___
Адриан был расстроен во всех смыслах этого слова. С того момента, как Ледибаг первая прижалась губами к его, и вплоть до ее безрассудного прыжка с Нотр-Дама, к слову сказать, она ускользнула от напарника, как только они отошли от толпы, Адриан был расстроен. Апатично крутясь в кресле, он тупо пялился на высокие потолки и воскрешал в памяти тот момент, когда Ледибаг застыла, когда он взял ее за руку, отчаянно пытаясь разобраться в том, что происходит между ними. Он смотрел на нее, а она смотрела на ноги. — И что это для нас значит? — Я… не знаю. — Ты знаешь, что я к тебе чувствую. — Да. — И? И Ледибаг сбежала. Когда она покачала головой, отступая назад, прежде чем ускользнуть прочь по боковой улочке, Кот не знал что это было: отказ или попытка разобраться в собственных мыслях. В любом случае, он остался стоять в одиночестве, чувствуя, как маленький кусочек его самого откалывается с каждым новым шагом, удаляющим Ледибаг прочь от него. Но, слушай, ведь ничего нового? Адриан знал, что это звучит как отчаяние, и, пожалуй, так оно и было. Он провел с ней три года, не отходя ни на шаг. С первого дня Адриан стал зависим от нее эмоционально, что выходило за рамки влюбленности в девушек в облегающих костюмах. И хотя он определенно чувствовал физическое влечение (а сейчас даже больше, чем раньше), он влюбился в Ледибаг во всех смыслах, которые можно было бы себе представить. Когда они вместе сражались с Бабблером, Адриан влюбился в ее пыл и эмоциональную зрелость. Когда они вместе мерялись силами с Грозовой Бурей, он влюбился в ее хитрость и смекалку. Когда она сражалась с Копикотом, он влюбился в ее непоколебимую верность. Каждый новый опыт с Ледибаг делал чувство привязанности все глубже и сложнее, и каждый день Адриан находил все больше причин, чтобы любить ее. Лучшее в том, чтобы быть Котом Нуаром, было то, что ему не нужно было пытаться держать эмоции под контролем. Он мог проклинать, флиртовать, дуться, смеяться — все то, что Адриану Агресту никогда бы не позволили. Все, что он делал, будучи в костюме, было настолько первозданным, подлинным и значительным, что временами это удивляло даже самого юношу, скрытого за маской. То же самое было, когда дело касалось его чувств к Ледибаг. Для них обоих не было секретом, что Кот Нуар потерял от нее голову. Он, очевидно, никогда и не предпринимал попыток сделать из этого тайну, и при каждой возможности он пытался выразить ей свою любовь. Это было весело, их игра в кошки-мышки… Кошки-жучки? Да как ни обзови. Кот будет флиртовать и вилять хвостом, а Ледибаг дразниться и обходить его стороной. Она никогда явно не требовала, чтобы он прекращал свои выходки, а просто отмахивалась от него и возвращалась к делу. Конечно, случались редкие, драгоценные моменты, когда Кот ловил редкий проблеск ответа. Будь то долгий взгляд или случайный комплимент, Ледибаг реагировала достаточно, чтобы подпитывать пламя его желания флиртовать вновь и вновь. Таковы были негласные правила их игры, которые она просто растоптала в пух и прах. На протяжении долгого времени Кот понимал, что его чувства не получат ответа, и поэтому не было необходимости по-настоящему задумываться о них. Он любил Ледибаг. И он знал это. Она знала это. Черт возьми, весь Париж знал это! Правда, сейчас ситуация стала совсем сложной, потому что одностороннее увлечение Кота внезапно стало взаимным. «Дважды. Ледибаг поцеловала меня дважды вчера». Адриан остановил вращение стула, его сознание внезапно крутанулось так, что ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Он не мог и сосчитать, сколько раз он представлял, как целуется с Ледибаг. Это было практически его хобби, и фантазии