Лимонная мята

Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной, сердце все так же бешено колотилось в груди, и гулкие его удары, дрожа, сотрясали все тело. Я никак не мог понять, почему передо мной все еще всплывал ее облик, такой необычайно простой, без этих нелепых нарядов и надуманных образов. Ее содержание можно было прочитать в тот вечер, словно книгу. Все раскрылось в усталой походке, и неизменно грустном , прожигающем меня насквозь, даже когда ее лицо озаряла улыбка. Тоска сдавливала мое сердце, из-за несправедливой, горькой судьбы такого прекрасного, пусть порой и жутко капризного, создания. Впрочем, никогда не думал, что я склонен к романтизму, идеализируя человека в таком ключе. Все дело в отсутствии еды, это точно. Я быстро начал спускаться вниз, и на ходу передав указания Мелиссы человеку за стойкой, который все так же усердно натирал стаканы, отправился искать непутевого кучера. Даже издалека уже можно было догадаться, какие услуги предоставляют в данном заведении. Вульгарно красные стены здания притягивали своих клиентов, словно назойливую мошкару, обещая приятное для них время препровождение в одной из тускло освещенных комнатках борделя. Правда, то, что к концу ночи они могут лишиться крупных денежных сумм, и приобрести парочку экзотических болезней, являлось уже совершенно другой историей. Войдя туда, я из мира обыденного, попал в мир рюшечек, бантиков, которые, кажется, налепили куда только возможно, приглушенного света, и дам крайне странного, непривычного мне вида. Я подошел к одной, которая показалась мне более-менее адекватной, что было трудно понять за толстым слоем косметики. — Извините, — обратился я к ней, а в ответ получил струю затхлого дыма дешевого табака в лицо. Я сам удивился, как окончательно не вышел из себя в данной ситуации. — Чего надобно, лапусик? Прейскурант озвучить? У нас есть девочки на любой вкус, а в особых случаях, предоставляем и мальчиков, если надо. Тебе тогда с Мамой Тишь придется обговорить по этому поводу, — отозвалась она хрипловатым голосом. — Мне бы человека найти. Маленький такой, пузатенький, и лицо при каждом волнении краснеет. Вчера должен был приходить — Наше заведение предоставляет своим клиентам полную конфиденциальность, — врала она, глядя честными глазами в потолок. — Но в особых случаях, можно сделать и исключение. Все за свою цену, конечно же. — Ладно, — стиснув зубы, выдавил я. Впрочем, винить ее было нельзя, сам раньше пользовался любым случаем, чтобы подзаработать. — И какова же цена? — Две монеты, — быстро, словно испугавшись, чего-то невиданного, пискнула она. — А не много ли ты на себя берешь? Монета, не больше. Я уверен, что здесь найдутся те, кто и этому будет очень рад, — я поднял глаза к потолку и, не дождавшись ее ответа, сделал вид, будто я собираюсь обратиться к кому-нибудь другому. Такой прием не оставлял времени спокойно все обдумать, и приходилось принимать решения спонтанно. — Ладно, — шепотом буркнула она. — Только деньги вперед. Когда блестящая монетка оказалась у нее в руке, она по-воровски огляделась по сторонам и, спрятав ее куда-то в складки пышной юбки, наконец произнесла заметно смягчившимся голосом: — Комната 213, если не ошибаюсь. Тебе надо будет пройти через… кхм…мужское крыло, а потом на второй этаж. — Благодарю, — довольно ответил я и широким шагом пошел по указанному направлению. Вот еще одно доказательство, какие чудеса творят с людьми деньги. Как котику сметанка, честное слово. Хотя, обладать деньгами оказалось гораздо приятнее, чем получать их от кого-то. Чувствуешь себя чуть ли не царем всего мира, обладая лишь некоторой харизмой и парой ценных монет, ободряюще звенящих в кармане. Я шел по темным коридорам, что казались бесконечно длинными; номера комнат сменялись с неимоверной скоростью перед моими глазами. Обстановка действовала на меня усыпляюще, производя некий гипнотический эффект, что наверняка было крайне удобно для этого места. Внезапно дверь распахнулась с такой быстротой, что я не успел отскочить от нее, и уберечь свой нос от болезненного столкновения. — Ой, прости, карасичек. Какой ужас! — взвизгнула грузная дама и протянула мне кружевной платочек, чтобы вытереть струйки крови, что скатывались с подбородка и уже капали на ковер. Когда картинка в моих глазах перестала троиться, мне удалось разглядеть ту, что так любезно устроила мне свидание с дверью. Маслянистое личико озаряла виноватая улыбка и, не смотря на всю вульгарность ее наряда, она производила впечатление человека приятного и понимающего. Я принял платочек из ее пальцев, на которых блестели кольца разных