___
Звук был ненавязчивым. Мелодичный перезвон колокольчиков превращался в мелодию, которая должна была вызывать ощущения мира и спокойствия. Ведь именно поэтому Маринетт ее и выбрала. Мелодия длилась еще секунд десять, затем затихала, а потом вновь заиграла. Так сладко и мелодично. Маринетт резко захотелось кого-нибудь убить. — Поздравляю с первым учебным днем, — Тикки сонно хихикнула — ее обычная раздражительность испарилась, когда квами увидала уморительно-недовольное лицо подопечной. Было семь утра, они обе были слишком сонные, чтобы как следует пожелать друг другу доброго утра. Мелодия будильника продолжала играть. Маринетт завозила рукой по кровати, не вынимая головы из-под подушки в последней попытке отрицания существования утреннего света, пытающегося пробиться в просвет между кроватью и подушкой. Наконец нащупав телефон, Маринетт застучала по экрану, пока невыносимо счастливая мелодия не отключилась. Ох, теперь она ненавидит этот звук. Тихое бурчание превратилось в ленивое бормотание, пока, наконец, не переросло в громкие стоны смирения, когда Маринетт вытащила свое тело из теплых объятий одеяла почти двадцать минут спустя. Неприятные мысли сквозь сонную пелену следовали за ее разумом, когда она спускалась со своего чердака. «Опоздание в первый день ведь не считается?» И ведь вроде бы совсем недавно ей аж не терпелось, чтобы этот день поскорее наступил. Она была готова вырваться из объятий каникул и вернуться к обычным школьным будням. Но вот сейчас она здесь открывает люк, чтобы спуститься в ванную, и не может найти ни одной хорошей причины, зачем ей вставать в такую рань. «Ну почему уже надо идти в лицей, ведь каникулы только стали интересными…» — подумала она, слегка улыбаясь, и продолжила чистить зубы. Хотя, «интересно», это не то слово, которым можно было бы описать ее жизнь. «Интересно» даже не описывает все то, что произошло с ней в последние две недели. Открытие ее новых, или, возможно, сдерживаемых на протяжении трёх лет, чувств к напарнику это не просто интересно. Пробуждение этих чувств, несмотря на то, что вы непоколебимо игнорировали своего возлюбленного/друга, это не интересно. И без сомнений, «наименее интересным» событием за все лето стал пятничный концерт. На который она пробралась. На котором Адриан позволил ей сидеть на его плечах. На котором у нее был просто ошеломляющий поцелуй с Котом Нуаром. На котором Маринетт действительно ощутила себя (впервые с начала полового созревания) настоящим подростком, погруженным в ночь, музыку и в сохранение секретов. Нет. Действительно, ничего интересного. Безумно, возможно. Или глупо? Безответственно. Впечатляюще. Безмятежно. Неразумно. Ослепительно. Неотразимо. Маринетт пробежалась по целому списку слов, пока не нашла верное. Неописуемо. Совершенно ужасно неописуемо. Конечно, это не остановило крошечный огонек гордости за подростковый мятеж, который отразился улыбкой на лице. Внутри взбурлило приятное тяготение, заставляя Маринетт буквально подпрыгивать, когда она возвращалась обратно в комнату. Она подошла к туалетному столику, и ее самодовольная улыбка стала еще шире. Лежащий на столе телефон мигал оповещением о новом сообщении от Кота. [ Доброе утро, красавица *kissy cat emoji* ] Маринетт цокнула, несмотря на то, что на сердце стало теплее. «Если бы этот льстец увидел меня сейчас, он бы сбежал, поджав хвост», — съехидничала она про себя, глядя в зеркало на свое неопрятное отражение. Вздохнув, она включила какую-то бессмысленную попсу и начала приводить себя в порядок. [ утро? да. ] [ красавица? пока нет. ] [ нужна тонна времени и усилий, чтобы добиться моей уникальной посредственности ] Она не хотела жаловаться. Просто сейчас она чувствовала, будто на одном плече сидит крошечная Маринетт, а на втором — Ледибаг, и каждая из них нашептывает ей на ухо, как именно