Двадцать — Шестнадцать

17 января (воскресенье). Артём. Я всегда гордился собственным умением контролировать эмоции. Меня могло просто выворачивать изнутри от злости или желания, но я сохранял маску равнодушия, отчего многие называли меня безэмоциональным. Я просто не считал нужным показывать свои чувства посторонним людям, да и образ надменного ублюдка уже давно слился со мной настоящим. Вот только говорят, что сдержать в себе можно многое, но искренний смех – невозможно. В моём же случае это было просто довольно трудно. Меня, правда, пробило неудержимое веселье, когда я увидел вошедшую в кухню девушку. На её лице отразилась смесь недоумения и искреннего страха, а так как мимика у девчонки была очень развитой, выражение её лица получилось очень комичным. Её в меру густые брови взлетели вверх, а полные губы приоткрылись, как у куклы. Нужно отдать ей должное, с собой девочка справилась довольно быстро, заправив длинные волосы себе за уши, и прокашлялась. Девушка молча кивнула матери и мне, и села напротив, согревая руки о горячую кружку с чаем. Она украдкой наблюдала за своей мамой и не решалась смотреть мне в глаза, чем, собственно, я и воспользовался, изучая глазами её личико. Эта юная особа была красива. Возможно, меня подкупала в ней именно естественная красота – лицо малышки не было тронуто косметикой, хотя, скорее всего, я просто не разбирался в этих женских хитростях. Лицо было чистым, я не заметил ни веснушек, ни каких-либо несовершенств, которые часто встречаются на коже у молодых девушек. Возможно, малышке просто удавалось всё удачно маскировать косметикой. Глаза у неё были большие, кажется, серые: было сложно определить, потому что она упрямо избегала моего взгляда. Особое внимание я уделил губам и мог сказать, что только в них я нашёл для себя изъян – они были обветренными и искусанными, похоже, девушка не имела привычки пользоваться гигиенической помадой. Хотя я не мог не признать, в целом, её губы были привлекательными: пухлыми, естественно яркими и чётко очерченными. Представить, как я пробую их на вкус, было несложно. Понять, что моя недавняя знакомая узнала меня, было ещё проще. Я и сам был порядком удивлён, заметив её мордашку на фотографии в гостиной, и то, что я уже был готов к встрече с юной красавицей, давало мне фору. Я хотя бы не сидел сейчас и не хлопал глазами от недоумения, как идиот. Ожидать того, что моя новая горячая соседка окажется той самой безбашенной нимфой с вечеринки, которая выклянчила у меня сигарету на балконе, я никак не мог. Не запомнить эту нежную девочку было невозможно – она так восхитительно двигалась в толпе пьяной молодёжи, обнимаясь с бутылкой мартини в доме моего приятеля, что многие парни бросали в её сторону свои похотливые взгляды. Признаться, я был польщён, что эта малышка заинтересовалась именно мной – я замечал её взгляды, и, кажется, только со мной она всё же решила познакомиться на этой вечеринке. Я не видел её в компании других молодых людей. Вспомнить бы её имя. – Полина, познакомься, это наш сосед, Артём, – с широкой улыбкой на губах проговорила Наталья Владимировна. Отлично, теперь я хотя бы могу называть её по имени. С матерью малышки я уже успел познакомиться, честно признавшись, что просто решил зайти поприветствовать соседей. Она предложила выпить чаю и дождаться ещё одного члена семьи – её дочь, которая вскоре должна была вернуться домой. Я сразу же понял, что речь идёт о девушке, за которой я беззастенчиво наблюдал в прошлую субботу, потому без уговоров принял приглашение, не уточняя, что целью моего визита как раз и было знакомство с хорошенькой соседкой. Я ведь не знал, что мы уже были с ней знакомы. Полина повернулась ко мне и вежливо улыбнулась. – Приятно познакомиться, Полина, – я кивнул девушке, замечая, что она чуть вздрогнула от звука моего голоса. Наверное, она всё же продолжала меня остерегаться: по выражению её лица было легко понять, что она не понимала причину моего визита. А возможно, она просто скрывала от матери свою любовь к алкоголю и вечеринкам, потому боялась, что я мог всё ей рассказать. Наталья Владимировна выставила на стол вазочку с печеньем и конфетами, и наконец села за стол, позволив и себе насладиться чашкой ароматного чая. – Артём, пожалуйста, расскажите нам о себе, – бросая в сторону Полины кокетливый взгляд, спросила женщина. Очевидно, ей показалось, что ступор её дочери вызван тем, что я ей понравился. – Всегда теряюсь, когда мне задают этот вопрос, – соврал, конечно. Ответы на дежурные вопросы всегда хранились в моей памяти, потому что мне нередко приходилось вести разговоры с партнёрами отца, которые всегда очень интересовались моей