Двадцать — Шестнадцать

1 февраля (понедельник). Полина. – Валеева, если ты будешь меня игнорировать, я прямо сейчас поцелую тебя. На глазах у всей школы, – я уже минут десять от большой перемены стояла в очереди в столовой и чувствовала, как Нестеров дышит мне в затылок. – Каждый придурок будет мусолить это зрелище ещё долгое время, а ведь тебе не нужны лишние сплетни? Я уже привыкла к тому, что Вадим мне досаждает: ни одна попытка избавиться от него, к слову, не увенчалась успехом. Даже игнорировать этого одноклассника совершенно не получалось, в чём я убедилась в очередной раз. – Вадим, отвали, серьёзно, – я заплатила за булочку и чай и со спокойной душой двинулась в сторону свободного стола, отмечая краем глаза, что парень пошёл за мной. – Послушай меня, Полина, – Нестеров уселся на стул напротив меня, что несказанно меня порадовало: обычно этот парень не упускал возможности дотронуться до меня, но сейчас благородно сел аж в метре от меня. – Ты знаешь, я не привык бегать за девчонками, но ради тебя я готов сделать исключение, – его голос звучал несколько самодовольно, что конкретно меня покоробило. – Ты мне нравишься, сильно. И я не преувеличиваю. Наверное, со стороны я выглядела отвратительно, потому что с непроницаемым лицом набивала рот слоёным тестом, пока Нестеров признавался мне в своих чувствах. Но мне было плевать, кто и что обо мне подумает. В конце концов, булочка, в отличие от Вадима, доставляла мне хоть какое-то удовольствие. – Слушай, весь твой интерес из-за разбушевавшихся гормонов. Если бы я, например, переспала с тобой после нашего единственного свидания, ты бы и имя моё на следующий день забыл, несмотря на то, что учишься со мной в одном классе уже десятый год, – похоже, моё равнодушие его оскорбляло, но в то же время вызывало интерес. – Но ты ведь не переспала. И это даёт мне повод думать, что ты отличаешься от всех девчонок, с которыми мне приходилось иметь дело до тебя, – брюнет оторвался от спинки стула и опёрся локтями о стол, тем самым незначительно сократив расстояние между нами. – Мне кажется, ты не хочешь узнать меня получше только потому, что у меня не самая лучшая репутация в школе. Но, поверь, я не путался и с половиной из тех девчонок, которые говорят обо мне гадости. Если бы ты согласилась погулять со мной ещё раз, мы бы могли узнать друг друга поближе. – Я уже соглашалась на свидание с тобой, и это не поменяло моё мнение о тебе, – я подняла на него взгляд и заметила, что парень нахмурил густые брови. Очевидно, мой ответ ему не понравился, потому что разрушил его гениальную теорию. – Мне неважно, с кем ты встречался, с кем спал, кого предал и кому разбил сердце. Просто мне показалось, что у нас разные интересы, разный взгляд на жизнь. Что тут непонятного? Он смотрел на меня задумчиво и, нужно отдать ему должное, не пытался заглянуть в декольте моей майки. В свою очередь, я тоже принялась рассматривать его, не стесняясь: думаю, Вадим привык к тому, что девчонки его разглядывают. Нестеров был хорош собой: широкоплечий, подтянутый – по сравнению с большинством других старшеклассников, его фигура уже достаточно хорошо сформировалась. Он был обаятельным и действительно симпатичным молодым человеком, который никогда не страдал от недостатка женского внимания. Но во мне он совершенно не вызывал интереса, что, кажется, его только подстёгивало. При всех своих видимых достоинствах, у него имелась целая куча недостатков, которые, возможно, искоренились бы с возрастом. Кстати, о возрасте – это был первый недостаток. После того, как за мной стал ухаживать Олег, я поняла, что взрослые молодые люди привлекают меня гораздо больше сверстников. Возможно, мне просто самой хотелось казаться старше, но со временем я поняла, что эта гормональная нестабильность, глупость и наивная уверенность в себе у подростков начали меня раздражать. Мне было гораздо интереснее общаться с тем же Олегом, потому что его уверенность в себе была не напускной, а подкреплённой реальными успехами. Ещё Нестеров сам по себе был до ужаса самовлюблённым парнем: когда мы гуляли с ним вместе в декабре, я просто устала слушать о том, как круто он тусуется со своими друзьями, и что родители собираются подарить ему машину на