Прими меня, полночь!

- Елена. Меня зовут Елена Гилберт. Кэти... она была моей сестрой, - непослушными губами прошептала она, мечтая оказаться где угодно, но только не под пристальным взглядом проникновенных глаз своего нечаянного любовника. - Была? - Деймон недоуменно поднял изогнутую бровь, требуя пояснений. - Её муж, Клаус, убил сестру за... за связь с Вами. Тягостное молчание повисло между ними, с каждой минутой всё дальше и дальше отдаляя друг от друга. Деймон не знал, что ответить на это признание. Роман с Кэтрин был одним из многих, никоим образом не отягчающих его совесть. Славная, веселая, раскрепощенная Кэти уже давно была не более, чем воспоминанием – он без сожалений покинул жену фон дер Вольфа, когда пресытился её ласками. И теперь, когда точная её копия, разметав волосы по подушке лежала в его постели и смотрела на него затравленным взглядом, ему становилось не по себе. Будто призрак погибшей по его вине девушке встал между ними, безмолвно укоряя и наказывая. Мысли стремительно проносились в его голове, он пытался осознать услышанное, но, главное, он никак не мог понять природу своих чувств к двойнику Кэтрин. Хрупкая девушка с глазами раненной лани тревожила его, откуда-то из самых глубин его естества поднимались давно забытые и похороненные чувства. И это не нравилось порочному красавцу, привыкшему к легким победам и необременительным отношениям. В мире, где он жил, все было просто — женщины были красивыми игрушками, созданными для того, чтобы ублажать его похоть и голод. Елена была другой, он чувствовал это, он это знал! Графиня Гилберт могла найти дорожку к его сердцу, но нужно ли ему это? Зачем ему эта наивная почти девственница, делящая мир на черное и белое, свято верящая в любовь и наверняка мечтающая о браке? Деймон поморщился. Нет, ему ни к чему связываться с утомительной безгрешностью этой девицы! Всегда есть жаждущие его милости и ласки умелые женщины, которые будут рады разделить с ним страсть и подарить удовольствие. «Удовольствие, но не наслаждение» - предательски отозвалось в сердце. «Но и цена не столь велика» - с кривой усмешкой парировал самого себя Сальваторе, принимая решение. Его тянуло к Елене куда сильнее, чем к прочим, которых было множество в его долгой жизни. Но никогда еще он не испытывал столь всепоглощающего желания и безумного притяжения, как к нежной девочке с глазами шоколада! Так что... Все просто. Он желает её. Она желает его. Он научит её страсти. И возьмет все, что она будет готова предложить. Он сумеет удержать в узде собственные чувства, наслаждаясь её телом. Она должна понять, что все, что он готов ей дать — свое тело и сводящее с ума наслаждение. Он никогда не полюбит её. И не позволит ей полюбить себя. Решение было принято, и Деймон вздохнул с облегчением. Он был уверен, что сумеет сохранить дистанцию между ними, напугать её, если придется. И в то же время мужчина с неудовольствием признавался себе, что отказаться от неё вовсе он был не в состоянии. При всех логических выкладках и разумных планах единственное, что он сделать не мог никак — отпустить её сейчас восвояси, дать ей свободу. Он не испытывал угрызений совести из-за своего решения, его не волновало, что у девушки могли быть собственные взгляды на свое будущее. Он желал её — и это было единственно-неизменным законом, которым он руководствовался в жизни. Он всегда получал то, что хотел. Так было. Так будет. А Елену тем временем занимали другие мысли! Горячий стыд сжигал её при воспоминании о том, что в шатре в тот миг, когда она впервые увидела Деймона подле себя, тихонечко спала Бонни. Неужели она дарила и принимала умопомрачительные ласки, начисто забыв о присутствии подруги? Обведя глазами все вокруг, Елена с облегчением выдохнула — к счастью, они были одни. Но как она могла забыться так бесконечно, что даже не вспомнила о присутствии Бонни? А еще... Её пугал пристальный, настороженный взгляд Деймона, который, казалось размышлял о чем-то, что напрямую касалось её будущего. Глубокая задумчивость отразилась на его лице, он, казалось, принимал какое-то решение, и юная графиня вовсе не была уверена в том, что это решение ей понравится. Елена не сводила с него испуганного взгляда все то время, что потребовалось Деймону для того, чтобы окончательно решить её судьбу. Тот удовлетворенно улыбнулся в ответ на немой вопрос, застывший в её глазах: - Наверное, мне следовало бы поинтересоваться, как ты здесь оказалась. Но мне это безразлично, la mia belezza. Ты отправишься со мной. Девушка судорожно сглотнула. Внутри шла отчаянная борьба между разумом и сердцем. Здравомыслящая её часть изо всех сил вопила, что никого еще опаснее, чем Деймон Сальваторе она еще никогда не встречала в жизни. Даже злобный Генрих, которого Елена страстно ненавидела, был не так страшен, как этот человек, мгновенно и безраздельно завладевший её душой, как будто был самим дьяволом. Но сердце... Сердце стремилось к нему так отчаянно, что готово было, казалось, выпрыгнуть из груди ему навстречу, стоило льдистой ласке глаз коснуться её. Елена мечтала вновь увидеть родной край, пройтись по вересковому полю, вдыхая сладкий запах травы, ощутить спокойствие и покой под защитой седых стен Грейвуда, вновь стать самой собой — гордой графиней, признающей над собой власть лишь отца и Бога. Она хотела бы вновь возненавидеть человека, носящего святое теперь для неё имя — Деймона Сальваторе, и упиваться мечтами о мести. Но все это было в её прошлом, Елена осознавала это. Никогда она не сможет думать о мести, памятуя о том, что случилось с матушкой и отцом... Никогда она не сможет ненавидеть эту божественную — или дьявольскую — красоту, воплощенную в его теле, его голосе, в каждом жесте и... прикосновении. Щеки графини вновь окрасились в пунцовый цвет. Последняя мысль некстати пробудила воспоминания о том, что произошло между ними, и внизу живота будто проснулась живая волна, омывая её обжигающим жаром, заставляя вновь почувствовать отголоски желания, все еще не остывшие в крови. Увидев смущение и робкую страсть на её красивом личике, Деймон криво усмехнулся. Ну, что ж... Игра обещала быть не такой уж и скучной — скорее, занимательной! Он не ошибся, предположив, что в этой юной душе бушует страсть... Ему лишь нужно было подтолкнуть её к той дорожке, где Елена сможет осознать свои желания. Графиня еще не знает, даже не догадывается, но она уже покорилась. Она будет молить о каждом его прикосновении — с удовольствием подумал Деймон, ощущая, как вновь набухает его плоть. А он... Он будет снисходителен к этой невинной искусительнице... Но позже, чуть позже... - Ты, должно быть, устала, малышка? - он притянул к себе её податливое тело, всей грудью вдыхая запах её волос. Упрямая графиня попыталась отстраниться. Деймон видел, что её внутренняя борьба пока еще в самом разгаре. Но он не собирался потворствовать тем мыслям, что мятежная графиня могла выпестовать из своей обиды. Мужчина с силой привлек её к себе, запечатлев на её губах глубокий, жаркий поцелуй, от которого все девичье тело пронзили иглы всепоглощающего восторга. Елена чувствовала себя так, будто этот поцелуй оставил на её губах клеймо. С этого момента и до скончания веков она принадлежала тому, кто сейчас лениво смотрел на неё полуприкрытыми глазами, лаская взглядом. И Елена растворялась в этом бушующем океане пылающей стали. *** Елена уснула в объятиях своего любовника так легко и внезапно, что, казалось, не впервые засыпает на груди этого красивого мужчины с волнистыми черными волосами и удивительной красоты глазами. Поразительно, но под шепот его ласковых слов, сказанных на неизвестном ей, но пленяющем ухо языке, мир и спокойствие снизошли на её истерзанную душу. Проваливаясь в сон, она еще чувствовала, как скользят по волосам его пальцы, как он короткими поцелуями касается её виска, лба, глаз... Впервые за бесконечно долгое время она выспалась. Елена просыпалась, но зачем-то все еще пыталась сквозь сон удержать сладкую истому, разливающуюся по всему телу. Удивительная ночь любви, которая сделала её женщиной, пела в груди победную песнь. Елена гнала от себя реальность, гнала пробуждение — она не хотела думать о том, что все, что случилось вчера между нею и прекрасным темноволосым красавцем, Деймоном Сальваторе, было запретным, неправильным! «Неправильным?» - жаркий протест возник внутри, гоня эту кощунственную мысль. Запретным — да. Она познала человека, который не был её мужем и даже нареченным. Неправильным?.. Ничего неправильного не произошло между ними этой ночью! Это было... прекрасно, удивительно, волшебно! В её голове вертелся целый сонм эпитетов, но главным было одно — она была невероятно, нереально счастлива в объятиях Деймона, Елена даже предположить не могла, что