жизнью. Конечно, именно мне после окончания университета положена высокая должность в их фирме, да и после смерти отца я буду владеть основным пакетом акций. – Артём Войнов. Мне полных двадцать лет, учусь в университете на третьем курсе. Будущий экономист. Отец подарил мне дом ещё в прошлом году, но мы с моей невестой решили переехать сюда в новом. Как говорят, новый год – новая жизнь, – я обаятельно улыбнулся, заметив, что мать Полины немного расстроилась из-за факта наличия у меня невесты. Похоже, я был ей симпатичен, и она видела во мне неплохую партию для собственной дочери. Я всегда нравился взрослым женщинам. И я сейчас не о престарелых дамочках с бешенством матки, скорее, о курицах-наседках, коей являлась Наталья Владимировна. Вечно хлопочущие, мечтающие удачно выдать замуж своего ребёнка – своим обаянием я вмиг растапливал их сердца. К моему удивлению, лицо Полины совершенно не изменилось, а я самовлюблённо предположил, что она хотя бы немного расстроится из-за того, что я без пяти минут женатый человек. Что же, похоже, было весьма самонадеянно с моей стороны считать, что эта девчонка так быстро растает. Теряю хватку. – Как интересно, – протянула женщина, подпирая кулаком щёку и лукаво глядя на меня. – А не молодой ещё для женитьбы? – Мы пока не задумываемся о свадьбе, а вот помолвка состоялась сразу же после того, как мы оба окончили школу. Немалую роль сыграли и родители, конечно, мы с Ксюшей благодаря им были друзьями детства, и вот во что это вылилось, – я снова выдавил из себя ослепительную улыбку, продолжая краем глаза наблюдать за Полиной. Тот факт, что она равнодушно копалась в своём телефоне, совершенно незаинтересованная моим ответом, даже начал порядком раздражать. – Но что мы всё обо мне да обо мне. С вами мне уже удалось поболтать, Наталья Владимировна, а вот о вашей чудесной девочке я ничего не знаю. Полина исподлобья посмотрела на меня. Кажется из моих уст словосочетание «чудесная девочка» прозвучало слишком интимно. Девушка перевела недовольный взгляд на свою маму, которая виновато мне улыбнулась, словно ей было стыдно за поведение дочери. – Полиночка, наверное, немного устала, вот и не настроена на разговоры, – мне эти оправдания нахрен были не нужны, но я участливо кивнул. – Я, пожалуй, сама скажу о ней пару слов. Моей дочери шестнадцать, учится в десятом классе, подрабатывает в кафе, чтобы помочь мне. Знаете, Артём, после смерти моего мужа нам приходится несладко, но мы справляемся. – Мам, я не думаю, что нашему соседу это интересно. Это всего лишь визит вежливости, не более того. Не обязательно выдавать всю подноготную, – впервые за сегодняшнее чаепитие я услышал голос девчонки. Он показался мне немного низковатым для девушки её возраста, вероятно, из-за того, что малышка курила, но, тем не менее, тембр был очень приятным. И только сейчас, задумавшись о её возрасте, я вдруг понял, что… Чёрт, Полина ещё несовершеннолетняя школьница, а я, похотливый засранец, пялился на её обнажённую грудь и совсем недавно задумывался о вкусе её губ. Впрочем, эта мысль очень быстро перестала меня волновать, потому что девушка выглядела достаточно взрослой, и по законодательству уже не была неприкосновенной. А прикоснуться к ней, действительно, хотелось. – Примите мои соболезнования, – снова дежурная фраза, но я не знал, что можно было ещё ответить. Взгляда от Полины я не отводил, наслаждаясь тем, как вспыхнули её щёчки от недовольства: похоже, она стойко не желала впускать меня в их жизнь. А я в свою очередь стойко не понимал, какого чёрта в эту жизнь вообще лезу. Хотя, это можно было списать на интерес к моей юной знакомой. – Полина, не стоит сердиться, я не собираюсь затрагивать темы, которые могут быть тебе неприятны, – моя вежливость, кажется, заставляла её злиться ещё больше: девчонка одарила меня яростным взглядом и тут же отвернулась. Я посмотрел на часы, чтобы сделать вид, что тороплюсь: быть свидетелем перепалки между Натальей Владимировной и Полиной мне не хотелось. – Кажется, мне уже пора. Большое спасибо за гостеприимство. Я поднялся из-за стола и задвинул за собой стул. – Я очень недовольна твоим поведением, Полина, – назидательно проговорила женщина. – Проводи гостя хотя бы, чтобы он не подумал, что твоим воспитанием вообще не занимались. Услышав тихие шаги за своей спиной, я криво улыбнулся. Я знал, что за мной пошла именно Полина, так как на кухне тут же раздался шум воды: Наталья Владимировна как раз надевала резиновые перчатки, чтобы вымыть посуду, перед тем, как я встал из-за стола. Я, не поворачиваясь лицом к девчонке, снял с вешалки классическое чёрное зимнее пальто, и нарочито медленно натянул его на себя, поправив