___
Маринетт не могла сказать, была она голодной, возбужденной или просто умирала. Скорее всего, все вышеперечисленное было завернуто в аккуратный узелок под названием ПМС. За практически два года ее женской зрелости Маринетт давно прекратила пытаться понять, что матушка природа будет преподносить ей каждый месяц, и просто надеялась на лучшее, готовясь к худшему. И под худшим подразумевалось чувство, которое она испытывала в данный момент. — Я не понимаю! — крикнула она, свернувшись в позе эмбриона на диване в гостиной. — У меня даже еще не пошли месячные, а мое тело пытается меня убить… — закончила она жалостно сопя, обнимая горячую подушку и прижимая ее к животу. — Помню, я чувствовала то же самое, когда была в твоем возрасте, — присев на диван, мадам Чэн удобно расположила голову дочери на своих коленях. Вздохнув, она пробежалась пальцами сквозь иссиня-черные пряди волос, которые так напоминали ее собственные, и посмотрела на своего бедного ребенка. — Многие мои симптомы тоже происходили во время овуляции. Судороги, вздутие, голод, не говоря уже об иррациональных приступах гнева! К сожалению, моя дорогая, это ты унаследовала от меня. Маринетт простонала, зажмурившись от очередного приступа острой боли в животе. Ее мама, наклонившись, поцеловала ее в лоб. — Как ты с этим справлялась? — спросила Маринетт сквозь сжатые зубы, наконец, расслабляясь после того, как ее отпустили судороги. — В основном, теми же способами, что и ты. Чай, горячие ванны, много отдыха и еще больше мамочкиных поцелуев, — в доказательство она прошлась маленькими поцелуями по румяным щекам дочери, пока та не начала хихикать. — Несмотря на это, конечно, — продолжила Сабина, выпрямляясь, — все стало намного лучше, когда, в итоге, я стала пользоваться противозачаточными средствами… Маринетт неуверенно заерзала; ее внутренний сигнал «неловкий разговор с мамой» тут же забил тревогу. «Это добром не кончится…» — Это случилось, когда я встретила твоего отца… — МАМ! — …Мы знали, что еще не были готовы к маленькой Маринетт… — НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ЭТО МНЕ РАССКАЗЫВАТЬ! — …Но это было абсолютно невероятно… — НЕ-Е-Е-ЕТ! — …Как же быстро моя проблема с ПМС исчезла! — Я НЕ… — Маринетт прервала себя на полуслове, резко уставившись на мать. — Исчезла, говоришь? — О, да! — рассмеялась мадам Чэн. — Примерно через месяц я была полностью свободна от всех симптомов, и я могу посчитать на пальцах одной руки, сколько раз у меня были с тех пор сильные боли. Наступила небольшая пауза, во время которой младшая Чэн призадумалась. — Ты что-то затеяла. Я чувствую это. — Я думаю, мама. Это разные вещи. Но она замышляла. Ох, боже, конечно, она замышляла. Маринетт мысленно взвешивала, стоят ли смущение и возможная отрицательная реакция этого, несколько секунд крутила эту идею в своей голове, но очередная сильная судорога решила за нее. Приготовив себя к сложному разговору, Маринетт только открыла рот, как слова матери прервали ее: — Если ты хочешь начать принимать таблетки — дай мне знать. — Ты.… То есть, правда? Ты не будешь возражать? Ее мама только рассмеялась. — Конечно. Ты же знаешь, что я не могу смотреть на то, как ты страдаешь. Честно, мне немного стыдно, что я не подумала об этом раньше, — она успокаивающе провела пальцами по лбу дочери. — Мы можем записаться на прием, чтобы получить рецепт, где-нибудь на этой неделе. — Да, пожалуйста, о, Боже мой, спасибо! Так они и поступили. Через один поход к врачу, множество смущающих вопросов и поход в аптеку, Маринетт наконец-то заполучила упаковку голубо-бежевых таблеток.***
