Плюмбум

Стас задержался на выходе, услышав знакомые слова песни в несколько необычном исполнении. Каждое слово находилось в резонансе с моим душевным состоянием, именно это позволяло мне петь чисто и гармонично… Так, как нужно. Он пристально смотрел на меня, и сердце наполнялось необъяснимым счастьем. Кто бы знал, что петь для него — это так приятно. Когда я закончила, Стас показал мне два больших пальца и вышел из клуба. Кажется, я его обидела. Спрыгнув со сцены, я выскочила из клуба вслед за ним. В босую ногу тут же впился осколок бутылки, но я не обратила на это внимание. — Стас! Я прошу прощения, если задела вас! — крикнула я ему в след. Он даже не остановился. Высокомерный… Прихрамывая на одну ногу, я догнала его, схватив за рукав косухи. На улице был промозглый октябрь, но я не ощущала ни холода, ни боли. Почему-то казалось, что я совершила самую ужасную ошибку в своей жизни и потому должна её немедленно исправить. — Мне правда очень нравится ваше творчество, я просто испугалась, что не понравлюсь вам, вот и наговорила глупостей! — Андреевич, — произнёс он, поворачиваясь ко мне лицом. — Я… Совсем не это хотела сказать. Простите… — Да нет… именно это, — его зелёные глаза смерили меня взглядом с ног до головы, губы искривила гадкая усмешка, показавшаяся мне издевательской. Внезапно он подхватил меня на руки и понёс по направлению к клубу. Нос уловил аромат его парфюма, и я почему-то притихла, стараясь уменьшиться в его руках до размеров атома. Так хотелось обвить руками его шею, уткнуться в плечо, но я сдержалась. Как влюблённая идиотка, ей-богу. Может, Жанна была права? Стас усадил меня на стул у ближайшего столика, осматривая раненую пятку. Жанна, заметившая наше возвращение, тут же подбежала с аптечкой и ватой. Латать раненых посетителей уже стало для неё обычным делом, потому моей окровавленной ноге она даже не удивилась. — Решение о том, будете ли вы петь в составе нашей группы, или нет, примет группа после сегодняшнего выступления. Споёшь фрагмент вместе с нами. Какой — скажем завтра. Впредь, пожалуйста, не нужно заниматься автотомией, договорились? — Договорились! — я смущённо кивнула, краснея до кончиков ушей. Как же, наверное, глупо мой поступок выглядел со стороны. Стас попрощался с нами и покинул клуб, а Жанна хитро улыбалась, щедро смазывая йодом мою царапину. — А ты, оказывается, не промах! — усмехнулась она. — Так лихо выскочила за ним… Я даже офигела. — Сама не понимаю, что на меня нашло. — Пришла пора — оно влюбилось! — засмеялась Жанна. — Признаться, мы с Мишкой ставили на то, что ты так до универа и останешься барышней-недотрогой. — Жан… — улыбнулась я, утыкаясь лицом в согнутое колено. — Он невероятный! — Для такого и убиться нахрен не жалко! — усмехнулась Жанна. Она извлекла из раны небольшой осколок, из-за чего ногу тут же пронзила адская боль, словно кто-то воткнул мне спицу прямо в оголённый нерв. — Терпи! — шикнула на меня подруга. Она перебинтовала мою ногу и отправила переодеваться. — Помню и я свою первую влюблённость… — Жанна мечтательно подняла на меня глаза. — Тоже вела себя по-идиотски. Глупенькой была. Боялась, что он поймёт, что нравится мне. — А сейчас ты стремишься, чтобы так думали даже те, кого ты терпеть не можешь, — усмехнулась я. — Просто повзрослела, — улыбнулась Жанна. — Но тебя прекрасно понимаю. Ты уже решила, в каком образе будешь выступать? — Я ещё даже не решила, что буду, — отмахнулась я. Выступать на сцене "Плюмбума" было для меня обычным делом, но вливаться в уже существующий коллектив без репетиций — это же полнейшее безумие! — И