воротник. – Зачем ты пришёл сюда и откуда ты узнал, что это мой дом? – я повернулся на голос малышки, которая стояла, привалившись боком к стене рядом с зеркалом в прихожей. – Я не знал. Просто хотел познакомиться с новыми соседями. – Конечно, – саркастично отозвалась Полина. – У тебя на лице было написано, что ты был прекрасно осведомлён о том, что именно я здесь живу. – Я видел фотографии в гостиной, поэтому, конечно, был осведомлён. Не ищи подвохов там, где их нет, девочка, – девушка недовольно фыркнула в ответ на мою реплику. Обуваясь, я изучал глазами её ножки. Ступня небольшая – девушка вообще была довольно миниатюрной, сами ноги ровные, с выраженными мышцами икр, что говорило о том, что девушка занимается спортом или просто часто и много ходит. Ножки без лишних отложений – оценить их было несложно, потому что они были обтянуты лосинами. Сверху на малышке красовался свободный свитшот, скрывающий все изгибы её хрупкого тела, длиной чуть ниже ягодиц. Малышка предпочитала спортивный стиль в одежде, хотя я запомнил её именно женственной, в сексуальном платье, с практически обнажённой хрупкой спиной, скрытой чёрным кружевом. – Спасибо за совет, – как оказалось, Полина была маленькой язвой, но это меня ничуть не отталкивало. – Мне бы хотелось тебя кое о чём попросить. Мои брови медленно поползли вверх. Просить о чём-то человека, которому до сих пор умудрялась систематически хамить, как-то не комильфо. – Я слушаю, – спокойно ответил я, стараясь выглядеть как можно более равнодушным. Не хотелось показывать, что малышка меня действительно заинтриговала. Не стоит тешить её самолюбие раньше времени. – Не рассказывай маме о том, что видел меня у Олега, хорошо? – Полина была отличной актрисой, даже состроила виноватые глазки. Я не думал, что произвожу впечатление наивного олуха, чтобы манипулировать мною подобными выходками. – Просто я не хочу её расстраивать. – Так нечего было крутить задницей в компании пьяных мужиков, закидываться алкоголем и курить, как паровоз, на тусовке Щербакова, тем более, втайне от матушки, раз не хотела её расстраивать, – я даже хмыкнул, когда ангельское выражение сошло с лица Полины: её глаза сузились, а ноздри расширились от ярости. – Это не твоё дело, – а вот это уже зря. – Кажется, теперь моё. Ты ведь не хочешь, чтобы я рассказал Наталье Владимировне, чем занимается гордость её семьи по ночам, когда хорошим девочкам положено спать? Я лишь на секунду глянул в зеркало и направился к выходу. – Ты не посмеешь… – её слова, как и планировалось, всё же достигли меня, хоть и были сказаны неуверенным шёпотом. – Это я уже сам решу, – я чуть усмехнулся и бросил в её сторону взгляд через плечо. – Не в моих правилах шантажировать девушек. Но иногда они просто вынуждают немножко поиграть с ними. Как ты на это смотришь, солнышко? На вопрос «Что тебе от меня нужно?» я лишь неопределённо пожал плечами и вышел из уютной обители семьи Валеевых. Ай, какой я загадочный. Я посмеялся над собственной мыслью, и моё весёлое состояние сорвало недовольный рык с губ нимфы, который я всё же успел услышать перед тем, как за моей спиной захлопнулась дверь. 22 января (пятница). Полина. Наш новоиспечённый сосед установил на окнах по всему дому чёртовы жалюзи, и у меня не было возможности разглядеть, чем занимается этот засранец в своём коттедже. Даже его невесту за всю неделю мне так и не удалось увидеть, что порядком меня раздражало. Ведь наглую рожу Артёма я видела с завидным постоянством. Особенно часто в окне его спальни, которое выходило прямо на окна моей комнаты: он часто курил, сидя на подоконнике, и если видел меня, всегда криво улыбался и подмигивал. Словно зная, как сильно это меня раздражает. Меня раздражал не столько сам Артём, сколько его поведение. То, что он знал одну мою маленькую тайну, давало ему почувствовать себя всесильным. Я не понимала до конца, зачем вообще ему нужно было говорить мне про эту игру? Он ни разу не проявил себя за будние дни, не появлялся на пороге нашего дома, ограничивался лишь насмешливыми улыбками. Но я всё равно чувствовала себя загнанным зверьком, мне всё время казалось, что рано или поздно, Артёму всё же захочется острых ощущений и он что-то вычудит. Но что именно ему могло быть от меня нужно? Он взрослый человек, у которого есть невеста, собственный дом, очевидно, немало денег, да и вообще, судя по его поведению на вечеринке, жизнь у парня удалась. Мне, с какой-то странной мазохистской стороны, даже льстило его внимание – было бы гораздо более неприятно, если бы он смотрел на меня, как на ничего не значащую букашку, малолетнюю соседку. Но и находиться в постоянном ожидании чего-то непоправимого мне