Прими меня, полночь!

Кто вечной жизни не хочет? Вечной юности, красоты? О проклятье детей ночи Может, не слышал ты? Все здесь имеет изнанку, Маленький, страшный секрет. Золото станет жестянкой Через две тысячи лет. Чувства умрут и желанья, Лишь безразличье спасет. Вечному скучно созданью Знать все всегда наперед. Вечная жизнь – проклятье, Не греет хладная кровь, Рука сжимает распятье, А сердце просит любовь. Штуша Кутуша

Сухой, надтреснутый голос Кэролайн заставил Елену испуганно поднять на неё глаза. Лицо без единой кровинки, потухший взгляд — вот что увидела графиня. Вампирша вся как будто сжалась, пытаясь стать меньше. Поддавшись порыву, леди Гилберт обняла худые плечи окаменевшей девушки. - Не рассказывай, не надо, - успокаивающе проговорила она. - Не могу видеть, как ты страдаешь! Не поднимая глаз, Кэролайн отчаянно замотала головой. - Я должна, - выдавила она из себя. - Я... Она резко вскинула голову. Пронзительная сталь её взгляда поразила Елену. Сестра её любимого смотрела, не отрываясь, и девушке отчего-то страшной казалась такая решимость. - Я хочу, - шепнула блондинка. - Не только из-за Деймона, наверное, это нужно и мне. Слишком долго я жила в окружении кошмарных воспоминаний, не желая делить ни с кем свою боль. Призраки прошлого были для меня важнее реальной жизни, чем это кончилось — ты уже знаешь, - Кэролайн тяжело вздохнула. - Только когда ты появилась в Нидо дель Корво, я ощутила, что у меня еще есть сердце, ледяной панцирь треснул, возвратились эмоции, чувства. А ведь я сама приложила массу усилий, чтобы стать такой, какой ты встретила меня впервые. Елена невольно повела плечами, припоминая ту, прежнюю Кэр. - Я расскажу тебе, почему. И что сделал для меня Деймон, - взгляд её стремительно темнел, воспоминания захватывали девушку, погружая в пучину страха, горечи и непреходящего чувства вины. - Может быть, тогда ты поймешь, что и у вампиров есть душа. Елена вся сжалась. Видеть всегда самоуверенную красотку потерянной, напуганной, ей не приходилось еще ни разу. Что бы ни хотела поведать Кэролайн, вряд ли ей понравится эта история. Втянув ненужный воздух сквозь сжатые зубы, та заговорила. - Ты знаешь, сколько мне лет? Гилберт подняла на неё удивленный взгляд. В последний раз она задавалась вопросом о возрасте членов семьи Сальваторе в тот самый день, когда смотрела на картину в их родовом замке — а потом отринула эту мысль. Но ведь и впрямь — вампиры, согласно легендам, бессмертны. С момента своего обращения они не стареют ни на один день, приобретая в дар от принявшей их тьмы вечную молодость и красоту. - В апреле следующего года мне исполнится 517 лет, - как-то совершенно обыденно сообщила ей белокурая красавица. И только когда её серебристые глаза остановились на лице Елены, изучая её реакцию, девушка смогла в них рассмотреть то, на что до сих пор не обращала внимания — во взгляде Кэролайн была боль, которой хватило бы на сотню жизней. Криво улыбнувшись, вампирша кивнула: - Именно так. Я родилась, когда вы, бриты, слыхом не слыхивали о Христе. Мой отец был потомком древнего кельтского рода, недостаточно знатным, чтобы быть обласканным римским правителем, но вполне достойным возглавлять его дружину, - голосок девушки истончился, по щеке поползла одинокая слеза. Она подняла на Елену испуганный взгляд. - Я помню наш маленький дом, я до сих пор помню, как пахли мамины руки, когда она приходила ко мне ранним утром, чтобы поднять к завтраку... Временами мне снится, что мы с ней вместе идём с плетеными корзинами, наполненными бельем, к реке, я слышу её смех и вижу летящие брызги воды... Я помню песню, которую мы пели, когда полоскали длинные холсты, и как отец, закончив свои дела, размашисто шагал нам навстречу, улыбаясь так, как умел только он. Не выдержав, она всхлипнула и отвернулась, чтобы Елена не видела её слез. - Не нужно, Кэр, - положив ладони на её руки, произнесла англичанка. - Не мучай себя. Та лишь упрямо тряхнула головой. - Не перебивай, прошу. Я не смогу заставить себя... еще раз. Елена замерла, боясь вздохнуть, сердце её болезненно сжалось... Кажется, она начинала понимать, о чем будет история Кэролайн. Бросив быстрый взгляд на подругу, белокурая красавица