она должна относиться к себе. В большинстве случаев, обе маленькие девочки говорили каждая свое, сталкивая в Маринетт кучу противоречивых эмоций относительно ее собственного представления о себе. И ее ответ был результатом самоиронии и подшучивания над собой, которым она позволяла брать над собой верх последнее время. «Половое созревание тот еще аттракцион, да?» [ наговариваешь на себя! Я точно знаю, что моя леди по утрам выглядит, как ангел! ] [ о, да? Подглядываешь в мои окна, котяра? ] [ Мне не нужно шпионить, чтобы быть уверенным в том, что ты САМОЕ прекрасное существо на всей земле ] [ вот сейчас был немного перебор, думаю. Кроме того, ты никогда не видел меня, только что вставшую из постели ] [ и эту несправедливость я планирую однажды исправить ] [ держу пари, ты отлично выглядишь со спутанными волосами ;) ] Маринетт замерла, переставая заплетать волосы, и склонила голову, перечитывая последнее сообщение. После осмотра результата, она распустила косу, позволяя волнистым иссиня-черным волосам свободно опасть. «Думаю, что пойду сегодня с распущенными волосами». Она не опоздала. Вообще, это почти невозможно, когда живешь буквально через дорогу от лицея. Алья встретила ее с усталой, но радостной улыбкой, и они окунулись обратно в обычный ритм жизни, пришедший после летнего затишья. Как и обычно, они пошли по школьному двору, поймали друзей, поболтали, а затем звонок загнал их в здание. Классные комнаты не менялись из года в год, так что подруги скользнули на свои обычные места позади Адриана и Нино. Маринетт, ожидая получения копий расписания, не без маленькой гордости отметила, что без запинки поздоровалась с Адрианом, ведь раньше она просто молча присоединялась к друзьям, ожидая момента вклиниться в их разговор. В этом году учебная нагрузка должна была увеличиться, ведь это был их второй и последний год в лицее. Хорошо, что она проведет его не в одиночку. Они с Альей вместе выбрали три одинаковых предмета, по расписанию стоявшие утром. Нино тоже оказался почти на всех тех же занятиях, что и они, и показал большой палец вверх, когда подруги позже наткнулись на него в классе. — Похоже, я знаю, с кем буду ходить на занятия в этом году, — заметил он игриво, забирая у Альи книги, когда ухмыляющиеся девушки собрались идти на следующий урок. Маринетт с некоторым удивлением обнаружила, что в этом году у нее больше совместных занятий с Адрианом, когда заметила его в общей сложности четыре раза за день (не то чтобы она считала). Она думала, что их расписания будут также не совпадать, как и в прошлом году, так как он брал сложные предметы, а Маринетт… Скажем так, она же не вундеркинд. Каждый раз, когда она проходила в дверь класса и замечала, что Адриан ей кивает, то чувствовала, как немного взвинчивается. «Ты отпустила свои чувства, помни», — решительно напомнила она себе, едва не превращаясь в желе, когда он сел на свободное место рядом с ней на занятии по продвинутому французскому (единственному предмету, который ей действительно удавался). Это был единственный урок, где с ней не было ни Альи, ни Нино, чтобы хоть как-то смягчить присутствие Адриана — в итоге только они вдвоем сидели в классе, полном незнакомых ребят. — Там, где вы сели, вы и будете сидеть до конца учебного года, — объявил учитель, раздавая учебные программы. — Поэтому, предлагаю поскорее подружиться с вашими соседями. Маринетт захотелось самоликвидироваться. «Все будет хорошо, — подумала она, впиваясь ногтями в ладони. — Я переживу этот год, если не буду думать о его смехе, или его улыбке, или его сильных, широких плечах подо мной, когда он поднял меня и провел своими большими ладонями по моим…» — Ч-что? — булькнула Маринетт, впервые замечая, что Адриан пытается ей что-то сказать. Он улыбнулся, а затем рассмеялся. «Что ж, все идет по плану». — Я просто говорю, что хорошо иметь здесь друга, — повторил Адриан, оглядывая классную комнату, прежде чем его зеленые с огоньком глаза посмотрели на Маринетт. — О, безусловно! — выдавила Маринетт с натянутой улыбкой. Голос Альи эхом звучал в ее голове, повторяя «у тебя есть любимый типаж» снова и снова. Одно занятие прошло, осталось чуть больше двухсот! Она в такой заднице.***
