Путь к счастью сквозь тернии

После очередного изнасилования всё было мирно. Никто не пытался домогаться, хотя смешки никуда не делись. На меня продолжали смотреть, как на искусную куртизанку нашего века. Обращать внимания на шлепки по заднице сил не было, когда я проходил мимо Юджина. У меня ни на что нет сил. Я стал тенью самого себя, не имея надежды на спасение. А ведь прошло всего ничего. Пошла третья неделя моей работы. Линда продолжает не разговаривать со мной, упорно делая вид, что меня нет. Лишь оставит записку на столе: «У мамы», после этого можно не ждать, домой она не вернётся до утра. «Дядя», слава тебе Господи, больше не заходил, и если не придираться к лишним телодвижениям в мою сторону, то остаток недели прошёл более-менее нормально. Я потихоньку этому радовался, хотя моё состояние никуда не годилось. Мне приходилось аккуратно передвигаться по зданию компании, стараясь не делать лишних движений, от которых становилось невыносимо больно. Изо всех сил терпел, когда Юджин шлёпал меня по заднице, несмотря на потемнение в глазах. Получается Вильгельм – это ещё цветочки, боюсь ягодки впереди. От этой мысли стынет кровь, а руки начинают трястись, как у алкоголика. Трудно, когда у тебя проблемы и дома, и на работе. Я не виню Линду, она устраивает скандалы, не зная ситуации, хотя, конечно, мне бы хотелось помириться с ней. Моё желание жениться именно на ней никуда не делось. Алестер стал чаще подходить ко мне, не забывая хвалить меня. В глазах читается жалость. Видимо, он знает, что происходит. Дружески хлопает по плечу, прежде чем сесть на своё место, приободряя меня. Мне нужна поддержка, не спорю. Я же, несмотря на свою слабость, несколько раз приносил перекусить той несчастной девушке. Она смотрела на меня с благодарностью, слегка улыбаясь. Заместитель чаще стал упоминать начальника отдела, говоря, что как только он вернётся, сразу будет легче, но в чём? Для меня это оставалось загадкой. Если эти «бодибилдеры» ведут себя тише, когда он здесь, прекрасно. Скорее возвращайтесь на работу, мистер Кертис Вуд. Но если это не так, то я даже не знаю, что мне делать. Как освободиться от внимания этих четверых, не считая начальника? Ощущение, что я в плену. Так и было. Я лежал на холодном кафеле серой плитке. Тело не слушалось, глаза не удавалось разлепить, затылок жутко болел. Первое, что понял, меня связали. Старался вспомнить, что же случилось. Память, вернувшаяся ко мне, не очень-то обрадовала подробностями. Сегодня, я отделался вовремя, и, слегка задержавшись, чтобы выключить компьютер, вышел в коридор. Тут же меня стукнули чем-то тяжёлым по голове. Отдалённо слышу голоса где-то сверху. Наконец, начинаю осознавать своё положение. Становится страшно, очень страшно от одного представления, что они собираются со мной сделать. Кажется, я простудился. Это плюсом к грубому минету, к которому меня уже два раза принуждали, и холодный пол не способствует выздоровлению. Начинаю различать голоса, с ужасом понимая, они все здесь. Внутри всё замирает, перед глазами ясные образы предыдущих инцидентов. Видимо, они поняли, что я очнулся. Чужие руки лапают мою пятую точку. Становится противно, я вновь ощущаю эти мерзопакостные прикосновения, вновь нарушается личное пространство. Сердце бешено колотится. Открываю глаза, в них сразу же ударяет яркий свет. Вижу ненавистные улыбающиеся лица, словно это мой первый день. Бенсон не спеша снимает с меня брюки, как-то любовно поглаживая боксеры. Рубашку разрывает на мне брюнет, грубо целуя. От резко раскрывающегося рта, ярко чувствуется боль в горле. Высокий мужчина, почти «идеал» всех женщин, блондин с голубыми глазами по имени Вэнс Олсопп, с которым мне пришлось познакомиться на днях, шлёпнул