когда-нибудь испытает подобное! Она вновь и вновь вспоминала долгие ласки мужчины, ощущение пальцев на её коже, обжигающий жар внутри, расцветающий где-то внизу живота, и сумасшедшее, подчиняющее себе желание — такое, что противостоять ему не было никаких сил! Мораль, воспитание, догмы, вдолбленные с детских лет — всё отступило, сгорело в пламени умопомрачительной страсти, которую графиня разделила со своим врагом, которого когда-то поклялась уничтожить... Боже, что я натворила! - сжалась от ненависти к себе Елена, когда последняя мысль пришла в её голову. Ведь это Деймон! Тот самый, о любви к которому писала Кэтрин. Из-за любви к которому она умерла... Елена застонала от стыда... Как же она могла?! Она предала память своей сестры, поддавшись магическому обаянию обжигающего взгляда серебристо-серых глаз, подобных морю в шторм, она плавилась под нежной лаской твердых, горячих губ, она жаждала прикосновения его длинных, умелых пальцев, уносящих её в Рай... И даже сейчас сквозь стыд и сожаление вспышкой пронзила её ревность к погибшей сестре — он дарил ей свою любовь, Катерина познала сладость его объятий... «Нет, нет, нет! Не хочу об этом думать!» - прошептала Елена, плотно сжимая глаза и изо всех пытаясь не заплакать. Девушка была в замешательстве. Прекрасные воспоминания о дивной ночи уступали место жестокой действительности — так или иначе, этой ночью она отдалась человеку, которого вовсе не знала, тому, кто был причастен к смерти Катерины... который принял её за сестру — и только потому разделил с ней ложе, - с горечью подумала темноволосая красавица. Она медленно открыла глаза. Герой её ночных мечтаний вольготно устроился рядом, опершись на локоть, пальцы запутались в гриве черных волос. Глаза, которые при свете дня казались льдисто-голубыми, лениво скользили по её телу, саркастическая улыбка кривила четко очерченные губы. Море, - подумала внезапно Елена. Его глаза напоминали ей о море — их цвет менялся, подобно водной глади. То в его очах бушевал океанский шторм, и сталь являл собой его взор. То наступало затишье, и все оттенки синего и голубого царили в его взгляде, завораживая изменчивостью цвета. Елена не могла оторваться от созерцания благородного, аристократического лица, отвести от него взгляд было выше её сил! - Доброе утро, принцесса! - послышался насмешливый голос, и её сердце зашлось в бешеной скачке. Елена с усилием отвела глаза, уставившись на свои пальцы. Руки мелко дрожали, - с неудовольствием увидела она. Тот, кто был сейчас рядом с нею, воздействовал не только на её разум, но и на её тело. Девушка крепко сжала в руках край одеяла и попыталась ровно дышать, восстанавливая спокойствие. Она упорно избегала смотреть в сторону невероятного красавца. - Почему Вы так называете меня? - услышала он свой сдавленный голос, и, смутившись, опустила голову еще ниже. - Любовь моя, Вы не находите, что обращаться ко мне на «Вы» в сложившихся обстоятельствах..., - он не закончил, но Елена, поняв, о чем говорит этот наглец, густо покраснела. Его обращение – «Любовь моя, - показалось какой-то насмешкой, неуместной шуткой и неприятно резало слух. Он так легко рассуждал о любви, будто той и не существовало на свете вовсе! - Это... Всё это было ошибкой, монсеньор. Умоляю, давайте забудем обо всем! - щеки пылали, а в горле нестерпимо першило. Низкий гортанный смех послышался над поляной, Елена сжалась. Но вместо издевки она ощутила прохладное касание пальцев, скользнувших по её щеке, почувствовала, как незнакомец завел выбившуюся прядку волос за ухо. От этой неожиданной ласки Елена испуганно подняла глаза — и утонула в теплоте небесно-голубого взгляда. - Монсеньор? - переспросил он, как бы пробуя на вкус каждую букву и начисто игнорируя её великодушное предложение, - Мне нравится! - нагло заявил божественно-красивый наглец, и у Елены пресеклось дыхание от его улыбки! - Однако Вам, моя леди, нет нужды обращаться со мной так... официально, - нотки интимности, с которыми он произнес последнее слово, снова заставили юную Гилберт краснеть, как девчонку! Она удостоила этого несносного красавца горделивым взглядом... Вернее, попыталась удостоить. Потому что, едва увидев сведенные в гримасе неудовольствия брови Елены, морщинки на её белоснежном лбу и тонко поджатые губы, он заразительно расхохотался. - Ах, полноте, миледи! Вы не находите, что мы будем глупо выглядеть, общаясь