Случайности

— А почему «Дэкс»? Погода была на удивление теплой и солнечной, будто в город у моря вернулось лето. Людей в парке было много, но большая территория и удачная планировка позволяли, свернув с центральной аллеи, ведущей к аттракционам и водным горкам, оказаться в тихом и безлюдном уголке прирученной природы. Кусты шуршали коробочками высохших плодов, будто играли древние шумовые инструменты, теплый свет еще не спешащего к закату местного солнца пятнал слегка зеленоватый камень дорожки, пробиваясь сквозь ветви земных модифицированных сосен и местных псевдопальм. Дэн решил начать разговор первым, хотя молчаливое движение рядом по дорожке его тоже вполне устраивало — было в нем что-то правильное, будто вставали на места кусочки огромного пазла. Воронцов неопределенно дернул плечом, вновь стало заметно, что шею и вторую руку он в движении оберегает. — Прозвище, старое. Дэн задумался, среди военных и наемников сравнение с кибером считалось обидным, но Воронцов, как всегда, реагировал нестандартно нейтрально. Помолчал, проследив взглядом за пробежавшей по стволу к кормушке зверушкой. (Дэн привычно снял и сохранил видео для Полины). Усмехнулся, криво и невесело, и спросил: — А почему «Денис»? Вопрос прозвучал так, что Дэну захотелось ответить воспроизведенной записью фразы Воронцова. За ним и усмешкой как будто читалось: «Как и у тебя, у меня много вопросов, и многое хочется сказать, но я не знаю с чего начать. О чем можно, а о чем не стоит с тобой разговаривать. И потому задаю дурацкие и совершенно ненужные и неважные вопросы. Игра в простое и выхолощенное любопытство». И может, и стоило выпустить на волю в ответ все передуманное и не сказанное и в рубке «Черной Звезды», и в ее карцере, когда в нем валялись оба рыжих, и после — во время случайной встречи на слабозаселенной планетке с нелепым двойным названием… Может, и стоило — зря что ли Дэн столько раз мысленно произносил длинные монологи, обращенные к навигатору, что ничего не объяснял ему, который делал трассы хуже, чем мог бы проложить Дэн, который отказался становиться капитаном «Черной Звезды», когда партнерша Уайтера ему это предложила. Процессор тогда ничего не видел и не слышал, мешало искажающее поле, но сам Дэн слышал все. Точнее тогда еще не Дэн, — просто киборг. Который никогда бы не стал Дэном, навигатором «Космического Мозгоеда», если б не украденные документы. Дэн вытащил из кармана паспорт и потянул его человеку. Полина однажды фыркнула, будто делает это их навигатор с таким лицом и таким жестом, что ей вспоминается студенческий исторический вечер, и старшекурсник, читающий со сцены «Я достаю из широких штанин…». «Не то что-то он из штанин достает!» — тут же вклинился Тед, за что получил подушкой. Воронцов карточку прочитал и с тем же спокойным выражением лица вернул ее Дэну. Кивнул, и, похоже, ничего не понял. — Я украл твои документы после аварии, — через силу проговорил Дэн, отвернувшись и разглядывая людей на вершине самой высокой горки аквапарка. Внезапное потепление привлекло посетителей, и движение на горке было оживленным. Навигатор «Черной Звезды» молчал, и Дэн продолжил: — Взял из сейфа капитана, паспортную карточку и удостоверение… — Из сейфа? — перебил его человек охрипшим голосом, с усилием производя звуки. — После аварии… Из сейфа, — Дэн остановился вслед за Воронцовым и посмотрел в его потемневшие глаза. Повторил: — Твои документы хранились в сейфе у капитана. Ты пришел за ними после аварии, увидел меня и потерял сознание. — После аварии, — еще более хрипло и сухо