размеров и цветов. — Мне так жаль! Ну, ничего, судя по всему, скоро пройдет. — Мама! — послышался грозный голос, и из той же комнаты, откуда появилась женщина, выглянул раскрасневшийся от злости мужчина. — Мама, где мои носки? Всегда ты их куда-то прячешь. Когда мужчина перевел взгляд на меня, его глаза стали круглые-круглые, а нижняя челюсть отвисла в удивлении. Сначала, я не понимал, чем моя персона удостоена такой реакции, но вглядевшись в его лицо, я узнал знакомые черты. Кучер еще пару секунд смотрел на меня испуганными глазами, а потом, на мое удивление, бросился ко мне в ноги: — Ой, не сдавайте! Не губите маменьку мою! — начал он истошно орать, будто этим вызовет свое спасение. — Хватит, — раздраженно крикнула на своего сыночка-переростка женщина, да так, что ее стального взгляда, я испугался больше, чем истошных криков ее родственничка. — Оба в комнату, быстро! Кучер быстро шмыгнул в комнату, из которой только недавно вылез, а я вслед за ним. Комнатка была маленькая, и явно обжитая кем-то. Окна были заколочены, из-за чего помещение всегда находилось во мраке, от него спасал только свет нескольких свечей в красивых подсвечниках. — Мама Тишь, — представилась мне она, протягивая руку. — Прошу, присаживайтесь. Я сел на ближайшее кресло, чудом не проваливаясь в него из-за мягкости. Все выглядело довольно странно. Виноватый вид кучера, наигранная приветливость Мамы Тишь очень настораживала. Сейчас, когда я узнал ее имя, или прозвище, во мне зародились сомнения о ее родственной связи с кучером. — Расслабься, карасичек. Будет очень подозрительно, если ты вдруг пропадешь. Но мы люди деловые, поэтому чего ты хочешь? — по лицу Мамы проскользнула тень, губы сомкнулись в тонкую бледную линию, придавая ее лицу решительный вид. Такой вопрос поставил меня в глубокое замешательство. — Что вы имеете в виду? — внезапно осипшим голосом спросил я. В тесном помещении стало жарко, и душно. — Не притворяйся глупышкой! Что ты хочешь за свое молчание? — напряженно прошипела она. — А о чем я должен молчать? — недоумевая, спросил я у кучера, который с особым упорством рассматривал носки своих ботинок. — Говори быстро, пока я добрая! — стукнула она массивной ручкой по подлокотнику кресла. — Ну, мама! Ну, может все же не надо? — по-детски выпячивая нижнюю губу, протянул он. — Надо. Прекрати перебивать! — все таким же невыносимо высоким голосом взвизгнула Мама Тишь. — Хочу еще заметить, что если ты все же нас выдашь, то перед моей казнью, тебя найдут, и зарежут, в каком-нибудь грязном, безлюдном переулке. Чего ты хочешь? — Ч-чаю, — пролепетал я первое, что пришло мне в голову. Мама Тишь прищурила глаза и сделала знак рукой, означавший то, что она за мной следит, но все же встала и удалилась из комнатыю — Что здесь происходит? — немного бешено прошептал я кучеру, все еще боясь, что меня может услышать Мама. Видимо, на меня очень сильно произвела впечатление резкая перемена от добродушной на первый взгляд женщины, до крайне пугающего существа. — Моя душечка меня стыдится, — грустно протянул он. — Видите ли, репутацию ей испорчу. А я ведь к ней тянусь всею душою уже который год. Даже пару ценных вещичек из королевской казны позаимствовал, как она и хотела. Правда, тогда все списали на какого-то мальчишку поваренка. Ты это… не говори никому, ладно? Ты кажешься парнем понимающим, знаешь ведь, что такое настоящая любовь. Да и если скажешь, то донесу на тебя, будто ты к Графине приставал, а там тебя на кол посадят, даже не разбираясь. Ты попроси Тишь об одолжении, и пойдем уже потихоньку. Страшной она становится женщиной, когда злится, или боится, или голодная, или просто настроение плохое. Кучер мог бы еще пару часов распинаться в эпитетах, восхваляя свою «душечку», если бы она не вошла в этот момент в комнату. От такой самозабвенной речи, меня слегка перекосило, а глаз начал дергаться из-за нервного тика. Я отхлебнул из чашки горячего чая и вроде бы собрал мысли в кучу. Как я понял, именно из-за этих драгоценных побрякушек, украденных кучером, Мама Тишь что-то говорила про казнь. И именно из-за этого не хотела, чтобы кто-нибудь посторонний знал о ее, пусть даже и отдаленной, связи с ним. — Я придумал, чего я хочу, — выпалил я, чувствуя, что буду рад, поскорее отсюда убраться. — Одно одолжение, которое я использую, когда мне понадобится. По рукам? — спросил я, протягивая руку. Лицо Мамы расплылось в широкой улыбке, она пожала ее. — Приятно иметь с вами дело, — сказала она. — А теперь идите отсюда оба, я утомилась. И после этих слов, нас выставили за дверь. Остаток часов перед отъездом мы провели в неловком молчании.