Путь к счастью сквозь тернии

В моих обязанностях сложного нет ничего. Я за несколько дней разобрался, что к чему и теперь почти не отстаю от своих коллег в качестве, хотя времени на это уходит намного больше, но норму нужно выполнять, поэтому стал немного задерживаться после рабочего дня. Уныло сидеть в таком большом помещении одному, но это лучше, чем когда к тебе подходят эти брутальные парни, подолгу стоя за спиной, стараясь прикоснуться то так, то сяк. Я не могу спокойно пройти мимо любого из этой компашки. Каждый из них норовит шлёпнуть меня по заднице или ущипнуть. Сегодня начинается вторая неделя моей работы. Моё дёрганое состояние не прошло мимо Линды. Она всё время косится на меня, когда я делаю вид, что не замечаю этого. Ничего удивительного. Опасаюсь любого движения в свою сторону. Эти громилы не дают даже поесть. Иду, снова ожидая ад. Для меня это он и есть. Надеюсь, никто не заметил этих нетрадиционных подколов. Начинаю понимать этих девушек, которые ходят на работу чуть ли не в парандже. Неужели они так ко всем? Не это ли объяснение необычного молчания других сотрудников? Знакомая дверь на горизонте, а страх уже бушует в груди. Руки дрожат, на ладонях выступают капельки холодного пота. За считанные дни я изменился донельзя. Такого не было, даже когда я был одновременно на двух работах. Появились круги и мешки под глазами, осунулся и похудел килограмм на десять. Захожу, говорю сухое: «Здравствуйте» и иду на своё место. Проходя мимо брюнета, получил громкий шлепок, от которого я даже подскочил, не ожидав. Его друзья громко заржали, я же густо покраснел, не знаю, куда себя деть от подобного стыда. Почувствовал себя не менее униженным, чем во время собеседования. И тут заходит Он! Вильгельм Глостер собственной персоной. У меня перехватило дыхание от страха. Даже более-менее зажившая задница вдруг неприятно стала пульсировать. Его глаза рыскали по помещению и вдруг впились в меня. Сразу бросило в холодный пот, появился лёгкий озноб. В желудке всё переворачивалось, меня замутило. Я отвернулся, стараясь сосредоточиться на показаниях в мониторе, но краем глаза заметил этот зловещий силуэт, который шёл в мою сторону. На фоне сильно бьющегося сердца и моего учащённого дыхания, слышал, как «дядя» смеялся, перекидываясь фразами с теми извращенцами. - Ну как поживает наш новенький, справляется? – с ехидной улыбкой спросил начальник у заместителя. Я заметил похотливый огонёк и не только у него. Этот чёртов брюнет, не сводил с меня прожигающего взора чёрных глаз. - Он быстро учится, качественно исполняя свои обязанности, хотя работает не так быстро как хотелось бы, но я думаю, всё будет хорошо, как только набьёт руку, - то ли мне показалось, а, может, и вправду, но Алестер не хотел разговаривать с начальником. Его лицо так изменилось, пока он говорил. Приветливый и дружелюбный мужчина превратился в каменную глыбу с холодными глазами, цвет которых в этом освещении невозможно было разобрать. Начальник смотрел сверху вниз на меня, я это чувствовал. Затем его рука легла мне на голову, так хвалят папы своих сынков, но никакой похвалой или заботой не стереть из моей памяти случившееся, даже старческий маразм не поможет. Ладонь, что поглаживала мою задницу тогда, переместилась на плечо, пальцы получились в районе ключицы. Я сглотнул, от страха пересохли все слизистые. Хотелось провести языком по губам, которые слиплись между собой от волнения. Фаланги слегка надавливали на косточку, и это приводило меня в ужас. А мужчины всё продолжали смотреть с ехидным выражением лица, будто они всё знают. Сердце начало колотиться в груди. Вильгельм продолжал интересоваться