не хотелось. В школе всё тоже складывалось не самым лучшим образом. Учителя, решив, что недели после каникул вполне достаточно для морального восстановления, стали загружать домашними заданиями и уже успели дать пару самостоятельных работ. Более того, всю неделю я пыталась отвязаться от настойчивого внимания своего одноклассника. В декабре я согласилась сходить с ним в кино и даже позволила поцеловать себя пару раз, и он отчего-то решил, что я от него без ума, теперь не давая мне прохода. То, что я прямо говорила ему о том, что он мне безразличен, его не останавливало, потому мне просто иногда приходилось прятаться где-то в течение перемен и входить в класс уже со звонком. Если честно, я ждала пятницы, как манны небесной, не переставая радоваться, что в школе у нас пятидневка. Более того, словно Божья милость, ко мне снизошла информация о том, что маме поставили сегодня дежурство, а это значило, что я смогу сорваться в клуб. После школы я быстро сделала все уроки, пока мама отсыпалась перед дежурством, прибралась на кухне и даже в гостиной – поддерживать статус идеальной дочери иногда непросто; и как только мама, попрощавшись со мной, оповестила, что уезжает в госпиталь, я принялась собираться. Вообще, если я выступаю, вызывающий макияж я наношу в гримёрной, но сегодня мне хотелось просто потанцевать в плотной толпе молодёжи и хорошо расслабиться, потому накрасилась я дома. В отличие от многих девушек, что надевают высоченные шпильки в подобные заведения, я выбрала высокие сапоги в ковбойском стиле на плоской подошве. У меня осталось много разнообразной обуви ещё со времён, пока отец был жив, так как размер ноги у меня не изменился, а вот остальной гардероб приходилось стремительно менять, потому что я подросла и немного округлилась в нужных местах. Я надела практически прозрачные капроновые колготки телесного цвета и джинсовые шорты с завышенной талией. Я придирчиво рассматривала себя в зеркало, когда завязывала на талии белоснежную рубашку. Мой наряд не казался мне чересчур вызывающим: вещи смотрелись на мне отлично, а то, что я немного оголила живот, только к лучшему – он у меня был впалый и подтянутый из-за танцев, так что было, чем гордиться. До клуба я добралась на такси, как и обычно. Спокойно пройдя мимо знакомых охранников, без предъявления документов, я быстро прошмыгнула тёмные коридоры и свернула около танцпола прямиком к барной стойке. Музыка здесь не так сильно давила на уши, да и барменом был мой хороший знакомый – я просто не имела права пройти мимо него. – Лёшка, привет, как жизнь? – сразу же начала я, усаживаясь на высокий стул. – Всё отлично, мелкая, ты чего так поздно сегодня? Девчонки уже все танцуют, – взбалтывая какой-то коктейль в шейкере, спросил парень. – Или ты решила просто так сюда сходить? Отдыхала бы дома лучше, меня вот эта долбящая музыка уже из себя выводит. – Но ты всё равно продолжаешь работать здесь, – насмешливо протянула я и облокотилась на барную стойку, практически развалившись на ней. – Если бы мне платили такую же сумму в другом более тихом месте, я бы свалил, ты же знаешь. Собственно, как и ты, – я кивнула в ответ и прикрыла глаза. Да, я не раз задумывалась о том, что работать танцовщицей в этом клубе как-то мерзко. Был страх, что об этом узнают одноклассники, учителя или мама, потому я разукрашивала своё лицо до неузнаваемости, выступала во всевозможных масках, стразах: использовала все, что попадалось под руку. Но, если честно, здесь меня держали не только большие деньги, которые мне удавалось заработать всего за одну ночь, но и благодарность Щербакову. После смерти отца мысль о том, что нужно искать работу, пришла сама собой. Мама явно не справлялась, потому я соврала ей, что нашла работу в кафе, хотя сама подалась сюда. Чисто технически изначально я действительно планировала работать здесь кем-то вроде хостес. Провожать гостей, помогать разносить напитки. Зарплата, указанная в объявлении, немного снесла кукушку мне, пятнадцатилетней девчонке, и я просто слёзно умоляла администратора взять меня на работу нелегально, что у меня жизнь от этого зависит, и молодой парень сжалился. А, может, я понравилась Олегу уже тогда. Самым главным было то, что я нашла способ получать быстрый и хороший заработок, что было мне просто необходимо. А потом я узнала, сколько получают девчонки, которые танцуют, всего лишь за пару коротких выходов. Мне снесло крышу второй раз, и я снова умоляла начальство уже о новой работе. Моё танцевальное прошлое и решительный взгляд убедили Олега дать мне эту возможность. Словно почувствовав, что я думаю о нём, ко мне подошёл Щербаков, улыбаясь во все тридцать два. – Валеева, что