Адриана становились длиннее с каждым месяцем. В некоторых версиях их вымышленного поцелуя она была той, кто провоцировал его, в других — он сам. Иногда поцелуй был сладким и медленным, обычно переходящим в более сочное, совсем не в стиле Ледибаг — признание в любви. Этим Адриан любил грезить посреди урока или во время перерыва в фотосессиях. Иногда это было чем-то плотским и жарким, наполненным трепещущими стонами и царапающими ноготками. Чаще всего это происходило во время ночных обходов, когда в спокойные ночи Кот мог без зазрения совести сосредоточиться лишь на стройном, подтянутом теле напарницы, бегущей впереди него по залитым луной крышам. Иногда их губы находили для поцелуев более экзотичные места. Адриан оставлял эти фантазии на ночь, когда он мог в полной мере насладиться мысленной картинкой, представляя себе вкус ее рта, пока он гасил болезненный жар с помощью ладони собственной руки. Но одна вещь объединяла все эти воображаемые поцелуи. Он просто не мог стоять, как идиот, пока Ледибаг целует его. Адриан выпустил еще один стон, который быстро превратился в раздраженный хрип. Адриан откинулся в кресле. Если бы ему дали тетрадь, он сумел бы заполнить все страницы, описывая все то, что он хочет сделать с Ледибаг. Он писал бы параграфы и поэмы, и может даже симфонии, описывая каждый греховный поступок, который он совершил в своем затуманенном гормонами разуме. Но когда пришло время применить свое буйное воображение, что сделал Адриан? Он застыл. Ледибаг поцеловала его, а он не сумел даже поднять собственные руки, не сумел заставить собственный рот двигаться. Впервые за долгое время, Адриан чувствовал себя не героем, а мальчишкой в нелепом костюме. От кошачьей харизмы не осталось и следа. Он никогда не сможет показаться ей на глаза. Конечно, так было только в тот момент, когда его телефон решил вдруг подать сигнал. Звук отвлек Адриана от внутреннего монолога и привлек его внимание к тому, что в комнате стало темно. «Как долго я так просидел?» Достав сотовый с прикроватной тумбочки, Адриан разблокировал его. Дисплей сообщил о том, что уже 7:48 вечера. А еще о том, что пришло новое сообщение от Ледибаг. [ Патрулируем сегодня ночью? ] [ Мне нужно тебя увидеть. ] [ Конечно! ] Адриан не мог дождаться.***
Маринетт, как обычно, проснулась позже Альи. Потянувшись всем телом в постели, словно она была дома, Маринетт стряхнула с себя сонливость. Топот маленьких ножек просочился из-под двери Альи. Это была обычная мелодия быта их семьи, которая успела полюбиться Маринетт за годы их дружбы. — Ну, добрый день, спящая красавица, — поприветствовала ее Алья со своего места возле окна, попутно захлопывая журнал и перемещаясь по беспорядку к кровати. — Да, да, типа я не слышала этого раньше, — Маринетт поморщилась, когда подруга плюхнулась рядом на матрас. Разбуженная подпрыгнула вверх и заворчала под озорной взгляд виновницы. «Боже, еще слишком рано для ее выходок». — Так… ты обязана рассказать мне, кто этот К.Н. и почему он не может дождаться встречи с тобой вечером? Маринетт почти проглотила свой язык. — Ты что, рылась в моем телефоне?! — Конечно, нет! — начала Алья. Каждая черта ее лица источала опасную смесь восторга и подозрительности. — Я просто поставила утром заряжаться твой телефон, ведь я хорошая подруга, и на дисплее высветилось сообщение. — Закончила она, выжидающе сверкая глазами. — Он никто, — невозмутимо ответила Маринетт, зарываясь поглубже под одеяло, чтобы скрыть наглую ложь. К сожалению, было затруднительно сказать, что Кот ей никто, особенно после того как она наложила на него руки. «Не в этом смысле, конечно…» — О, так все-таки К.