положением дел, не собираясь оставлять меня в покое, что доводило до исступления. Сквозь свои мысли я услышал обращения начальника к одной из девушек. Её выражение лица напоминало мне моё собственное – полное ужаса. Она побледнела именно от фразы: «Зайдите ко мне». Рядом сидящие как-то сочувственно смотрели на неё, и до меня дошёл смысл происходящего. Боже куда я попал?! Я боялся вместе с ней. Видно, что девушка сейчас начнёт плакать. Хотел бы ей помочь, ведь и со мной приключилась нелёгкая, но откуда я могу знать, какой ад прошла она. Вильгельм же улыбался, не отнимая руки от моего плеча. Его, наверно, забавляла эта картина. Беспомощность жертвы, невозможность не подчиниться. Все здесь в его власти. Может быть, и Алестер прошёл через подобное унижение? Что же мне делать? - В конце месяца я хотел бы лично рассмотреть качество твоей работы, - он смотрел мне в глаза, не скрывая лукавой улыбки, как и все они. У меня сложилось впечатление, что компания извращенцев – это его свита. Мне оставалось только кивнуть, и я невольно взглянул на заместителя. У него было серое лицо, а в глазах плескалась затаённая обида. Атмосфера стала невыносимо давящей, и даже когда Вильгельм ушёл вместе с девушкой, а все остальные вернулись к работе, мне было неуютно. Внутри всё переворачивалось, меня воротило при одной мысли о том, что он сейчас с ней сделает. Такое чувство, будто меня окунули в кучу дерьма. Ужасно. Я не знал и даже подумать не мог, что бывают такие отвратительные люди. Всяких педофилов и насильников всегда считал сумасшедшими, но начальник, управляющий огромной компанией, в моём определении не может быть психом. Что ж, я ошибался, жестоко причём. Работа текла своим чередом, пусть и довольно медленно. Я старался не обращать внимания на пронзительный взгляд в спину и смешки, исходившие от «весёлой компании». Под негативные мысли прошёл почти весь рабочий день. Ушедшую девушку видел мельком в туалете с размазанной по лицу тушью. Отвратительно. Алестер поручил мне подготовить небольшой отчёт за две недели для статистики, дав мне все данные, поэтому мне пришлось задержаться на полчаса. В помещении никого не было, и я позволил себе расслабиться. Напевая придуманную мной песенку, в полумраке расписывал продуктивность нашего отдела чуть ли не по фамилиям. Пришлось, конечно, помучиться с формой заполнения, но после пятнадцатиминутного раздумья, я всё-таки доделал его. Тишина немного скрасила мои страхи, темнота коридоров давала ощущения компьютерной игры, но лучше она, чем та компашка, думал я по дороге к лифту. Нажав кнопку первого этажа, мои мысли погрузились в глубокие раздумья по поводу устройства в безопасное место, как кто-то схватил меня за руку. Получил жёсткий удар в живот, который выбил воздух из лёгких. Я даже вскрикнуть не успел. Пока пытался отдышаться и прийти в себя, некто тащил меня в сторону туалета. В его руках была не дюжая сила, но в полумраке коридора и из-за постоянного пропадающего зрения в той же темноте, мне не удавалось различить человека. В светлой комнате уборной я узнал его. Брюнет смотрел на меня с нескрываемым вожделением. Я стоял, собираясь с силами, прежде чем набить ему лицо, но он опередил меня, ударив затылком о кафель. Снова вокруг всё потемнело, коленки согнулись, и моё не слушающееся тело сползло по стенке на пол. До ушей отдалённо долетали разные звуки, но мозг не желал их распознавать. Лишь открыв глаза и более-менее сконцентрировавшись, я увидел спущенные штаны и боксеры, болтающиеся на накаченных икрах. Волна ужаса накрыла меня с головой. Я попытался вскочить, но из-за слабости закружилась голова. К тому же получил ещё