— Есть изменения? — спросила Алья. Ее голос раздавался из динамиков телефона, прислоненного на одну из подушек Маринетт. — Ну, я пока не чувствую какой-либо разницы. Мама сказала, что изменения начнут происходить примерно через месяц. — Это уже хорошо. Я клянусь, что никогда не буду жаловаться на свой цикл, зная, через что ты проходишь, — Алья сочувствующе улыбнулась. Это грело Маринетт изнутри, несмотря на то, что это был всего лишь разговор по телефону. — Как думаешь, ты будешь в состоянии вернуться на занятия после обеда? Маринетт вздохнула, переворачиваясь, чтобы проверить время. Она пошла прямиком домой, как только наступил обед, надеясь, что быстрая ванная и пара таблеток Памприна облегчат ей жизнь. Можете назвать это одним из преимуществ жизни в нескольких шагах от школы. — Скорее всего нет, — угрюмо проговорила она, чувствуя себя не намного лучше, чем час назад. — Я думаю, что… — послышался крик на другом конце, за которым последовал тяжелый вздох. — Дай мне секунду, Мари, похоже что у этих дурашек опять какая-то фигня стряслась. Примерно с полминуты были слышны перешептывания, прежде чем лицо Альи вновь появилось на экране: — Прости, подруга, я тебе потом перезвоню! Нужно по-быстрому просветить Адриана в плане секса. Пока! Маринетт подавилась, пытаясь выдавить из себя какой-либо ответ, однако вызов внезапно прервался. Приподняв брови, она уставилась на потухший экран, но спустя время, лишь покрутив головой, положила телефон рядом с подушкой, намереваясь хотя бы чуть-чуть позаниматься. Она давно привыкла, что Алья и Нино любят играть в мамочку и папочку, так как сама не раз становилась жертвой их легендарных поучений. Она искренне посочувствовала Адриану, лишь надеясь, что он выдержит эту божественную мудрость, в которую его будут посвящать. Она слегка улыбнулась, краснея от мысли, что он интересовался сексом. «С таким-то телом у него должен был бы быть большой опыт…» Маринетт оттолкнула все предательские мысли прочь, сделала пару глубоких вздохов, чтобы отогнать непрошеное желание, которое прошлось вниз к животу. Адриан был ее другом. Милым, искренним, безумно горячим другом-супермоделью, но, тем не менее, платоническим другом. Плюс, она уже не была той по уши влюбленной, с вечно открытым ртом, говорящей не к месту чудачкой, как когда они впервые встретились. Она доказала, что может сохранять спокойствие, взаимодействовать, как нормальный человек, благодаря чему они и сблизились. На самом деле, Маринетт была очень благодарна этой дружбе. Или, возможно, она была благодарна тому, что ей больше не приходилось планировать свою жизнь во время их встреч. По правде говоря, это страшно истощало — бегать за ним все это время, так что это было большим облегчением, что их разговоры начали проходить легко и непринужденно, благодаря стихнувшей одержимости. Оказалось, что предмет ее воздыхания всего лишь (чрезвычайно красивый) обычный парень. Который ронял карандаши, запинался в словах и иногда (периодически) глупо шутил. «К тому же… — подумала Маринетт, но ее мысль прервало чирикнувшее оповещение. Она посмотрела на значок К.Н. и нажала на экран блокировки, — …у меня уже есть один блондин». Остаток дня она провела в кровати, делая домашние задания и работая над личными проектами, а также переписываясь с Котом. Переписывались они практически каждый день, что было удивительно, учитывая, что они не могли разговаривать о личной жизни. И все же, несмотря на это, они умудрялись говорить часами об абсолютно разных вещах; их маленькие, глупые разговоры заставляли глаза Маринетт сиять, в то время как они обсуждали повседневную жизнь. Но, конечно же, ей пришлось прервать его, когда на часах пробило десять. «Боже, находиться весь день в постели очень истощает». [ ну, все, котенок, пора закругляться ] [ конечно, не хочу отрывать тебя от твоих сладких снов ] [ пока они только обо мне ;) ] Маринетт слегка передернуло от правдивости