Двадцать — Шестнадцать

17 октября (понедельник). Полина. 00:00 Я в очередной раз бросила взгляд на часы и увидела, что уже была полночь. Желудок сжался от волнения, конечности казались ватными, хотя ком в горле уже не беспокоил, став моим постоянным спутником в последнее время. На пороге объясняться мы не стали. Мама разделась, прошла на кухню и села за стол, молча указывая на стул напротив. Я, конечно, послушно села и потупила взгляд. Мозг лихорадочно искал оправдания и даже подкинул пару интересных идей, но я не могла выдать ни одну из них, чтобы не завраться окончательно, потому что пока не знала, что именно было известно маме. Она тоже молчала, словно ждала, что я начну первой; посидев напротив меня с минуту, она резко встала, прошла к холодильнику, выудила оттуда бутылку вина и щедро плеснула себе белого сухого в бокал. Сделав глоток, она прочистила горло и снова села напротив. – Можешь не придумывать оправданий, я вижу, как мечутся твои глаза, – мама откинулась на спинку стула, нервно барабаня ногтями по бокалу. – И я не собираюсь тебя ругать. Я хочу поговорить. Потому что я искренне не понимаю, что происходит. – Я тоже, – совсем тихо ответила я, так и не смея встретиться с ней взглядом. – Откуда ты узнала? – теперь отступать было некуда. Мама словно раздумывала, как правильно подобрать слова, поэтому пауза затянулась, а вино в бокале практически закончилось, так что пришлось наливать ещё. Когда тишину прорезал её спокойный голос, я вздрогнула. – У меня есть приятель, хороший знакомый твоего отца. Мы никогда не были с ним близки, но он был одним из тех, кто помогал организовывать похороны, затем периодически писал мне и спрашивал о моём самочувствии, – мама отвела от меня взгляд, задумчиво уставившись в стену, отчего мне стало немного легче. – Ты его помнишь, возможно, он иногда приходил к нам на ужин со своей семьёй. Впрочем, это не так уж и важно. Летом он заезжал в гости, пока ты была у бабушки. Увидел твои фотографии на стенах, сказал, что видел тебя где-то недавно, но не может вспомнить, где именно. Я не придала значения его словам, если честно, мало ли, где он мог тебя случайно увидеть. А потом он позвонил. Незадолго до твоего приезда. Мои руки задрожали. Конечно, я нервничала, но мой мозг продолжал судорожно пытаться анализировать то, что говорила мама, поэтому подкидывал вопросы, которые моё сознание оставляло без ответа. Если этот таинственный незнакомец был у нас в гостях, то почему сразу не сообщил о том, что видел меня в клубе Щербакова? Ужины с партнёрами отца у нас были вплоть до его смерти, значит этот человек видел меня в мои пятнадцать, следовательно и без фотографий мог меня там узнать? – И что он сказал? – мне пришлось прервать паузу, потому что мама снова молчала. Наши взгляды встретились. Её глаза не выражали ничего, только пустоту. Я хотела бы увидеть хоть что-то. Искру сомнения. Сочувствия. Может, разочарование или злость. Но зацепиться было просто не за что. – Он сказал, что видел тебя в клубе. Ты танцевала на подиуме в короткой юбке. Какие-то недетские танцы. – И ты ему сразу поверила? – я не знала, зачем высказала эту претензию. Все мои тайны рассыпались, как карточный домик, гораздо разумнее было бы просто молча со всем соглашаться и умолять простить меня. Но привычный протест всё равно рвался наружу. Наверное, мне просто хотелось, чтобы мама выдала хоть какую-то эмоцию, кроме этого оглушительного равнодушия. – Конечно, не сразу. Я сказала, что он лжец и прервала наше общение. Но с каждым днём мысли начинали одолевать всё больше и больше. Теперь я стала понимать, с чем было связано изменение в настроении матери после моего приезда. Она беспокоилась уже не из-за смерти отца, а из-за того, что узнавала о моей тайной жизни. Когда в детстве я мечтала стать Ханной Монтаной, я и представить не могла, что