выдавила из себя вымученную улыбку. - Да, Елена, да! Между нами куда как больше общего, чем ты думаешь! Ты говорила, что владение твоего отца в Эссексе, так? Её собеседница задумчиво кивнула. - И тебе довелось побывать в Колчестере, полагаю? Недоуменно взглянув из под полуопущенных ресниц, Гилберт вновь подтвердила её слова едва заметным кивком головы. - Грейвуд стоит в нескольких милях к западу от него, - пояснила она. - Тогда, быть может, мы с тобой ходили по одной и той же земле... с разницей в каких-то пятьсот лет, - горько выдохнула Кэролайн. - В те времена, когда я родилась, тот город назывался иначе. Римляне нарекли его Камулодун, именно там я родилась, выросла и... умерла, - безжалостно закончила она. Несмотря на то, что сочувствие к Кэролайн разрывало ей душу, Елена была поражена. Пропасть столетий лежала между нею и милой белокурой девушкой, в которой она долгое время видела лишь сестру своего возлюбленного. Холодок пробежал по её спине, добираясь до сердца. Понимание, что же в полной мере значит бессмертие, пришло к леди Гилберт, вызывая безотчетный страх. Она непроизвольно отодвинулась. Обреченность появилась во взгляде Кэролайн, она не пыталась приблизиться, но умоляюще смотрела на перепуганную девушку. - Я все та же, Елена, - глухое отчаяние в её голосе заставило леди Гилберт расслабить напряженно сжатые пальцы и пустить воздух в легкие. Оказывается, вот уже несколько секунд она смотрела на Кэр, не дыша. - Я все та же, - повторила Кэролайн, и, не выдержав, разрыдалась. Закрыв лицо руками, она торопливо, будто разговаривая с собой, продолжала: - Но если даже ты не в силах поверить, что я все еще и человек... Последние её слова пробудили в Гилберт водоворот образов, который затягивал, вырывая из реальности. Перед мысленным взором вставали картины далекого прошлого, перемежающегося с настоящим... Кэролайн, одетая в льняной сарафан, улыбается, прикрыв глаза от солнца, опускает в воду тяжелый холст... Кэролайн презрительно смотрит на неё, едва оторвавшуюся от губ желанного герцога... Кэролайн, совсем малышка Кэролайн обнимает колени матери, прижимаясь к ним... Кэролайн кружится в танце, прижимая к себе платье, выбранное для первого ужина Елены в замке... Кэролайн бежит, раскинув руки, навстречу высокому человеку с гривой светлых волос, собранных кожаной заколкой в хвост, «отец» - выдыхают её губы... Кэролайн смотрит на с печальной улыбкой: «Я буду рада назвать тебя сестрой»... Кэролайн... Кэролайн... Кэролайн... Два образа слились, наконец, в один, и растерянность уступила место осознанию. Глубоко вздохнув, Гилберт нерешительно протянула руку к рыдающей девушке и сжала её плечо. Та отняла ладони от лица и с испугом взглянула на англичанку. - Ты человек, Кэр, - Елена смотрела на неё с несмелой улыбкой, но ни тени сомнения не было во взгляде. - Ты — моя подруга. Я не успела сказать это в замке, не успела понять, но... Ты в моем сердце, ты дорога мне. Мы с тобой прошли долгий путь, и он не всегда был простым... Увидев смущение на красивом фарфоровом личике, леди Гилберт отрицательно качнула головой, не позволяя Кэр сказать ни слова. - Это в прошлом. Давай не будем к нему возвращаться. Но Кэролайн внезапно разрыдалась пуще прежнего. - Да что с тобой? - встревожилась Елена, обнимая содрогающуюся подругу за плечи. - Если бы ты только знала, какое облегчение я сейчас испытываю! - сквозь слезы выдавила та из себя. - Когда кто-то верит... Принимает тебя такой, как есть, даже зная правду... Елена укачивала в объятиях плачущую девушку. Больше не было страха, не было сомнений. Та, кого обнимали сейчас её руки, была Кэролайн, всего лишь Кэролайн — не чудовище, не монстр, не существо, прожившее десять человеческих жизней... Она была её подругой, и сейчас ей было плохо. Вот все, что имело значение. -Ну, ну, успокойся, милая, - шептала она, пока рыдания не стихли. Оторвавшись от её плеча, Кэролайн взглянула на девушку блестящими от слез глазами. - Мы не монстры, Елена. И мало кто из нас хотел бы быть тем, кем стал. - А... Деймон? - нерешительно спросила та. - Я мало что знаю об обращении братьев, - с сожалением протянула вампирша. - Но тот, кто обратил меня — вот настоящее чудовище. И... Она