его слов. Она раздраженно вздохнула, пытаясь подавить вспышку возбуждения. Сегодня она обязана была поспать и не позволит каким-то там гормонам испортить это! [ ХА, я слишком устала, чтобы мечтать о тебе ] [ ну, в этом случае, не буду тебя отвлекать ] [ спокойной ночи, моя леди <3 ] [ спокойной ночи, кот ] Маринетт уставилась в экран, от сообщений в груди разливалось тепло. Этими фразами они перекидывались каждый вечер, но именно сегодня они приобрели какой-то особый смысл. Возможно, в этом было виновато ее эмоциональное состояние, но сейчас она была очарована этим смайликом-сердечком. Она прикусила губу, чтобы сдержать ухмылку, напечатала ответ, а затем заблокировала телефон. [ спи спокойно <3 ] Маринетт направилась в ванну, весело что-то напевая, и начала свой ежедневный вечерний ритуал. Почистила зубы, умыла и увлажнила лицо, сняла одежду, собрала волосы и выключила свет. Последнее, что она сделала, перед тем, как вернуться в свою комнату, она достала противозачаточные таблетки из косметички, взяла таблетку, помеченную словом «пятница», и бутылку воды. «Немного удачи, и я буду как новенькая, — подумала она, открывая последнюю таблетку на этой неделе и залезая обратно в кровать. — Больше никаких истощающих судорог, никаких сумасшедших эмоций, никакой…»***
Ревности. Чистой, обжигающей ревности. Ревности, сводящей желудок, ревности до хруста в кулаках, ревности такой, что пронзала насквозь все тело. Она пыталась оставаться дружелюбной, действительно пыталась. Со всей этой толпой журналистов, окруживших ее, дюжиной камер, направленных на ее лицо, во время рассказа о причине сегодняшней атаки, Маринетт находилась не в лучшем положении, чтобы так злиться. И даже это не остановило ее от периодических собственнических взглядов в сторону ее партнера (ЕЕ ПАРНЯ), который стоял напротив ликующей толпы фанатов. Она с отвращением смотрела, как одна из мелких коварных гарпий наклонилась к Коту, практически облизывая его лицо во время селфи. Это, конечно же, вдохновило и всех остальных достать свои телефоны. «Действительно было необходимо закидывать на него свою руку, ты, маленькая…» — Ледибаг? — внимание Маринетт вернулось обратно к прессе. Она натянула милую улыбку. — Ах, да, последний вопрос и я пойду, — над толпой взметнулась сотня рук, а Ледибаг попыталась прислушаться к визгам поклонниц Кота. Она знала, что все это было ради шоу, но это все равно оставляло привкус горечи во рту, особенно учитывая, как он (странно) в последнее время вел себя с ней. Были ли это поцелуи после патруля или же обычной атаки злодея, Кот пытался быстрее уйти, едва целовал ей руку и исчезал. Это волновало, но еще больше бесило. Сколько раз он клялся в вечной любви Ледибаг? И несмотря на это, ее парень все равно настаивал на своем скорейшем исчезновении, в то время как она хотела большего. Больше всего сбивало с толку то, насколько он жаждал большего, но ровно до того момента, пока это самое «большее» не начиналось. После он поспешно сбегал. Маринетт знала, что не должна давить, не должна ожидать слишком многого и быстрого, но, черт возьми, у нее тоже были чувства! Противный голосок в голове нашептывал, что Кот жалел, что встречается с ней, что она не оправдала его ожиданий, не была тем, за кем он бегал два года. Раньше Кот смотрел на нее, как на богиню, сейчас же отводил взгляд. Он умолял ее остаться на минуту подольше, но сейчас он был тем, кто сбегал, на ходу придумывая глупые отмазки. И сейчас, видя это полчище фанаток (в котором некоторые из них были красивее нее), Маринетт чувствовала холодные пальцы неадекватности, впивающиеся в кожу. К счастью, сверхъестественное чувство уверенности, которое появлялось при трансформации, скрывало любые знаки ее внутренних терзаний, и Маринетт, повернувшись