Случайности

Денис проснулся точно в шесть пятьдесят утра по корабельному времени. Освещение общих корабельных помещений, коридоров, кают-компании и рубки начало переходить от ночного «лунного света» к «утренней заре». Подруги еще спали. Правильнее сказать, за три с половиной часа только разоспались. Взгляд на комм подтвердил, что корабль покинул систему «БАЕ (системс)-Дорн» и сохраняет относительную неподвижность в заданном автопилоту секторе. Иные корабли или крупные объекты в лидарном доступе отсутствуют, все системы работают штатно, происшествий не зафиксировано, экипаж отдыхает. Денис аккуратно выпутался из-под девушек и встал. Маруся недовольно заворчала, зашарила рукой, облапила Рыжика, а потом и Дафну, которая сама к ней прикатилась, так же - не просыпаясь, только что-то бормоча протестующее. Рыжик посмотрел на Дениса с исключительно задумчивым и философским выражением на морде. И капитан поймал себя на желании извиниться перед разбуженным котом и объяснить свое поведение. Но вместо этого собрал валяющуюся одежду, частью постащенную уже во сне, понес в стирку. В коридоре около Руфиной каюты заметил еще одну кучу, завернул за ней, подобрал. В санузле поместил неприятно пахнущий ком комбинезонов в стиральный автомат, настроил режим максимальной загрузки и запустил цикл. Сходил к себе в каюту за чистым бельем и одеждой, вернулся в санузел, разделся, задумчиво посмотрел на урчащую и побулькивающую стиралку, покрутил в руках снятое белье. Понял, что ступил, и бросил трусы с майкой в раковину. Залез под горячий душ. И почти отключился, привалившись к стенке кабинки. Состояние было странным: мозг был пустым, и хотелось спать, и не хотелось спать. Одновременно. Потом медленно, со скоростью искусственного рассвета, дошло, что разбудил его пресловутый рассвет. Денис дотянулся до комма и приказал искину вернуть ночной режим освещения в кают-компанию. Еще постоял, упершись руками в стенку и подставив воде спину и шею. Вспомнил долгую лекцию от Руфи, когда Мишка его «заложил», пошутив про парогенератор. Денис так и не понял, почему ему непременно надо снижать температуру воды «хотя бы до тридцати семи градусов», если его и сорок три совершенно не обжигали. Сейчас Денис не был замерзшим и отогреться не хотел, поэтому термодатчик регистрировал сорок с половиной. Денис понял, что, размышляя не пойми о чем, начинает засыпать, встряхнулся и потянулся за мочалкой. Намывшись до красноты и скрипа, передернул терморегулятор в синюю зону, одновременно ткнув настройки подачи воды, вздрогнул и едва не вскрикнул от холодного обливания — кабина сымитировала опрокидывание ведра над головой. Зато окончательно проснулся. Мишка проснулся от того, что ему приснился кошмар. Точнее это было воспоминание о том, что он вроде бы знал, но в виде отвлеченной информации, а когда информация приснилась в виде событий для свидетеля… Получился кошмар. Мишка знал, что их «500-Веселый» значительно доработанный «штучный» корабль, но созданный на базе серийного дальнего разведчика-одиночки. Что не только мог самостоятельно вести исследования в дальнем космосе, искать новые пути и места, но и управляться экипажем из одного человека. Знал и про модель хирургического комплекса, которым они пользовались вчера, их в Училище с такой знакомили, именно за счет ее высокой простоты использования и универсальности. Мишка смотрел ролики. Правда, их учили простому — скобки на рану наложить, кровь остановить, кость правильно зафиксировать. Полостные ранения — при любых условиях дело хирурга. Но вот изобретатель комплекса, создававший его как раз для дальней космической разведки, где в полете случиться может все, и последний оставшийся в сознании… Должен уметь все. Абсолютно. Уметь и иметь средства. И Мишка видел ролики в инфранете, где изобретатель комплекса испытывал его сам на себе. Под местной анестезией сам на себе проводя операцию. За ним наблюдала бригада хирургов. Но их вмешательство не понадобилось. Мишке приснился этот ролик. Только в роли того ученого-врача-изобретателя выступал киборг. А они все стояли рядом и наблюдали. Мишка проснулся. И глубоко вздохнул, обнаружив