Несмотря на небольшой срыв в первый день, первая учебная неделя прошла предсказуемо легко. Положа руку на сердце, можно было сказать, что самой сложной частью дня было утро, но вся раздражительность от раннего подъема исчезала, как только Маринетт садилась за парту. Приятно было снова увидеть своих одноклассников, с которыми она не была достаточно близка, чтобы тусоваться с ними летом. Несмотря на то, что она еще тихонько оплакивала потерю такого большого количества свободного времени, Маринетт была вынуждена признать, что возвращение в привычную рутину сотворило чудо с ее душевным равновесием. В ее семье была традиция — поход по магазинам в конце первой учебной недели, когда женщины семьи Чэн «уходили в загул» (как любила говорить мама). Так что ранним субботним утром они поехали в громадный торговый центр, и Маринетт практически подпрыгивала на сидении от предвкушения. Не так часто ее семья закупалась тут. В магазинах высокого класса. То есть в дорогих. То есть не очень соответствующих заработку пекарей. И хотя семья Дюпэн-Чэн не была бедной, Маринетт была воспитана с чувством бережливости — навыком, который очень пригодился, когда она занялась шитьем. Она не водила носом на скидках и привыкла закупаться в секонд-хендах, перебирая все стеллажи, пока не находила привлекшую ее ткань. Это была та привычка, которой она гордилась. Так что она была очевидно смущена, когда в разгаре шоппинга, мать завела ее в магазин, в котором Маринетт признала дорогой дизайнерский бренд. Мадам Чэн успокоила дочь мановением руки. — Ты хорошо поработала этим летом, к тому же каждому иногда нужно баловать себя, — пояснила она с блеском в глазах, когда повела вглубь магазина. Маринетт ощутила приятное волнение от того, что может позволить себе брендовую вещь, но тут же оледенела, когда увидела куда ее завели. — Мама, нет! — она зашипела от смущения, упираясь каблуками в пол. Но это было бесполезно. Мадам Чэн просто хихикнула, подталкивая дочь, пока они не остановились прямо посреди отдела с нижним бельем. — Ты же не серьезно. — О, да ладно, когда я тебе в последний раз помогала подобрать бюстгальтер? Вероятно, только когда ты начала носить свой первый, — мама схватила пушап цвета лайма и приложила его к груди покрасневшей дочери. — Не твой цвет. Взгляд Маринетт заметался по отделу в поисках возможности для побега. Открытое окно или дверь на склад подойдут… — Но ты явно подросла с тех пор, когда тебе было двенадцать, — продолжила мадам Чэн в бодром тоне, не обращая внимания (или, возможно, просто игнорируя) на смущенную дочь. — Я не уверена, почему у тебя они такие, но явно это пошло не с моей линии! — она засмеялась, указывая на собственную грудь, и Маринетт громко застонала. — Мне не нужен новый бюстгальтер, — тихо взвыла Маринетт, осматривая ряды экстравагантных шелковых комплектов и дорогих кружев. — И мне абсолютно точно не нужен ни один из этих дорогущих комплектов. Вопреки своим словам, Маринетт не могла не восхититься выбору, как с практической точки зрения швеи, так и с полного тоски взгляда девушки-подростка. Может ей и не нужен был такой секси-бюстик, но, черт побери, она определенно хотела один такой. — Маринетт, ты будешь удивлена, но хороший комплект придаст тебе уверенности, — о, чудно, мама добралась до трусиков. — Это поднимет тебе самооценку, даже если ты будешь единственной, кто будет знать, что ты в нем. — Тут мама обернулась, вздернув бровь. — Или есть кто-то, кому посчастливится