к собравшейся толпе, лишь натянуто улыбнулась. — Да, ты! — Ледибаг окликнула знакомую рыжеволосую девушку, которая протолкнулась в первые ряды толпы. — Привет! Не уверена, что ты помнишь, но меня зовут Алья. Из Ледиблога, — Маринетт отвлеченно кивнула ей, наполовину сосредоточившись на бессовестной демонстрации, что происходила на другом конце площади. — Мои читатели до смерти хотят знать, планируете ли вы с Котом Нуаром появиться на Фестивале Тыквы в октябре? — Э-э, да! — сказала Ледибаг, пытаясь смотреть в объектив камеры Альи, и продолжила официальным тоном. — Я могу подтвердить, что я и мой партнер получили приглашения от мэра и скорее всего будем присутствовать. — Отлично, отлично. Так что, ты… Внимание Маринетт переключилось от Альи к слишком знакомому хихиканью, которое разнеслось над толпой. — Котенька! — разнесся фальцет, и в эту же секунду кровь Маринетт закипела. Она смотрела, как Хлоя Буржуа положила руку на грудь ее партнера. — А когда я получу свою фотографию? Ледибаг впилась пальцами в свои ладони, сделала пару глубоких вздохов и приготовилась вернуться к интервью. «Кот — взрослый мальчик, он сам может справиться с приставучими выскочками вроде Хлои». Конечно же ее выдержка полетела к черту в ту секунду, когда ее одноклассница поцеловала в щеку ее застывшего парня. Маринетт не помнила, как пробиралась сквозь толпу, расталкивая всех журналистов так, что половина из них осталась лежать на тротуаре позади нее. По сути, единственное, что она помнила, ослепленная дикой ревностью — слово «МОЕ», которое порывалось вырваться из легких, горла, и в итоге разнеслось через площадь в зверином крике. Хлоя развернулась как раз вовремя, чтобы убраться с пути героини. Она округлила глаза от того, как Ледибаг обрушилась на только что освобожденного Кота Нуара с практически животным рвением. Она схватила его за воротник и, дернув за колокольчик на себя, поцеловала его. Но Ледибаг не расслабилась во время поцелуя, о нет. Как раз-таки наоборот. С громким чмоканьем, она разорвала поцелуй. Маринетт повернулась к Хлое и посмотрела на нее сверху вниз. И, не отрывая взгляда, залезла языком в рот Нуара. Тот пораженно замер, прежде чем расслабился и легонько простонал. Это было прямым заявлением, которое даже самоназванная дива уловила, пялясь на них во все глаза и судорожно сглатывая. «Назад! — гласило оно. — Он мой». По факту, Маринетт настолько твердо решила показать всем свои намерения (и Хлое, и всем одинаково застывшим фанаткам), что даже на секунду не задумалась об истинном масштабе своей аудитории. Управляемая похотью и гневом и, возможно, немного печалью, она вложила все свои чувства в этот поцелуй… До тех пор, пока ей на глаза не попал брелок в виде божьей коровки, висящий в паре сантиметров от линзы камеры. Внезапно, мир обрел четкость. Маринетт отстранилась от Кота, и в ту же секунду обрушился поток вопросов. Она не стала оправдываться, но осознание ее действий липким страхом прошлось по венам. Она застыла на месте, ошеломленная вспышками камер и громкими голосами, которые штурмовали ее со всех сторон. «Плохая, плохая идея…» К счастью, Кот оклемался быстрее нее и, покачав головой в удивлении, закинул напарницу себе на плечо. Он подстраховал ее извивающееся тело, положив руку на поясницу, и развернулся к толпе. — Не хочется прерывать это шоу, но у меня и моей Леди есть еще дела, которыми надо заняться, — он соблазнительно подмигнул в сторону камеры Альи, прежде чем исчезнуть из вида. И бежал до тех пор, пока они не оказались вне предела слышимости толпы. Маринетт обмякла на его плече, пока Нуар не опустил ее в укромном переулке. Практически сразу она развернулась и прислонила голову к стене, крепко сжала веки и сосредоточилась на том, чтобы замедлить