совершеннолетие. Не знаю, чем именно он пытался меня удивить, ведь мы учились в престижной школе, где было много детей состоятельных родителей, но Вадим никогда не уставал кичиться достатком своей семьи и новомодными игрушками, на которые сам не заработал ни копейки. Я не имела неприязни к богатеньким детишкам, ведь сама носила подобный ярлык некоторое время назад, но я просто ненавидела, когда кто-то выставлял напоказ то, к чему не приложил руки. Именно потому мне больше импонировал Щербаков. Ему во многом помогли родители, когда он стал развивать собственный бизнес, насколько я знала, но сейчас он всего добивался сам и никогда не тряс передо мной своим кошельком. Наоборот, старался помочь по возможности, зная ситуацию в моей семье. У взрослых молодых людей был этот внутренний стержень, который лично для меня был очень важен. Мне нравилось это спокойствие в глазах, нравилось, как правильно звучит их речь, как красивы их мелкие жесты – в парнях это появляется ближе к двадцати пяти годам, и я, конечно, сейчас говорю не про всех мужчин, а про тот слой «сливок», с которым приходилось иметь дело мне. Но не так давно я узнала гораздо более молодого человека, в котором была эта искомая мною уверенность и непоколебимость. Обычно в двадцать лет парни ещё сохраняют подростковую безбашенность, но Артём не создавал впечатление инфантильного мальчишки. Он знал, чего хотел от жизни. И мне льстило то, что одним из его желаний была я. Конечно, между нами и быть ничего не могло, но, Боже, мне шестнадцать лет, а за мной в окно подглядывает горячий и обворожительный взрослый парень, который, к тому же, откровенно говорит, что интересуется мной. В такой ситуации любая взрослая барышня бы слетела с катушек, что говорить обо мне, малолетней неопытной девчонке? Более того, был один факт, который отличал Войнова ото всех знакомых мне парней. Например, если сравнивать его с тем же Олегом: характерами и положением они были схожи – состоятельные, привлекательные и уверенные в себе. Но в Артёме было то, чего я никогда не видела в Щербакове. Войнов цеплял. Мог одним взглядом пригвоздить к месту. Я никогда не чувствовала ничего похожего на снисхождение в его сторону, которое не раз я испытывала к Олегу. Я могла потрепать его за щёчки или игриво чмокнуть в нос, но я даже вообразить себе не могла, что смогу так тискать Артёма. Это просто было ему не по статусу. У меня просто не было на это права. Отчего-то Щербакова я воспринимала как медведя-покровителя, который, однако, чаще всего мне казался лишь милым влюблённым медвежонком. А Артём был хищником. Иногда страстным и диким, испытывающим слабость к охоте и самкам, но чаще равнодушным и независимым, глядящим на всех свысока. Если бы не обуза в виде невесты, я бы назвала Артёма идеальным. Этого светловолосого красавца просто нельзя не назвать идеальным, раз он умудряется заставлять меня думать о себе практически постоянно. Особенно ночью или во время уроков, когда удаётся абстрагироваться от внешней суеты. Вот так лежишь и воскрешаешь в памяти его благородные черты лица, чуть прищуренный взгляд и… – О чём задумалась, детка? – из-за того, что именно в этот момент Нестеров прервал поток моих мыслей, голос его показался мне невыносимо противным. О, Вадик. Я думаю о парне, которому ты и в подмётки не годишься. Хорошо, что эту реплику он услышать никак не мог. Пусть теперь сидит и думает, по какой причине я так странно улыбаюсь. – Я просто всё ещё надеюсь, что ты приструнишь свой писюн и оставишь меня в покое, – я закинула в рот подушечку мятной жвачки и отодвинула от себя пустой стакан. – Но, кажется, моим надеждам не суждено сбыться. Вадим широко улыбнулся, приподняв правую бровь: кажется, в его представлении это была обворожительная и сексуальная улыбка. Очевидно, ему стоит попрактиковаться ещё какое-то время. – Не суди предвзято. Я ведь не принуждаю тебя ни к чему такому – просто поговорим. Наше свидание закончится чем-то более интимным исключительно в том случае, если ты этого захочешь, – кривоватая улыбка, растянувшая его губы, просто кричала о том, что я буду обязана этого захотеть. Наивный, как маленькая чукотская девочка. Или просто излишне самоуверенный. Я поднялась из-за стола и, обогнув его, в