Падшие ангелы

Бисс*       Сине-зелёные лучи солнца сюда не проникают — Император позаботился, чтобы редкие посетители не видели ничего, кроме обшитых тёмным металлом коридоров. — А, Лорд Вейдер. Я полагаю, все заговорщики казнены? — Да, учитель. — Хорошо. — Даже здесь Сидиус поддерживает иллюзию немощности, опираясь на трость. Однако Силу не обманешь. Тьма ситха-учителя расползается по всей планете, заполняет каждый миллиметр почвы под ногами. — Следуй за мной, ученик. Пришло время тебе кое-что узнать.       Проходы лишены дворцового пафоса: абсолютно прямые, с идеально ровными рядами ламп и бесшумными дверями, они скорее похожи на исправительное учреждение, нежели на резиденцию высокопоставленного чиновника, но кому как не главнокомандующему знать, что не все постройки в Империи соответствуют описаниям в документах.       Коридор обрывается, выводя ситхов на просторный балкон. Внизу — голые стены большой круглой арены. — Ваше Величество. — Инквизитор-пау’ан преклоняет колени. Два десятка детей повторяют за ним. — Это большая честь. — Прошу Вас, Гранд-инквизитор, продолжайте.       Дети спешат встать парами, активируют клинки — не тренировочные — и продолжают спарринги. Все до одного чувствительны к Силе…       Какую игру затеял Палпатин? — Это, мой друг, наш новый Инквизиторий.       Так же неожиданно, как и вопрос, приходит понимание. — Вы приказали Джереку их найти. — Да. Он был по-своему полезен, — Сидиус самодовольно оскалился. — Его бунт, Лорд Вейдер, я давно предвидел. Джерек всегда был амбициозен — это был лишь вопрос времени, когда его гордыня затмит разум. — И Вы позволили ему… — Вывести на свет даже потенциальных изменников, которые так долго отравляли нашу Империю. Джерек лишь задал им направление. А мы их обнаружили и уничтожили. — Сидиус положил руку Вейдеру на плечо. — Ты знаешь, как лицемерны джедаи, ученик. И как силён их дар убеждения. Джерек перенял всё это, и посмел использовать против нас. Но дети… Их разум мягок и податлив, — ситх указал на тренирующихся. — Здесь они не познают ничего кроме Тьмы и служения. Их верность будет непоколебимой. Абсолютной.       Нетронутые ложью джедаев, лишённые собственных амбиций и преданные до конца.… Идеальные инструменты для игр Императора. — Кто-то всегда жаждет большего. — Верно, ученик. Но я уверен — ты совладаешь с любым из них. Если понадобится.       Раздаётся сдавленный крик. Девчонка — не старше десяти — хватается за обожжённое плечо, Гранд-инквизитор кивает: «Продолжайте».       Сидиус не лжёт, но и всей правды не раскрывает. Есть другой мотив, но Вейдер не может ухватиться, не может понять замысел ситха до конца. Не важно. Он ещё обретёт силу, превосходящую способности старика.       Однако на всё нужно время, и как раз его у Империи не так много — слишком тихо ведут себя повстанцы, слишком активен чёрный рынок. Слишком молчалива замершая в предвкушении Сила, словно затишье перед бурей. — Я ощущаю в тебе беспокойство, Лорд Вейдер. Что служит его причиной?       Янтарные глаза ситха-учителя впиваются в безликую маску. Изучают. Ждут. — Учитель, я чувствую связь между мятежником Котой и пропажей корабля Инквизитора Драко.       Не может быть, чтобы Сидиус не ощущал того же. — Вот как. Это действительно вызывает беспокойство, Лорд Вейдер. Если джедай завладел звёздным разрушителем, то его дерзкие атаки принесут нежелательный урон нашей Империи. И ты, главнокомандующий Имперского флота, должен это предотвратить. — Да, учитель. — Не разочаруй меня, ученик.       Император отворачивается — аудиенция окончена, ученик получил свой урок. Теперь он должен повиноваться. «Искатель»       Падме никогда раньше не была во флотилии. Слышала, видела смазанные снимки в имперских голопередачах, но реальное ощущение ни с чем не сравнимо. «Сердце Сопротивления», «гнездо предателей» — какие только ярлыки на неё не вешали, а флотилия успешно избегала имперских засад, продолжая наносить незначительные, но вредящие самолюбию власть имущих удары. — «Корусант»? Чья это была идея?       Даже по сравнению с «Искателем» новообретённый разрушитель выглядит до абсурда огромным. — Чего не знаю, того не знаю, — ответила Падме. — Но согласись, это забавно.       