один удар в грудь, из-за которого окончательно осел. Брюнет схватил в кулак мои волосы и потянул на себя, вынуждая сесть на колени. Снова это унижение и сделать по сути ничего не смогу с этой гориллой. Он несколько раз ударил по моему лицу ладонью, вынуждая раскрыть рот, но я не хотел сдаваться, надеясь, что он оставит свои попытки. Извращенец добился своего, ударив носком ботинка по рёбрам. Плотно сжатые губы приоткрылись, и в ротовую полость тут же проскользнул немаленький член. И снова это отвратительное ощущение, и вкус и запах… меня выворачивало наизнанку, а брюнет продолжал терзать мой рот, вбиваясь в глотку, не жалея. - Если ты думаешь уволиться, то придётся пройти в кабинет к боссу, - с усмешкой в голосе сказал мужчина. Я осознал смысл ужасных слов. Действительно, любое моё решение будет связано с этим человеком, дядей моей невесты, у которого найдётся, что ей рассказать, если я соберусь уйти. Но роль надувной бабы меня не устраивала, поэтому стал пинать его руками в каменные ноги, ещё сильнее злясь от его смешков. Брюнет запихнул свой член мне в глотку по самое основание и двумя руками держал мою голову, потому что я вырывался, не имея возможности вздохнуть. Мучитель же быстро двигался, почти не выходя, вызывая рвотные позывы. И снова мне пришлось почувствовать солёный вкус спермы на корне языка. Орган покинул рот, а в руке насильника остался клок моих волос. Я упал, тяжело дыша, голова кружилась от недостатка кислорода, меня тошнило. Бывает такое состояние, когда выпьешь много алкоголя. Хочется, чтобы он вышел из тебя, но не выходит, и из-за этого становиться так плохо, будто умираешь. Я чувствовал себя именно так, не чувствуя, как срывают с меня одежду и связывают руки толстым ремнём. Пришёл в себя лишь от ужасной боли в ещё незажившем анусе. От ужаса не мог даже палец согнуть, а не то чтобы попытаться уйти от болезненных ощущений. Тело покрылось холодным потом, внутри всё затряслось. С пугающей улыбкой брюнет резко вошёл, вырывая из меня громкий крик. В глазах потемнело и появились звёздочки. На какое-то мгновение всё прекратилось. Я пребывал в пугающей темноте, но тут же всё возвратилось. Боль и стыд смешались вместе со слезами под звонкие шлепки о ягодицы большой ладони, да постукивания яиц о покрасневшую кожу. - Это даже лучше, чем я себе представлял! Великолепно! – слова не долетали до ушей. Я был ослеплён болью, нарастающей с каждым новым толчком. Руки затекли, но при всём желании не смог бы даже попытаться пошевелиться. Моё состояние граничило с бессознательным, пока меня имел этот тип. Я желал, чтобы всё прекратилось, особенно эта, душащая лёгкие, боль. Дыхание рваное, а сердце бьётся так сильно, что можно не закрывая глаз посчитать пульс. Брюнет лишь смеялся надо мной, проводя рукой по члену и бурча что-то вроде: «А почему не стоим? Непорядок». Разве подобные действия могут кому-то понравиться? Глаза щипали от непрекращающегося потока слёз. Я был готов умолять прекратить это. - Наш негласный клуб очень рад твоему появлению в этой скромной обители. Давно к нам не приходили такие смазливые мальчики, как ты. Нам тебя не хватало. Я смотрю даже босс не удержался. Конечно, умненький, миленький с такой привлекательной задницей! – до меня не сразу дошла суть сказанного, да и сейчас она была не особо важна. Он разрывал мне зад грубыми толчками. Внутри всё жгло, я стонал от каждого нового движения не в силах терпеть боль. Сквозь неё чувствовал тёплую жидкость, льющуюся вниз по ягодицам. Брюнет резко вышел с полурыком. Горячая сперма текла по коже, отвратительно медленно, остывая. С рук сняли ремень и, бросив: «Счастливого вечера», удалились