же ты не предупредила, что придёшь сегодня? – его губы тронули мою щёку, а рука уверенно легла на мою талию. Я позволяла парню подобные вольности, только потому что знала: он никогда не перегнёт палку. – Я не работать, Олеж, просто потанцевать – хочется снять напряжение. – Ну, детка, ты ведь всегда знаешь, что можешь обратиться за снятием напряжения к дяде Олегу? – иногда мне казалось, что его пошлые шутки, и не шутки вовсе. Я была уверена, что если бы я сейчас ответила ему согласием, он бы только обрадовался. И ведь говорит таким тоном, чтобы всегда иметь тыл! А я что? Я пошутил! – Знаю, конечно, – я развернулась и, взяв его за уши, нежно чмокнула в носик, как ребёнка. Лёшка по правую руку от меня истерично захохотал: только я могла позволить себе так обращаться с собственным боссом. – Но я пока сдерживаю себя, хотя рядом с тобой это очень трудно. Щербаков закатил глаза, прекрасно понимая, что всё, сказанное мною, – сарказм. – Кроме шуток, малышка, – он подхватил меня за талию и вынудил слезть со стула. Его сухая ладонь приятно прошлась по обнажённой коже моей спины, и я инстинктивно прогнулась в пояснице от удовольствия. Иногда я даже жалела, что постоянно отшиваю Олега. – Если нужны деньги, можешь выйти сегодня: Маришка заболела и один из подиумов свободен. Только скажи, и самый яркий прожектор будет светить именно на тебя. – Заставляешь чувствовать себя королевой, Щербаков. – Ты и есть моя маленькая королева, – его пальцы приподняли моё лицо, и впервые Олег позволил себе не искать ответа в моих глазах – просто наклонился и прихватил мою нижнюю губу своими губами в осторожном поцелуе. Я была рада тому, что он не полез ко мне в рот языком, словно всё ещё спрашивал разрешения, которого я, конечно, дать ему не могла. – Всегда будешь отвергать меня? – спросил парень, поглаживая мою щёку большим пальцем, после того, как я его несильно оттолкнула от себя. – Не дави на меня, Щербаков, – укоризненно произнесла я и направила указательный палец на свои губы. – А за это требую прибавку к зарплате! Заразительно улыбнувшись, я направилась в сторону гримёрных, зная, что оба парня провожают меня взглядами. В гримёрной не было моих коллег, как ни странно – похоже, на подиумы сегодня выгнали всех. Я быстро нанесла себе вызывающий макияж, который делал меня откровенно старше, и собрала длинные волосы в два хвоста. Мне понравился мой образ, я лишь решила заменить свои шорты на короткую юбчонку в клетку, чтобы походить на развратную школьницу. Под юбку я, в отличие от некоторых танцовщиц, всегда надевала сценические шорты, чтобы не сверкать своим бельём – Олег мне разрешал, потому что считал, что чтобы привлекать внимание мужчин, мне не обязательно показывать им свои трусы. Или же он слишком сильно хотел, чтобы доступ к ним был только у него – сейчас думать об этом не хотелось. Я вышла на предназначавшийся для меня подиум, и меня тут же ослепил свет прожектора. Я томно прикрыла глаза, соблазнительно улыбаясь, вставая в самый центр небольшой площадки, которая возвышалась над танцующими людьми. Я не имела привычки смотреть в толпу, когда двигалась под музыку, так же я вела себя и сейчас. Просто растворялась в долбящих по ушам битах и призывно крутила упругой задницей, зная, как сильно это заводит особей мужского пола, которые сейчас бросали в мою сторону сальные взгляды. Потеряв счёт времени, я продолжала двигать своим телом, проводя по нему руками, до тех пор, пока свет прожектора надо мной не начал медленно гаснуть – таким образом организаторы контролировали по времени, сколько отрабатывали девочки. Стандартная отработка за ночь – два выхода по пятнадцать минут, но я обычно сразу же просилась на полчаса, чтобы быстро отстреляться, получить деньги и свалить. Как только свет надо мной окончательно погас, я окинула толпу взглядом и спокойно спустилась в подсобное помещение, а затем вернулась обратно в гримёрную. – Отлично выглядела на подиуме, милая, – отозвалась моя приятельница, Лера, с тёмно-рыжими волосами до плеч. Я не особо водила дружбу с девчонками-танцовщицами, но с этой девушкой общалась неплохо. – Ты опять без каблуков? Вот скажи честно, ты спишь с Щербаковым, раз он столько тебе позволяет? – в её голосе не сквозила зависть, лишь любопытство. Поэтому я беззлобно ответила Лере: – Если бы я с ним спала, как Маришка или Диана, то меня бы тоже заставляли танцевать на каблуках. А я ему нравлюсь, – мне бы не хотелось, чтобы Лера подумала обо мне, что я выскочка, но я говорила реальный расклад вещей, потому рыжая только хмыкнула. – Везёт же тебе, чертовка, – с этим заявлением я не была согласна, но спорить не стала: везение явно было не на моей стороне. Я