два шага приблизилась к своему однокласснику, который не потерял уверенности, глядя на меня снизу вверх. Мои пальцы поймали уголки воротника его белоснежной рубашки, и я чуть одернула ткань, делая вид, что заботливо поправляю Вадиму воротник. Я даже затянула потуже галстук, как заботливая жена, и по восхищению в глазах Нестерова я могла понять, что мой флирт пришёлся ему по душе. Не стоит его расстраивать и говорить, что я играю в ласковую кошечку исключительно для того, чтобы отвлечься от мыслей о своём соседе. – Не нужно на меня давить, – низким голосом произнесла я. – Всему своё время, ты же знаешь: дай мне немного свободы, не порти впечатление о себе своей навязчивостью. – Я не буду навязываться, если ты дашь согласие. – Я даю согласие, Вадим. В середине февраля будет концерт моей любимой группы, думаю, я сэкономила для тебя время, которое ты бы потратил на обдумывание идеального свидания. Можем сходить вместе. – Какого числа? – Восемнадцатого, – с его губ сорвался разочарованный выдох, но я тут же погладила его по щеке, словно успокаивая. – Сам не заметишь, как дни пролетят. Только дай мне немного по тебе соскучиться, а то в последнее время я нахожусь в твоём обществе слишком часто. Мне нужно расслабиться, – я опустила глаза, и мои губы растянулись в насмешливой улыбке. – И сам сними напряжение: я отсюда вижу, как топорщится ткань твоих брюк, Нестеров. – Ты одна из немногих, кто может завести одним прикосновением. Я улыбнулась комплименту, но не могла не съязвить, направляясь к выходу из столовой. – А, возможно, дело в том, что тебе всего шестнадцать, и стоит у тебя на всё, что движется, – я услышала, как Вадим хмыкнул у меня за спиной. 1 февраля (понедельник). Артём. Я сидел на первом ряду в большой лекционной аудитории, как порядочный студент. Или порядочный извращенец. Преподаваемая дисциплина была общеобразовательной, а не профильной, потому нам поставили молодую аспирантку, которая выглядела совсем ещё юной девушкой. Она не казалась легкодоступной, даже юбки носила вполне приличной длины и блузки застёгивала практически на все пуговицы. Вот только я не переставал садиться вперёд, потому что под столом она любила расслабленно раздвигать ноги, показывая своё бельё. Ещё она просто очаровательно улыбалась, а её щёчки восхитительно румянились, когда я задавал нелепые вопросы, просто чтобы привлечь к себе внимание. Ещё бы она не смущалась. Вряд ли молодая преподавательница хотела, чтобы кто-то с моего потока знал о том, что я успел пару раз нагнуть её прямо на этом дубовом столе, что стоял напротив доски. Я окинул взглядом её фигурку и невольно нахмурился: аспирантка, на мой вкус, была чересчур высокой. При всей своей стройности и женственности фигуры, сейчас она показалась мне слишком крупной, хотя раньше я об этом не задумывался. Ещё один оценивающий взгляд, и я мысленно подтвердил собственные умозаключения. Определённо, мне больше по вкусу миниатюрные девочки. Такие, как моя невеста, например. Такие, как маленькая красавица Полина. Я блаженно закрыл глаза и расслабленно откинулся на спинку сидения. Проведя ладонями по собственным бёдрам, я почувствовал приятное лёгкое волнение в животе. Образ длинноволосой школьницы легко возник в моём сознании. Валеева была в нижнем белье. В простых трусиках, которые предпочитала стрингам и кружеву, и приподнимающем аккуратную грудь бюстгальтере в тон. Её гладкие волосы практически доставали до ямочек на пояснице и развевались в воздухе, внимая движениям её головы. Она танцевала. Так чувственно и эротично, словно в замедленной съемке – этот образ вовсе не был моей выдумкой, мне не раз приходилось видеть, как Полина движется в танце перед зеркалом. У неё, определённо, были способности: со своими друзьями я не раз посещал заведения, где танцевали девушки. Ни одна из них не вызывала такого эстетического наслаждения, которое я испытывал, подглядывая за русой нимфой. Боже, как же я её хотел. Тогда, в темноте на крыльце моего коттеджа, я обнимал её за плечо и прикасался губами к её холодному ушку. Кажется, под кайфом я шептал ей что-то о том, что был бы не прочь остаться с ней наедине. Я замечал интерес в её глазах: конечно, столько внимания от взрослого парня. Но меня ещё больше