вселенная так буквально воспримет мой запрос. – Почему ты напрямую не спросила меня? – очевидный вопрос сорвался с моих губ, хотя ответ на него был не менее очевиден. – А ты бы призналась? – Нет. Мама грустно хмыкнула и сделала очередной глоток. – Поэтому и не спросила. В общем я сходила в тот клуб, взяла с собой твою фотографию. Подошла к первому попавшемуся бармену и спросила, видел ли он тебя там. Но он сказал, что нет. Я подумала, что он новенький, но он сообщил, что работает там не первый год. И я немного успокоилась, если честно, – она снова наполнила бокал до краёв, вылив остатки из бутылки. – Его зовут Алексей. Я уже потом поняла, что, возможно, он был твоим другом и просто тебя выгораживал. Потому что я продвинулась в своём расследовании ещё дальше. Лёша действительно был моим приятелем. Но, если честно, у нас не было даже номеров друг друга, чтобы он мог сообщить о том, что туда заявилась моя мама. – Почему ты решила копать дальше? Подозревала меня? – мне всегда казалось, что пряталась я довольно хорошо. К тому же мама после смерти отца была довольно отстранённой, не сильно интересовалась моей жизнью, тратя всю свою энергию на восстановление после потери любимого человека. Но, как говорится в известной поговорке, всё тайное всегда становится явным. – Я стала считать деньги за коммуналку и поняла, что моя зарплата даже с учётом дополнительных смен не покрывала обслуживание дома, а долгов у нас не было. Ты знаешь, я не сильна в финансах, никогда особо деньги не считала, мы жили с отцом, как у Христа за пазухой. Но тут пришлось напрячься. И я поняла, что раз мне хватало ещё и на еду, и на другие покупки, значит, эти деньги подкладывала мне в кошелёк ты. Но откуда у тебя было столько? Можно было списать всё на подработку в кафе, как ты и говорила, но случилось кое-что еще. Я решила залезть к тебе в шкаф. – Ты рылась в моих вещах? – удивлённо воскликнула я: у нас в семье было очень чёткое понятие о границах и личном пространстве, и я всегда была уверена, что даже если бы я вела личный дневник и случайно оставила его в открытом виде на самом видном месте, мама никогда бы не посмела в него заглянуть. Поэтому собственный шок мне скрыть не удалось. – Да, рылась! – повысила голос она. – И нет, я не считаю, что это правильно, и я должна за это извиниться. Но не буду. Потому что, если бы не это, я бы никогда не узнала, что ты меня обманывала столько времени. Чувство стыда смешивалось со злостью, я чувствовала себя загнанным зверьком. – И что же ты там нашла? – я сдержала ехидство, но в голосе всё равно были слышны нотки злости. – Новые украшения, несколько пар обуви на высоких каблуках, которые ты никогда не носила. И ужасные колготки. В сетку, – её голос звучал возмущённо, и я закатила глаза. – Нечего так реагировать, могла бы и постыдиться. – Извини. Защитная реакция, – сухо ответила я. – Лучше бы от работодателей своих защищалась, а не от меня. Я тебе никогда зла не желала, и старалась в меру своих возможностей, чтобы у нас всё было хорошо, – мамин голос сорвался, и мне стало по-настоящему мерзко от самой себя. – Недавно ты поздно пошла на работу, я была уверена, что ты снова поехала танцевать, или что ты там делала, и решила проследить за тобой. Дошла до остановки, посмотрела в какой автобус ты села. Поймала такси. Увидела, как ты вошла в кафе, немного последила через окна за тем, что вы там делаете. А потом ты пропала. Я подумала, что ты пришла туда для отвода глаз, потому что заподозрила слежку, а там работают какие-то знакомые, которые тебя прикрывают. И что после этого кафе «для прикрытия» ты сбегаешь в клуб. – Не хочу тебя разочаровывать, но я не настолько преисполнилась в своём сознании, чтобы вот так продумывать всё наперёд. – В общем, я потеряла тебя из вида, решила зайти внутрь, чтобы всё выяснить. Ну и, в общем, благодаря