быстро попрощалась с Лерой и ушла из помещения, чтобы пройти в сторону кабинета Олега. Одна стена в его обители была зеркальной, поэтому он видел весь клуб, как на ладони, но вот со стороны танцпола его кабинет не просматривался. Я знала, что Щербаков смотрел на мой танец, не отрываясь. Так же как и знала, что в конверте, который уже лежал на краю его рабочего стола, чуть больше купюр, чем обычно получают девочки. То ли он пытался меня подкупить, то ли просто искренне сочувствовал тому, что в столь раннем возрасте я была вынуждена подрабатывать – я не знала. Отказываться от денег было не в моих правилах. – Я не мог оторвать глаз от твоего образа похотливой школьницы. Я никогда не устану повторять, что ты бесподобна, Полина, – протянул Олег, крутясь из стороны в сторону в офисном кресле. Я знала, что он не лукавил, потому что это искреннее восхищение в глазах просто невозможно было сыграть. – Беги домой, крошка, и не забудь конвертик. Заслужила. – Девочки думают, что я сплю с тобой, потому что ты позволяешь мне некоторое вольности, вроде самостоятельного выбора нижнего белья и обуви, – сама не знаю, зачем вдруг сказала это. Я уже практически покинула его кабинет, когда мне в спину донеслось: – Этим девочкам я тоже многое позволял бы, если бы они хоть каплю походили на тебя. Щербаков знал, что я оставлю его реплику без ответа, и просто позорно сбегу, как и всегда. Отчего-то на душе стало до отвращения мерзко. Олег был замечательным человеком, который просто спас меня в не самый лучший период моей жизни, благодаря которому нашей семье всё ещё удавалось держаться на плаву. Почти все заработанные деньги я отдавала матери, говоря, что это полный оклад и чаевые: к счастью, мама не допытывалась, в каком именно заведении я работаю, потому врать ещё и об этом мне не приходилось. Благодаря работе, предоставленной Олегом, мы имели возможность нормально есть и одеваться, покупать другие необходимые вещи. И мне было искренне жаль, что я так и не смогла влюбиться в Щербакова. За ним я была бы, как за каменной стеной, всегда, я более чем уверена. Но насильно заставлять себя отвечать ему взаимностью я не могла. И вряд ли когда-либо смогу. – Что-то на тебе лица нет, мелкая, – задорно протянул Лёшка, когда я снова плюхнулась на высокий стул напротив него. – Тебе налить что-нибудь, может? Или ты у нас всё ещё за здоровый образ жизни? – Ты же знаешь, что мне до подобного образа жизни ещё как до Пекина раком, – я раздражённо закатила глаза. – Налей чего-нибудь слабоалкогольного. Я домой скоро, пожалуй. – Тебя проводить, малышка? Нам по пути, кажется. Я резко вздрогнула, услышав низкий голос рядом со своим ухом: меня просто прошибло из-за осознания того, что рядом со мной сейчас стоял мой злополучный сосед, который просто вынуждал меня думать о нём двадцать четыре часа в сутки всю последнюю неделю. И вот только мне удалось о нём забыть и расслабиться – пожалуйста. Словно назло он снова решил о себе напомнить. Артём сел на соседний стул и заказал рюмку текилы, пока я раздражённо изучала его глазами. Парень был в стильных джинсах, классической белой рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами, и пиджаке – в общем, выглядел просто безупречно. Волосы не находились в творческом беспорядке, а были аккуратно зачёсаны назад, но не выглядели прилизанными: укладка ему определённо шла. – Пожалуй, откажусь от твоего предложения, – кажется, в моём положении язвить – не лучшая идея, но порой я не могла себя сдерживать. – Не волнуйся, я пришёл сюда с друзьями и предложил тебя проводить чисто из вежливости, – спокойно ответил парень. Лёша поставил передо мною коктейль нежно-голубого цвета в высоком стакане. Я втянула немного алкогольной жидкости в рот через трубочку и даже чуть застонала от удовольствия – напиток получился очень и очень вкусным. – Оказывается, примерная доченька не только любит посещать вечеринки разных мажориков, но и ходит по ночным клубам. С каждым днём поражаюсь тебе всё больше, – он закусил кусочком лайма выпитую рюмку крепкого алкоголя и улыбнулся. – Тебе-то что? Я всё никак не могу понять, зачем тебе вся эта информация обо мне. Раз уж ты собираешься использовать её против меня, то каким образом? – Я ещё не придумал, – беззаботно протянул Артём, слезая с барного стула. – Как только я придумаю что-то по-настоящему интересное, ты узнаешь об этом первой, я обещаю, солнышко. Уходя, Войнов будто невзначай провёл ладонью по моему бедру, отчего я снова вздрогнула. Его выходки, хоть и порядком подбешивали, вызывали неоднозначную реакцию моего тела. Я проследила за тем, куда направился парень, и заметила, что он сел за столик в VIP-зоне, где располагалась компания из пяти человек. Мой сосед сел рядом с миниатюрной блондиночкой и положил руку, которой только что огладил мою ногу, на её бедро. Я как-то по другому представляла себе его невесту, откровенно говоря, но спорить с тем, что эта девушка была действительно красивой, я бы не стала. В мою голову вдруг пришла мысль о том, что, похоже, он пришёл в клуб совсем недавно, раз ничего не сказал о моих танцах. Значит, не видел: впредь нужно быть осторожнее, чтобы он ненароком не узнал ещё и об этом. Артём что-то сладко шептал на ухо этой миловидной барышне, пока я продолжала потягивать коктейль через трубочку. И злиться. 