Н. — это он? Как интересно! Однако, очень-очень-очень интересно. Налью чаю. — Чайная закрыта, возможно, навсегда, — после этого ответа, раздавшегося из недр постели, Алья решительно содрала одеяло с Маринетт и предоставила ей свой лучший взгляд любознательного журналиста. — Маринетт Дюпэн-Чэн, если я узнаю, что ты блудила с каким-то парнем за моей спиной, и отказываешься рассказать мне все в мельчайших подробностях, клянусь, я никогда больше с тобой не заговорю! — Он друг. — Неправильный ответ, попробуй снова. — Коллега? — Маринетт! Маринетт испустила раздраженный вздох, понимая, что полуправда все же лучше, чем Алья, которая поймет всю ситуацию, и неуверенно начала: — Ладно, он просто парень, с которым я переписываюсь. Глаза подруги расширились от радости, а потом она сузила их в поддельном сосредоточии. — Какой-то парень, с которым ты встречаешься сегодня вечером, а-ля ночью, и ты клялась, что слишком занята, чтобы пойти потусоваться с нами, потому что у тебя были «дела»… — закончила Алья с усмешкой, заговорщицки пихая локтем Маринетт. — Теперь понятно, что за «дела» ты имела в виду, шалунья! — Знаешь, чего я больше всего хочу? — Маринетт вдруг вспылила, пытаясь остановить румянец, грозившийся покрыть всю верхнюю часть тела. — Вообще сегодня не просыпаться, чтобы этого диалога не случилось! — Не так быстро, мне нужно немного больше деталей, раз уж ты собралась скакать ночь напролет с неизвестным парнем! — Ее блокнот уже был открыт, а ручка готова записать что-либо важное. — Алья, я не… — Имя. Возраст. Рост. Вес. Цвет глаз. Школа. Адрес. Размер члена. — Нет, нет, высокий, нет, зеленые, нет, нет, и АЛЬЯ! — Хм-м-м-м-м. Высокий, зеленые глаза, и член такой же большой, как я… а что, он мне по душе. Маринетт со стоном спрятала лицо в ладонях, и ее плечи дернулись на следующие слова подруги: — Ты уверена, что мы говорим не об Адриане? — Конечно, нет! — пискнула Маринетт, снова заливаясь краской, — ты думаешь, я сохранила его номер после той катастрофы с автоответчиком? Сердечный ритм участился, когда она вспомнила о том, что они собираются увидеться с Адрианом в пятницу, а это всего через три дня. Маринетт пыталась отпроситься, плачась Алье, что она не готова, но подруга была непреклонна. Алья настаивала на том, чтобы она пошла, но дала Маринетт немного личного времени со среды на четверг, чтобы морально подготовиться, прежде чем их пижамная вечеринка продолжилась. Истерика Маринетт была остановлена словами, вылетевшими изо рта Альи. — Ну, у тебя определенно есть типаж парней, которые тебе нравятся… — задумчиво протянула Алья, все еще изучая взглядом подругу. Разум Маринетт тикал в такт с ее сердцебиением, а слова Альи неприятно шумели в голове. Адриан был высоким. Кот был высоким. У Адриана светлые волосы и зеленые глаза, что значит… «Ни хрена себе, у меня есть типаж?!» «Это нелепо, — решила Маринетт, стараясь игнорировать стук сердца о собственные ребра. — Я влюблена в Адриана. — Она решительно кивнула. — Кот просто мой напарник… временное помешательство, просто напарник-сердцеед, которого я иногда целую на крышах зданий». У нее определенно есть типаж. Маринетт с дрожью вспоминала то, как Кот взглянул на нее, когда они удалились в уединенное место. Его глаза были наполнены тоской, когда он спросил, что значит для них этот поцелуй, и какое у него было лицо, когда Ледибаг отступила прочь. Не сумев понять собственные чувства, Маринетт просто сбежала. — Итак. О каком роде переписок мы говорим? Вопрос Альи дал Маринетт отсрочку, позволяя ей избежать мысли, которая ее так расстраивала. — Ох, ты знаешь. Я отсылаю ему слова, он присылает мне ответ, мы общаемся как нормальные люди. Что это за вопрос вообще? Алья