себя на полу в чужой каюте — наблюдение в операционной было сном. Потом вспомнил не сон, и так поразившее его отсутствие крови. Все время, как зайца вытащили из технической полости, Мишку не оставляло ощущение вопиющей неправильности — нижняя часть живота разворочена раной, даже внутренности видно, но почти совсем нет крови. При этом видно движение ключиц на вдохе выдохе, существо шевелится… А крови нет. Только полупрозрачная сукровица подтекает. Мишку передернуло от воспоминания, и он понял, что уснуть уже не сможет. Руфь спала. Стиснув в кулаках скомканное одеяло. Дышала, всхлипывая и пошмыгивая носом. Слипшиеся ресницы и слезные дорожки тоже говорили о ночных слезах. Да и подушка, которой коснулся Мишка, отводя с лица девушки волосы, была влажной. Мишка легко, едва касаясь провел рукой по волосам, медленно, невесомо поцеловал в висок. Девушка всхлипнула и задышала ровнее, скорбная складка губ чуть изменилась. Еще не улыбка, но уже и не готовность вот-вот расплакаться. Мишка еще раз провел по волосам ладонью. Осторожно, чтобы не разбудить. Усмехнулся озорной мысли и потянулся к столу, завладев девичей косметичкой. Вскоре на подушке, около спящей девушки, лежал небольшой букетик душистых цветов, в который превратились несколько ватных палочек, ватных дисков и салфеток, капелька духов и пара штрихов тенями завершили магию. Денис все же заглянул в рубку, убедился, что краткий отчет совпадает с полным. Проверил спящих в кают-компании и зашел в медотсек. В медотсеке воняло киборгом, несмотря на вентиляцию, работающую на полную рециркуляцию, фильтрацию и обеззараживание воздуха. Киборг тут же открыл запавшие глаза и бессмысленно уставился на Дениса. Он по-прежнему был тощим и напоминал мумию, трубками и проводами подключенную к технике, которая обеспечивала иллюзию жизни высохшего тела. Но выпотрошенный, со впалым животом, даже с неестественными буграми на нем, страшным уродом уже не выглядел. Так, — несчастное и больное подобие человека. Но отвращения у Дениса он уже не вызывал. Только неприятную брезгливую жалость. Мысль о том, что, находясь в коме, сам Денис, возможно, выглядел так же, это чувство только усиливала и делала еще более неприятным. Быть настолько беспомощным и зависимым было противно и неуютно. Пусть это и было в прошлом. Пусть Денис этого не помнил… Именно потому что не помнил. Смотреть на киборга, зная, что было — лежал так же, было очень неприятно. Киборг следил глазами за человеком. Система опознала хозяина и ждала приказов. Человек посмотрел на киборга, на ждущего распоряжений андроида, на работающие приборы и скомандовал киборгу: — Спи. Регенерируй. Исполнением второго приказа система киборга и без того занималась, задействуя все доступные ресурсы. А вот на первый отозвалась, вынуждая киборга закрыть глаза и отключиться. Киборг расстроился. Он не хотел спать. Ему нравилось чувствовать и наблюдать регенерацию своего тела. Лежать, дышать, видеть отчет системы о постепенном восстановлении органов и тканей. Это было хорошо. Приятно. А спать он не хотел. Приказ человека заставил систему включить выработку седативных гормонов, снизить активность отдельных участков нервной системы и увести сознание в сон. Киборг расстроился. Сильнее, чем когда ему не удалось пошевелиться. Денис прошел к анализатору, в который вчера загрузили образец вынутого из киборга вещества, посмотрел отчет. Ни химическая формула, ни описание, ни характеристики, ничего Денису не сказали. А корабельный справочник информацией не обладал. Но по общему классу сообщал — слаборастворимо водой, но хорошо растворимо в спиртах, органических кислотах и эфирах, горючее, но трудновоспламеняющееся, не летучее, но в виде мелкофракционной пылевой взвеси потенциально взрывоопасно, нерадиоактивно. С высокой долей вероятности — токсично. Но непосредственной угрозы для людей не представляет. Денис убедился, что, судя по приборам, заяц не собирается помирать и взрываться — сердце билось ровно и уверенно, поблагодарил Няшика за помощь, - робот изобразил улыбку и кивнул, сделав прогоняющий жест - и вышел из медотсека. Все было в порядке и можно было пойти в