Мон улыбнулась. Двум женщинам было что наверстать — с их последней встречи прошло не много не мало пять лет. — Как вы убедили Скират? Мне всегда казалось, что они придерживаются определённого… Нейтралитета. — Полагаю, сыворотка от ускоренного старения им дороже нейтралитета, — Наберри отошла от иллюминатора. — Не вдаваясь в детали, одна джедайка начала её разработку около четырёх лет назад. И преуспела.       Мон открыла было рот для следующего вопроса, но не успела вымолвить и слова. — Сенатор Мотма, сенатор Амидала.       Обращение кажется чуждым и почему-то даже неприличным, будто любая ассоциация с Имперским Сенатом сродни оскорблению, но набуанка не подала виду. Если Толм решил воспользоваться этим титулом, значит на то есть причины. Например, молодой хатт по левую руку от него. — Тарба Десселик Тиуре, я полагаю?       Широкий рот хатта расплылся в улыбке. — Такая честь познакомиться с Вами. Я изучал вашу политику в период Войн клонов.       Говорит быстро, волнуется. Забавно, она впервые видит хатта, который весит меньше тонны, да ещё и восхищается сенатскими речами Мон. Немного наивный, как Толм и предупреждал, но судя по всему обучаемый: предоставленных им имён скупщиков и коллекционеров оказалось достаточно, чтобы «сбыть с рук» драгоценный товар джедаев. Его рвение помогать — всего-навсего приятный бонус.       Но лишнее волнение ни к чему. — Я задолжала Вам благодарность. Без Вас мы бы ещё долго сводили концы с концами.       Набуанка мягко улыбается. — Не стоит. Я знаю, какая репутация у моего народа. Меньшее, что я могу сделать — помочь делу, в которое искренне верю.       А это уже интересно. — Тогда кто я такая, чтобы эту помощь не принять?       Пара нейтральных фраз, дружелюбный тон — эффект достигнут: хатт и джедай удаляются, оставляя опальных сенаторов наедине. — Они здесь, — не отводя взгляда от иллюминатора, говорит Мон. — Я видела их корабли. — Оба? — Оба.       Вроде и не девочка уже, а страх воссоединения с прошлым набрасывается. В животе будто тугой узел закрутили — ни вдохнуть, ни выдохнуть.       Бейл Органа выглядел старше своих лет: волосы на висках поседели, вокруг глаз появились ранние морщины. Не мудрено, с учётом атмосферы в столице — Падме не раз слышала от джедаев истории о ночных арестах, облавах и жесточайшей цензуре.       Про приёмную дочь Органы она тоже слышала, но это к разговору не относится. — Падме, рад видеть тебя. — Я тоже. Ты даже не представляешь, насколько.       Теоретически, она не должна позволять на себя так смотреть. Должна чувствовать себя виноватой. Но перед кем? Разве что Брехой, и то — гипотетически. — Иблис уже здесь, — сказала Мон Мотма. — Я не знаю как мы его удержим от стычек с Борском. — Должен быть способ, — ответил Органа. — В конце концов, мы преследуем одну цель. — Во имя звёзд! — седой мужчина в дорогой расшитой мантии замер в дверном проёме. Падме знала его. Не могла не знать. Сио был её самым преданным советником, наставником и учителем, но письмо она ему отправила анонимное. Была вынуждена. — Это невозможно… Я был на похоронах…       Все навыки дипломатии куда-то испарились. — То была не я.       И как-то тошно сразу. Сио Биббл заботился о ней, как о родной дочери, и как она оплатила? Только болью. — Мне жаль… У меня не было выбора.       Губернатор Набу качает головой. Он ей верит, искренне хочет верить. — А твоя семья? Они знают?       Качает головой: «Нет». Бейл обеспокоено смотрит на Набуанку — тема семьи для неё такое же табу, как и Скайуокер. Но Сио не настаивает. Подходит и обнимает бывшую ученицу, как когда-то пятнадцатилетнюю королеву, сжавшуюся в углу от ночных кошмаров. — Я знаю, чего ты хочешь добиться, Падме. — Он отстраняется. — Можешь расчитывать на мою поддержку. «Мародёр»       Асока переступила через очередной кабель и пригнулась, чтобы не зацепиться за неприкрученную лампу. Очевидно на «Мародёре» решили воспользоваться перерывом, чтобы закончить начатые имперцами отделочные работы. В своей манере, разумеется.       Пробегающий мимо солдат косится на джедайскую одежду и спешит отдать честь. Отвыкла она от такого. Сильно отвыкла. Даже неуютно как-то — субординацию на корабле наблюдать.       