произнес человек, дернув кадыком. Система Дэна пребывала в недоумении, оценивая состояние человека, пульс, дыхание, уровень адреналина, состояние мимических мышц, голосовых связок находились в резком противоречии с расширенным зрачком и сжавшимися периферическими сосудами. — Ее устроил я. Вопроса и утверждения во фразе было поровну, Дэнов процессор не справлялся с интерпретацией, требуя дождаться дальнейших слов и действий, изменения ситуации, развития событий. — Маловероятно, — Дэн вдруг вспомнил, что на «Черной Звезде» навигатор часто отвечал этим «маловероятно», а также «вероятно» и «возможно» на самые разные вопросы, крайне редко используя «да», «нет» или развернутые речевые конструкции. — Ты мог бы это сделать гораздо раньше и в более удобных обстоятельствах. Ты… Ты бы не стал вредить кораблю и людям на нем. Ты даже Уайтера не пытался уничтожить. Хотя он тебя ненавидел. Воронцов шумно выдохнул и ссутулился, обнимая себя за плечи. Потом спросил почти беззвучно, не будь Дэн DEX-ом, мог бы не распознать слов вопроса: — Я был… с ними заодно? Убивал кого-нибудь? — Нет. — Дэн ответил жестко и резко, как будто первым местоимением было «Ты». — Ты… только защищался. Всегда. Почему для тебя это так важно? Человек вздохнул и мотнул головой. — Не знаю. Просто… Ничего не помню. Будто отформатировали. — Меня тоже форматировали. Много раз, — Дэн чувствовал, как его снова захлестывает непонятной обидой. Человек молча кивнул, и киборг так же быстро, как обиделся, успокоился. Они снова шли молча по извилистой дорожке. Вдоль нее стояли бетонные, массивные и упрощенные скульптуры животных, покрытых мелкой пестро-цветной плиткой, расколотой на куски неправильной формы. — Я причинял тебе вред? — этот вопрос человек задал уже нормальным ровным и спокойным голосом, так, как всегда обращался к киборгам на «Черной Звезде», используя право человека, не хозяина, на сотрудничество и содействие, не нарушающее приказов и выполняемых программ. — Я — киборг, это затруднительно, — воспоминания, пробужденные тоном, оказались слишком неприятными, и Дэн огрызнулся. О чем тут же пожалел — человек ссутулился сильнее, отвернулся и очень четко и спокойно (слишком спокойно) произнес: — Значит причинял. — Прекрати! — Дэн почувствовал себя словно в каком-то кривом зеркале, будто он — Тед, а Воронцов — он, ведущий себя как правильный киборг. Ощущения были насквозь неправильны, необъяснимы, но пугающе достоверны. Зря он согласился на эту прогулку — слишком нелепо и не так все шло. — Прекрати! — Дэн схватил человека за плечи и встряхнул: — Это я следил за тобой в рубке! И это не я тебя боюсь! Это ты меня испугался! Я зафиксировал изменения, стрессовую реакцию. Думал, ты меня сдашь. Воронцов уныло помотал головой. Дэн осмотрелся, очень хотелось найти предлог прервать этот странный неправильный и неинформативный (или слишком нервный) разговор, сбежать на корабль, к капитану, к Теду. Разобраться в себе, проанализировать чувства и мысли, спокойно, без нервов, но и без процессорной блокады гормональных всплесков. Скамейка была такой же массивной, бетонной, пестрой и мозаичной, как и радиатор с головой и хвостом («Змеевик, змея», — с задержкой сообразил Дэн) напротив нее. — Давай, сядем и успокоимся! — предложил Дэн, и совершенно невозможный, неправильный человек снова выдал совершенно непредсказуемую реакцию. — Нога болит? — сочувственно спросил он. — С чего ты взял? Просто… — Ты хромаешь. Немного и почти незаметно. — Ничего я не хромаю! И ничего у меня не болит! Это у тебя… — Дэн вздохнул несколько