администратору поняла, что в кафе ты работаешь не так давно, как говорила. – И тогда ты снова решила поехать в клуб, – догадалась я. – Именно, – мама допила бокал, громко поставив его на стол. – В этот раз я решила спросить не у одного человека, а у нескольких. И мне «повезло», – мама сделала особый акцент на последнем слове. – Потому что все остальные, видимо, решили тебя не выгораживать. Тебя узнал один из охранников, подумал, что ты пропала и даже предложил помощь. А ещё разукрашенная девочка по имени Марина хихикала и называла тебя любимицей босса. – И почему ты ей так легко поверила? – Она назвала твою фамилию. Твой рост. И показала фото. Как будто снимок с компьютера, с камеры наблюдения или вроде того. Там смазано всё, но своего ребёнка я всегда узнаю, – мамины плечи опустились, и она закрыла глаза руками. Она не плакала, словно просто пыталась переварить информацию. – Я не знаю, что со всем этим делать. И я не понимаю, зачем это всё? Неужели мы так тебя воспитывали? Пока мама не начала придумывать, чем именно я там занималась, я решила развеять все её сомнения. – Когда папа умер, я поняла, что нам нужны деньги. В пятнадцать меня никто на работу брать не хотел, я зашла в этот клуб к своему знакомому и попросила помощи. Я просто танцевала, мам, ничего больше, я клянусь. Я не раздевалась, танцевала всегда в шортах под юбкой, никаких приватных клиентов, – маленькое лукавство, один всё же был. – Просто танцевала. Олег давал мне хорошие деньги, и я понимала, что не смогу столько заработать где-то в другом месте. Сначала это казалось чем-то весёлым, бунтарским, потом, когда пришло осознание, я уехала к бабушке, чтобы всё обдумать. Мне хотелось стать обычным подростком, поэтому я бросила все эти танцы и пошла в обычное кафе. Я никогда не хотела тебя разочаровывать, мам, я клянусь. Слёзы брызнули из глаз, выпуская накопившееся напряжение. Плечи дрожали, и я всхлипнула, когда поняла, что мама тоже заплакала. – Не вини себя, Полин. Это я не досмотрела. – А ты тут при чём? – слёзы катились градом, как в детстве, когда разбиваешь коленку. А мама подходит и дует на неё, чтобы не было больно. – Потому что я была вся в себе. Чёртова эгоистка, настолько в своём мире, что в нём не осталось места для тебя. – Мам, перестань, – её жалость только распаляла мою истерику, а её слёзы заставляли ныть что-то внутри. – Ты не виновата. Она переместилась на стул рядом со мной, чтобы взять мои руки в свои. В ней было столько отчаяния, что я просто не могла успокоиться. – Когда увидишь своего ребёнка в таком состоянии, винить будешь только себя. Я должна была быть рядом, а ты была предоставлена сама себе. Нужно было продать дом с самого начала, чтобы не было этих проблем, но я всё пыталась как-то зацепиться за прошлое, – она заплакала ещё горше. – Прости меня, доченька. – Это ты меня прости. – Мы со всем справимся, я буду рядом, – я знала, что мама сдержит обещание. Она словно снова дула на мои коленки. – Я знаю. Мама подняла на меня заплаканные глаза, словно что-то вспомнила. – Ты назвала имя. Имя твоего начальника, который как бы тебе помог. Олег, кажется? – Да. Олег Щербаков. Её лицо исказилось в изумлении. – Тот знакомый папы, который сказал, что видел тебя… это его отец, Полин. Мои брови взлетели вверх. Паззл сложился. 