бешеное сердцебиение. «Ты чем думала? Неужели так сложно использовать свои мозги для чего-нибудь помимо обеспечения своей безопасности? Потому что то, что ты устроила — самое тупое…» — Так, я должен спросить, — голос Кота прервал ее самобичевание, побуждая Маринетт повернуть к нему голову. — Что это было? — он стоял в нескольких шагах, прислонившись к кирпичной стене. Возможно, из-за дистанции или его дерзкой ухмылки, но внезапно Маринетт почувствовала, как все ее эмоции застыли в одну твердую массу. Массу, направленную прямиком на него. — Нет, Кот Нуар, это я должна спросить! Что это было? — он недоуменно моргнул несколько раз, прежде чем его улыбка расширилась, приводя её в неописуемую ярость. — Моя Леди, я чувствую ревность в твоих словах. — Сейчас ты будешь чувствовать, как я ухожу, если я не получу ответ на свой вопрос! — Ну, это было похоже на то, что ты чуть не убила парочку людей, а потом залезла языком мне в рот, — Маринетт сжала кулаки. Холодная ярость и ноющая неадекватность заставляли ее грудь тяжело вздыматься с каждым коротким вздохом. «Он хотя бы на минуту может перестать меня дразнить?» Она хотела кричать на него, хотела орать и проклинать, заставить его чувствовать себя так же плохо, как и ей было сейчас. Но она ничего из этого не сделала, потому что слишком сильно заботилась о нем. (Черт, она даже (возможно) любила его!). И, несмотря на то, что большая ее часть хотела сделать ему больно, еще большая часть ее не могла даже и подумать о том, чтобы причинить ему боль. Так что она ничего из этого не сделала. Она не кричала, не орала, не проклинала. Она не разорвала его, не сожрала его. Вместо этого, она опустила плечи и сжалась. В образе Ледибаг она никогда этого не делала. Маринетт рвано втянула воздух, проклиная свои неразумные слезы, покалывание от которых она ощущала в глазах, и спросила в тишину. — Ты жалеешь об этом? Краем глаза она видела, что Кот замер, а ухмылка сползла с его лица в ту же секунду. — Что ты сейчас сказала? — спросил он недовольно. — Я спросила: жалеешь ли ты об этом. О нас, — повторила Маринетт. Голос становился увереннее, несмотря на комок нервов, что образовался у нее в животе. — Я не… О чем ты вообще, Ледибаг? — она смотрела, как его рот пару раз открылся и закрылся, а затем он зажал переносицу в замешательстве. Было такое чувство, что он сейчас опять что-то скажет, но она не дала ему. Она не могла больше остановить поток слов, которые срывались с ее губ, разрушая тишину, которая окружала их, каждым выворачивающим наизнанку, словом. — Ты не этого ожидал? Не это представлял? Ты разочарован, потому что девушка, с которой ты встречаешься, не оправдала твоих ожиданий? Как Ледибаг? Как я? — Моя Леди… — она взглядом заставила его замолчать. — Целых две недели ты сбегал от меня всякий раз, когда я только просто целовала тебя в щеку! Я говорила тебе, что мы можем притормозить, если тебя это смущает, но в последнее время я даже обнять тебя, без твоих попыток сбежать, не могу! Так что же это, Кот? Что я такого сделала, чтобы настолько отдалить тебя от себя? — она, кипя и дрожа, встала напротив него. — Если ты не хочешь меня… Слова не успели сорваться с ее языка, потому что руки в перчатках обхватили ее талию. Маринетт удивленно вскрикнула в момент, когда Кот развернул ее, меняя их позиции так, что теперь она была прислонена к кирпичному зданию, и набросился на ее шею с поцелуем. Она вздрогнула, тело моментально наполнилось жаром от прикосновений его языка и зубов на ее шее. — Как ты… можешь вообще думать… что я не хочу тебя? — он останавливался каждые пару секунд, чтобы продолжить целовать ее еще и еще, выделяя каждую фразу так, что они напрочь убивали каждый кусочек печали и гнева, которые ощущала Маринетт до того, пока она