Двери открываются, и тогрута оказывается на полупустом мостике корвета. Впечатляет, что сказать: оборудование имперцы поставили новёхонькое, только с конвейра. Безлюдно, но ей это на руку — нужного человека она уже видит. — Коммандер Рекс?       Клон оборачивается. И застывает на месте. — Коммандер Тано.       Она, кажется, почти забыла, какого это — иметь воинское звание, но из уст Рекса оно звучит привычно. Правильно. — Я тебя умоляю… К ситхам протокол, а? — Ты не меняешься. — Ты тоже.       Плевать, что подумают эти снобы — Тано бросилась на шею другу. Хорошее чувство. Светлое. — Я рад, что ты жива.       «А я рада, что ты не пытаешься это исправить.» «Искатель»       Когда-то она критиковала Совет Ордена за медлительность. Зря. Теперь Великая Сила воздаёт ей сполна. Можно было бы поблагодарить иторианца Момау Надона за молчание, не будь оно продиктовано отсутствием чёткой позиции, пока собрание превращается в цирк. — Открытая борьба с Империей бесполезна. Нас сметут в одно мгновение! — воскликнул Борск Фей’лия. Падме сторонилась ботана, слишком размыты моральные устои Первого секретаря Ботанского Совета, но его отказ сотрудничать будет слишком болезненным, и она не может допустить такой исход. — Ты должен это понимать лучше меня, Синдулла, ведь это ты не смог переиграть одного моффа на собственной планете. — А ты бы предпочёл сбежать и спрятаться, пока другие сделают грязную работу? — ответил Чам. — Неудивительно, что вы продались сепаратистам. — Господа, я прошу вас, — вмешалась Мон Мотма. — Войны клонов в прошлом, и старые предрассудки должны остаться там же. — Почему же? Крыса всегда остаётся крысой, — прорычал Со Геррера. — Предал однажды, предаст и сейчас. — Мы сохраняли нейтралитет! А твои действия, Геррера, принесли лишь разруху и никакого результата!       Самое интересное — каждый из них считает себя правым. И спорящий до хрипоты Борск, и Чам Синдулла, и Со, чьи действия говорят лучше любых слов. Даже общие интересы намечаются. Но эта неприязнь, эти застарелые обиды…       Падме с трудом подавила вздох. Ещё чуть-чуть, и её маска терпеливого сенатора разлетится на куски. Уже пошла трещинами. — Нейтралитет нам не подходит, — сказал Иблис. — Палпатин не оставил нам выбора: или борьба, или рабство. И я не понимаю, зачем некоторые из здесь присутствующих явились, если не собираются ничего менять.       Снова шум, снова взаимные обвинения. Наберри заметила поджатые губы Рама Коты и отрешённо-спокойное лицо Толма. Не спешат вмешиваться.       Чубакка взревел, и С3ПО испуганно отпрянул в сторону. — Прошу прощения, сэр, — пролепетал дроид. — Мне перевести или интерпретировать?       Вуки снова зарычал. — Представитель Чубакка говорит, что Империя ежемесячно вывозит с Кашиика сотни тысяч вуки. — С3ПО запнулся. — Представитель также считает, что Император использует их наравне с военнопленными для проведения строительных работ по всей галактике. — А излишек продаёт хаттам, — ухмыльнулся Синдулла. — Верно, господин Тарба? — Я никогда не занимался работорговлей. — Ну, разумеется.       Амидала встречается взглядом с Бейлом, он уже пытался воззвать к разуму здесь сидящих — бесполезно. Подумать только, весь замысел идёт прахом из-за ребяческих обид: союза ячеек Алдараана, Чандриллы, Набу, Итора и джедаев недостаточно, даже если присоединится Кореллия — они попросту не наберут достаточно опытных бойцов. Им нужны вуки, им нужна разведка ботанов, нужны повстанцы Ондерона и Рилота. Однако их лидеры предпочитают склоки действиям.       Невероятно злит. — Забавно слышать это от Вас, Чам Синдулла. Вы вроде бы не склонны к лицемерию, — скалится Фей’лия. — Уж я слышал, что на Рилоте рабство — древняя традиция. Особенно женское. — Не смей говорить о наших традициях, будто что-то в них понимаешь.       Ругань становится нестерпимой: озлобленные голоса, рык вуки, призывы к тишине — всё сливается в мерзкую какофонию. Своих мыслей не слышишь. — О, звёзды, — вздыхает С3ПО. Никто не обратил внимания.       Вспышка. Выстрел. Тишина.       