набрала в грудь ненужный воздух, как пловец перед прыжком, а потом выдохнула: - И он — их отец. - Что?! Оглушенная этой новостью, Елена не сразу до конца осознала, о чем говорит её подруга, но, поняв, была потрясена. - Как такое возможно? - едва слышно спросила она. Глубокое горе вновь сковало черты лица блондинки. - Я ведь сказала — между нами очень много общего, - начала она через силу. - У нас была счастливая семья. Кроме меня, у родителей было еще трое детей — у меня было трое братьев, Елена, у меня было два старших брата, которые любили меня. И малыш, Гевин... Мы все его обожали! Когда все случилось, ему было всего три года. Елена пыталась понять, о чем говорила сейчас её подруга. Два старших брата...Но... Но Кэролайн — сводная сестра братьев Сальваторе, значит, её мать родила их еще раньше и оставила? - Все куда сложнее, чем ты думаешь, - без труда разгадала ход её мыслей Кэролайн. - Мама... Она была... - блондинка смешалась. - Я не знаю, как это объяснить, но я всегда знала, что моя мама особенная. Она совсем не походила на тех, кто жил в тех краях — с чуть смуглой кожей, иссиня черными волосами и огромными голубыми глазами, в которых всегда, даже в самые радостные времена, была печаль. Красота её не пропадала с годами, в селении люди перешептывались, что жена Колума — так звали моего отца — ведьма. Но отец лишь смеялся в ответ, он боготворил свою жену, называя не иначе, как даром небес. Я помню, как вечерами, когда вся семья собиралась у камина, он садился позади неё и касался её волос... Это был их ритуал: мама откидывала голову отцу на колени, а он перебирал тёмные пряди, глядя на неё с улыбкой... В иссиня черных её волосах была одна широкая седая прядь. Так было со времен моего детства — я не помню маму другой. Отец всегда легким поцелуем касался этой прядки и смотрел на маму так, будто знал какую-то тайну. Елена завороженно слушала рассказ подруги, живо представляя картину, нарисованную ей. Умиротворение снисходило на неё, когда она думала о юности Кэролайн, нежность в голосе подруги была так непривычна! Однако блондинка внезапно замолчала. Повисшая тишина тисками сжала сердце Гилберт. Пришло время другой истории... - Мне едва минуло 17 лет, когда в наш дом посреди ночи постучал путник, - тише ветра прошелестел голос Кэр. - Отец открыл дверь и пригласил нежданного гостя в дом. Она обратила воспаленный взгляд на подругу. - Понимаешь ты, Елена, - мой отец сам пригласил его в дом! Увидев недоумение на её лице, Кэр смешалась. - Вампир не может войти в дом без приглашения. Свою смерть пригласили мы сами, - обреченно прошептала она. Леди Гилберт нашла её пальцы и крепко сжала. Блондинка благодарно взглянула на неё. - Ты можешь не продолжать, - с сочувствием предложила Елена, но Кэролайн вновь отрицательно замотала головой. - Сегодня для меня день очищения. Когда-то Деймон сказал, что нужно простить саму себя, сегодня я поверила, что смогу. Благодаря тебе, - ласковая улыбка смягчила безжизненные черты. - Я слушаю, - крепче стискивая ледяную ладонь, придвинулась к ней ближе Елена. - Я рядом. Леди Гилберт показалось, что на лице Кэролайн мелькнула тень страха и недоверия, и, подтверждая её мысли, та заговорила: - То, что ты услышишь дальше, ужасно. Это мой личный ад, непрекращающийся кошмар, с которым я живу невыносимо долго, - глухой, низкий голос рождал невольную дрожь, но девушка упрямо сжала губы и крепче обняла Кэр. - Зачем еще нужны друзья, если не для того, чтобы стать поддержкой в самые тяжелые времена? Все еще сомневаясь, вампирша взглянула на неё, но продолжила. - Я проснулась от того, что услышала голоса. Мой отец о чем-то удивленно расспрашивал пришельца, а тот разговаривал с ним так высокомерно, будто отец был плебеем. Слишком мягкий говор выдавал в нем чужака, ясно было, что он не из наших мест. Мне стало любопытно, я прокралась к обеденной зале как раз в тот момент, когда туда вошла мама, - Кэролайн снова замолчала, собираясь с силами. Подняв на подругу горящий взор, она погружалась в самые страшные воспоминания той ночи... - Мама смертельно побледнела, когда увидела нашего «гостя». - Айанка, - сказал тот, и мама вздрогнула. А я никак не могла понять, почему