не оказалась чистой от них, под его прикосновениями. — Тогда почему ты-ах-х-х-х-х-х! — она попыталась заставить себя говорить, но то, как он проводил когтями по ее пояснице, а его рот не прекращал эротический танец вокруг ее пульсирующей жилки, делали невозможным любые действия, и ей не оставалось ничего, кроме как скулить в наслаждении и таять в его внимании. Кот, вдыхая, оторвался от ее шеи. Его язык прошелся по его передним зубам. Он размышлял над чем-то, и Маринетт уже было хотела притянуть его обратно, но он сделал свой следующий ход. Он обхватил ее за шею сзади одной рукой, другую же положил на стену рядом с ней. — Я сейчас кое-что сделаю — начал он шепотом: его слова перемешивались в восхитительное чувство ожидания внизу живота. — И ты должна будешь мне сказать, если это доставит тебе неудобства. «Маловероятно», — с содроганием подумала Маринетт, но, несмотря на это, кивнула ему. Его глаза потемнели. Медленно, практически осторожно, он придвинулся ближе и прислонился лбом к ее лбу, прежде чем продолжил с тихим рычанием. — Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь вообще задавалась вопросом, хочу я тебя или нет… — он поцеловал ее в губы полностью и страстно, так, чтобы не осталось никаких вопросов. Затем она почувствовала знакомое давление его тела… …А конкретно части плоти, твердо прижимающейся к ее бедрам. «Это…?» — …Потому что я, блять, очень тебя хочу. Это было оно. Глаза Маринетт расширились, ошеломляющий прилив тепла прокатился волной по ее телу, и она двинулась навстречу на чистом инстинкте. Движение прижало ее плотнее к дразнящей твердости между ними, вызывая у них одинаковые постанывания, и Кот еще крепче сжал руку на ее шее. Он выглядел примерно так же развратно, как она себя ощущала. Шипя сквозь зубы, он отодвинулся от нее. Прежде чем она успела подумать о своих действиях, Маринетт вытянула руку вперед, подхватив пальцем его ремень, чтобы притянуть его обратно тесно к себе. На этот раз его стон был громче, зрачки-щелочки смотрели на нее возбужденно. Кот обнял ее за талию другой рукой. — Я тоже тебя, блять, очень хочу, — услышав свой голос, Маринетт не знала, как эти слова вообще сорвались с ее губ, но, несмотря на это, она была благодарна, что вообще смогла говорить сквозь это головокружительное возбуждение, которое пропитало все ее чувства. — Ледибаг… — он вновь поцеловал ее, их языки повторяли вздрагивающие движения, которые происходили ниже. Маринетт шумно дышала, ее чувства были переполнены опьяняющей пошлостью всего происходящего. Кот терся об нее в их уединенном маленьком уголке, в то время как она сосредотачивалась на том, чтобы не умереть в своем экстазе. «Он убегал не потому, что не хотел меня, — подумала она в изумлении. Ее голова откинулась назад, когда Кот вернулся к ее шее. — Он убегал, потому что у него вставал на меня». Эта мысль в совокупности с невозможно приятным ощущением его члена, которым он терся об ее пах, зажгла настоящий огонь внутри, вырывая крики из горла Маринетт, которые Кот тут же бросался подавлять своими губами. — Нам придется остановиться, если нас заметят, — предупредил он, шепча в ее кожу. Он акцентировал свою точку зрения еще одним медленным, но распаляющим толчком, и на этот раз она прикусила свою губу, чтобы избежать еще одного громкого стона. Если бы кто-то спросил Маринетт, сколько они там находились, она бы ответила, что очень долго. Но, возможно, тот факт, что их костюмы (их чертовы костюмы, которые не позволяли им полностью почувствовать друг друга кожей, как она отчаянно хотела) до сих пор не исчезли, был показателем того, что пробыли они там, прижимаясь друг к другу, всего несколько минут. Настал момент, когда атмосфера поменялась, интенсивность их страсти достигла пика, который