Protege moi

      Кёнсу сидел возле окна на втором этаже своего дома. Вид из него был привычным и, в большей степени, статичным: высокие стволы сосен, кое-где утыканные ветками с редкой тёмной хвоей, клочки серого неба, которые то и дело заслонялись качающимися от ветра кронами. Но Кёнсу последнее время не пытался отыскать сизые пятна среди тёмно-зелёного полога — он смотрел вниз, на усыпанные рыжей хвоей тропинки, на которых утром и вечером появлялся один человек.       — Всё ждёшь, когда появится принц, который спасёт тебя из заточения, убив трёх драконов, охраняющих твою башню? — раздался за спиной Кёнсу въедливый голос. Кёнсу не особо любил его обладателя, но, к несчастью, его ‘драконы’ мало кому позволяли ошиваться поблизости, а этот умел пролезть в любую щель, так что приходилось довольствоваться той крохой общения, что есть.       — Как думаешь, он достаточно заинтересовался мной? — спросил Кёнсу, заранее зная ответ, но всё же сомневаясь в его правдивости.       — О боже, — закатил глаза его собеседник, — ну сколько можно? Да он в первый же день не мог отвести от тебя глаз, а все разговоры сводил к тебе и твоей охране. Может, ты уже начнёшь действовать? Всё в твоих руках. К тому же, твоё промедление действует мне на нервы. Ты знаешь, чего я хочу. Точнее, кого.       — Бэкхён, — в голосе Кёнсу слышалось напряжение. — Убрав меня с дороги, ты можешь попасть в ту же ситуацию, не забывай об этом.       — Кёнсу, — передразнил его тон Бэкхён. — Я-то смогу сделать выбор, в отличие от тебя. Я не настолько жесток.       — Я не, — в запале начал Кёнсу, но сам себя оборвал, поразившись открытию.       Бэкхён хмыкнул.       — Ты считаешь меня эгоистом, но, на самом деле, эгоист тут ты. Жалуешься, как устал от гиперопеки, а сам словно наслаждаешься происходящим. Нравится быть в центре внимания? Нравится, что вокруг тебя хвостом вьются трое…       — Бэкхён, — за спиной парня раздался угрожающий рык, и тот поспешно обернулся, надевая свою самую невинную улыбочку.       — Чонинни, какая встреча! — Бэкхён лучился дружелюбием. — Как поживаешь? Гадкий Кёнсу-я всё также динамит тебя, да?       — Бэкхён! — рык стал громче, Кай приблизился на опасное расстояние, но даже не думал нападать, лишь сжимая руки в кулаки и пристально глядя на парня ненавидящим взглядом.       Глаза Бэкхёна словно заледенели, а голос пропитался сарказмом.       — Какой ты ранимый, Чонинни. Не переживай, я уже ухожу. Но скоро снова вернусь, — подарив на прощанье усмешку и кинув на Кёнсу выразительный взгляд, Бэкхён стал спускаться по лестнице на первый этаж.       Когда за ним захлопнулась входная дверь, Кай вплотную подошёл к Кёнсу, который вновь обратил своё внимание на пейзаж за окном. Робость охватила всё его существо, и он неловко попытался дотронуться до сидевшего к нему спиной парня, но на полпути опустил руку.       — Кёнсу, — неуверенно позвал Кай, позволяя слабой улыбке осветить лицо. — Он тебя сильно обидел?       Кёнсу привычно проигнорировал парня, не желая заводить с ним хотя бы подобие разговора.       Кёнсу всей душой ненавидел их — Кая, Криса, Сехуна. Они испортили его жизнь. Они портят её сейчас. Они всё делают неправильно, а их назойливое присутствие заставляет в приступах бессильной злобы крушить всё вокруг. Он прогонял их, но они возвращались. Смотрели виноватыми глазами, скулили, просили простить их, обещали вести себя иначе, обещали не надоедать, а в итоге — в итоге наглели и вели себя так, будто они хозяева жизни. Распоряжались им, как хотели, преследовали везде, куда бы он ни шёл, даже в своей комнате он ощущал их присутствие за порогом — как верные псы они сторожили его, не отходя ни на шаг. Это душило Кёнсу. Это раздирало его изнутри беззвучным криком. Это пробуждало в нём ярость и неприятие. Боже, как он их ненавидел.       И Бэкхён не прав. Он не делал выбор не потому, что он получал удовольствие от происходящего, — несделанный выбор создавал иллюзию крохотной свободы. У него ещё есть шанс сбежать от них, это ещё не конец. Но как только он выберет — клетка захлопнется.

