человек напротив тяжело вздохнул вместе с Хоуп.