В дальней северной стране...

Короче, это глава мне совсем не нравится! Она маленькая и дурацкая. Но куда всё это запихнуть, я так и не придумала.       Прошло ещё некоторое время, и Трандуил встал на ноги. С королём он проводил всё больше и больше времени, и окружающие эльфы не могли не нарадоваться, глядя на них. В итоге, он и вовсе собрал вещи, после чего переехал жить к отцу.       Отпал, наконец, вопрос и о его статусе. А потому, теперь, многие эльфы, при встрече с ним, почтительно склоняли головы, от чего новоявленный принц весьма смущался и шутливо отмахивался.       Фарфион и вовсе высказал ему своё возмущение:       - Ты ж теперь главнее меня! А кто будет объяснять деревьям возле моего дома, в какую сторону им надлежит расти?       - Придётся тебе завести садовника…       - Садовника?! Авари не заводят садовников! Мы жили без них сотни лет и проживём ещё столько же!       Трандуил не выдержал и громко расхохотался.       Однажды Орофер поинтересовался, от чего же он не чувствует сына через осанвэ. Именно тогда Трандуил, в очередной раз повинившись перед отцом, рассказал всю свою историю, вызвав у своего родителя немало испуганных возгласов (и ещё немножко слёз).       После долгих раздумий и советов с Ринганелем, который вновь заверил короля, что сын его закрыл свой разум сам, Орофер вспомнил странную историю с анютиными глазками, и предложил использовать связь Трандуила с растениями для восстановления его осанвэ.       С тех пор парочку регулярно видели сидящими в саду, прислонившись спиной к какому-нибудь дереву с разных сторон. Увы, хотя Орофер и чувствовал сознание сына через дерево, это имело лишь временный эффект, пропадавший при разрыве связи с деревом.       И тогда Ринганель подбросил королю новую мысль.       - Я думаю, он вас просто боится, – заявил как-то раз лекарь.       - В каком смысле?       - Он закрыл свой разум, потому что боялся вас, боялся, что вы узнаете, что с ним, боялся вашей реакции.       - И что же мне делать?       - Вы должны добиться того, чтобы он доверился и открылся вам.       - Но как?       Ринганель улыбнулся.       - Не пытайтесь проникнуть в его разум. Просто будьте рядом. Он всегда должен чувствовать, что вы здесь, что вы поддержите его, что не сердитесь.       После этого разговора Орофер решил действительно сменить тактику. Теперь, дождавшись, пока сын уснёт, он осторожно заходил к нему в комнату и просто садился рядом, иногда поглаживая его по золотистым волосам. Порой Трандуил всё же просыпался и чрезвычайно смущался, но отца не гнал.       Лишь через полгода Орофер впервые смог на мгновение коснуться разума сына, когда тот спал. Сын, впрочем, тут же проснулся и испуганно подскочил, разорвав при этом связь. Но первый шаг был сделан.       С каждым разом Трандуил подскакивал всё менее испуганно, а потом и вовсе стал просто просыпаться, убеждаться, что это отец сидит рядом, и засыпать снова. Спустя же ещё полгода, Трандуил перестал просыпаться и вовсе, позволив, наконец, отцу тихонько соединиться с его разумом. Ещё некоторое время ушло на то, чтобы сын позволил это делать не только во сне. И, таким образом, семья окончательно была воссоединена.       Прошло ещё какое-то время, и Трандуил вспомнил про ту самую смотровую площадку в Эмин Дуир, которая ему так понравилась. Площадку расчистили. Нанятые гномы даже установили там небольшой подъёмный кран. На самой площадке был сооружён деревянный домик, где всегда хранились запасы продовольствия, дров, одежды, оружия и всего того, что могло понадобиться эльфийским воинам.       Честно, однако, следует признать, что столь живописный уголок нередко использовался Трандуилом и совсем по другому назначению. Довольно быстро он обнаружил, сколь приятно нежиться в горячем источнике, что бил из скалы. Немножко поколдовав над растениями, принц Эрин Гален рассадил возле водоема странные цветы, похожие на каллы (когда-то это они и были), внутри коих собиралась сладкая пахучая жидкость, которую так приятно было втирать в кожу. С тех пор, в число необходимых припасов, хранящихся на смотровой площадке, было, в обязательном порядке, внесено несколько бутылок вина.       Иногда, правда, Трандуилу начинало казаться, что даже в таком милом и уютном местечке, чего-то не хватает. Или кого-то. И тогда, разгоряченный тёплой водой и винными парами разум начинал рисовать перед ним какую-нибудь стройную фигурку с каштановыми волосами… Впрочем, он тут же гнал от себя эти странные непотребные мысли.       