подняла бровь вверх, давая подруге понять, что она не избежит этого разговора. — Не веди себя так, будто не знаешь, о чем я говорю. Твоя старшая сестрица Алья в свое время переписывалась со множеством парней, и я, также как и ты, отлично знаю, как быстро слова переходят в фото, а те в действия. — Ладно, теперь ты правда меня запутала, — честно сказала Маринетт, и ей не понравилось то, как дико подруга загорелась на ее ответ. — Я спрашиваю, присылал ли месье Зеленые Глаза тебе горячие фотки. И если да, то отсылала ли ты ему в ответ? — Абсолютно точно нет! — вскрикнула Маринетт, рьяно тряся головой и чувствуя, как лицо просто горит, пока ее подруженька каталась со смеху. «Этого никогда не произойдет, у нас нет никакой интимной переписки». — О, да у нас тут интимная переписка! — заявила Алья, будто читая ее мысли.***
Сорок пять минут, шесть отдельных истерик и бесчисленное множество крайне неловких скриншотов с примерами спустя, Маринетт уже была готова провалиться под землю, но Алья все продолжала говорить. — Он просто друг… — пробормотала она под громкую лекцию о том, как правильно закончить диалог. — Просто друг и все тут… — Ой, да не неси ахинею! — Алья внезапно рявкнула. — Ты сегодня идешь на свидание с парнем, о котором я даже не слышала до сегодняшнего дня! Очевидно, это что-то, даже если ты не признаёшься сама себе! Что-то в ее словах заставило Маринетт вздрогнуть. «Очевидно, это что-то, даже если ты не признаёшься сама себе». — А сейчас, пожалуй, мы перейдем к запатентованному мной «Обнаженному Еванглию»! Десять заповедей о распутных фото, если ты позволишь… — Знаешь, что? Я думаю, что узнала за сегодня достаточно нового… и интересного. — Маринетт сложила руки в умоляющем жесте. — Как насчет того, чтобы отложить «Обнаженное Еванглие» и вместо этого перейти к видеоиграм, пока я не ушла домой? Алья вздохнула, возведя руку в направлении ставшей внезапно намного мудрее девушки. — Хорошо, пока ты свободна, но я жду полный отчет, когда ты придешь на ночевку в четверг! Признав, что это было лучшее предложение, которое она могла получить, Маринетт смягчилась, со вздохом позволяя вести себя вниз по лестнице. У нее было чувство, что это был не последний неловкий разговор за этот день. И она не ошиблась. Часы спустя, Маринетт недвижно сидела на кирпичной трубе около их обычного места встречи. Она практически ощущала вопросы, которые всем своим телом излучал Кот Нуар, сидящий на крыше недалеко от подножия дымохода. — Ты понимаешь, что я не кусаюсь? — задал он вопрос, глядя на расстояние, которое оставила между ними Ледибаг. Слова его были столь же жесткими, как и его осанка, словно Кот произнес их по необходимости, а не стремясь услышать ответ. Ей не понравилось, как жестко они прозвучали, скатились с его языка и разбились о землю, словно стеклянные шарики. — Расстояние, как для тебя, так и для меня, — ответила она и сама удивилась тому, как внутри все сжалось от смысла ее слов. Видимо, Кот не упустил это из виду, судя по тому, как его взгляд излучал жар. Ледибаг вдруг стало сложно вспомнить, о чем она хотела с ним поговорить. — Боишься, что не сможешь удержаться, чтобы не наброситься на меня? — он говорил медленно, дразнящим голосом, и так же медленно двигался в ее сторону, не разрывая зрительного контакта. «Нет никакой логической причины, почему он имеет столько власти надо мной», — подумала Маринетт отчаянно, пальцами впиваясь в кирпич под собой и проглатывая комок в горле, пока Кот подходил все ближе. — Верно, — ответила она, демонстративно игнорируя, как абсолютно непривлекательным образом его голова наклонилась вбок в интересе. — Потому что когда я доберусь до