увидеть? — ЧТО ЗА… КОНЕЧНО, НЕТ! — заорала Маринетт, заливаясь краской. — Ты ведь знаешь, что если ты занимаешься сексом… — НЕТ. Н-Е-А. Я не занимаюсь! Не-е-е-е-ет, мы НЕ будем сейчас об этом говорить! Мама лишь рассмеялась с ласковой улыбкой. — Ну тогда ладно, но ты знаешь, что можешь всегда мне все рассказать, верно? — смущенный кивок. — Хорошо! А теперь давай выберем тебе что-нибудь! Только Маринетт отошла от первоначального ступора, как почувствовала, что вновь впадает в него. Вместе с мамой они просмотрели комплекты в поисках идеального среди множества нижнего белья, что было незабываемо. Первым выбором был самый предсказуемый набор. Простой и девичий, на который взгляд Маринетт упал почти сразу же — сиреневый комплект из лифчика и трусиков в мелкий цветочный рисунок и с маленькими бантиками. Дальше выбор пал (с подачи мамы, однако Мари не могла не признать, что и он был потрясающим) на полную противоположность первому комплекту — вообще без пушапа, с мягкими треугольными чашками темно-синего цвета. Он выглядел невероятно удобным, особенно вместе с трусиками-шортиками. Последний выбор удивил саму Маринетт, потому что он полностью не совпадал с тем, что она обычно выбирала. Она практически не носила черное, потому что это был цвет ее волос, но сейчас ее необъяснимо тянуло к черному бюстгальтеру. Вырез был глубоким, чашки крепились за спину тремя лямками. Модель была шикарна, но что особенно цепляло взгляд — кружевная отделка. Этот дизайн не был похож на все то, что Маринетт встречала раньше, так что она безо всякой мысли схватила комплект, включающий в себя еще и стринги. — Как думаешь, твой отец… — Упс, извини, не слышу, я в примерочную, пока! — Маринетт нырнула за тяжелую, бархатную занавесь, радуясь, что ей удалось избежать неловких расспросов. Освещение в кабинке было тусклым и теплым. Зеркала занимали все пространство, напоминая Маринетт, что это не какой-то там масс-маркет. Позволяя себе насладиться роскошной обстановкой магазина, она сложила нижнее белье на пуфик, быстро скинула одежду и начала примерку. Минутами позже, после того как она примерила их все и влюбилась в каждый, Маринетт поняла, что находится в тупике. Очевидно, она не могла взять их все, ей влетит в копеечку и один, не говоря уже о трех — все свелось к вечному противостоянию милого, удобного и сексуального. Старый как мир вопрос. Мама не очень-то помогла, сказав, что ей одинаково нравятся все три, и Маринетт с разочарованным вздохом нырнула обратно в кабинку. Ей нужен был кто-то, кто поможет ей принять решение. «Например, лучшая подруга», — вдруг подумала Маринетт и развесила все три комплекта, чтобы сделать фото. [ Я могу позволить себе только один, так что подойди со всей серьезностью. ] Она быстро отослала сообщение, и начала одеваться, ожидая вердикт. Алья никогда не выпускала телефон из рук, так что Маринетт была уверена, что ей не придется долго ждать. Через полминуты телефон пиликнул, и она наклонилась, чтобы разблокировать его. [ Возможно, мне было бы проще, если бы я увидел белье на тебе, моя леди… ] «Ох». Маринетт прочитала, затем перечитала сообщение, а потом посмотрела на К.Н., и вновь вернула взгляд на только что отправленное фото в окне диалога. «Ох». Она попыталась успокоиться, рассеянно изучая пятнышко на ковре и сжимая в руках телефон. Через несколько секунд, Маринетт подняла его ко лбу и с шипением выпустила воздух сквозь стиснутые зубы. В ушах громко стучала кровь. «Я что, случайно начала интимную переписку с Котом Нуаром?» По-прежнему двигаясь, как в тумане, она вновь посмотрела на экран, и паника начала просачиваться через трещины внешнего спокойствия. Маринетт выпучила глаза и рухнула на пуфик. От крика удерживало лишь то, что она находилась в переполненном магазине. «Я определенно начала интимную переписку с Котом Нуаром».