каюту и доспать. Или за тем же вернуться к подругам. Последнего хотелось больше, пусть неудобно, за то очень тепло и спокойно. Денис зевнул и потянулся, и пошел на кухню за кофе. Решив через два часа будить пилота и идти к расчетной точке первого прыжка. Все же их ждали на Альматее. Точнее там ждали груз с Фронды, а на Фронде очень ждали денег за этот груз. И подводить людей не стоило. Даже из-за ЧП и зайца. Мишка, почесывая зудящую щеку, вышел в кухню и обнаружил там Воронцова, подставившего кружку под кофемашину. — Доброе утро! Кофе сделать? — Денис посмотрел на Мишку и добавил: — Или доспишь еще пару часов. — Сделай. Досплю в кресле — надо на маршрут возвращаться. Не смотрел где мы? — Мишка зевнул. Вчера, после таможни, он задал автопилоту кратчайший маршрут на вывод за пределы системы, на безопасной скорости и не озаботился дальнейшей коррекцией. Сначала все затмевала проблема зайца. Потом, когда Дафна узнала про мину в киборге, боялся отойти хоть на мгновенье. Постоянно казалось, что непоправимое может произойти, когда Мишки не будет рядом. Мишка знал, что это вопиющий непрофессионализм, но самым страшным его кошмаром было выжить, потеряв кого-нибудь из экипажа. Ну, а потом, слишком устал, чтобы идти за штурвал, да и Руфь оставлять одну не хотелось. Впрочем, изначальный курс, заданный автопилоту, не грозил им внезапными столкновениями — сектор значился как безобъектный на двести световых часов. Поэтому искина для безопасного движения должно было хватать. И учитывая, что комм молчал и искин не требовал пилота к штурвалу — хватало. Вопрос, заданный Денису был скорее риторическим — проверить это через комм Мишка мог и сам. И ответа вообще-то не ждал. Но Денис ответил, не отвлекаясь от кофеварки: — Кей-одиннадцать-сорок семь. Три часа до границы системы БАЕ. Примерно в часе от расчетной точки прыжка. — Погоди… Я же… — Мишка замер, прекратив чесать зудящую от щетины щеку. — А кто остановку-то задал?! — Я. Вчера. Как из системы вышли. Мишка попытался припомнить и, напряженно морща лоб, сообразил, что да, действительно — вчера почувствовал, что корабль сбросил скорость, но на фоне раскрытого живота киборга и полуобморочного состояния единственного медика это показалось не столь важным, и, не услышав сирены тревоги, Мишка тут же выкинул этот факт из головы. Встали и встали — автопилот сработал. И даже не подумал, почему он сработал — нет вызова, значит штатное действие. А Воронцов, оказывается, не только руководил извлечением, отогревом и первым изучением зайца, учел и то, что Руфи Марусина помощь понадобится, и Дафне ни увлечься, ни запаниковать не дал, да еще и искину вводные выдал и за навигатора, и за пилота. И все спокойно, без спешки, суеты и нервов, которые у всех искрили так, что Мишка его работы даже не заметил. Восхищение капитаном и недовольство собой — «не получается соответствовать остальной команде» — спровоцировали недоспавший и непроснувшийся толком мозг на ворчливо-завистливое: — Ты вообще… — к счастью, прикусить себе язык, а точнее подавиться воздухом и не выкашлять «…что-нибудь забываешь?» — Мишка смог. Проклиная собственную «тактичность», умение думать что говоришь, говоря что думаешь, Мишка под внимательно-встревоженным взглядом отмахнулся головой и ладонью, еще более ворчливо закончил:  — Спишь когда-нибудь? Чего тогда вскочил в такую рань? — отчаянно надеясь, что не задел никак не заживающей Денискиной раны. Мишка видел, что тот никак не смирится со своей амнезией. За минувший год Воронцов методично, не попуская ни одного самого незначительного и невостребованного сектора, прочитал все навигаторские сводки за год предшествующий, тратя на это все свободное время, и практически ничего не вспомнил. Мишка видел, как это гложет и нервирует Дениса, и, не сомневаясь, согласился бы на отрезание у себя части мозга или любой другой части тела, если б это могло что-то исправить. И вот, чуть было не ударил друга в больное место. Толстокожая скотина! Денис несколько раз моргнул, заставив Мишку испугаться: «Понял несказанное!» — а на самом деле со стыдом припоминая утренний тупеж и не желая признаваться, что не подумал