24 января (воскресенье). Артём. Пока наши с Ксюшей общие знакомые, которых мы пригласили на небольшую вечеринку в наш дом в честь новоселья, раскуривали кальян в гостиной, я со своим другом, Ваней, сидел на кухне. Девчонки включили какую-то попсу, а желания слушать этот шлак ни у меня, ни у Быкова не было, потому мы отбились от компании и наслаждались обществом друг друга. С Ваньком мы дружили ещё со школы, и, кажется, этот парень знал меня, как облупленного. – Ни рюмки не выпил сегодня, другие планы на вечер? – его лукавый взгляд заставил меня улыбнуться. – Я бы с удовольствием, ты же знаешь, только мои запасы кончились. Надо звонить Гоше, – я откинулся на спинку сидения, наблюдая, как Быков достаёт небольшой пакетик из переднего кармана своего пиджака. – Но, к счастью, сегодня звонить не придётся, ведь у меня есть отличный понимающий друг, у которого всегда имеется заначка. – Куда я без него, без родимого, – высыпав немного фена* на стол, он ловко превратил порошок в две тонкие дорожки. – Я сегодня немного: не хочу ещё пару дней, как чумной ходить. – Да ты и без него, как чумной, привыкни уже, – мой друг не стал отвлекаться от желанного порошка, лишь показал мне средний палец, вызвав мою ухмылку. – Давай быстрее только, знаешь же, Ксюша не поддерживает. Я расправился со своей дозой в два раза быстрее, сразу же расслабленно развалившись на стуле. – Брось, Ксюха у тебя – мировая баба, я бы на твоём месте не жаловался. – Я и не жалуюсь, просто она иногда задалбливает меня своим ворчанием. Я боюсь представить, что с ней станет лет эдак через десять, – я чувствовал, как учащалось моё сердцебиение, кровь бежала по артериям с бешеной скоростью: мне казалось, я могу её слышать. Я терялся в этом ощущении, блаженно прикрывая глаза. – Лучше представь то, что в этом доме будет бегать толпа Войновых-младших, которые будут писаться на твой любимый ковёр и пускать слюни на твои новые шмотки. – Я не буду их тискать, пока не повзрослеют, – я широко улыбнулся. – А к горшку приучать буду, как котят. – Тыкать их носом в какашки? – Именно. И, чёрт, это было очень смешно, поэтому мы оба громко захохотали, наклонившись к столу. То ли с чувством юмора у нас у обоих беда, то ли фен попался действительно качественный – настроение поднялось моментально. – Не боишься устать от рутины? Это пока твоя благоверная многое тебе спускает: через пару-тройку лет, когда вы поженитесь, клеить девочек в клубах уже будет невозможно. Сам знаешь, к тебе будет приковано много внимания, а репутация бабника при живой жене – крах для бизнеса. Тем более в вашей ситуации, – Ванёк говорил здравые вещи, но мне было слишком хорошо, чтобы рассуждать об этом прямо сейчас. – Ну, это будет через пару-тройку лет, а я привык жить сегодняшним днём. Пока наш договор с Ксюшей ещё в силе, я буду клеить тех, кого захочу, и трахать их тогда, когда захочу, – мой рот искривился в довольном оскале. Ванька продолжал на меня смотреть исподлобья, словно испытывал на прочность. А я думал о той, кто в ближайшее время точно избавит мою жизнь от рутины. Я думал о своей восхитительной соседке. 28 января (четверг). Полина. Его рука, тёплая и большая, практически полностью покрывала моё бедро. Я запомнила форму его ногтей и медленное сладкое движение от колена вверх к кромке моих шортиков. В этом движении было что-то особенное – я никогда не думала так много о единственном прикосновении. Как-то не вовремя вспомнился момент, когда я поцеловала его щёку. Я воссоздала в памяти эту картину, почти почувствовала губами шероховатость его щеки: мне даже показалось, что я слышу запах его парфюма и табака. Я поймала себя на мысли, что уже в десятый раз пробегаю глазами одну и ту же строчку в книге, но уловить её смысл так и не получилось. Я захлопнула томик Булгакова и откинулась на диванные подушки. Чёртов Артём, ты вообще собираешься оставить в покое мои мысли? Как по волшебству, в этот момент раздался стук во входную дверь – это показалось мне странным, ведь обычно все пользовались звонком: за окном