тебя, ты даже стоять не сможешь. «У-у-упс. Плохая формулировка». Она осознала это секундой позже чем следовало, заметив видимую дрожь, пробежавшую по телу Кота. — И, конечно, — быстро продолжила Ледибаг, стараясь подавить собственную дрожь, — я имела в виду, что твои ноги будут переломаны! Мною! За использование моего номера не по назначению! — Она почти кричала, дико жестикулируя руками в тусклом свете луны. — Я тебя уверяю, что моя крайне любопытная лучшая подруга увидела твое сообщение. И позволь сказать, она жаждала услышать, в каких отношениях я состою с вот этим вот К.Н.! — Что ты ей сказала? — тихо спросил Кот, стоявший уже непосредственно на крыше у подножия дымохода, рассеянно скребя по нему когтем. По его лицу прошла странная смесь надежды и страха, подбородок был поднят вверх в ожидании ответа. — Я сказала, что ты парень… — Ледибаг издалека начала, ее собственные чувства оказались настолько противоречивы, что стало сложно сформулировать предложение. — Это так. — Я сказала, что мы переписываемся. — Это у нас есть. — А еще, что у нас сегодня свидание. Губы Кота изогнулись в легкой улыбке, но этого было достаточно, чтобы ослабить напряжение, поселившееся в груди Маринетт. — Если бы я знал, что это будет свидание, я бы оделся поприличнее. Может, захватил бы букет по дороге сюда, — осторожно промурлыкал он, пытаясь улыбнуться, но улыбка исчезала при мысли, что напарница может злиться на него. Ледибаг издала короткий смешок. — Флиртуй сколько хочешь, но я за тобой слежу, — сказала она насмешливо-серьезным тоном, пытаясь восстановить некое подобие власти, прежде чем ситуация выйдет из-под ее контроля. Конечно, это Нуаровское ложно-виноватое выражение и его очаровательный (совершенно не очаровательный!) жест поражения лишь закрепили тот факт, что она уже простила его. «Тупой котяра». Молчание, растянувшееся между ними, напомнило Маринетт о реальной причине, зачем они здесь. — Я-я не хотела убегать, — сказала Ледибаг почти шепотом, ощущая, как ее затапливает стыд, когда она напомнила сама себе, что сбежала, поджав хвост, на его вопрос, вполне уместный после внезапной перемены ее поведения. И после этого она сама на него набросилась. — Это моя вина, я не должен был давить на тебя, — незамедлительно отреагировал Кот. — Не говори так! — Маринетт выпалила это мгновенно, но замолкла на секунду, чтобы уже продолжить на тон ниже. Внутри все выворачивалось наизнанку от чувства вины. Она была той, кто поцеловала его, а потом сбежала, а Кот пытается взять вину на себя. Что еще хуже, она не смогла даже извиниться, чтобы не звучать так, будто делает ему выговор. Ледибаг попыталась выразиться настолько ясно, чтобы правда буквально ослепила оппонента. — Я бы не сбежала, если бы ничего не почувствовала. Нуар встрепенулся, когда она заговорила, и надежда затопила его взгляд, который необъяснимо и определенно опасно затягивал. Слова и чувства слились в бешеном танце, прежде чем сорваться с ее языка. Ледибаг не могла долго смотреть Коту в глаза, выражение его лица заставляло сердце биться слишком быстро, и ее ладони начали потеть слишком сильно, и если бы она не отвела взгляд, то просто рухнула бы. — Ты что-то почувствовала? — пусть это был вопрос, но звучал он, как молитва. Ледибаг могла только кивнуть, не в силах оторвать взгляд от собственных ладоней, сложенных на коленях. — Ты говоришь, что что-то почувствовала… ко мне? — попытался уточнить Кот осторожным тоном. Еще один кивок. — Тогда в чем проблема? — он сказал это так, будто это была самая простая вещь в мире. Ледибаг вскинула голову на напарника, едва сдерживающего радость. «В чем проблема?» она нахмурила брови, когда Кот продолжил