что ты намерена делать? — Если ты думаешь, что я так просто отступлю — ты ошибаешься. Он сказал, что я спою любую песню… Какую они скажут. А если она окажется незнакомой мне? — Мило улыбнёшься и признаешься в этом, — усмехнулась Жанна. — Чего ты как маленькая-то?! Я вызову тебе такси, иди за вещами, хромоножка. Я кивнула и отправилась в гримёрку, стараясь меньше наступать на раненую ногу. Эмоции плавили сознание, вытесняя любые мысли. Где-то глубоко в сердце крепло ощущение сладостного предвкушения. Я буду петь с ним на одной сцене. Даже если это выступление окажется провальным — я не могу упустить такую возможность! Ритуал перевоплощения сегодня занял гораздо больше времени. Почему-то мне то и дело не нравился тот или иной элемент образа. Я несколько раз перекрашивала глаза, волосы, перебрала весь гардероб, в итоге совсем отчаялась и растянулась снежинкой среди груды тряпья. Проходя мимо моей комнаты, мама заинтересованно заглянула внутрь: — По какому поводу громим комнату? — улыбнулась она, перешагивая через брошенные на пол джинсы и присаживаясь рядом. — Не могу выбрать, в чём идти в "Плюмбум". Я сегодня там выступаю. — Та самая группа? Я кивнула и с мученическим стоном уткнулась матери в колени. Никогда ещё выбор одежды не был для меня такой проблемой. — Вау, Масик… Просто будь собой. Возьми из этой кучи первое, что попадёт под руку, и двигай в этом. Ты ведь всегда так делаешь. Почему этот день должен стать каким-то особенным? — Потому, что… ма-ам, я влюбилась, — выпалила я, продолжая прятать лицо в складках материнской юбки. — Вот это поворот… — мама растерянно погладила меня по цветным прядям. — Вот здесь не прокрасила. Дай-ка помогу, - и она потянулась к груде мелков на туалетном столике. Подправив мою причёску, мама начала рыться вместе со мной в куче разбросанной одежды в поисках более-менее подходящих вещей. В конце-концов нам удалось меня собрать. Изменив привычному распорядку дня, я понеслась в "Плюмбум" раньше обычного, чтобы оценить публику. Я уже выступала на этой сцене, но всегда в шутку. В этот раз всё было иначе. — Ты как-то особенно обворожительна сегодня, — улыбнулся мне на входе охранник Эдик. Он встречал девушек-завсегдатаев этой фразой всякий раз, когда была его смена. — Спасибо, — усмехнулась я. — На этот раз я говорю серьёзно. Что случилось, Радуга? Где твой фирменный бомж-стайл? — При мне же, — усмехнулась я, хлопнув ладонью по чёрным драным джинсам. — Ого… детка, да тебя не узнать! — навалился на меня Миша. — Давно ли ты перешла на косухи и голые животы? Он наклонился к самому уху и жарко шепнул, обдавая запахом крепких напитков: — Будь я натуралом, я бы тебя завалил прямо здесь. — Рада, что оценил, сладкий, — улыбнулась я, лизнув его колючую щетинистую щёку. Такие вольности в нашем общении давно стали нормой. Миша подкатывал ко всем, кто ему нравился, и обижался, если ему не отвечали взаимностью. Меня даже забавляла такая игра, хотя было немного странно, что мой первый поцелуй украл гей в знак дружбы. В клуб вошли «Джихад Андеграунда» в полном составе, встречаемые одобрительными овациями со стороны завсегдатаев клуба. Всего раз выступили, а их уже все узнают. Но... что за черт! Зелёные глаза равнодушно скользнули по толпе, задержавшись на мне. Холодок прошёл по спине от этого взгляда. — Кое-кто ревнует тебя, — промурчал Миша, утыкаясь носом мне в шею. Стас отвернулся и прошёл в гримёрку. — С чего ты взял? — фыркнула я ему в ответ. — По-моему, этот засранец на всех смотрит так, словно ему чем-то обязаны. — Но на тебя он смотрит с особенным