19 октября (среда). Полина. Дома стало спокойно. Дома стало нежно. После разговора в ночь с воскресенья на понедельник мы с мамой спали в её кровати вместе. Иногда в обнимку, иногда дерясь за одеяло. Я обретала душевный покой, во всяком случае теперь дом становился для меня местом силы, а не тем местом где нужно было быть начеку. Я даже начала формулировать в голове рассказ про наши отношения с Войновым, чтобы выложить всё маме. Почему-то я была уверена, что она меня не осудит, только поддержит. Правда, к этому разговору я сама пока не была готова: потрясений нам обеим было достаточно за последнее время. Нужно было выдержать грамотную паузу. Артём немного притих, правда штурмовал меня сообщениями каждый день, но ни в одном из них не просил о встрече. Наверное, понимал, что я пока не готова. Да и голова сейчас думала вообще о другом. Все мои мысли крутились вокруг Олега Щербакова, который явно был замешан во всей этой истории с маминым расследованием, и я была бы не я, если бы не выяснила всю подноготную. Ещё в понедельник я написала ему сообщение с просьбой о встрече, но он был в отъезде, поэтому попросил зайти к нему на работу в среду, когда он вернется. Хозяин – барин. Вечера среды я ждала с необычайным трепетом. И маму честно предупредила, куда я поеду и зачем. Она не была против. Она выяснила ещё кое-какую нужную мне информацию у отца Олега и скинула мне скриншот. Я улыбнулась и села в такси. Духота клуба снова вызвала приступ тошноты, совершенно ненужные сейчас воспоминания о том, что происходило со мной в этих стенах, оглушали. Но я не могла отступить, поэтому смело вошла внутрь. У барной стойки внизу я увидела Лёшу и решила поздороваться. – Привет, красавчик. Даже в среду вечером нет отбоя от поклонниц? – за стойкой действительно сидели несколько девушек, потягивающих коктейли. – Как дела? – Всё пучком, мелкая, – он поманил меня рукой, и я немного нагнулась к барной стойке. – Тут приходила какая-то женщина, спрашивала про тебя. Я подумал, что это кто-то из семьи, решил не говорить. – Спасибо, это была мама, но она всё равно всё узнала, – я ободряюще улыбнулась на его печальный выдох. – Маришка рассказала обо всём в красках. Но это ничего. Даже к лучшему. Зато теперь у меня как камень с души. Пусть это всё останется в прошлом. Шеф уже на месте? Леша кивнул, и я помахала ему рукой на прощание. Наверное, мы больше никогда с ним не увидимся. Мысль об этом промелькнула внезапно, и даже имела толику сожаления. Хотя возвращаться в эту обитель разврата мне точно больше не хотелось. Кажется, я уже клялась себе сюда не возвращаться, но ради такого дела обещание можно было и нарушить. В кабинете Олега всё было как прежде. Он сидел за столом и сразу же поднял на меня взгляд. Чашка моего любимого чая уже дымилась рядом с креслом для гостей. Похоже, он снова ждал меня, наблюдая за мной через камеры. – Привет, проходи, садись, – отчеканил Щербаков. Я приняла приглашение и развалилась в кресле, пытаясь придать себя расслабленный вид. – Как дела? – мой голос звучал максимально саркастично, но я была этому даже рада. В разговоре с ним лучше быть стервой, чем размазнёй, иначе прихлопнет меня, как муху. – Что-то я не понимаю твой тон. – Что-то я не помню, когда разрешала тебе распоряжаться своей жизнью. – Понятия не имею, о чём ты. Что ж, видимо, он хотел поиграть. – Я о том, что ты подговорил своего папочку нажаловаться моей маме, – я внимательно следила за его лицом, чтобы убедиться в своей правоте. Щербаков, конечно, был сдержанным человеком, но не до такой степени, чтобы не реагировать на клевету. Если только моя реплика вовсе не была клеветой. И, судя по тому, что на его лице не дрогнул ни один мускул, я была права. Он откинулся на спинку кресла и сложил руки в замок на коленях. – Я не имею к этому никакого отношения. – Ну, естественно. По счастливой случайности, твой папа, который помогал маме в тяжелый период, об общении которых ты, естественно, знал, чего не скажешь обо мне, внезапно напрашивается в гости, узнаёт меня на фотографиях и выдаёт, что я танцевала в твоём клубе. А ты ни при чём. Олег сдержанно улыбнулся. – Именно так. Я не виноват в том, что тебя кто-то узнал. И то, что этот человек имеет отношение ко мне – простое совпадение, – от него просто лучами исходила уверенность. И я даже была рада, что он окончательно заврался. Так легче сжигать