Дроид отводит взгляд от чёрного следа на потолке. Видит стрелка и замирает. — Я приношу извинения за ущерб, генерал, — Наберри стоит, сжимая серебристый бластер. — Теперь меня слышно?       Молчат, ждут продолжения. — Во имя Силы, я разочарована. Месяцы подготовки, такие обещания, а в итоге — это. Вы себя слышите?! Разве эти мелочные склоки достойны вас? Тех, кто зовёт себя «последней надеждой галактики»? Невелики наши шансы, если так выглядит надежда! — Бластер упал на столешницу. — Считаете, что справитесь в одиночку? Союзники не нужны? Оглянитесь! Прошло пять лет, много навоевали? Многого добились? Ничего. Император продолжает безнаказанно уничтожать миры и обращать целые народы в рабство, а мы бездействуем. Почему? Почему мы в состоянии смотреть на страдания невинных и ничего не предпринимать? Быть может, некоторым здесь сидящим борьба не по душе? Возможно, они предпочитают смириться? Переждать? Увы, господа, это невозможно. Империя не развалится сама по себе, она будет расти и крепнуть, всё туже затягивать петлю на шее у подданных, пока все до единого не покорятся. Сколько свободных систем осталось, десяток? И пока вы будете решать, кто был прав годы назад, их вовсе не останется! Станет некуда бежать, кулак Императора сожмётся над всей галактикой, и наши шансы станут призрачными.       «Какая ирония. Раньше призывала к миру, ныне — к войне.» — Но, знаете, дело даже не в шансах, дело в выборе, который мы обязаны сделать здесь и сейчас. Мы можем разойтись, сделать вид, что этого собрания никогда не было, и попытаться прижиться в Империи. Но спросите себя: «К такому существованию вы стремились?». Закрывать глаза на смерти миллиардов? Притворяться глухими и слепыми, когда страдают тысячи? Просыпаться каждый день со знанием, что ты мог что-то изменить, но не решился? — Падме перевела дух. Впервые за очень долгое время её не просто слышали. Её слушали. — Или мы продолжим бороться. Это не будет легко. Нет Республики, как нет и второго шанса. Мы не сможем отступить и попробовать снова, не сможем сбежать и скрыться, но и Палпатин не всемогущ. Хотите подтверждение? Оглянитесь вокруг! Мы находимся в сердце Ордена, который Император считает мёртвым. Что это, как не знак самой Силы объединиться и продолжать сражаться?       Ей больше нечего сказать: все эмоции, годами бушевавшие в крови, наконец выплеснулись наружу, и несмотря ни на что, она чувствовала невиданное облегчение. Остаётся лишь ждать и надеяться на благоразумие остальных. — Я не привык нарушать обещаний, сенатор, — первым сказал Сио Биббл. — Мой голос с Вами. — Поддерживаю, — вторил ему Момау Надона.       Со Геррера кивает. Сдержанно, но твёрдо. И этого достаточно. — Что ж, — говорит Синдулла. — «Свободный Рилот» с Вами.       Возможно — самообман, однако рык Чубакки звучит дружелюбнее. — Оу, восхитительно! — всплеснул руками С3ПО — От имени народа вуки представитель Чубакка выражает своё согласие. — Я искренне благодарна за ваше доверие.       От Бейла или Мон ей подтверждение не нужно. История их союза тянется в далёкие годы Республики, и скорый конец ей не светит. Оба сенатора ухмыляются. Без их содействия собрание бы не состоялось, и кто Падме такая, чтобы требовать от них формального признания.       Гарм Бел Иблис встаёт с ухмылкой на обрамлённом тёмными волосами лице: — Я скорее лишусь разума, нежели стану спокойно смотреть на диктатуру Палпатина. Мой голос с Вами.       Мохнатое вытянутое лицо Борска Фей’лия нечитаемо. Генеральный секретарь созерцает перемену в атмосфере собрания отрешённо, будто взвешивает все «за» и «против». — Осознавая последствия измены перед Империей я принимаю этот риск и отдаю Вам, сенатор, свой голос. Можете считать, что меня впечатлили Ваши ораторские навыки. Однако, — сделал паузу ботан, — есть ли у Вас план? — Он есть, — внезапно заговорил Толм. — Вопрос лишь в том, готовы ли вы слушать.       Единство. Наконец-то.       Кажется, прошла целая вечность с тех пор, когда она чувствовала себя такой… Свободной? Нет, не то слово. Сильной — возможно. Замечательное чувство. Окрыляет как любят говорить набуанские поэты. Падме Амидала Наберри больше не жертва, и Мустафар покроется льдом, если вновь ей станет.