подкупало в ней то, что она всеми силами пыталась сопротивляться, дерзила, отталкивала. Наверное, Валеевой казалось, что таким образом она повышает свою цену в моих глазах, выглядит более уверенной в себе и недоступной. К слову, её острый язык и колкости я воспринимал не иначе, как детские шалости. Хотя Полину я совсем не считал ребёнком. И она знала, что я желаю её, не только из-за сказанного мною в тот вечер. Вчера малышка решила провести эксперимент. Она снова не задёрнула занавески и ходила обнажённой по своей комнате. Валеева ни одного грёбанного раза не повернула голову в сторону окна, но точно знала, что я наблюдаю за ней: видела отражение в зеркале, туда она смотрела практически постоянно... Я просто обожал тот факт, что наши окна находились так близко – Полина словно стояла в другом конце комнаты. Более того, в её комнате был включен свет, а на улице уже почти стемнело. Видимость была замечательной. С каким-то странным неудовольствием для себя я заметил, что она наголо брила лобок. Почему-то я был уверен, что она ещё невинна, и тот факт, что она следила за своей интимной зоной столь тщательно, мог говорить о том, что она уже вела половую жизнь. Конечно, я допускал вероятность того, что Валеева просто делает это в целях личной гигиены, но вскоре я вспомнил, при каких именно обстоятельствах мы познакомились, и тут же похоронил мысли о её невинности. Как ещё могла эта девочка попасть на вечеринку к ловеласу Щербакову, если не через личные связи? Я прекрасно помнил, как он целовал её за ухом и надевал на хрупкую шею цепочку. С чего бы столь дорогие подарки? Олег не спит с кем попало, значит, несмотря на столь юный возраст, эта крошка была умелицей в постели, что даже было мне на руку. Хотя я всё ещё продолжал злиться на эти мысли. Думаю, подсознательно я всё же желал побывать в ней первым. 4 февраля (четверг). Полина. Из школы я шла в приподнятом настроении: Нестеров всё же прислушался к моей просьбе и перестал сильно навязываться. Мы пару раз сидели вместе в столовой и общались почти нормально. Вадим казался довольно неплохим парнем, если не говорил о своих чувствах ко мне или о достатке своих родителей. Похоже, он твёрдо решил изменить моё мнение о себе: расспрашивал меня о моих увлечениях, умело поддерживал разговор на любую тему и все четыре дня нового месяца не клеился к другим девчонкам. Во всяком случае, пока я была в поле зрения. Но общение с Нестеровым не отвлекало меня от мыслей об Артёме. Чёрт, что говорить о Вадиме, если даже в клубе мне не удавалось расслабиться, избавиться от наваждения. Раньше, когда я танцевала, я ни о чём не думала, кроме музыки, басами дрожащей под кожей. Теперь же я танцевала, представляя, что за мной наблюдает Войнов. И что танцую я исключительно для него, в комнате для приватных танцев – мне удалось побывать в одной из них лишь однажды, когда Олег проводил экскурсию по клубу. Я никогда не танцевала по заказу, но поймала себя на мысли, что для Артёма я бы станцевала. Правда, в последнее время он так часто наблюдает за мной, сидя на своём подоконнике, что бесплатные приватные выступления, можно сказать, он получает каждый день. Я чувствовала себя озабоченной, но ничего не могла с собой поделать. Мне нравилось, что он за мной наблюдает. Мне нравилось то, что он желал меня. Эта грязная похоть заполонила моё сознание, но я успокаивала себя тем фактом, что я не смела к нему приближаться и не позволила бы ему это сделать. А то, что я иногда баловала себя его вниманием, пусть и в такой пошлой форме, не было таким уж предосудительным. В конце концов, я подросток и должна была как-то справляться со своими гормонами. Тем более, он был не очень-то и против. Стоя на собственном крыльце, я по привычке бросила взгляд в сторону дома Артёма и его невесты и тут же замерла, сжимая в кулаке связку ключей. Артём прижимал к двери в свой коттедж девушку, самозабвенно вылизывая её горло. Его крепкая рука придерживала её ногу за бедро, таким образом, он мог вжиматься в её промежность своим пахом. От Войнова просто волнами исходила безумная страсть, которой он предавался прямо на крыльце своего дома. И судя по тому, что парень смел целовать эту девушку именно здесь, я могла догадаться, что это