мосты. – Есть одна несостыковка. Твой отец глубоко порядочный человек и не ходит по таким местам, не так ли? Олег улыбнулся. – Так и есть, возможно, он просто заходил ко мне, я не знаю, когда именно он тебя увидел. – А я тебе скажу, когда. Якобы в феврале. Но он немного просчитался. Моя мама застала его врасплох, – я улыбнулась. – Твой папа и правда порядочный человек, врать ему тяжело, в отличие от тебя, вот и допустил пару ошибок. Они общаются с мамой уже давно, он волнуется за неё, как настоящий друг, но за сына он, конечно, волнуется гораздо больше. Поэтому постарался сдержать слово и не выдать любимого и единственного отпрыска. – О чём ты? – Он сказал, что видел меня в феврале, но ведь он до середины марта был на зимовке в Индонезии. Об этом он рассказывал ещё в начале года, когда переписывался с мамой, а тут, когда она его внезапно спросила про даты, он брякнул не тот месяц. У меня есть скриншоты, показать? – я полезла за телефоном, но Олег остановил меня жестом руки. – Не надо, я верю, – его лицо всё ещё было невозмутимым. – Он пожилой человек, мог перепутать. – Тоже верно. Но всё дело в том, что мама пришла таки в клуб: Лёша ничего ей не сказал, но вот твоя Маришка, которая всегда терпеть меня не могла, раскрыла все карты и даже предоставила снимок. Подговорить её было не сложно, да? – я отпила чаю, чтобы смочить горло. – Я сначала подумала, что она могла просто снимать видео для профиля или делать фото на память, но, проанализировав мамины слова, я поняла, что фото было необычным. Она чётко сказала: фото смазанное, как с компьютера. С компьютера, Олег. С компьютера, на который выводятся камеры наблюдения. Твои всегда были настроены на меня, не так ли? Олег поджал губы. – И что ты хочешь от меня услышать? Я победно улыбнулась. Конечно, любые мои аргументы можно было разбить, каждый из них, было бы желание. Но Щербаков был не таким уж и искусным лжецом. – Ничего, кроме правды. Парень встал со своего места и подошёл к зеркальной стене. Весь клуб был, как на ладони. На мгновение он завис, но всё же решил начать. – Это был я. Я хотел, чтобы твоя мама узнала обо всём, но я делал это из благих побуждений. Чтобы ты больше не вставала на скользкую дорожку. Чтобы она вправила тебе мозги. – И ты решил это сделать после того, как я уже несколько месяцев не работала, взялась за учёбу и действительно устроилась на обычную подработку? – Никогда не бывает поздно для благих намерений. – Ими вымощена дорога, сам знаешь куда. Щербаков развернулся на пятках и демонстративно выпятил грудь. – Я один из немногих, кто заботился о тебе в последнее время. Вместо постоянных претензий, можно было хоть раз сказать спасибо, – его тон начал выдавать его эмоции с лихвой. Чтобы вывести его из себя мне бы хватило одной минуты. Минута пошла. – Если бы заботился, никогда бы не принял на подобную работу несовершеннолетнего ребёнка. Мне было пятнадцать, я хочу тебе напомнить. И какой бы взрослой я тебе ни казалась, я не могла принимать адекватных решений. У меня умер отец, у меня сутками дома выла мать, нам нечего было жрать, Олег. Я пришла к тебе в слезах и соплях, помня, как ты всегда проявлял ко мне внимание на общих встречах, ещё когда папа был жив. Я искала поддержки. – И я тебе её дал! Ты просила работу! Ты сначала разносила бокалы, потом тебе этого стало мало, ты сама попросилась танцевать! – вспылил он. – Я тебя не заставлял. Ого, и минуты не прошло. – Не заставлял, – снисходительно улыбнулась я. – Но ты предложил в три раза больше за жалкие два выхода по пятнадцать минут. До этого мне нужно было отстоять три смены по шесть часов за те же деньги. Не находишь, что это выбор без выбора? Я же училась, плюс скрывалась от мамы, не надо сейчас делать вид, что ты не причастен к тому, что я приняла то решение. – Официантам столько не платят, сколько девушкам, которые