раз и уселся на скамейку. — Не знаю почему. Иногда случается. Когда нервничаю и забываю подключить имплантную компенсацию. Хотя работоспособность — девяносто восемь и пять десятых процентов. Просто сядь и помолчи! Человек послушно уселся на другую половину скамейки и, почти не мигая, уставился прямо перед собой. «И вот как с ним говорить?! Как и о чем?» — если от его слов, тона, присутствия, навигатора «Космического Мозгоеда», боевого киборга предпоследней модели, с восьмилетней эксплуатацией, больше пяти лет (а может и с «выпуска» — тогда все семь) успешно скрывавшего свою бракованность от хозяев и тестировщиков DEX-компани, доношенного алькуявца с одной осуществленной репликацией… швыряет по собственной памяти как на качелях, то на «Черную Звезду», то на Медузу, то на Степянку, то на Шебу, Хризантему и Матрикс. Люди и киборги, хозяева и люди… Дэну даже с Лансом было как-то проще, не так задевали вопросы, реакции. Дэн усиленно пытался взять себя в руки. Получалось плохо. «Как истеричная девица!» — звучал в голове чужой и почти незнакомый голос. «Ведешь себя, как истеричная девица!» «Это было на Майе», — неожиданно вспомнил Дэн. На Майе, молодой десантник не высидел в секрете, когда мимо них проходила колонна местных инсургентов (или террористов — Дэн никогда не понимал фактической разницы, хотя пытался), он первым начал стрелять, он выжил, а два взвода погибли. Дэн тогда тоже выжил. Молодой боец винил себя и рвался в бой. Сержант обозвал его истеричной девицей и несколько раз, до крови, ударил по лицу. А потом приставил к этому парню рыжего киборга «персональной нянькой». Молодой боец злился на сержанта и на киборга. Потом он все равно погиб, а Дэн, тогда просто «девятый номер», получил полный заряд ядовитой пыльцы в лицо, не успев отвернуться. Ну вот, опять! Дэн посмотрел на человека с отформатированной памятью, пытаясь понять, представить, что он чувствует. В отместку пришло воспоминание о Шебской лаборатории DEX-компани, когда ему отформатировали систему и удалили весь архив… Заново накрыло тем, давешним чувством потери. Сейчас Дэн снова все дублировал на Машу, шифровал и регулярно делал бэкапы. В тишине отлично слышался гомон с центральной аллеи (система даже предлагала расчленить его на отдельные голоса и звуки), особо резкие взвизги, доносящиеся с воздушной дорожки — качающихся бревнышек и тросов, натянутых на столбах между, а местами и выше, крон деревьев. И море. Море дышало совсем рядом, шуршало волнами по гальке, вздыхало и совсем редко глухо утробно взрокотывало. На скамейку со ствола ближайшего дерева сбежала маленькая, серо-рыжая белочка. Обычная земная парковая белочка. И забегала по скамейке между сидящими кругами, постукивая по гладкой мозаике коготками, едва слышно прищелкивая и смешно дергая и шевеля мордочкой. Она забиралась на колени цепляясь за джинсы, обнюхала все карманы их обоих, а потом взбежала Воронцову-человеку на голову и уселась там столбиком, задрав хвост, поводя носиком и ушами. Человек замер, будто DEX в непонятной, непредусмотренной программой ситуации. Но Дэн почему-то подумал с досадой: «Ланс и Котька. И почему она выбрала его?» А пушистый беличий хвост на просвет казался тощим и прозрачным. Денису было паршиво. Болели шея и рука, подводил голос. Он сердился на Марусю, постоянно напоминавшую ему, что рядом ходит, пока ходит, а вот-вот соберется и улетит со своими, живая отмычка к стертой аварией памяти. Сердился, понимая, что она права и он старательно упускает шанс что-то узнать о потерянном прошлом. И все же, сейчас