друг с другом с таким официозом, после того, как провели вместе ночь? Щеки Елены стали багровыми. Они почти с ненавистью смотрела в это привлекательное лицо, всем своим видом приказывая бессовестному повесе немедля взять назад свои слова. Но тот, судя по всему, лишь забавлялся ситуацией, потому что, вместо того, чтобы рассыпаться в извинениях, придвинулся к девушке поближе, положив горячую руку ей на бедро, приблизил губы к её шее, с наслаждением вдыхая её запах, едва не касаясь губами тонкой кожи, которая немедленно начала пылать от ощущения близости его губ. Наклонившись к самому её ушку, Сальваторе бархатным шепотом сообщил ей: - В любви нет ничего дурного, графиня! И, позвольте Вас заверить, несмотря на... Вашу досадную невинность, - Елена едва удержалась, чтобы не ударить бессовестного ловеласа, но тот еще более низким и сводящим с ума голосом выдохнул ей в лицо окончание фразы, - Вы были великолепны! Во все глаза уставилась Елена на человека, способного на такую неслыханную наглость! Ей хотелось стереть самодовольную ухмылку с его лица, ей хотелось выцарапать ему глаза, придушить, вздернуть на виселице, с яростью вогнать в него клинок... растаять в океане его глаз, ощутить волшебство его поцелуев, отдать себя всю, без остатка, растворится без остатка в нем, беря и отдавая все, на что способна! Он был близко, слишком близко, и она, как зачарованная, робко протянула навстречу руку, еще не зная, что хочет сделать — ударить или коснуться, чтобы убедиться, что он ей не привиделся во сне. В животе жидким пламенем плескался огонь, заставляя гореть, как в лихорадке. Все с той же улыбкой, но несколько смягчившейся, он перехватил её руку, поднес к лицу, прижимаясь к запястью и втягивая в себя воздух... Он на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, что-то еще появилось в его взгляде — кроме насмешки и неприкрытого вожделения. - Да, ты не Катерина, - с каким-то странным выражением произнес он. Его губы коснулись запястья, и Елена вздрогнула — таким пронзительным было удовольствие от едва ощутимого поцелуя. Не отрывая взгляда от раскрасневшегося лица девушки, он медленно заскользил по её ладошке, рисуя языком диковинные узоры на её теплой коже. Елена еле сдержала себя, чтобы не ответить стоном на эту незамысловатую ласку. Все её существо тянулось к этому человеку, и жалкие остатки сил уходили на то, чтобы не дать ему понять, что с ней сейчас происходит! Но ей не нужно было ничего говорить — Деймон видел, как тяжело вздымается грудь девушки, как пламенеют её щеки, а дыхание становится прерывистым и хриплым, он видел, как туман желания поселился в бездонном омуте её карих глаз... Да, она была похожа на Катерину. И... совершенно не похожа на неё, в то же время. Кэт всегда поддавалась зову плоти, с радостью даря себя желанному мужчине. Елена до последнего сопротивлялась своей страсти, несмотря на всю умелую мощь соблазнения, обрушенную на неё. Катерина любила веселиться, её звонкий смех частенько разносился по комнате, когда они были вместе. В глазах Елены застыла затаенная печаль, и даже самые жаркие ласки не могли её растопить. Кэт легко относилась к забавам в постели, а для этой, застывшей, как изваяние, девушки удовольствие было недостаточной причиной, чтобы разделить с мужчиной ложе... И все же она отдала ему свою невинность — с такой доверчивостью и открытостью, с такой удивительной юной страстью! Её аромат кружил голову, напоминая о прошедшей ночи. Деймон с удивлением осознал, что желание обладать этой юной красавицей пронзает его с новой силой. Он снова страстно приник к её губам, и, обняв за талию, повлек её тело под себя. Однако, вместо того, чтобы податься ему навстречу, Елена плотно сомкнула губы и уперлась крепкими кулачками в его грудь. Удивленный и недовольный, он уставился на девушку, пытаясь покорить глубоким взглядом невероятно-красивых глаз. Та, сознавая, что близка к тому, чтобы вновь сдаться на милость победителя, плотно сомкнула веки и отчаянно замотала головой. - Если Вы решили, что теперь по первому щелчку пальцев я брошусь сломя голову в Вашу постель, то спешу Вас разочаровать, Ваша милость, - этого не будет, - сказала она, с трудом переводя дух, но достаточно спокойно. Хищная улыбка заиграла на ярких губах мужчины. С кошачьей грацией он поднялся с ложа, ничуть не смущаясь собственной наготой. Елена почувствовала, как