***

      Гилад** в свои тридцать семь многое поведал: и хорошее, и плохое, и отвратительное. Прошёл Войны клонов от первой и до последней минуты, сражался бок о бок с джедаями, видел час их падения, стал офицером «Имперского флота» и по сей день им являлся. Однако переступая невидимый порог, Пеллеон заранее готовился к разного рода сюрпризам — новый командир не переставал удивлять как его, так и всю команду звёздного разрушителя.       В данный момент нарушающий сразу несколько габаритных стандартов голопроектор демонстрировал бегущий отряд штурмовиков. — Да, лейтенант. — Сэр, поступил приказ от Верховного Командования.       Траун не ответил. Молча принял из рук офицера датапад, пробежался глазами по строчкам и вернул Пеллеону. — Вы проложили курс? — Да, сэр. — Похвально.       Сюжет голозаписи изменился. Теперь штурмовики вступили в перестрелку с отрядом клонов, но явно проигрывали. Гилад нахмурился — запись казалась смутно знакомой, но он никак не мог вспомнить источник. — Это запись с камер слежения на верфи Алэнтина VI. Весьма интересное событие.       Теперь он вспомнил. Несмотря на старания СИБ, новость наделала много шума в голосети. — Атака клонов-дезертиров. — Такова официальная версия. — Вы не согласны?       Чисс остановил голозапись на моменте, когда последний штурмовик пал замертво. — Глядя на этих клонов, лейтенант, каким вопросом Вы задаётесь?       Можно привыкнуть к синей коже, высокому росту и вкрадчивому, низкому голосу, но глаза… Одного взгляда в ярко-алые глаза Трауна хватало, чтобы внести смятение в умы матёрых офицеров. — Какова их цель? — Хороший вопрос, но в данном случае, к сожалению, неверный. Их цель довольно очевидна — угон экспериментального корвета для флотилии мятежников. Я бы рекомендовал присмотреться к их броне. — Фигуры клонов снова задвигались. — Узоры на её поверхности весьма… Интересны. — Простите, но чем? — Вы служили с клонами, Пеллеон. Они, подобно мандалорцам, очень дорожат боевым снаряжением и не меняют его годами. Однако узоры на броне этих клонов лишены повреждений, что говорит о её новизне; а также в той или иной степени копируют рисунок командира.       Острый ум командора всегда поражал окружающих. Если приглядеться, можно заметить выведенные им закономерности, но выводы из них способен сделать только он сам. — Но что это даёт? — Многое, лейтенант. Стремление копировать за командиром свидетельствует об его высоком авторитете. А новое снаряжение — о том, что отряд был собран недавно. Это также подтверждается отсутствием упоминаний этой группы в прошлом. Скажите, Пеллеон, у Вас есть мысли касательно личности командира? — Нет, сэр.       Тогда откуда чувство, что должны быть? — Прискорбно. Но по некоторым деталям можно найти ответ и на этот вопрос. Например, оружие. Этот клон предпочитает бластеры стандартным винтовкам — черта, свойственная республиканским коммандос, но его техника недостаточно чиста. — Он мог пройти ускоренный курс. — Весьма вероятно, — ответил Траун. — Далее, проникновение в Центр управления. Весьма креативный подход, сообщающий об обширном опыте клона.       Гилад не мог отвести взгляд от голопроектора. Вот клон срезает часть обшивки, вот офицер-имперец залезает внутрь, сжимая нечто, издалека похожее на газовую гранату. Изображение моргает — теперь виден сам Центр управления. Мгновение, и помещение начинает наполняться ядовитым газом.       «Он просунул её через решётку вентиляционной шахты.»       Не креативный, гениальный подход. — Такие командиры — редкость, что сузило круг моих поисков до единиц. И теперь, сопоставив все факты, я могу с точностью сказать, кто руководил этой операцией.       Пеллеон не спрашивает, просто ждёт.       Вдруг кадры с верфи сменило голофото клона. Типичные черты лица, таких Гилад видел тысячи, выделяются только волосы — коротко стриженные, но высветленные. Необычное решение для клона. — Перед Вами КК-7567, также известный как «Рекс». Легендарный капитан 501-го легиона. Разжалован на почве идеалогической ненадёжности и сослан в гарнизон на Алмаас. Откуда позднее и сбежал, очевидно, во флотилию Коты.       Клон сбегает к джедаю… А ведь не такой уж невероятный сценарий. Не раз Пеллеону довелось наблюдать дружбу между солдатами Великой армии и генералами-джедаями. Кто знает, сколько пережило Приказ 66 только из-за осечки в программировании?       Одно известно наверняка — они ещё столкнутся с дезертиром. — Прошу прощения, но, сэр, если Вы и так знали ответ, то зачем пересматривали голозапись? — Знания имени противника часто недостаточно, лейтенант. Чтобы победить врага, его нужно понять.