вместо этой прогулки с полным тезкой, алькуявцем пола DEX-6, Денис предпочел бы оказаться на борту «500-Веселого», и пусть бы Маруся тискала его, а Дафна липла, Мишка б молчал или ругался, а Руфь бы опять что-нибудь подсовывала съесть или выпить. Хотя, конечно, лучше б они просто ничего с ним не делали, а были б рядом и занимались бы какими-нибудь своими делами… Разговор не получался, киборг отвечал на вопросы (те, что были заданы) подробно и развернуто, но заметно нервничал. И Денис все больше и больше чувствовал себя перед ним виноватым. А потом на его голове и вовсе устроилось животное. Хорошо хоть не гадило и не сильно царапалось и дергало волосы. — Ой, ма! Смотри белочка на дяде! — к скамейке по дорожке вприпрыжку бежал мальчишка лет пяти в смешном комбинезоне с лямками и кофточке со странным воротником, прямоугольным флагом болтающимся сзади. На светлых выгоревших волосах скособочилась шапочка-беретка с большим помпоном. За мальчиком шла пышная молодая женщина с ребенком, примотанным шарфом к ее груди. Белочка резво сбежала с головы Дениса, оцарапав ему ухо, и оставив после себя странный запах, не неприятный, но необычный, и взобралась на мальчишку, что протянул ей горсть семечек. Белка сидела на его руке и торопливо лузгала, деловито орудуя передними лапками, крупные полосатые семечки. — Мама, смотри, она ест! — тихо произнес сияющий ребенок, демонстрируя согнутую в локте руку, на которой сидела белка. Подошедшая мама поправила шапочку на мальчике, спугнув белку, впрочем, тут же вернувшуюся на малыша, и снисходительно улыбнулась. Денис посмотрел на киборга, а тот во все глаза смотрел на кормление белки. — Дяденька, хотите подержать? — тихо попросил Дэна мальчик, медленно подходя к нему с белкой. Она балансировала на детской руке, стоя на одной лапке, а второй задней — прихватила ладонь с едой, не давая ей отодвигаться, передними же белка торопливо хватала и подносила ко рту семечки. — А то у меня рука устала, совсем отваливается! Дэн подставил ладонь, и мальчик высыпал в нее остатки семечек, а белка на запястье перескочила сама. Мальчик еще подсыпал в раскрытую ладонь семечек из кармана. И зверек принялся за новую порцию угощения с удвоенным энтузиазмом. При этом белка постоянно нервно оглядывалась и шевелила ушами. Дэну отчего-то очень хотелось потрогать ее шерстку, и в тоже время он боялся ее спугнуть. Нет, поймать зверька парень мог в любой момент — реакции хватало, а система предлагала несколько способов как нетравматической, так и летальной фиксации, но это было бы неправильно. Денис, невольно заинтересовавшись, придвинулся, наблюдая за белкой. Даже маленький ребенок, привязанный к подошедшей близко и чуть наклонившейся женщине, проснулся, завозился и распахнул темные глазки, следя за движениями зверька. Белка догрызла семечки, пробежала по руке, заглянула Дэну за шиворот, щекоча шею подвижными усами. Пробежала по спине, вернулась на колени, повторно проинспектировала все его карманы и ускакала к дальним кустам. — Все, Капитошик, — женщина посмотрела на экран видеофона, — белочка пошла по делам, а нам надо Даринку с лепки забирать. Говори дядям «пока» и пошли. — Но мам, а Кавай? Она же скучает! А мы еще не катались! — мальчишка решительно отступил и убрал за спину руки. — Капитошик! Попроси Кавай подождать до завтра. Нас Дарина ждет! Понимаешь? — Мам! Она обидится! Ты меня подсади и иди за Даринкой. А я вас тут подожду, и мы с Кавай прокатимся до Желтых Островов! Женщина беспомощно оглянулась и жалобно посмотрела на Дэна и Дениса, киборга и