Потерянный

— Повтори, что ты сказал… — Рокэ, все еще прижимая к себе о Ричарда, решил, что ослышался. Поверить в последние произнесенные Диком слова было сложно. Словно подтверждая его опасения, Дикон вдруг дернулся и резко отстранился. Лицо его теперь сделалось пепельного оттенка, а глаза лихорадочно блестели. — Я… — губы юноши дрожали, как, впрочем, и все остальное. — Забудьте, монсеньор, все, что я вам сказал. Не представляю, что на меня нашло… Простите… — Забыть о том, что ты признался мне в любви? — Рокэ снова привлек к себе упирающегося Дикона, перехватывая запястья рук, которыми Ричард пытался закрыть лицо и заставляя того смотреть себе прямо в глаза. С губ Ричарад сорвался полный муки стон: — Какой стыд… — И не говори, — очень тихо, касаясь губами виска мальчишки, на котором бешено пульсировала маленькая жилка, проговорил Рокэ, — как стыдно, дожив до моих лет и заслужив репутацию весьма искушенного сердцееда, не распознать обращенное в мою сторону чувство. Отвратительно… Губы мягко скользили по влажной солоноватой коже Ричарда, заставляя того трепетать и забывать о том, что людям, даже чудом воскресшим, положено дышать. Дыхание Рокэ участилось, казалось, теперь он дышит за двоих. — Не поверите, юноша, я дико ревновал… и из-за вашего капитана готов был возненавидеть весь Фельпский флот… Дикон охнул, вызывая этим звуком незамедлительное возбуждение своего эра, а потом, не веря, посмотрел Рокэ прямо в глаза. — Вы смеетесь? Это низко… — Еще никогда в жизни я не был так серьезен, — Рокэ едва мог удержать улыбку, видя растерянность и проступающий такой привычный праведный гнев на любимом лице. Но позволить Дику сделать неверные выводы и снова пуститься в дебри запутанных недомолвками отношений Ворон не собирался, — я тоже тебя… Произнести ключевое слово было сложно… Рокэ вычеркнул его из своего лексикона со времен Эмильены, твердо решив, что не позволит более никому завладеть остывающим и все более черствеющим с каждым годом сердцем. Даже само звучание этого слова из его уст было бы странно и непривычно. Но… Распахнутые в ожидании серые глаза требовали. — Люблю… — сказал Рокэ, наконец, преодолев внутреннее сопротивление, — Я люблю тебя, Ричард, но понял это лишь в тот момент, когда узнал о твоей гибели, когда казалось, что исправить, додумать, договорить уже ничего нельзя. Такая вот ирония, юноша. — И что теперь? — спросил Ричард осторожно, словно не решаясь поверить услышанному. Рокэ пожал плечами и запустил пальцы в отросшие светлые волосы Дикона, взъерошивая их и лаская одновременно. — Будем жить, любить, воевать… — сердце Рокэ пело, наполняя все его существо радостью, — мы стоим на пороге любопытнейшей войны, а потому просто не имеем права не получить от этой морской заварушки все возможное удовольствие. — Как в Варасте? — вдруг улыбнулся Ричард. — Много лучше, — усмехнулся Рокэ, — тут нет козлов… зато у меня имеется отличный план. И я непременно посвящу тебя во все его детали, но только завтра, а сегодня… Рокэ скользнул пальцами по скуле Ричарда и ухватил его за подбородок, а потом поцеловал, вкладывая в это нехитрое действие все свое накопившееся и нерастраченное желание. Нежно, но с южной страстью, похожей на порыв ветра.