сердце дало сбой, а лицо стало пунцовым от смущения. Сальваторе откровенно забавлялся её реакцией, легкая усмешка скользнула по его губам, когда он смотрел на неё. Развернувшись к девушке лицом и представ перед нею во всей красе, он насмешливо поинтересовался: - А теперь, графиня, наберитесь смелости, посмотрите на меня и, глядя мне в глаза, скажите, что Вы не желаете меня. Вся сила воли понадобилась Елене, чтобы, отринув скромность и застенчивость, смело посмотреть на наглого красавца! С трудом она заставила себя открыть глаза и невозмутимо окинуть взглядом его прекрасную фигуру. Бог мой, казалось, что прекрасный Арес сошел с Олимпа и беззастенчиво рассматривает её сейчас, уверенный в собственной неотразимости! Его самоуверенность и беспардонность задевали девушку, она понимала, что её любовник стремится сломить её сопротивление, подчинить себе навеки. У неё был только один способ сбить спесь с Деймона Сальваторе.Решение созрело мгновенно... Не веря, что она делает это, графиня отбросила в сторону расшитое диковинными шелковыми цветами шерстяное покрывало, в которое стыдливо куталась, пытаясь отгородиться от воздействия невероятного притяжения, волнами исходившего от стоящего напротив неё мужчины. Она медленно, изящно поднялась с постели и, покачивая бедрами, приблизилась к нему. Округлившиеся глаза и потрясение на лица Деймона стали ей наградой за смелость. Приблизившись так близко, что между ними оставалось всего несколько сантиметров, графиня потянулась к его лицу. Чарующим шепотом она сообщила очумевшему от её выходки мужчине: - Ну, отчего же, мой господин, я желаю Вас. Глупо было бы отрицать, что Вы поразительно красивы. И… умелы, - в последнее слово Елена вложила весь соблазн! Деймон отшатнулся от искусительницы, напуганный собственными эмоциями. Ему хотелось прижать к себе это изумительное тело, покрывать бесконечными поцелуями губы, заставить трепетать эту воинственную и бесконечно желанную девушку! А еще… Ему страстно захотелось услышать, как этот соблазнительный голос шепчет его имя, задыхаясь от страсти… Ему хотелось услышать слова любви, слетающие с прекрасных губ... Собственные эмоции пугали, и это отразилось на его лице. Веселый смех перезвоном колокольчиков поплыл в тишине палатки. Легко пробежав пальчиками по груди, Елена прижала губы к его уху, чуть прикусила мочку и выдохнула: - В эту игру могут играть двое, монсеньор. Развернувшись, она гордо прошествовала туда, где лежал его плащ, закуталась в него и, пройдя несколько шагов, опустилась в кресло, в котором впервые увидела Деймона этой ночью. С достоинством королевы она кивнула головой все еще пораженно молчавшему Деймону, и тот сдавленно охнул. Теперь идея шокировать юную чистоту девушки видом обнаженного тела уже не казалась такой удачной. Под смеющимся взглядом карих глаз он чувствовал себя весьма и весьма неуютно. Елена беззастенчиво рассматривала его, с интересом разглядывая мощный жезл, гордо вздымающийся из темной поросли волос. Лишь неравномерно вздымающаяся грудь говорила о том, что девушка отнюдь не столько спокойна, как пытается показать. Деймон нервно дернул щекой, взял в руки сброшенное Еленой покрывало и закутался в него, как в тогу. Девушка хихикнула, но в тот же миг взяла себя в руки, тщетно пытаясь удержать серьезное выражение на очаровательно-розовом личике. Она выглядела при этом такой уморительной и забавной, что Деймон, не сдержавшись, засмеялся сам, - открыто, от всей души. Как не похож был этот его смех на обычный презрительный хохот! Внутри внезапно стало легко и радостно, а причиной тому была маленькая чертовка, с величием императрицы восседающая в резном низком кресле. Отсмеявшись, Демон с интересом уставился на девушку: - Отлично, если мы оба желаем одного и того же, а Вы так разумны, что не отрицаете очевидного, я мечтаю услышать, что же нам препятствует… Щеки Елены мгновенно залились румянцем. Она устремила пылающий взгляд на источник своих душевных мук: - Я совсем не знаю Вас, господин Сальваторе. Того, что случилось между нами, не воротишь. Ни я, ни Вы не сможем забыть эту ночь, - девушка пристально посмотрела на него и, запнувшись, продолжила, - Я солгала бы, если бы сказала, что это… не доставило мне удовольствия. Но я не хочу начинать все со лжи. Кто Вы, Деймон? – вернула дерзкая девчонка его вопрос, и требовательно взглянула глаза, ожидая ответа.