уже было темно, хотя время не совсем позднее. Мама уже ушла на дежурство, а я вдруг поняла, что отчаянно по ней скучаю. В последнее время она брала дежурства сверхурочно, за дополнительные выплаты, и днём также либо была на работе, либо отсыпалась, а я не решалась её тревожить – лишь по максимуму старалась делать по дому и продолжала оставлять деньги на полке в прихожей. Из размышлений меня вывел очередной настойчивый стук в дверь. Я медленно прошла в прихожую, на цыпочках, и заглянула в глазок: кромешная тьма, было невозможно понять, кто стоит под дверью, потому я решилась и тихонько выдала: – Кто там? Голос соседа заставил сердце стучать быстрее. – Это Артём Войнов, – как официально. – Открой, пожалуйста, мне нужна твоя помощь, – если честно, дверь открывать не хотелось, но и проигнорировать его просьбу я не смела. Я практически не могла разглядеть его очертаний, потому что лампочка на крыльце нашего дома перегорела, а в коридоре свет я так и не включила. Чуть приглядевшись, я заметила, что он стоит, чуть согнувшись, упираясь рукой в косяк. Было похоже, что он пьян. – Ты всё время бухаешь, да? – с ходу спросила я, услышав, как он засмеялся. – Я не пил, малышка, честное слово, – он хотел сказать ещё что-то, но я его перебила. – Снова нанюхался чего-то? На ногах ведь стоять не можешь, – я не удосужилась накинуть на себя куртку, потому быстро продрогла от морозного январского воздуха. – Не твоё дело, солнышко, – он оторвал руку от косяка и встал ровно. – Всё в порядке, я просто неважно чувствую себя. Артём тяжело дышал, но выглядел вполне приемлемо. – Меньше всякую гадость употреблять нужно. – Спасибо за совет. Но я буду благодарен тебе ещё больше, если ты мне поможешь: Ксюша уехала к родителям до конца недели, а я не могу попасть домой. Телефон разрядился, а света на крыльце у нас нет: ни черта не видно, а я даже замок не могу нащупать, пока не привык к этому дому. Я хмыкнула и скрестила руки на груди. – С какой стати я должна тебе помогать? – У меня есть два аргумента. Первый – ты всё ещё мне должна, и не в твоих интересах со мной спорить. Второй – если ты мне не поможешь, я прямо сейчас завалюсь в твой дом и лягу спать в твою кроватку. Маленькая принцесса ведь не хочет всю ночь бороться со злым драконом? Я раздражённо выдохнула и потянулась за паркой и уггами: мой телефон лежал в кармане домашних штанов, я переложила его в карман куртки, отыскав приложение «фонарик». Мне впервые выдалось подняться по лестнице на крыльцо дома Артёма, к слову, он был практически точной копией нашего коттеджа. Я выхватила ключи из его руки, чувствуя, как парень наблюдает за моими действиями. С помощью фонарика я с лёгкостью нашла замочную скважину и справилась с дверью за пару секунд. Как в цирке я отвесила поклон Войнову и бросила ему связку ключей, собираясь уже уходить, но была остановлена за локоть. – Спасибо, малышка. Даже не знаю, что бы без тебя делал, – я хотела вырваться, но он приобнял меня за плечо, практически вынуждая уткнуться ему в грудь носом. Я тут же подняла на него взгляд, но не могла разглядеть его лицо в кромешной темноте. – Куда же ты убегаешь, солнышко? А пожелать мне спокойной ночи? – Спокойной ночи, Артём. Отпусти, – мой голос прозвучал так, как я этого желала – равнодушно и беспристрастно. Мне не хотелось показывать Войнову то, что в его объятиях мне находиться очень даже нравилось. В его руках чувствовалась такая сила, а в голосе сквозила неимоверная уверенность, но это не отталкивало, а наоборот цепляло. Его ладонь обхватила мой затылок. Я даже задержала дыхание, когда Войнов наклонился чуть ниже к моему лицу. Было до одури страшно, но одновременно так волнительно, что я задрожала, и, кажется, это не укрылось от внимания Артёма. – Ты такая красивая, Полина. Естественная, с нежным личиком и яркими глазками – парни таких любят. Уверен, у тебя немало поклонников, потому что для шестнадцатилетней девочки ты прекрасно сформировалась. Многие парни хотят тебя, и ты это знаешь. Как и то, что я не являюсь исключением, – когда наши лбы соприкоснулись, я побоялась, что мои колени подогнутся. Он говорил так волнующе, что я просто растерялась. – Если бы ты была постарше, я бы уже давно вытворял с тобой такие вещи… Хотя знаешь, каждый раз, когда утром я вижу, как ты надеваешь на себя бюстгальтер, или крутишься перед зеркалом в одних трусиках, я понимаю, что твой возраст волнует меня всё меньше и меньше с каждым днём. Интересно, ты специально не задёргиваешь шторы? Я не могла выдохнуть или вдохнуть и, действительно, чуть не упала, когда Артём отстранился от меня и скрылся за дверью своего дома, кинув на прощание: – Доброй ночи, сладкая девочка.