и была Ксюша. Вот только у той девушки в клубе, с которой флиртовал Войнов, пока я наблюдала за ним, были светлые волосы чуть ниже плеч. У этой же красотки из под шапки выглядывали шикарные чёрные волосы, практически такой же длины, что и у меня. Она была миниатюрной, а в лице присутствовали восточные нотки, хотя черты с такого расстояния мне разглядеть не удалось. Да и не хотелось разглядывать, потому что внутри что-то перевернулось от досады. Было странно ревновать парня к его невесте, ведь он совсем мне не принадлежал. Но я ничего не могла с собой поделать: Войнов просто сводил с ума, мне хотелось его внимания, мне хотелось быть ближе к нему. Единственные факты, что всё ещё поддерживали крепкую стену между нами – моя гордость и принципы. Артём почти женатый человек, то, что я мечтала о нём на ночь, уже можно считать постыдным. Мне не хотелось влюбляться в него. Мне не хотелось чувствовать эту жгучую ревность. Мне не хотелось, чтобы сейчас он увидел досаду на моём лице или вообще заметил моё присутствие, потому поспешила скрыться за дверью своего дома. Единственное, что хоть немного обнадёживало – компромат, который я имела на Войнова. Мне было необходимо поговорить с ним: теперь мне не придётся бояться того, что он расскажет что-то моей матери, ведь я и сама смогу рассказать его девушке много интересного. И если он дорожит их отношениями, то ни за что не посмеет снова со мной играть. 6 февраля (суббота). Артём. Ксюша ещё с вечера собрала чемодан и теперь ждала такси на первом этаже в гостиной. В излюбленной привычке она листала новостную ленту в социальной сети и напевала какую-то нежную песенку. – Ксюх, я могу сам тебя подвезти, мне не сложно, – я застёгивал ремень своих брюк, глядя на сидящую передо мной брюнетку сверху вниз. – У тебя в понедельник сдача проекта, я не хочу, чтобы ты тратил время на всякие мелочи, – Ксюша даже не подняла на меня глаз, но в её голосе было что-то материнское. Она будет идеальной женой, и в этом я ни минуты не сомневался – её забота всегда восхищала меня. Моя невеста была понимающей и действительно мудрой девушкой, и мне иногда было искренне жаль, что между нами нет той самой любви, о которой пишут в книжках. Всё было бы гораздо проще. В любом случае для неё – лично меня всё устраивало. К слову, парням от семейной жизни, кроме регулярного секса и уверенности в собственной жене, больше ничего и не нужно. – Сообщение пришло, такси подъехало. Поможешь? – Спрашиваешь, – отозвался я, хватая её чемодан за ручку. – Не скучай там без меня и маме привет передавай, – я накинул на плечи пальто и открыл дверь перед девушкой, следуя за ней на крыльцо. – Тебе обязательно так надолго уезжать? – Можно подумать ты будешь скучать, – ехидно отозвалась Ксюша, уже стоя у такси. Я погрузил чемодан в багажник и накинул несколько купюр таксисту, чтобы он помог моей невесте довезти чемодан до входа в аэропорт. Обогнув машину, я вернулся к брюнетке, которая зябко куталась в свою шубку. Мои ладони обхватили её худые холодные щёки, и я с нежностью заглянул ей в глаза. – Ты ведь знаешь, что я всегда скучаю по тебе, – мои губы чуть тронули её губы в привычном целомудренном поцелуе. Я знал, почему она так стремилась полететь в родной город. Знал, почему она хотела остаться там подольше. Но также я хотел, чтобы она понимала, что хоть я и не самый идеальный жених: она навсегда останется моим самым близким человеком. – Когда ты приедешь, затрахаю до смерти, я клянусь. На её губах мелькнула грустная улыбка. – Ты ведь знаешь, я на многое закрываю глаза. Но я прошу, употребляй эту дурь поменьше, пожалуйста. Я волнуюсь за тебя, правда, – она прижалась щёчкой к моей груди, и я погладил волосы Ксюши. Я бросил взгляд на соседний коттедж и заметил, что занавеска на первом этаже дёрнулась. Любопытная Полина, кажется, решила подглядеть за нашей с Ксюшей трогательной сценой прощания. – Обещай мне, Артём. Я лишь осторожно кивнул ей. Конечно, она мне не поверила. Конечно, я ей соврал. Ограничивать себя я не любил, и не родилась ещё та женщина, которой удалось бы меня контролировать. Даже у матери не получалось. – Регистрация через час, Ксюш, – брюнетка покорно кивнула и освободилась от моих объятий, открывая дверцу в машину.