прочь. Я дрожал от холода и рыданий, которые посетили меня впервые в жизни. Кожа лица натянулась от высыхающих слёз. Пальцы медленно приходили в движение. Суставы больно сгибались, и по всей руке проходило сильное покалывание. Сразу чувствовалась разница между тем, что было и тем, что произошло сейчас, когда я попытался встать. Лишь от одного движения меня прошибло адской болью, и мне пришлось вернуться в прежнее положение. Не знаю, смогу ли дойти до дома. А внизу ждёт придирчивый охранник, мимо которого просто так не пройдёшь. Потихонечку подполз к стенке, цепляясь за гладкую поверхность, попробовал встать на колени, а затем подняться. Не знаю, как не потерял сознание от болевого шока, потому что было невыносимо больно. Душевное состояние соответствовало физическому. Настроение настолько паршивое, что хочется повеситься или утопиться. Я готов покончить с собой, лишь бы не чувствовать этого унижения и стыда. Шёл по стенке, стараясь не упасть в обморок. На ручных часах время восемь, на экране телефона семнадцать пропущенных. «Что я скажу Линде?» - понимаю прекрасно, что неправду, а даже если и её, она не поверит. Сейчас меня ждёт разнос по полной программе, а главное, ни за что. Чёртова компания с сумасшедшими сотрудниками, состоящими в негласном клубе. Что за хрень? Зло разгоралось во мне пожаром, становилось жарко в груди. Задница пульсировала вместе с биением сердца. - Постойте, пропуск, - охранник искоса смотрел на меня. Ничего удивительного: потрёпанный вид, красные глаза и неестественная поза кого угодно бы насторожила. Он пропустил меня, проводя подозревающим взглядом, но мне было наплевать. Важнее всего не упасть, дойти до дома и постараться привести себя в порядок. Зайдя в квартиру, заметил, как изменилась атмосфера с приветливой на тяжёлую, словно скоро гроза. Линда сидела на кухне за столом перед телефоном. Она не смотрела на меня, а я на неё. Стыдно перед ней, а как вспомню, что случилось, так вообще, хоть в гроб ложись. - Ты что начал пить или принимать?! – злобно процедила девушка. - Ничего из этого я не делаю, - она перебила меня. - Значит, ты изменяешь мне с какой-нибудь секретаршей, да? – Линда сложила руки на груди. - Нет, - она снова перебила меня. - Каждый раз ты приходишь домой позже положенного и вместо Джереми Крайтона, я вижу дерганую мумию. У тебя точно кто-то есть, либо ты просто притворялся, что любишь меня из-за возможности устроиться в компанию моего дяди. - Линда, у меня никого нет, и я ничего не принимаю, - она ехидно посмотрела на меня. Нечто в её взгляде меня смутило, но я не понял, что это было. - Да хоть вообще не возвращайся домой! – её злые слова приносили мне боль, но поделать с этим уже ничего нельзя. Душ не принёс должного облегчения. По ногам стекали красные струйки, хорошо, что Линда не видела кровавых пятен на светлых брюках. От тёплой воды всё щипало. Маленькие синяки слились в один, к ним невозможно было прикоснуться. От ужасной слабости хотелось спать, но стоило мне лечь, как весь сон, как рукой сняло. Это не закончится, мне некуда идти, а конфликты с Линдой уже начались, боюсь мы расстанемся. Что же мне так не понравилось в её глазах? Почему-то её гнев был каким-то неестественным, что ли? Юджин Коулман сказал что-то про негласный клуб. То есть, вся эта компашка там, что ли? Неважно, хочу, чтоб это прекратилось. Боюсь идти туда, боюсь находиться там. Мне страшно, как никогда. Снова эти лица, это отвратительное ощущение чужого взгляда на моём теле. Прикосновения невзначай, доводящие до истерики, и снова холодный прошибающий пот. Челюсть готова отвалиться, горло болит до самого желудка. «Я на пределе».