меня по бедру. Я болезненно дёрнулся. Как же они мне противны, от каждого прикосновения воротит. Хочется обматерить их, но боюсь, только ухудшу своё положение. В моём поле зрения появляется Бенсон, наверно, самый что ни на есть настоящий кусок тестостерона, гора мышц, которую не может скрыть деловой костюм. В руках пузырёк с прозрачной розоватой жидкостью. Я могу даже не спрашивать, что это и так понятно. Смазка. А зачем ещё собственно могли собраться в такое позднее время все эти извращенцы. Хотя одного не хватает. Вспомнишь, как говорится. Элегантный, но не менее привлекательный. Яркий мужчина, лет тридцати пяти, с рыжей полоской на русых волосах и болотными глазами. Белая улыбка украшала лицо. Она, наверно, сводила многих с ума. Вот только от неё стало жутко до дрожи. В руках у этого мачо была какая-то сумка. Что в ней, оставалось лишь догадываться, но я бы предпочёл не знать. К нему подошёл блондин, увлекая в долгий поцелуй. От этого зрелища стало тошно. Мужики называется, хотя я себя уже не считаю таковым. Своими действиями они стёрли из меня это понятие. - Что у тебя, Леон? – отрываясь от губ зеленоглазого, спросил Вэнс. - Ему понравится, - подмигнул Леон. Он бросил сумку на пол, и из неё показались небольшие металлические зажимы. Я пришёл в ужас. Меня затрясло, начал дёргаться от каждого прикосновения Юджина. Видимо, мои движения вывели его из себя, а потому он жестом попросил у Бенсона смазку. Холодная жидкость на моих ягодицах отвлекла внимание от зловещей сумки. Он втирал смазку в кожу, залезая пальцами в незаживший анус. Я шипел от боли, дёргаясь, желая уйти от неё, но некуда. Говорить что-либо было изначально бесполезно. Никто из этих людей не отступил бы от своего. Больные. Я отвернулся от целующихся мужчин, и тут ко мне подошёл Бенсон, присев на корточки, гладя тыльной стороной ладони по щекам. От этих прикосновений по всему телу побежали противные мурашки. Он улыбался так же тепло, как и в столовой. От неё становилось тошно на душе. - Ты сегодня главное блюдо в нашем скромном клубе. Вильгельм хорошо постарался, чтобы привлечь тебя сюда. Это я заприметил твою сладкую задницу на дне рождения его брата, а он освободил подходящую должность, и рассказал о ней своей дорогой племяннице, пообещав хорошо заплатить за спектакль. Это откровение стало для меня шоком. - Я встретился со всеми ими на форуме БДСМ, и их истории были такими вкусными, что мне захотелось встретиться с ними. Они были такие ласковые, - почти пропел Леон. - Сейчас и ты, Джер, познакомишься с нами поближе, - обольстительно улыбнулся мне Вэнс. - В прошлый раз я был несколько груб с тобой, но сегодня буду нежен, - Юджин оставил мою задницу и поцеловал. Все мысли отлетели сразу, остался лишь животный страх. Холод сотрясал меня вместе с бесслёзными рыданиями. Бенсон перенёс из коридора небольшую кушетку. Уложил на неё меня, будто во мне нет веса. Пока я лежал на спине, оцепеневший от ужаса, меня привязали, разведя руки и ноги в стороны. В поле зрения показался "кусок тестостерона" с этими зажимами, от которых отходили провода к миниатюрному аккумулятору. Небольшая доза тока вызывала в груди томящее чувство, от которого сложно дышать. Я зажмурился, а зря. По бокам моего тела кушетка слегка прогнулась, и внезапно в мой рот впихнули член. Начал задыхаться от обуявшего ужаса, что сейчас закончится кислород, механически пытался освободиться и от понимания, что не смогу, страшился ещё больше. Даже не замечал, как Леон ласкал мой член рукой. Тело отвечало, стимулирования сосков и чувствительного органа давали свои результаты, и от этого становилось ещё тяжелее дышать. Бенсон полностью заполнял мой рот, головка периодически раздражала горло. Меня тошнило и