он назвал её так. У мамы было совсем другое имя. Но сомнений не оставалось — они знали друг друга. - Вижу, ты не забыла меня, - сказал тот человек, удовлетворенно улыбаясь, когда матушка без сил сползла по стене, взирая на него со страхом. - Зачем ты пришел, Сальватор? - расслышала я её шепот. Гость неприятно ухмыльнулся. - Моя женушка помнит имя мужа? - его бровь поползла вверх, заносчивость и злость так и сквозили в каждом слове! - Я давно тебе не жена, - бросила ему в лицо мама. - В тот день, когда ты сотворил это с ними, я перестала быть тебе женой, отреклась от тебя! - Ты отреклась не только от меня, но и от своих детей, - яростно встряхнул он мать за плечи. - Ты отреклась от самой своей сущности, ведьма! Папа попытался вмешаться, но отлетел к стене от чудовищной силы удара. Сдерживая крик, мама вцепилась в руки страшного человека. Она плакала. - Хочешь наказать меня — я готова. Убей, если хочешь, но, умоляю, оставь их в покое! Он приподнял её подбородок, пристально вглядываясь в глаза. - Я любил тебя больше собственной жизни, Айанка, - с тоской и ненавистью сказал он ей. - Но ты предала меня, ты создала свой собственный мир, где нашла счастье. Я с ужасом смотрела на то, как он яростно целует мамины губы, молясь, чтобы папа пришел в себя и убил злодея. Но отец был недвижим, а матушка, казалось, окаменела. Оторвавшись от её губ, чужак ласково погладил серебряную прядь волос. И почему-то именно от этого, папиного жеста, повторенного чужой рукой, я пришла в дикую ярость. Шипя, как кошка, я набросилась на него, пытаясь оттащить от напуганной мамы. Он с легкостью отшвырнул меня и теперь рассматривал, улыбаясь своим мыслям. От этой улыбки я похолодела, Елена. И уж совсем страшно мне стало, когда мама, выйдя из ступора, бросилась ему в ноги, умоляя не трогать меня. Жуткая ухмылка исказила его губы. Он переводил взгляд с матери на меня и обратно, обдумывая дьявольский план. - Я придумал для тебя наказание, - сообщил он матери. Она, тем временем, проскользнула ко мне, закрывая своим телом. Но Сальватор, не обращая внимания на её сопротивление, сильно дернул мою руку и в мгновение ока я оказалась перед ним. Неприятный взгляд внимательно обшаривал меня, я не могла оторваться от злых зеленых глаз, в которых вспыхивали золотые искры. - Красавица, - произнес он, прочертив ногтем от моего уха к ключице. - Не такая, как ты, но и она сможет принести много бед. Как сквозь сон я слышала рыдания матери, умолявшей оставить меня в покое. А я все глубже и глубже погружалась в какое-то странное состояние отрешенности, оцепенения. Как куклу, он развернул меня к матери, оказавшись за спиной. - Вот мой подарок тебе, - услышала я его довольный голос. Я видела, как голубые глаза матушки расширяются от ужаса, как она бросается ко мне, хватаясь за запястье Сальватора, с которого густыми каплями падала кровь. Со мной творилось что-то непонятное — я не могла оторвать взгляда от багровой дорожки на его руке, я слышала его кровь, ощущала её как нечто живое, она звала меня. Только удовлетворенный смех того, кто стоял у меня за спиной, заставил меня вздрогнуть и отвести взгляд. - В ней слишком много от тебя, да, Айанка? Ты знала, что твоя дочь унаследовала магию крови? Мать в испуге отшатнулась. Боль и потрясение исказили её черты. - Не знала, - с удовольствием констатировал её мучитель. - Но теперь знаешь. И можешь представить, какой она станет. Не отрываясь, я смотрела на мать, но она опустила взгляд. Её сожаление, раскаяние и страх — вот последнее, что я помню в своей человеческой жизни. А потом меня пронзила дикая боль. Я попыталась закричать, но Сальватор прижал запястье к моим губам и я сделала свой первый глоток крови... - Бог мой, - вырвалось у Елены. - Нет, Бог здесь не при чем, - с мучительной гримасой ответила её подруга. - Бог оставил меня на растерзание слуге Дьявола. И не было с той поры дня, чтобы я не проклинала Бога. Никто не заслужил такого, никто! Глаза её были сухи, но страдание, казалось, отпечатало на прекрасном лике каждый день её бесконечно-долгой жизни, наполненной болью. - Ты не виновата, - прошептала Елена, боясь даже представить, через что пришлось пройти несчастной. - Не