Один за двоих

До горной цепи мы добрались к вечеру пятого дня, протопав не меньше семидесяти миль. - Шику, как будет по-вашему река? - Каррахим, - с готовностью отвечает нарьяг. - А озеро? - Карраши. - Облако? - Тенгарр. - Карраши арркем тенгарр, правильно? - В озере отражаться облака, - кивает Шику, - Нар-одар-Дан прав. В детстве и юности я ненавидел учиться. С равным отвращением относился к математике и биологии, физике и механике, но языки всегда давались мне легко. Грубое каркающее наречие нарьягов запоминается легко и естественно, будто я долгие годы живу в этих забытых богом краях. Идем сквозь прогретый солнцем лес, красивый, прозрачный и безжизненный: ни птиц, ни мелкого зверья не видно, да и крупное не суется. Зверюги, напавшие на Шику, по его словам, вовсе не дикие, мятежники специально выводят псов с дурацким названием локхи. Разглядев их утром после бойни, я изумился фантазии местных доморощенных генетиков: крупные, твердолобые черепа снабжены четырьмя ноздрями, глаза близко посажены, широкая пасть сверкает двумя рядами зубов - за первым, массивным, прячется ряд поменьше. Шерсть длинная, скатавшаяся в твердые колтуны, а под шерстинками мелкие роговые чешуйки - прямо броненосец, а не собака. К счастью, больше мы не встречали локхи. Мятежники, видимо, посчитали, что расправились с мальчишкой нарьягом, и ушли. - Против кого они бунтуют, Шику? - Против верховный Харру, правитель Нарголлы, - объясняет Шику. Мы то и дело переходим с нари на имперский и обратно, довольно хорошо друг друга понимая. Правда, парень, наверное, уже стер язык отвечать на мои вопросы, но все равно отвечает, поясняет, рассказывает и при этом смотрит так, как не смотрела ни одна влюбленная девушка - с обожанием и восхищением. - Чем он не угодил им? - Харру - мудрый и справедливый правитель, - отвечает Шику, - но могущество нарьягов вызывать зависть у людей. Когда рабы на рудниках стали самовольно покидать Грот Ферро, нападать на детей Звезды, Харру решить собрать охрану. Заключить договор с чужаками. - Ты имеешь в виду междумирье? - удивляюсь я. Шику озадаченно пожимает плечами. - Земли, что за окном… Там живут похожие на Нар-одар, но сердца их черны. - Харру покупал у междумирья оружие и людей? - Нарьяги не уметь воевать, - переходя на имперский, печально кивает парень. - А что вы отдаете взамен? Ну, тем, чьи сердца черны? - Ферро, у нас много рудников… - А как же ваша магия? - восклицаю я. Шику смотрит большими глазами. - Нар-одар шутить? Что есть магия? Глотаю застрявший в горле ком. Черт! Едва не выдал себя! Надо быть осторожнее. До сих пор я не видел, чтобы нарьяг пользовался своими шаманскими свойствами. Шику разрушил мое представление о смертоносной нелюди: обычный мальчишка, сообразительный, простодушный, легкий на подъем. К великому моему удивлению, на его лысом меченом черепе стали пробиваться волосы. - Зачем нарьяги бреют головы? - меняю тему разговора, и опять он удивляется безмерно. Потерев щетину на подбородке, демонстрирую, как я бреюсь по утрам. Чуть подумав, Шику качает головой: - Я не бриться, нет… Теперь удивляюсь я: - Ты сказал, что расплавил пули, как ты это сделал? - Меня научить Камфу. - Я понимаю, что тебя научили, но как ты это делаешь? Он напряженно думает. - Как Нар-одар дышать? Все понятно, Шику не может объяснить механизма действия магии, это на уровне рефлексов. - Ну, а показать можешь? Нарьяг кивает, закусывает губу и, хмурясь, смотрит куда-то в центр моей груди. Мгновение ничего не происходит, а потом… описать такое невозможно. Мне кажется, что меня затянуло в портал помимо воли, вокруг закручивается воздух, и я, будто внутри огромного персонального смерча, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, грудь горит, легкие плавятся от натуги. - Хватит! Шику моргает и, кивнув, отпускает меня. Я почти падаю, лицо мальчика плывет перед глазами - впечатляющая демонстрация! Похоже, магия нарьягов направлена на дестабилизацию пространства. То же они проделывают и с металлами: разрушается структура кристаллической решетки, ножи словно плавятся, но при этом температура не повышается ни на градус. - Нар-одар не сердится? - с тревогой спрашивает Шику, я натягиваю на лицо улыбку. Ты просто кладезь информации, мой мальчик, воистину мне подфартило встретить именно тебя! - Нар-одар не сердится, - протягиваю руку к его голове таким привычным родным жестом, игла в сердце впивается еще на один оборот. Вечерами я почти забываю, что Шику нарьяг. Без бус, в моей рубашке и со смешным ежиком волос, он кажется обычным пацанчиком. Мы сидим рядом и смотрим на огонь, крутя прутья с нанизанными на них тушками цакв. Брикеты концентрата давно закончились, и Шику наловчился ловить странных волосатых существ, похожих на змею с лапками ящерицы. На вид они ужасны, но есть вполне можно, мясо на вкус напоминает курицу. - Расскажи о своих родителях, Шику. - Я плохо помнить, только маму… Но лицо не помнить, только голос, песни… Киваю. Я тоже смутно помню родителей, наверное, потому, что их все время не было дома. - Мама пела о прекрасный мир, где жить наши предки, о бесстрашный герой, кто несет свет звезды туда, где темно… Она ждать, но не успеть… дождаться, да? - Верно. - Нар-одар, - вдруг спрашивает Шику, - расскажи о тот прекрасный мир, где ты жить. Что я могу ему рассказать? Что пришел из мира, где живут люди с черными сердцами? Что родился в этом мире, рос, воевал, играл в футбол в дополнительном составе оримской сборной, а потом подставил брата и развязал войну? А еще и перебил посольство его соплеменников? Качаю головой. - Я ничего не помню о том мире, Шику. Извини.