танцуют. Ты это прекрасно знаешь! – А ещё я прекрасно знаю, что мне ты платил гораздо больше, чем другим танцовщицам. Я не была здесь трудоустроена, зарплату назначал ты. Ты мог больше платить за смену официантки, раз хотел поддержать и позаботиться, ты мог дать мне денег в долг, чтобы я отдала их маме, и мы оплатили все наши счета, ты мог просто послать меня на хер, сказав, что здесь не место маленьким дурочкам: любой из вариантов был бы гораздо более гуманным по отношению к несовершеннолетней девочке. Но так было неинтересно, не так ли? – я показушно рассмеялась. – Ведь таким образом у тебя была власть над девчонкой, на которую ты запал. Она была так трогательно зависима от твоих конвертов. Она была так тебе благодарна за всё, что ты для неё делал. Она так красиво танцевала, что можно было представить, что она делает это только для тебя, – я так театрально это рассказывала, что сама вдохновилась своей актёрской игрой. – Расскажешь про свои влажные фантазии? – я чуть подалась вперед и подняла брови. – Пошла к чёрту. – Я-то пойду. А тебе с этим потом жить, – я осушила чашку с чаем до конца. – Это хороший опыт, на самом деле. Теперь я знаю, что, если когда-то ко мне придёт разбитый человек, я помогу ему просто так. Ты не обязан был этого делать, к слову. Но ответственность за то, что в твоём клубе работал пятнадцатилетний ребёнок с твоего позволения, лежит на тебе. А теперь представь, что кто-то когда-то «поможет» так твоей дочери. Будешь ли ты винить в этом дочь? Олег стиснул зубы и снова уселся за стол, практически наваливаясь на него грудью. – Свою дочь я смогу обеспечить всем необходимым, чтобы она не трясла задницей перед старыми извращенцами. – Если, конечно, не помрёшь раньше времени, – я задорно подмигнула. – Отсылочка к моему бате. – Ты идиотка. Эйфория накрывала всё моё тело. Было ощущение, что я выигрываю соревнование, к которому готовилась всю свою жизнь. – Я знаю, прямо сейчас пытаюсь работать с этим диагнозом, кстати, – я тоже склонилась над столом, уменьшая расстояние между нами. – Помнишь, я просила правду? Но ведь ты соврал, не так ли? Скажи честно, что тебя сподвигло на то, чтобы провернуть всю эту схему? – Я уже сказал. Чтобы тебе вправили мозги. – А то, что я уехала и слилась, никак не повлияло? То, что я перестала от тебя зависеть? То, что я выбрала не тебя? Хотя ты так старался. – Хренова ты сука! Он одним резким движением руки смахнул со стола документы и чашки. Монитор покачнулся, но Олег удержал его рукой. Я замерла, совсем немного испугавшись, но тут же взяла себя в руки. Подобные приступы агрессии были ему несвойственны, я даже представила в голове, как скрупулезно он будет собирать всё с пола и выкладывать обратно на стол, листочек к листочку, карандашик к ручечке, чтобы всё лежало на своих местах. – Попала в точку? – В хуёчку, – Щербаков пытался восстановить дыхание. – Все нервы мне вымотала. Обвиняешь меня в том, что я позволил тебе танцевать в клубе, в том, что помог как-то не так. А Войнов твой тебе помог? Использовал, как потаскушку, и бросил. Ничерта для тебя не сделал ни разу, но ты всё равно растеклась перед ним лужицей. Об этом твоя мамаша знает? – Знает, – уверенно соврала я. Не хватало ещё, чтобы и эту историю она узнала от третьих лиц. – А что насчёт Артёма. Он подкупил меня своей честностью. Никогда не обманывал, ничего не обещал. Это не та самая история о любви, о которой мечтают все девочки в юном возрасте. Но она всё ещё о любви. И если бы я вернулась назад в прошлое, я бы снова выбрала его. И выбрала бы его ещё тысячу раз. Потому что в отличие от тебя, он не лицемерит, не пытается казаться лучше, чем он есть на самом деле, и не оправдывается, если сделал что-то не так. Он признаёт свои ошибки, исправляет их или отпускает, и двигается дальше. А ты готов был опуститься вот до такого, просто чтобы привлечь моё внимание и показать, что ты всё ещё имеешь надо мной власть. И я хочу сказать тебе за всё это искреннее спасибо. Теперь мне нечего скрывать и нечего бояться. У меня есть мама, которая, наконец, оправилась, и сможет меня защитить. У меня есть план на будущее и вера, что всё получится. И я рада, что в моей жизни больше нет всякого говна, вроде тебя. Он молчал, когда я уходила. Раунд. 