раздражением. — Возможно, потому, что я его раздражаю? И вообще! С чего это вдруг… — Жанночка успела мне поведать о том, что наша Радуга влюбилась. Ты не представляешь, как я горд за тебя, сестрёнка. — Волосы бы вырвать этой Жанночке, — усмехнулась я. — Нельзя ей доверять тайны. Кстати, где она? Помяни чёрта! Жанна выскочила из толпы, кидаясь на нас с Мишей. — Круто выглядишь! — улыбнулась Жанна. — Всегда бы так ходила. — Кто ещё знает о моей влюблённости? — спросила я в лоб, прищурившись. — Миша и моя мама, — невозмутимо пожала плечами подруга, потягивая коктейль из трубочки. — То есть… Весь "Плюмбум", — я обреченно опустила плечи, вырывая из её рук стакан с коктейлем. — Эй! Ты поёшь! Тебе нельзя! — запротестовала Жанна. — Кстати о "поёшь". Парни сказали, что сами тебя пригласят на сцену. До этого жди в зале среди зрителей. Они обещали, что песня, которую тебе предстоит исполнить, будет тебе знакома. — Это радует. Жанна… — я смущённо улыбнулась, заправив за ухо зелёную прядь волос. — Как я выгляжу? — Охуенно! — выпалили хором Жанна, Миша и проходящие мимо братья-близнецы Сёма и Тёма. Я вспыхнула, укоризненно посмотрев на Жанну. Та невинно улыбнулась и приступила к изучению потолка. На сцене тем временем уже загримированные "воины" собирали установки и подключали аппаратуру. Стас был несомненным лидером группы: он постоянно с кем-то болтал, умудряясь раздавать указания одним и одновременно наблюдать за ходом работы других. Я невольно улыбнулась, наблюдая за происходящим на сцене. — Фу-фу-фу! — поморщился Миша, размахивая руками у своего носа. — Ты излучаешь розовую ауру. Того и гляди материализуются сердечки с купидонами. Первые аккорды раздались из колонок, и бешеный гроул вокалиста провозгласил: — Да разверзнется А-АД! Знакомые звуки разрезали спёртый воздух "Плюмбума", постепенно раскаляя его с каждой новой песней. Я напряжённо смотрела на сцену, облегченно выдыхая всякий раз, когда новая песня начиналась без меня. Выступление подходило к концу, и мое волнение становилось всё сильнее. — А сейчас я бы хотел пригласить на сцену лучший женский голос "Плюмбума"! — произнёс в микрофон вокалист. — Если получится спеться, то мы охотно предоставим ей место в группе. Итак, "Плюмбум", кто здесь обладает ангельским голосом, способным разбавить наши жёсткие замесы?! — Ра-ду-га! — начали скандировать Жанна с Мишей. Постепенно к ним присоединились голоса других моих знакомых, а позднее — и незнакомых. Вот же сволочи! Жанка всех, что ли, подговорила? Откуда-то из толпы послышались несмелые попытки выкрикнуть другое имя, но слишком многие уже участвовали в нашем заговоре. Меня начинало трясти. Не помню, как я оказалась на сцене. "Плюмбум" продолжал скандировать, но поддержка толпы лишь отзывалась в сердце ещё большим волнением. Какой-то пьяный байкер из угла закричал: — Покажи сиськи! К моему удивлению, его голос подействовал на меня успокаивающе. Я вдруг почувствовала, что это мой родной "Плюмбум": такой разный, но неизменно искренний, он сейчас переживает за меня и стремится помочь. Здесь находили пристанище самые отверженные фрики. Сколько местных баттлов и выступлений стали колыбелью для ныне популярных танцоров и исполнителей! Сколько художников пробовали нарисовать своё первое граффити в этих стенах. "Плюмбум" помогал каждому найти себя. Я и сама не раз участвовала в сговоре Жанны — души этого места - скандируя чьё-то имя из темноты зала. И сегодня пришла моя очередь. — Ты готова? — спросил меня Стас. Я кивнула. Стас нежно коснулся струн своими длинными пальцами, и первые аккорды акустической версии знакомой