* * *

      Воздух на побережье был дурманящим, пьянящим. Чанёль всё вдыхал и вдыхал, но не мог надышаться, теряя голову от этого упоительного чувства. В ушах звенело. Мир как будто замер.       Галечный пляж был всего на пару тонов темнее неба. Порывистый ветер лохматил волосы, теребил одежду, вызывал табуны мурашек на коже. Чанёлю было немного холодно, порой передёргивало от особенно пронизывающего порыва ветра, но он упорно шёл к воде, которую то тут, то там пронзали пики аспидных скал. Чанёль не прогадал — океан действительно был тёплым, словно парное молоко, ласковым, нежно облизывая кожу зашедшего по колено парня. Вскинув голову к пепельному небу, он снова часто задышал, дурея от свежести воздуха, клубочком сворачивающегося в лёгких, и утопая в обрывках мыслей, тихим шёпотом повторяющихся в голове.       Прикрыв глаза, Чанёль вдруг потерял равновесие и точно упал бы в воду, если бы чьи-то холодные руки не легли ему на плечи, удерживая от падения.       — Ты похож на наркомана. Или помешанного, — раздался из-за спины хриплый, смутно знакомый голос, и Чанёль осторожно повернул голову, боясь, что ему послышалось. — Привет, — сказал ему Кёнсу, слабо улыбаясь.       Сил хватило лишь на ответный кивок.       Чанёль в последнее время был слишком сосредоточен на том, чтобы обойти телохранителей Кёнсу, а вот о подборе возможных общих тем для беседы даже не задумался. Всё происходящее превратилось в увлекательный квест, главным призом которого стало бы общество невысокого паренька, вроде бы совсем обычного, на первый взгляд, но неизменно притягивающего к себе. И теперь, когда Кёнсу сам нашёл его, сам начал разговор — Чанёль словно внезапно потерял цель, которой жил. И что теперь делать?       Кёнсу и не догадывался о душевных терзаниях парня, принимая как должное его ступор и немоту.       — Прости за поведение ребят, — Кёнсу стоял рядом, искоса глядя на Чанёля, и немного неловко улыбался, теребя рукава безразмерной худи. — Мы просто с самого детства дружим, а я всегда был неуклюжим и беспомощным, и они привыкли защищать меня от всего на свете.       Чанёля поразила эта неожиданная откровенность; несмотря на то, что сам был довольно открытым человеком, он привык, что другие прячутся в толстую скорлупу недоверия и редко оттуда выползают. Не зная, что ответить, он просто слушал, как говорит Кёнсу своим ровным приятным голосом. Вкупе с шелестом волн это действовало усыпляюще.       — Знаешь, мне порой так одиноко, — Кёнсу едва слышно вздохнул, и Чанёль поддался порыву — на ощупь нашёл его руку и сжал, выражая поддержку. Всё складывалось как в каком-то плохом романе, которые любит читать его матушка, но причин не верить в искренность Кёнсу у него не было. Ведь, возможно, его друзья действительно просто ограждают его от жестоких людей, которые любят смеяться над чужими слабостями, а До же устал от общения с ними и ищет новых знакомств. Чанёль позволил улыбке скользнуть на его губы; что ж, его персона вполне неплохой вариант на эту роль. — Мне кажется, мы могли бы подружиться.       Улыбка Чанёля стала шире. Он склонил голову к плечу, глядя на Кёнсу сверху вниз, и мягко пообещал:       — Мы обязательно подружимся.