человека, что с одинаковой неловкостью и непониманием, наблюдали ее разговор с мальчиком. Они несколько раз синхронно переглянулись, но ни тот, ни другой не понимали, как надо правильно поступать в таких случаях. — Извините, можно вас попросить присмотреть за Капитошиком буквально пять-семь минут, я только заберу старшую дочь с творческой площадки, у нее через три минуты заканчивается урок лепки, и… Капитошик будет смирно сидеть на змее! Вы не переживайте, он с нее не упадет! Просто… Для него это важно. Я оставлю вам свой номер видеофона! — женщина стянула с руки браслетик с бусиной кристалла, хранящего визитку. Протянула его Дэну. — Вот, это вам, это сувенир моей фирмы, я делаю такие для всех детей и родителей. Если вы позвоните через «РК», это будет бесплатно. Пожалуйста. Дэн посмотрел на Дениса, тот кивнул, не очень уверенно, и киборг улыбнулся нервничающей женщине. — Хорошо! Мы присмотрим, с мальчиком ничего не случится! — Ой спасибо! — просияла женщина. — А можно я все же проявлю совсем наглость и сфотографирую вас. Понимаете, я вам доверяю, вы производите на меня исключительно хорошее впечатление, иначе б я даже не обратилась к вам с просьбой! Но я же мать и должна. — Да, конечно, — на этот раз человек ответил первым, а затем виновато посмотрел на киборга. И встал рядом с ним. Женщина быстро щелкнула видеофоном. — Спасибо вам! — она порывисто подошла к стоящему около змеи мальчишке и оперлась о скульптуру согнутой в колене ногой. Мальчик ловко, явно не впервые это проделывая, влез ей на бедро, встал, ухватился руками за первый горб змеиного туловища и быстро вполз на него, сел верхом, обхватив руками шею, потерся щекой о затылок статуи. — Спасибо, ма! Привет, Кавай! Соскучилась? Тебя не обижали? Больше не вешали зонтики на хвост? — Капитошик, следи внимательно за Кавай, чтоб она не обидела дяденек! Не слезай и не убегай, а то дяди без тебя твою Кавай боятся! — строго произнесла женщина, придерживая рукой ерзающего малыша, обернулась к Воронцовым. — Я очень быстро! Спасибо вам! — почти побежала по отходящей в сторону главной аллеи дорожке. — Ма всегда так говорит, чтобы я присмотрел за взрослыми, когда играю, — обратился мальчик к Дэну, подошедшему ближе. Система не видела угрозы для ребенка, с вероятностью 68% определяя благополучный исход, даже в случае падения. Но Воронцов-человек обошел скульптуру и встал чуть сзади и сбоку от мальчика, и Дэн так же решил подстраховать по другую сторону. Голова змеи была слегка повернута к дорожке и лавочке, и Дэн оказался перед ней и мальчиком. — На самом деле она знает, что Кавай не живая, и не оживет, и ничего вам не может сделать. Потому что Кавай живая только для меня, а для всех остальных — просто статуя в городском парке. А ведь обидно быть неживой для всех. Правда? Дэн кивнул, внимательно слушая. — Вот! А для меня Кавай — водяная змея! И мы сейчас очень быстро плывем туда! — мальчик махнул рукой в сторону Дениса-человека и невидимого за деревьями моря. — Там далеко-далеко Желтые Острова! И песок, и улитка Гален. Мы с Кавай очень быстро плывем! Брызги во! — мальчик взмахнул руками. — Я должен выгуливать Кавай, чтоб она не скучала и была живой! Чтобы она плавала, а не только стояла. Понимаете? Дэн снова задумчиво кивнул. Ему было странно. Он посмотрел на Воронцова-человека опасаясь увидеть насмешку. Но… Тот слушал маленького Капитошку очень серьезно, и будто-то даже с какой-то странной, почти не регистрируемой системой, но ощущаемой тем «просто чувствуешь и все», печалью во взгляде. — А вы ведь братья! Просто