По приказу Орофера портрет сына достали из подвала и повесили в королевском тереме, на самом видном месте. Теперь проходящие мимо эльфы останавливались полюбоваться на «нашего Тули», удивляясь, каким статным и видным он, оказывается, был, и как все эти годы они не обращали на это внимания.       Сам Трандуил, впрочем, честно признался Фарфиону, что ненавидел этот портрет всю свою жизнь.       - От чего же? – поинтересовался его друг.       - Всё началось с того, что наш тогдашний король Тингол решил обзавестись портретами лучших воинов Дориата, дабы развесить их в своём тронном зале, – начал Трандуил свой рассказ. – И когда художники добрались до моего отряда, то воины тут же заявили: «Нарисуйте Трандуила! У него красивые волосы!» И пока мои воины занимались делом, я, как последний идиот, должен был часами стоять перед этими художниками в самой глупой и напыщенной позе. А все, проходящие мимо, надо мной смеялись.       Фарфион улыбнулся.       - Но оно того стоило. Картина, и правда, вышла великолепная.       - Увы, это ещё не всё. Однажды наш отряд был послан на границы королевства. А когда мы вернулись, оказалось, что, в наше отсутствие, на Дориат напал другой эльфийский народ – нолдор.       - Эльфы напали на эльфов? – Фарфион был весьма удивлён.       - Да, так и было. Тогда нами правил король Диор. По наследству ему достался один проклятый волшебный камень, некогда принадлежавший нолдор. И теперь, ведомые клятвой вернуть его, во что бы то ни стало, они ходили по нашей земле, убивая всех, кто попадался им на пути. Но камня они так и не нашли.       - И что же было дальше?       - Я помню, как добрался до нашего дома. Мать лежала на полу… Отца нигде не было. Тогда мы с воинами не думали о жизни. Мы хотели только одного. Перед смертью забрать с собой как можно больше этих тварей. Мы стали продвигаться к Менегроту – пещерам, в которых находился тот самый тронный зал, убивая всех нолдор, каких нам удавалось найти. Но чем ближе мы подходили к этим пещерам, тем меньше оставалось нас самих. Когда нас стало всего пятеро, они набросились на нас целой толпой, повалили на землю и связали. А потом притащили в Менегрот. Там двое из главарей нолдор – Карантир и Куруфин стали нас допрашивать. Так мы узнали, что наш король был убит, но части нашего народа, в том числе его дочери Эльвинг, удалось бежать вместе с камнем. Этих двоих интересовало, не знаем ли мы, где находится какое-нибудь убежище или тайная тропа, которой могли воспользоваться беглецы. Конечно, мы сказали, что не знаем. Моим воинам, одному за другим, они перерезали глотки. А, когда дошла очередь до меня, Карантир внезапно велел им остановиться. Он увидел эту картину на стене и решил, что я сильно знатного происхождения, раз мой портрет висит в тронном зале. А, следовательно, я, наверняка, вру. Я, конечно, заявил, что ничего не скажу им. Тогда он велел привести нескольких пленных женщин, и сказал, что будет убивать их по очереди.       - И это эльфы? – Фарфион был в шоке.       Трандуил кивнул.       - Я всегда гадал, клятва ли свела их с ума, или же они сами были такими изначально. Так, или иначе, тогда мне в голову пришла одна мысль. Конечно, я знал тайные тропы. И подозревал, что наш народ не мог так быстро уйти далеко. А потому, я мог бы потянуть для них время. И я сказал эти двоим, что покажу им тропу. Они поверили мне, и я долго водил их по лесу кругами и петлями, пока, наконец, не завёл в болото. Именно тогда они поняли, что я обманываю их, и решили отрубить мне голову, – Трандуил усмехнулся.       - Но как же ты спасся?       - Мой отец спас меня. Он, с верными ему эльфами, напал на нолдор, в тот самый момент, когда меня уже ставили на колени, дабы исполнить их приговор. Именно тогда Карантир и Куруфин погибли.       - Но портрет… Как же вы вернули его?       - Нолдор не нужны были наши богатства. Не найдя того проклятого камня, они, в конце концов, покинули Дориат. Выждав некоторое время, мы вернулись туда. Забрали некоторые уцелевшие вещи, похоронили мать… Вот тогда-то отец и вспомнил про эту злосчастную картину. Она всегда ему очень нравилась. Отец заявил, что не оставит портрет своего сына на поругание мародёрам. Он лично сходил в разорённый Менегрот и снял портрет со стены. После этого мы покинули Дориат и никогда туда больше не возвращались.       - Какая печальная история! - лорд авари был явно сильно впечатлён. – Мы никогда не слышали об этом. Хорошо, что тут нет этих нолдор.       - И правда! – согласился Трандуил, несколько повеселев.       - Но картина всё же замечательная! – с восхищением добавил Фарфион.