как ни в чем не бывало. — Так ты что-то чувствуешь ко мне? — он удивленно хмыкнул, пожимая плечами. — Ты точно должна знать, что я не холоден по отношению к тебе. Ты серьезно думаешь, что я бы отвернулся от тебя? Я? Тот, кто бегает за тобой последние три года? «Ну, тут он прав», — подумала Маринетт, осознавая всю свою вину. — Не то чтобы я думала, что ты отвергнешь меня, — медленно начала она, соскальзывая с дымохода на крышу. Ледибаг собрала все свои мысли, которые вились в ее сознании последние несколько дней, и попыталась сложить их вместе. — Кажется, проблема в том, что я не уверена, что все, что я чувствую по отношению к тебе, соответствует… глубине?… того, что ты чувствуешь ко мне. К ее удивлению, Кот залился легкомысленным смехом и воздел руки в небо. — Кого это волнует? — практически пропел он, а его лицо расплылось в дикой ухмылке, что заставило желудок Маринетт вновь делать акробатические трюки. — Я пытался добиться тебя многие годы! Ты действительно думаешь, что меня заботит, что ты не немедленно влюбилась в меня по уши? Ледибаг издала что-то между фырканьем и писком, когда Кот вдруг подхватил ее и закружил, как в каком-то диснеевском фильме, а потом поставил обратно на землю. Они посмотрели друг на друга. — Ты что-то чувствуешь… — начал он, указывая на чуть покрасневшее лицо напарницы, прежде чем позволить своим рукам порхать в пространстве между ними — …и, хоть это что-то маленькое, оно на моей стороне. Маринетт не могла ничего поделать, но хихикнула на его благоговейное выражение лица, ощущая, как тугой узел тревоги в груди наконец ослабевает. «Он не зол… Черт возьми, он практически прыгает от радости при одном только намеке, что Ледибаг испытывает к нему что-то, выходящее за рамки обычного партнерства!» — Так ты не против, что мы не афишируем это? — аккуратно спросила она, проверяя его реакцию. — Это? — притворно переспросил Кот. Он все еще улыбался. — Нас, — пояснила Маринетт, наслаждаясь тем, как его уши встрепенулись на слово (почти также, как она наслаждалась тем, что позволила соскользнуть этому слову со своего языка). — Пока существует это нас, я буду самым счастливым котом во всем Париже! — Тебе не так трудно угодить, да? — лукаво сказала Ледибаг, тыкая пальцем ему в грудь. — Вовсе нет, — ответил он, все еще ухмыляясь, — особенно если это делает моя Леди. — Ох, заткнись! — фыркнула она, все равно краснея. — Ты можешь заставить меня… — Ты прав. Я могу. Но чертовски трудно будет говорить со сломанной челюстью! — Знаешь, у меня есть на уме пара других способов. — Предполагаешь, что я сумею отрезать тебе язык? — Ну, насчет языка ты почти угадала… — подмигнул Кот, но Ледибаг отмахнулась, привычно закатывая глаза. — Хватит! Когда я сказала, что мы идем патрулировать, я не шутила, — она, улыбаясь, отцепила йо-йо. — Конечно, долг зовет! — ответил Нуар, обводя широким жестом соседние крыши, но потом вдруг выпрямился. — Но сначала, возьми. Ледибаг с трепетом наблюдала, как он роется в кармане, и подозрение сменилось счастьем, когда она увидела крошечные, завернутые в фольгу, сокровища, появившиеся в его руке. Кот засмеялся над ее, должно быть, глуповатым выражением лица, и протянул ей шоколад. — Откуда ты знаешь? — спросила она, быстро разворачивая конфету и взволнованно закидывая в рот. Вкус был просто потрясающим, как она и запомнила. — Сегодня ведь пятое, — просто сказал Кот, с улыбкой пожимая плечами, а потом одним прыжком перемахнул на соседнее здание. Немного ошеломленная его вниманием, Ледибаг застыла на месте, пользуясь моментом, чтобы дожевать шоколад, а потом с широкой улыбкой на лице отправиться за тенью Кота, следующего их обычному маршруту.