просто выключить свет сразу. И наконец придумал подходящий ответ: — Есть захотел. Мишка облегченно выдохнул и просиял. Нервничающий и погруженный в неприятные мысли Денис аппетит терял напрочь, порой казалось, что, если ему не напомнить — вообще забудет питаться. А желание поесть означало, что с капитаном все хорошо. И вчерашняя нервотрепка его не зацепила глубоко, не напугала, не… В общем, Мишка от души обрадовался. — А! Слушай, потерпи пять минут, я быстро в душ метнусь и что-нибудь приготовлю. А то ты опять холодец разогреешь! Или сухомятку жевать будешь. Денис вздохнул виновато и развел руками. Пресловутым разогретым холодцом команда его подкалывала постоянно. Но он тогда совершенно честно решил позаботиться о команде. Они были первым гражданским кораблем, прибывшим на Фа за семь лет, после поломки их орбитальной станции. Колония была удаленной и малочисленной. Когда по станции попало шальным метеором, и планета осталась без дальней связи, корабль разведки ВС Федерации добрался до них через месяц. Изредка, раз в два-три года появлялись крейсера галаполиции, проверяющие сектор. А вот гражданские корабли колонию игнорировали. И праздник в честь их прилета с относительно соседней Салемы местные закатили грандиозный. В итоге команда отсыпалась после всенощных танцев, а Денис решил приготовить завтрак, точнее разогреть его. И разогрел. Выглядело это как суп, который дядя Коля готовил, стояло в холодильнике, в стандартных контейнерах от пайков. И Денис ничтоже сумняшеся загрузил их в микроволновку. Как выяснилось — зря. Это был какой-то хитрый слоеный холодец, на трех видах бульона — щедрое угощение от местных. Теперь смеялись, при каждом удобном и не очень случае. Мишка быстро привел себя в порядок, умылся и побрился и вскоре уже готовил яичницу с беконом и помидорами. Пока готовился и поедался завтрак, решили, не откладывая, возвращать корабль на маршрут — выходить на расчетную точку и прыгать. — А как… — начал Мишка и замялся. Его вполне устраивало отсутствие тревожных сообщений, и любопытство было куда слабее нежелания вспоминать. Однако Денис, наверняка, и в этом аспекте был его смелее и честнее, и Мишка спросил прямо: — Ты заходил в медотсек? — Заходил, — Денис вздохнул и отложил зефирину. — Жив, дышит, глаза открывал. Потом перекинул Мишке отчет хим.анализатора: — Не знаешь, что это? — Наркотик? — Мишка пробежал глазами отчет. — Или экспериментальная партия сырья для какого-нибудь хитрого полимера? Но точно не знаю. В любом случае… Надо его… Хотя вдруг оно в утилизаторе в какую-нибудь большую дрянь перереагирует… Убрать в тайник, а на Юк-Эльде сдать местным химикам — пусть разберутся? — К рудокопам мы только недели через две-две с половиной пойдем, — Денис покрутил кружку в руках. Кофе остыл и кружка тоже. Руська проснулась и пришла на запах. Парни о чем-то сосредоточенно размышляли над пустыми тарелками. На сковородке наблюдалось вполне достаточно источника вкусных запахов, чтоб привести техника в довольное настроение. Поэтому, сделав страшное лицо и скрючив пальцы на вытянутых руках, Руська принялась подкрадываться к Дэське. — Мозги! Жрать! Мозги! — взвыла она, хватая его за плечи, наваливаясь и прикусывая в макушку. Денис напрягся, но не испуганно, а скорее недоуменно. Он видел ее отражение в глянцевом боке чайника и слышал приближение подруги. — Ну, Дэськ, — обиженно проныла «зомби». — Так нечестно! Тебе пугаться и визжать надо было! А еще прекрати уже брать этот чертов «три-в-одном»! Это не шампунь, а редкостное… Уверена никто, кроме тебя, его бы в жизни не купил! Я б его давно выкинула, но он здорово смазку отъедает от комбеза и с рук отмывает. Но волосы им не мой! Сколько раз говорить. Опять у тебя на голове проволока вязальная. А завтрак приготовили вредный, жирный, жареный, вкусный… Никакой фигуры не останется. Спасибо! Маруся наконец перестала трепать волосы безуспешно пытающегося убрать от нее голову Дениса и приняла у Мишки тарелку с порцией яичницы и кружку с кофе. Руська утолила первый голод и, отхлебнув большой глоток кофе, задала основной вопрос: — Кстати, а со вчерашним зомбяком-то что делать будем?