Потерянный

— Просыпайся, соня, мы едем в Байябьянку, — услышал Ричард бархатное воркование над своим ухом. Сколько он спал? Часа два-три? Замученный ласками своего маршала Дикон уснул поздно, так какого зубана монсеньору понадобилось в такую рань? Глаза разлипаться не желали. Тело до сих пор было охвачено истомой, не успевшее отойти от бурной ночи, протестовало. Утро… Раннее… Склонившийся над кроватью Рокэ, кошкин сын… Окделл протестующее застонал и попытался спрятаться от неизбежного, забравшись с головой под одеяло. — Ричард, подъем! — голос Алвы в этот раз звучал требовательнее и громче. — Неа… — сон не отпускал, Ричард решил биться за покой до последнего. — Ну как знаешь, — прошептал Рокэ, приподняв край одеяла и скользнув губами по обнаженной лопатке Дикона, — обойдусь Герардом. Губы исчезли так же неожиданно, как и появились, а одеяло вернулось на место. — Уже встаю! — Сон Дикона словно сдуло ветром: наглым, насмешливым и обольстительным. Через секунду Окделл уже сидел на кровати, отбросив в сторону одеяло и картинно зевал. Юноша, не стесняясь своей наготы, вызывающе развел колени и сладко потягиваясь, выгнулся в спине, отлично зная, насколько порочно и соблазнительно он сейчас выглядит. Из-под полуопущенных ресниц, Дикон, сдерживая мстительную ухмылку, видел, как потемнел взгляд синих изучающих его глаз. Дыхание Ворона участилось, едва заметно, но все же… Рокэ замер, вероятно, решая, чего ему сейчас больше хочется: вынуть Дикона из постели либо вернуть его обратно и немного продлить постельное время. Верх взял второй вариант. С приглушенным рыком маршал шагнул в сторону Ричарда. Но… Ричард лениво поднялся и, подхватив одеяло, обернулся им, пряча все свои прелести, но не сводя насмешливого взгляда со своего эра, гордо заявляя: — Я готов ехать в эту вашу Баянку, эр Рокэ. — В Байябьянку, — поправил Рокэ, резким движением стягивая с наглеца одеяло, — похвальная готовность, юноша, мы непременно ею воспользуемся, но сначала позвольте мне… — Не позволю! — с притворным ужасом и негодованием воскликнул Ричард дергая на себя одеяло и пытаясь снова в него завернуться. Но этот бой был герцогом надорским проигран. Рокэ отточенным и сильным движением опрокинул молодого герцога на еще не остывшую кровать и без долгих манипуляций (если не брать в расчет расчехление собственного клинка) вошел в расслабленное и податливое после ночи тело. Быстро, властно, умопомрачительно. Без единого звука, лишь жадно вглядываясь в искаженное страстью лицо Ричарда. Ричард, задыхаясь в собственных стонах, от которых взгляд Рокэ делался совершенно безумным, растекался под бешеным голодным натиском. Не было сил даже удивиться тому, каким образом за столь короткое время Рокэ успел так… проголодаться. Когда же, отдышавшись, маршал поднялся с распластанного и дрожащего от только что пережитого тела, Рокэ сыто улыбнувшись, сообщил: — Ну вот, теперь, пожалуй, можно и отправляться. Подъем, Ричард, нас ждет прекрасная Байябьянка! Ну и, конечно, великие дела!