***

Звонок в дверь я услышал, когда проверял оформление проведённых моим одногруппником исследований – этот парень был толковым, практически не допускал ошибок, и я был рад, что именно его мне поставили в напарники по проекту. Лениво отложив ноутбук, я поплёлся к входной двери и заглянул в глазок. Полина. Неожиданно. Я распахнул перед ней дверь и жестом пригласил внутрь. Она настороженно озиралась по сторонам, опасаясь находиться на чужой территории. Конечно, малышка видела, что моя невеста сегодня уехала, а это значит, что мы находились в доме одни. Боишься, что злой дядя Артём набросится на тебя, Полина? – Я не буду раздеваться… – Зря. Она осеклась, заметив лукавые огоньки в моих глазах, но перебил я её специально – серьёзный вид Полины меня угнетал. Девчонка тут же гордо выпрямила спину и задрала подбородок, показывая собственную непокорность и то, что она, конечно же, не ведётся на подобные провокации. – Я не буду раздеваться, потому что я заскочила буквально на пару минут, – она сложила руки под грудью. Я мельком оглядел её фигурку – она была в зимней парке и высоких зимних кроссовках, её ножки снова были обтянуты лосинами, и я невольно загляделся на изгибы мышц её икр. – Твоя девушка в курсе того, что ты путаешься со всякими блондиночками в ночных клубах? Вот так вот сходу, чтобы застать меня врасплох. Как бы не так. – Да, – спокойно ответил я. Девушка ошарашено захлопала глазами и отшатнулась, словно не верила своим ушам. – Тебя что-то смущает? – Ты себя вообще слышишь? Она спокойно относится к твоим изменам? – она смотрела на меня, как на урода в цирке, словно я сотворил что-то из ряда вон выходящее. – Не лезь в нашу личную жизнь, малышка, – я прошёл мимо неё вглубь дома, снова усевшись на диван. Я чуть покрутил головой, разминая затёкшую шею. Полина всё ещё продолжала наблюдать за мной, но не смела далеко отходить от входной двери. Между гостиной и прихожей в нашем с Ксюшей доме не было перегородки, потому мы с Полиной продолжали находиться в одном помещении. – Ты что-то хотела? – Я… – Решила попытаться мне угрожать? – я покачал головой и откинулся на спинку дивана. Сквозь опущенные ресницы я изучал растерявшуюся красавицу и улыбался. Она была такой очаровательной в смятении, что мне немедленно захотелось к ней прикоснуться. – Со мной подобные штуки не прокатят. Я не делаю ничего такого, что мне приходилось бы скрывать, потому вряд ли тебе когда-то удастся ответить мне той же монетой, – девчонка нервно потопталась на месте и опустила глаза. Чувствует себя ужасно глупо, наверное. Мне даже стало жаль её. – Не разочаровывай меня, Полина. Иначе во мне может возникнуть желание немедленно наведаться к Наталье Владимировне и рассказать, какая у неё непорядочная дочка. – Козёл. Боится. Страх плескался на дне её глаз, но меня это заводило. – Не в твоих интересах меня оскорблять, куколка. – Чего ты хочешь? – нетерпеливо спросила Валеева, нахмурившись. Я даже представить не мог, что сейчас творится в её юной головке. – Это ты пришла в мой дом качать права, а не я. Неуместный вопрос. – Я имею в виду вообще. Ты, конечно, затих в последнее время, но ты продолжаешь за мной следить. Поэтому я и спрашиваю. Чего. Ты. Хочешь? И мне бы чертовски хотелось ответить одним ёмким словом. Тебя. Но я не должен был шокировать малышку так быстро. Если уж я и решил немного с ней поиграть, то нужно быть осторожным. Да и игра становится острее, когда ставки растут постепенно. – Знаешь, девочка, я ужасно устал. И мне не помешал бы хороший массаж. Что ты думаешь на этот счёт? – Я думаю, что у тебя достаточно денег, чтобы нанять себе профессионала. – Я не могу отказать себе в удовольствии насладиться твоими нежными пальчиками, милая, – через голову я стянул с себя домашнюю футболку, не глядя на русую нимфу, и с улыбкой устроился на диване, улёгшись на живот. – Полина, не заставляй меня ждать, хорошо? Я улыбнулся, услышав звук расстёгивающейся куртки. 