заметили они оба между тихими вздохами и рваными стонами. Хотя никто из них не озвучил этого, что было очевидно — они достигли переломного момента. И сейчас решение должно было быть принято. Остановятся ли они на этом, удовлетворенные своим исследованием, вышедшим за пределы их негласных границ? Или же они смеют продвинуться вперед, дальше на неизведанную территорию? Решение было принято за них звуковым сигналом, разнесшимся в переулке. Они оторвались друг от друга с тяжелым вздохом, бедра застыли друг против друга, напряженность момента тяжело повисла между ними. Наконец, Кот медленно, словно это движение причиняло ему боль, отпрянул. Маринетт подавила желание жалобно сглотнуть, когда его тепло покинуло ее. Вместо этого, чтобы не упасть на землю, она схватила его за руку, на которую он опирался. Единственным звуком, прерывающим тишину переулка, было рваное дыхание Нуара. — Давай-ка кое-что проясним, — сказала Маринетт. Язык казался свинцовым из-за томительного груза ее желаний. — Ты все эти две недели убегал от меня, потому что ты… — она не знала, как закончить вопрос. Вместо этого, она позволила своим глазам опуститься к выпуклости на штанах своего парня. Несмотря на то, что только что эта самая выпуклость прижималась к ней, Маринетт не могла сдержать румянца, который быстро распространился по ее щекам от этого вида. «Это ты сделала», — победно прошептал тихий голос подсознания, и эта мысль заставила ее вздрогнуть. Она почувствовала, как под ее пронзительным взглядом Кот начал жадно глотать воздух, переминаясь с ноги на ногу, и кашлянул. Маринетт пискнула, краснея еще сильнее, когда поняла, что бессовестно пялится на него. Она подняла свой взгляд, стараясь не думать о том, что ее все еще, очевидно, очень возбужденный парень находится в паре сантиметров от нее. — Угх, да, — начал он хриплым голосом, от которого все внутренности Маринетт завязывались в узелок. — Я не представлял, как бы ты чувствовала себя… Но, я думаю, если… — Нуар раздраженно покрутил головой из стороны в сторону, самодовольная ухмылка начала появляться на его лице, когда он посмотрел на нее. — Ну, если бы я знал, что ты так отреагируешь… Я бы начал прижимать тебя к стенам давным-давно. Она лишь фыркнула. — Рада видеть, что ты достаточно пришел в себя, раз остришь, — пробормотала Маринетт. Она не могла прекратить краснеть от его мучительного взгляда на ее губы. Еще один звуковой сигнал донесся до ушей, напоминая героям, что их время подходило к концу. Нуар прекратил ухмыляться и скуксился. — Знаешь, я действительно ненавижу это иногда… — Я тоже, — призналась Маринетт, помрачнев. Она не хотела ничего, кроме как остаться здесь и узнать, как далеко они могут продвинуть их постоянно меняющиеся границы дозволенного, но ее собственный, приводивший в ярость, здравый смысл выиграл, и она выскользнула из-под его руки. Ледибаг сделала пару шагов, надеясь, что расстояние между ними поможет ей справиться с соблазном. Не помогло. — Ты не обязана уходить… — с надеждой сказал Кот. — Я не обязана, но должна. Должен и ты, — она вздохнула, рассеяно доставая йо-йо. Она позволила своим глазам еще один раз пройтись по его фигуре снисходительным взглядом, который не остался незамеченным объектом ее желаний. — К тому же… — Маринетт растягивала слова, чувствуя себя полной сил от голодного взгляда, которым он смотрел на нее, — что-то подсказывает мне, что у тебя есть другие дела, которыми тебе надо заняться, — на этот раз ее глаза без стеснения опустились к его эрекции. Дрожь прошлась по спине, прежде чем ее взгляд сосредоточился на его лице. Сказать, что Нуар выглядел возбужденным, значит, ничего не сказать, и она бы чувствовала себя очень самодовольно, если бы сама не ощущала влажность между своих ног. Но ее вновь