мне песни вырвались из-под них. Он издевается? В своеобразной интерпретации, но это была та самя песня… Которую я запорола при прослушивании. Слова и музыка острыми жалами впивались в сознание, растекаясь по венам расплавленным свинцом. — You can't bring me down… — начал за меня "Плюмбум", подсказывая нужные строки. — Already had my life turned upside down… — подхватила я. Эмоции, драйв, вдохновение, поддержка такого родного "Плюмбума" - всё это захватило меня с головой, а потому я пела, не задумываясь, просто потому, что хочу петь именно сейчас, именно эту песню. Именно рядом с ними. Я не просто исполняла песню - я ей дышала. — You won't ever bring me down! — подхватил вокалист "воинов" последнюю строчку припева и уже вся группа вступила в игру, превращая акустическую версию в полноценный и очень крутой кавер. Я пела самозабвенно, наслаждаясь их игрой, наблюдая со сцены за реакцией слушателей, ощущая на себе скользящий взгляд зелёных глаз. Стас наблюдал за мной, и мне это нравилось. Мой мягкий голос на удивление здорово смешивался в припевах с суровым гроулом вокалиста, придавая известной песне своё неповторимое звучание. "Плюмбум" был в восторге. "Джихад Андеграунда" остался мной доволен. Стас… едва заметно улыбался. Ему понравилось! Сердце забилось в истерике, я тяжело дышала, поднимая микрофон, словно знамя. — Ну что, "Плюмбум", ты согласен, что с этой крошкой наша группа будет звучать круче? — поинтересовался вокалист, и толпа одобрительно загудела. Последние аккорды взорвали клуб, и "Джихад Андеграунда" покинул сцену, увлекая меня за собой. — Ты был прав, Танк, эта девочка — просто супер! У тебя ангельский голос, крошка! — улыбнулся вокалист. — Петь с тобой — одно удовольствие. — Спасибо, — смутилась я. Не слишком ли много комплиментов для одного дня? — По-моему, сегодня мы окончательно закрепились на этой сцене, — довольно кивнул барабанщик, растягиваясь на диване. — Шикарное место! Я бы всегда здесь выступал. — Я не ожидал, что ты здесь такая знаменитость, — усмехнулся Стас. — Ну что, ребят? Берём Радугу? — Берём! — все члены группы были единогласны. — Тогда знакомься, — начал Стас. — Я — Танкист. Сценический образ — Смерть. Основатель и лидер группы. Басист — Дима. Позывной — Снайпер. Сценический образ — Война. — Даров! — махнул мне рукой коротко стриженый брюнет крепкого телосложения. — Это — Олег, — кивнул Стас в сторону вокалиста, и тот галантно поклонился. — Позывной — Прапор. Образ - Мор. Ну, а это… Он подошёл к хилому на вид барабанщику и хлопнул его по спине так, что тот сполз с дивана. — Камикадзе. Или Тоха. Наш ударник. Образ — Голод. — Подождите-ка… Но как в вашу тему вписывается девушка-вокалистка? — Разве не понимаешь? — усмехнулся Стас. — Вавилонская Блудница. Пятая вестница Апокалипсиса. — А нашем случае — богиня Иштар, — поспешил дополнить Антон, наблюдая за тем, как изменилось моё лицо. — Символ войны и любви. В нескольких наших треках скользит эта тема, потому её образ придётся нам очень кстати. — Блудница, значит, — усмехнулась я, с вызовом глядя в глаза Стасу. Меня начинало колотить в истерике. Казалось, что ещё чуть-чуть, и я расплачусь прямо на глазах у парней. — Какие-то проблемы? — поинтересовался лидер, приподняв бровь. — Почему я только сейчас узнаю, что мне придётся играть шлюху? — возмутилась я, изо всех сил стараясь сохранять спокойный тон. — Боишься, что парень не разрешит? — усмехнулся Стас. — Мне казалось, он у тебя не ханжа. Его слова стали последней каплей. — Всё отменяется! — вспыхнула я, выскакивая из гримёрки. — Поищите блудницу на трассе!