виновата?! Ярость, ненависть, боль терзали Кэролайн. Напряжение было столь велико, что она не смогла себя контролировать — тонкие прожилки вен ожили под кожей и, змеясь, растекались по лицу, кровавая пелена затмила ясные прежде глаза. Не позволяя страху пробраться в сердце, Елена продолжала прижимать к себе подругу. Она ласково гладила разметавшиеся по спине волосы, не отрываясь следя за страшной метаморфозой. Вампирша содрогнулась всем телом, с усилием закрыла глаза — и в следующее мгновение на графиню вновь смотрела юная девушка с постаревшим взором. - Прежде чем делать выводы, дослушай мою историю, - вымученно скривила она в улыбке губы. Блондинка отодвинулась от графини, обхватив себя руками. Крупная дрожь сотрясала все её тело, Кэролайн обхватила себя руками, пытаясь побороть её. Тяжело вздохнув, Елена сложила руки на коленях, ожидая окончания истории. - Он обратил меня, - Кэролайн вновь была в двух мирах: рядом с подругой и в том самом страшном дне её жизни, о котором она хотела бы никогда не вспоминать. - Я поняла. - Нет, ты не поняла, - каким-то мертвым, потусторонним голосом ответила ей девушка. - Он наложил заклятье на мой дом, чтобы никто не смог выйти из него. И оставил моих родных наедине с новообращенной вампиршей. Елена силилась вздохнуть — и не могла. Как будто воздух вдруг стал густым и вязким. Все внутри неё сжалось от боли — от боли Кэролайн. Она пыталась впитать в себя её отчаяние, её страдание, но понимала, что никто и ничто не способны побороть тех демонов, что живут в душе подруги. - Я растерзала их всех, - убийственно-спокойно сказала та, обращая лицо без единой кровинки к Елене. - Всех. Мама продержалась дольше - она пыталась вернуть себе дар, от которого отказалась, пыталась защитить отца и братьев. Она не смогла. Знаешь, почему? Горящие огнем требовательные глаза остановились на англичанке. Сглотнув, та отрицательно покачала головой. - Она так и не смогла возненавидеть меня. Даже зная, кто я — она не смогла меня убить. Для неё я до конца оставалась дочерью. Когда я вгрызалась в её шею, жадно глотая кровь, она не отталкивала меня. Она... Она погладила меня по голове, Елена. И на последнем дыхании сказала, что это не единственный путь. Тяжелое молчание повисло между ними. Кэролайн безучастно смотрела в небо, не обращая никакого внимания на окружающее. Она опять была там — в терзающих душу кошмарах. А Елена никак не могла подобрать слов, чтобы обратиться к подруге. Услышанное её потрясло, но не изменило отношения к сестре Сальваторе. Более того, теперь, зная, через что пришлось ей пройти, леди Гилберт понимала, отчего Кэролайн стала такой, какой она впервые увидела её в Нидо дель Корво. - Ты не должна винить себя, - решилась девушка, наконец, и взяла ледяные ладони в свои. - Никто не смог бы поступить иначе... Договорить она не смогла. Стремительным движением Кэр приблизила к ней свое лицо и впилась глазами, ощупывая взглядом каждую черточку Елены. - Ты, - нисколько не сомневаясь, сказала она. - Ты бы смогла. Ты бы убила себя, лишь бы защитить родных. А я не смогла, даже тогда, когда еще могла это сделать, когда еще соображала хоть что-то в момент обращения, - она резко выдохнула и отстранилась. - Как бы я хотела не помнить этого и говорить, что мою семью убил демон во мне! Но это не так. Я тоже там была, понимаешь? Я, Кэролайн Форбс, напуганная до смерти девушка, была внутри этого демона и смотрела, как он моими руками уничтожает тех, кого я любила больше всего на свете! И все, что жило во мне в тот момент — дикий, необузданный страх. - Перестань, прошу тебя! - Гилберт попыталась обхватить ладошками лицо вампирши и заставить смотреть в глаза. - Твой брат прав, Кэролайн, в этом нет твоей вины! Прости себя, как прощаю тебя я! Осмысление приходило на смену лихорадочному блеску во взоре светловолосой девушки. Она без сил упала в объятия Елены, судорожно сжимая плечи подруги. Дрожь в её теле успокаивалась, на смену ей пришли тихие всхлипы. Они долго сидели в тени цветущих деревьев, испытывая странное умиротворение. Впервые некое подобие спокойствия снизошло на истерзанную душу Кэролайн. Впервые Елена поняла, что проклятие детей ночи — в первую очередь проклятие для них самих...