22 октября (суббота). Полина. – Отец Олега просит прощения и предлагает встретиться, – мама лежала на диване, закинув ноги на подлокотник и залипая в телефон. – Но что-то мне не особо хочется. – Всё правильно, он женатый человек, – не мне было бы судить за такое, но с языка само сорвалось. – Признался, что выгораживал сыночка? Громкие басы из дома соседей раздались особенно громко, и я вздрогнула. У будущей четы Войновых явно была какая-то безбашенная вечеринка, которая, судя по чату нашего коттеджного посёлка, со слов мамы, уже немало волновала соседей. – Ага, – она рассмеялась. – Но я написала, что мы их не прощаем. Я тепло улыбнулась ей в ответ и снова вздрогнула от громкости музыки. Пытаясь не отвлекаться от уроков, я искала информацию для доклада по биологии, чтобы освободить воскресенье для выходного с мамой. Я отдала ей все накопленные деньги: по нашим подсчётам, их должно было вполне хватить до конца декабря, поэтому мама больше не брала лишних смен. К тому же, я со спокойной душой написала Наташе, что не хочу работать в их кафе. Она выгнала бы меня в любом случае, потому что и так терпеть меня не могла, я же решила сделать ход конём. – Куда завтра пойдем? – спросила я, пытаясь игнорировать крики за окном. – Давай в торговый центр, мне нужны сапоги на зиму, заодно поедим где-нибудь, – мама отложила телефон и бросила на меня взгляд. – Если, конечно, нам удастся сегодня поспать. Что там за сабантуй? – Без понятия, – я и правда не знала, Артём не писал ничего про вечеринку. Это было странно, потому что мы переписывались всю неделю, я даже намекнула, что его ждёт интересный рассказ про Олега, пообещав, что всё выдам в деталях при встрече. О дате мы не договорились. – У тебя есть номер Артёма? – спросила я. – Он заходил к нам тогда знакомиться, помнишь? – я старалась аккуратно обходить эту тему, всё ещё не готовая к разговору. – Даже не подумала попросить, – её телефон снова пиликнул. Потом ещё раз. – Наверное опять Щербаков-старший, – мама проверила сообщения и поджала губы. – Ну не дадут молодёжи повеселиться. Что за люди? – Что там? Я забралась к ней на диван и заглянула в экран. В чате посёлка в “Viber” было огромное количество недовольных сообщений, но в самом конце кто-то написал, чтобы соседи больше не беспокоились, и сообщил, что вызвал полицию. – Если я стану такой же мерзкой каргой, скажи мне об этом честно, – с напускным беспокойством сказала мама. Я начала нервничать, ладони вспотели, и я чуть отстранилась от мамы, чтобы она не услышала, как быстро бьется моё сердце. – Может, я успею добежать и предупредить их? – я сказала это быстрее, чем осознание того, что я транслировала подозрительный интерес к нашим соседям, пришло в мою голову. Мама посмотрела на меня и кивнула. – Думаю, так будет правильно. А то потом проблем не оберутся. Они в первый раз с момента переезда сюда устроили свои танцы-пляски. Людям нужно быть снисходительнее. Со спокойным сердцем я выбежала в коридор, заправила пижамные штаны в осенние сапоги и накинула куртку. Через полминуты я уже была на крыльце дома Артёма и Ксюши и настойчиво позвонила в дверь. Музыка стала играть чуть тише, за дверью послышались шаги. Я задохнулась от вида пьяного и расслабленного Войнова, улыбавшегося во все дёсны. – Шумно у вас, – пытаясь перекричать музыку, сказала я. – Вечеринка по случаю приезда моего лучшего друга! – заплетающимся и чересчур счастливым голосом