12 февраля (пятница). Полина. Я танцевала и снова представляла его. Я ничего не могла с собой поделать: я чувствовала кожей его взгляд, хотя мои глаза были закрыты, и воображаемый Артём подстёгивал меня танцевать ещё раскрепощённее. Призывно виляя задницей, я резко наклонилась вниз, предоставляя отличный вид на мою попу, и тут же снова распрямилась, ухватившись рукой за небольшую ограду подиума. Мелодия сменилась на менее ритмичную, и я стала двигаться медленнее, водя руками по собственному телу. Именно в этот момент мне вспомнился вечер в доме Войнова. Тот вечер, после которого я избегала его и стала задёргивать шторы. – Мне нравится, Полина, – его голос был низким, и от удовольствия с его губ иногда срывались стоны. Я сидела верхом на его ягодицах, водя пальцами по спине Артёма – его кожа была горячей и невыносимо приятной на ощупь. Средним пальцем я медленно провела по позвонкам до самой линии роста волос. – Я чувствую, что ты сама получаешь от этого удовольствие. Неосознанно ты трёшься промежностью о мои ягодицы. Тебя возбуждает это? – да, меня возбуждало. Меня просто трясло от желания дотронуться до его кожи губами. – Если ты хочешь, ты можешь проявить инициативу. От того, насколько сильно мне понравится наш уютный вечер, возможно, зависят твои отношения с мамочкой. Давить на больное было жестоко, но в тот момент мне было плевать. Я наслаждалась видом его крепких мышц под моими пальцами и сухо сглотнула. Чуть склонив голову, я провела своими волосами по коже его спины и почувствовала, как Войнов вздрогнул. Я так наслаждалась нашей маленькой сценой, что не заметила, как прижалась грудью к его лопатками и дотронулась губами до основания его шеи. Моё дыхание скользило по его коже, я чувствовала как все мышцы его тела напрягаются подо мной. Я так от этого тащилась. Невольно вздрогнув, когда рука Артёма сжала моё колено, а с его губ сорвался ещё более крышесносящий стон, я отстранилась. Я переходила границу. Границу своей собственной гордости. И я должна была остановиться. Тогда я вскочила с него, как подорванная. А он крикнул мне вслед, что ему чертовски понравилось. Он благодарил, называл хорошей девочкой, пока я поспешно обувалась, словно снова насмехаясь над моей гордостью. Артём сказал, что больше не посмеет меня ни к чему принуждать, но если я захочу чего-то большего, двери его дома открыты для меня весь ближайший месяц. Словно знал, что это добьет меня. Словно знал, какую власть надо мной имеет, был уверен, что я прибегу по первому щелчку пальцев. Но он был во многом прав. Я хотела большего всю неделю, но упорно продолжала уделять время урокам, работе и, как ни странно, Нестерову. Я просто заставляла себя не думать о Войнове. Но сейчас, продолжая танцевать в свете прожекторов, я всё равно видела его образ перед глазами. Чувствовала его взгляд на своём теле. И, кажется, запоздало осознала, что этот взгляд вовсе не был воображаемым. За одним из столиков в VIP-зоне сидел Артём Войнов и, не отрываясь, наблюдал за моим танцем.