становилось только хуже. Простуда прогрессировала, начался озноб, помимо чувства раздирания в горле появилась режущая боль в заду. Вэнс растягивал меня одним пальцем и довольно долго. Только Юджин не предпринимал никаких действий, чем-то шурша в стороне. Нехватка кислорода от болезненных ощущений, искусственно вызванного возбуждения и не покидающего мой рот члена, грозила потерей сознания. Я был бы этому рад, но Бенсон ударил меня по лицу, дав глотнуть воздуха. Вернулось на место затуманенное сознание. Ужас накатил новой волной: меня насиловали четверо здоровых мужиков. - Леон, мне не нравится, когда у него не стоит, - услышал я голос брюнета, пытаясь не подавиться слюной. Недолго же длилось то мгновение свежего воздуха. Рыжий красавец что-то сказал ему и то, что я почувствовал, меня не обрадовало. Попытался вырваться, но Бенсон засунул член глубже, заставляя замереть. Это очень страшно, когда не можешь вздохнуть, и все твои попытки только усугубляют твоё положение. Мне завязали атласную ленту прямо у основания ствола. Её узел больно впился в нежную кожу. Представить страшно, что будет дальше. Глазам стало горячо – поднялась температура. Рвота подкатывала к горлу, из-за позывов по подбородку стекала слюна. Я чувствовал чьё-то присутствие рядом. Запах приятных духов смешивался с запахом плоти. Не выдержал и инстинктивно перевернулся набок, что стало для меня открытием, и проблевался в подставленное ведро. Юджин заставил выпить воды и прополоскать рот. Верёвка на левой руке дёрнулась так резко, что я тут же упал обратно. - Ну вот, желудок пуст, - загадочно улыбнулся Вэнс. Я же, свободно дышащий, почувствовал жгучее возбуждение, хотя в мыслях ничего не хотел. Член распирало, казалось, он разорвётся. Появилась ломота в суставах. Всё смешалось в голове, кроме одной мысли, что маячила перед глазами: «Когда же всё закончится?». Готов был умолять их, если бы они откликнулись. Мужчины всё смеялись. Бенсон зарылся в сумке, а Леон, что растягивал меня, смазывал член смазкой. Он не был похож на садиста, и я надеялся, что экзекуцию начнёт он, но тот ушёл, а на его место сел Юджин уже подготовленный. - Твоё дело стонать от наслаждения, - с улыбкой сказал брюнет, проталкивая член внутрь. Я молчал, стараясь терпеть боль, но что-то произошло. Соски стали пощипывать – приятно, но не менее тошно. Мне не хватало воздуха, но ему было мало, движения ускорились. Боль в прошлый раз не могла сравниться с этой. Искусственное возбуждение требовало своё, но просить об этом было бы высшим унижением. Юджин покинул моё истерзанное тело. Вэнс вставил взамен нечто, похожее на свечу, но оно плавилось, притупляя боль. Скорее всего, вазелиновая. Бенсон надел мне ошейник с цепью. У брюнета в руках были средние по размеру рыболовные крючки с тонкими цепями, как на ошейнике. Я боялся даже представить зачем они им нужны. Леон взял три штуки у него и подошёл ко мне с левой стороны. - Придётся потерпеть, - я случайно заметил, что у рыжеволосого не стоит, тогда как у остальных просто каменный. Остро почувствовалась боль протыкаемой кожи. Острия двигались с обеих сторон по одному, зацепляясь под ключицей. Это было невозможно терпеть, я сорвал голос, меня разрывала жгучая боль. Кровь текла по груди, меня задушили рыдания. Таких ужасных ощущений никогда не испытывал. Всё смешалось, и боль в горле, пульсация в заду, возбуждение, слёзы, а к этому всему добавились впившиеся в кость крючья. Темнота поглотила меня, и все ощущения отступили на второй план. Но вот нос уловил знакомый запах. Глаза открывались с трудом. Леон держал перед моим носом вату, пропитанную нашатырным спиртом. - Прости Джер, но я возбуждаюсь только от этого, - мне хотелось обратно в забытье. "Хочу умереть".