поссорились и никак не помиритесь! — внезапно переключился с рассказа о Кавай серьезный маленький Капитошик. — У меня так с Даринкой было! Я тогда маленький был совсем, год назад, мне пять лет было, я даже говорил еще так, что меня другие взрослые, не мама с папой, не понимали. Я Даринкин школьный ранец раскрасил, новый. Папиным маркером на нем красивые штуки нарисовал. Я думал, что красивые штуки разные, а оказалось, что нет… Что испортил, — мальчик печально вздохнул. — Даринка расстроилась. И обиделась. Она подумала, что это я нарочно со зла, потому что обиделся, что ей ранец купили, а мне космолет — нет. А я не со зла! Я чтобы красиво! Еще красивее… Я тогда забыл про космолет. А она… Мы тогда долго не разговаривали. Неделю! И фантиками не менялись, и сказки она мне не читала, а я ей ка-лейдо-скоп не давал. Так плохо было. Вы помиритесь! Хорошо? Обещаете? — Капитошик обернулся и через плечо посмотрел на Дениса. — Обещаю, — тот вытянул руку, не касаясь спины мальчика, но страхуя его от съезжания со змеиного изгиба. — Старшим братом трудно быть! — авторитетно заявил мальчишка, не собираясь оборачиваться обратно к змеиной голове. — Аришка мелкая совсем, а с ней уже столько хлопот! Она кричит, когда голодная, когда пить хочет, и когда пописала, и когда зубы режутся, и если грозы испугалась, или птицы, и когда скучает — кричит. Кричит и кричит, и не поймешь почему. Мама понимает обычно, а мы с папой и Даринкой — нет. Обидно. А еще она хватает все подряд и в рот тащит. Я ей свой рисунок показал, а она его в рот. Маленькая еще. Вот подрастет, и я ей все объясню. Я знаю, как младшим братом быть, значит у меня и старшим лучше получится. Правильно? Воронцов кивнул и стал совсем грустным. Падение тонуса человека даже система DEX-a зафиксировала, рекомендовав усилить наблюдение за объектом. — Не переживай! Ты хороший, ты белке понравился! Она на тебе сидела! И с братиком ты помиришься! — Мальчик ловко развернулся, оперся спиной о шею и голову змеи и протянул к Денису руку. Коснулся его пальцев, пожал. Денис осторожно ответил. Капитошик положил его ладонь на мозаичную спину змеи и погладил ее его ладонью. Денис переводил взгляд со своей ладони на мальчика. — Все будет хорошо! — уверенно произнес тот и деловито повернулся обратно к Дэну: — И ты хороший! У тебя есть еще братья? — Есть, — Дэн вспомнил про Ланса, улыбнулся и кивнул. — Это хорошо! Хорошо, когда много братьев! А у меня сестры. Дарина и Арина! Но это тоже хорошо! Правда? — Правда, — хором согласились оба Воронцова, смутились, переглянулись и неожиданно для самих себя улыбнулись друг другу. Рука Воронцова-человека по-прежнему лежала на спине змеи сразу за мальчишкой. Дэн протянул свою и положил рядом, а потом накрыл ладонью пальцы человека. Они посмотрели друг другу в глаза. Человек и киборг, разделенные и соединенные нелепой бетонной скульптурой змеи, на которой сидел мальчик в кофте со странным воротником и беретке с помпоном. — Мама! — радостно завопил мальчик, скатываясь со змеи. Дэн успел его поймать, хотя система не настаивала на этом, уверенная в безопасности действия для ребенка. Просто Дэну хотелось мгновение подержать легкое тело маленького человека, выгуливающего неживую змею, чтобы она побыла живой. — Мама! Даринка! — мальчик бежал навстречу женщине с ребенком, привязанным к груди, и девочке с какой-то фигуркой в руках, так будто не видел их очень давно, будто, действительно, только что вернулся из трудного путешествия к далеким и неведомым Желтым Островам. — Кавай, ты живая, Кавай, — Дэн