прервал звук ее Камня Чудес, заставляя ее перестать думать о том, как Кот будет помогать себе разрядиться, когда она уйдет. Ледибаг не стала ждать, пока Кот выйдет из своего ступора, боясь, что его следующие слова заставят ее остаться. Вместо этого, она, с помощью йо-йо взлетела на крышу, несмотря на ее трясущиеся ноги. Маринетт наклонилась через край и посмотрела на тяжело дышавшего парня, который смотрел на нее в ответ, прежде чем позволила себе маленькую шалость. «Что он там говорил? — отчаянно думала она, пытаясь вспомнить ночь, когда Кот Нуар со всех ног удрал от нее. — В первый раз, когда у него встал…» Ах, да. — ТЫ СУПЕР ГОРЯЧИЙ И Я ОТЛИЧНО ПРОВЕЛА ВРЕМЯ, НАПИШУ ТЕБЕ ПОЗЖЕ, ПОКА! — крикнула она вниз, получая огромное удовольствие от того, как он шутя пригрозил ей кулаком, прежде чем поскрежетать зубами в знак протеста. — Не заставляй меня подниматься к тебе, Ледибаг, или я клянусь… — она не позволила ему больше и слова вымолвить, развернулась и, громко смеясь, отправилась домой. Конечно, ее показушная смелость длилась недолго, о чем свидетельствовал гортанный стон, который вырвался в секунду, как она спустилась в свою комнату через люк. Ее трансформация рассеялась, оставив Маринетт растекаться гормональной лужицей на мягонькой кроватке. Тикки, бросив на нее секундный взгляд, пробурчала что-то про поиски печенья и улетела с понимающей улыбкой. Маринетт не смогла заставить себя смутиться, вместо этого она взяла полотенце и направилась в ванную, попутно пытаясь отогнать воспоминания о его стояке, прижатом к ее бедрам. В первый раз, с того времени как Кот вернулся с летних каникул, Маринетт должна была признать, что, возможно, это было нечто большее, чем просто гормоны, эта ноющая потребность в нем и только в нем. Все это перевешивало любые другие ощущения, что она чувствовала ранее. «Мне кажется, я попала…» Для этого потребовалась одна теплая ванна, с последующим холодным душем, двумя эпизодами «Как это работает?» и не менее, чем шестью бутылками воды, чтобы Маринетт наконец успокоилась и решилась пойти спать. Она показательно игнорировала свой телефон до этого момента, но позволила себе включить его, когда залезла под одеяло. Там было одно-единственное сообщение от Кота, и Маринетт почувствовала, как что-то внутри нее перевернулось, когда она открыла его. [ было очень ТЯЖЕЛО отпускать тебя сегодня ] Ох, каламбуры. Отличный способ убить весь настрой. Маринетт не сдержала смешка, вся напряженность, накопленная в течение дня, исчезла, когда она начала печатать. [ не начинай. ] На удивление, его ответ пришел быстро. [ прости, это ДОЛБИТ по твоим нервам ;)? ] [ Ты должен знать, что еще никогда я не была настолько не возбуждена, как сейчас. ] [ да ладно Ледибаг, не нужно НАБРАСЫВАТЬСЯ на меня ] Ну, все. Маринетт, похрустев пальцами, была полна решимости победить Кота в его же игре раз и навсегда. [ тебе есть, что ПЕРЕТЕРЕТЬ со мной? ] [ … ] [ так так так… время быть на ВЫСОТЕ ] [ не нужно быть таким ] [ а я-то думал… что ВБИЛСЯ в твое доверие ] Если это была война, то она была обязана победить. [ ох, ты ОКАЖЕШЬСЯ СНИЗУ ] [ это вряд ли, я могу ПРОДЕРЖАТЬСЯ ВСЮ НОЧЬ ] [хорошо, но должна тебя предупредить…] [ Я всегда СВЕРХУ ;) ] Он перестал печатать, и Маринетт уже чувствовала вкус победы. [ ПЕНИС ] [ ВАГИНА ] [ нечестно! это была моя следующая идея! ] [ отличная попытка… признай, что я победила :) ] [ хорошо, ты действительно переиграла меня в моей же игре ] [ в конце концов, есть второй раунд… ] [ ах, да? И когда же он начнется? ] [ в следующий раз, когда я доберусь до тебя ;) ] Маринетт не могла не испытать еще одну волну смущения на эти слова и улыбнулась его обещанию. «Это мы еще посмотрим, котенок…» [ …спокойной ночи, кот ] [ сладких снов, моя леди<3]