произнес это почти без слов и погладил парковую скульптуру по голове. Посмотрел на человека, тот немного виновато и зажато, больше глазами, чем ртом, ему улыбался, понимающе, соглашаясь и одобряя. — Спасибо, что присмотрели! — женщина подошла к ним. — Только давайте я вам фотокарточку на визитницы перекину, а то жаль удалять, она такая славная вышла. Они кивнули оба одновременно. Женщина достала свой видеофон, пощелкала кнопками, и вирт-окошко с голограммой скользнуло к капельке кристалла на Дэновом браслете. Браслет для Дениса женщина достала из кармана, точно так же зарядила его голограммой с изображением двух смущенных рыжих Воронцовых и сама надела ему на руку. Вздохнула: — Теперь все! — И показала им как удаляет их изображение со своего видеофона. — Мне с вами очень повезло! — Это нам с вами повезло! — за двоих ответил Дэн. Капитошик и Дарина около головы Кавай показывали ей стоящую на ладони девочки поделку-коняшку. Дэн часто видел похожих в сувенирных лавках. Женщина с тремя детьми ушла к центральной аллее. А они вышли к морю. Волны лениво лизали отлогий ракушечный пляж. Небольшой парапет преодолевался легко. Дэн скинул ботинки, подвернул джинсы и вошел в воду. Стопы онемели, а кожу щиколотки на границе воды и воздуха обожгло холодом. Вообще-то Дэн холод не любил, но сегодня, сейчас — захотелось. Захотелось попробовать море на ощупь. А то все как-то случая и повода не было, за всю стоянку. Так же, в подвернутых джинсах и с ботинками в руке рядом пошел Воронцов-человек. — Знаешь… Там на «Черной Звезде» после аварии… Я украл твои документы, — произнес Дэн, глядя за горизонт, туда где ждали Кавай и Капитошика таинственные Желтые Острова. — Я говорил, я помню. Не перебивай, пожалуйста, это важно. Это мне важно! Человек кивнул и промолчал, бредя в воде рядом. — По ним я устроился на работу. Навигатором. Как человек. К тем людям, с которыми я сейчас. К своим людям. Понимаешь? Только не перебивай! Я был с ними как человек. Притворялся навигатором Денисом Воронцовым. Тобой. А потом они узнали, что я — не ты, что я не человек, что я — киборг. Только… Я все равно остался для них навигатором Денисом Воронцовым, Дэном. Собой! Человек кивнул и, к радости Дэна, ничего не сказал, не сбил с мысли. — Но тогда, после аварии, я тебя не бил! Ты сам сознание потерял. Я тебя не трогал! Совсем. Я только документы твои забрал. У капитана из сейфа… А потом мне уходить надо было быстро. Тебя спасатели бы спасли, а меня… Но я тебя не бил! — Ты бы не стал. Я знаю. — Денис кивнул, посмотрел вдаль, за горизонт. — А документы… — Сердишься? — Дэн вскинулся, почти по-Тедовски. — Нет, — Денис помотал головой. — Тебе нужнее было. Да и вообще… — Что? — спросил Дэн, не выдержав повисшего и затянувшегося молчания. — Получается, — Денис вздохнул и посмотрел на раскатавшуюся и намокшую штанину. — Это… своего рода единственный плюс от того, что я там был… Что ты смог взять эти документы и стать собой. И знаешь… А я рад. Рад, что так получилось. Рад, что у тебя все хорошо. — Я тоже, — Дэн почти ясно увидел, как туманный призрак «Черной Звезды» тонет в море и тает. — Тоже рад, что у тебя все хорошо. Ведь хорошо? — Да, все хорошо. Они тоже мои люди. И все хорошо. — Тогда пошли на берег, а то простудишься. Ты же все же не DEX! — Дэн усмехнулся. — Нет, это просто прозвище, — и человек усмехнулся в ответ, тряхнул головой и на секунду поморщился, чтобы улыбнуться своему тезке киборгу и протянуть руку. «Я рад, что у тебя все хорошо! Все хорошо! Хорошо…» — шуршало море галькой и осколками ракушек.