пропел Войнов. – Он в России всего на пару дней. Проходи, я вас познакомлю. Я помотала головой. – Я по делу. Моя мама в чате посёлка прочитала жалобы на вашу тусовку, но вас, похоже, в этом чате нет? – Естественно, – фыркнул он. – Читать про то, у кого газон красивее, и постоянно скидывать бабки на облагораживание никому ненужных дорожек? – мама не раз жаловалась на то же самое, поэтому я сделала вывод, что Ксюша и Артём в этом чате были, но благополучно его покинули. – В общем, там кто-то из соседей написал, что уже вызвал полицию. Я сразу, как узнала, прибежала к вам. Его губы вытянулись в трубочку, а лицо приобрело задумчивый вид. – Тебя понял, – он ушел всего на минуту, но за это время музыка была полностью выключена, как и свет во всём доме. Затем Войнов вернулся в прихожую. – Надеюсь нашему соседу, которому больше всех надо, влепят штраф за ложный вызов, – парень снова заразительно улыбнулся. Я замерла всего на мгновение, глядя ему в глаза. Вдруг вспомнилось, как часто он дарил мне подобные улыбки весной, пока наши с ним "отношения" не превратились в это болото. – Ну, я пойду. – Я скучаю по тебе, Полин. Сказали одновременно. И снова замолчали. – Мне нужно идти. – Я хочу поцеловать тебя. Снова одновременно. Я покачала головой и сорвалась вниз по ступеням. Это можно было списать на то, что полицейская машина уже была в пути, и я всего лишь не хотела попасться с поличным. Но если говорить откровенно, я просто уже была готова сдаться. О поцелуях с Артёмом в последнее время я думала всё чаще и чаще. Через несколько минут, стоя у окна вместе с мамой, мы наблюдали, как полицейские, даже не постучавшись в тёмный тихий соседский дом, проехали дальше по посёлку, похоже, по адресу оформившего заявку. 25 октября (вторник). Полина. «Зайдёшь вечером на чай? Ксюша просила пригласить тебя в гости, хочет что-то сказать». Я перечитала это сообщение раз двадцать перед тем, как ответить неловкое «окей». Вопросов было сильно больше, чем ответов, и я терялась в догадках. Я не могла представить ни единой причины, по которой невеста Артёма хотела бы видеть меня в их доме. Это была последняя неделя перед осенними каникулами, оценки должны были выставить в конце полугодия, поэтому тестами нас не заваливали, в школе было спокойно, все готовились к отдыху. Особенно учителя, которые предпочитали болтать о жизни на уроках, а не мучить нас новыми правилами. Сделав домашнее задание, я в очередной раз сказала маме правду, что собралась к соседям. Мы обе решили, что они хотят нас отблагодарить за тот случай с предупреждением, поэтому она не задавала лишних вопросов. Я привела себя в порядок и пошла в сторону дома наших соседей, долго не решаясь позвонить в дверь, потому что происходящее казалось мне несколько подозрительным. Отогнав мысли прочь, я нажала на кнопку звонка. Дверь мне открыла Ксюша, немного дыхнув на меня алкоголем. Судя по всему, меня позвали пить вовсе не чай. – Привет, дорогая, – она смазано чмокнула меня в щёку, и меня снова покоробило от странности происходящего. – Проходи на кухню. Куда идти, ты знаешь, – глупо пошутила она. За столом сидел Артём, который выглядел несколько отстранённым. Он сразу поднял на меня взгляд и напрягся: у меня сложилось впечатление, что каждая наша встреча даётся ему с трудом. Я могла то же сказать и о себе. Желудок тут же скрутило от волнения. – Привет, – тихо сказал он и указал рукой на место напротив. – Присаживайся. – Спасибо. Ксюша суетилась за рабочим кухонным столом, выкладывая закуски на круглый деревянный поднос и пританцовывая под музыку, играющую в её голове. – Вина? – У меня мама дома. – Сок? – Если можно. Войнов продолжал прожигать меня взглядом, и я поёжилась от липкого ощущения внутри. Ксюша поставила передо мной стакан сока, я сразу же сделала глоток, чтобы смочить горло. Девушка села по левую руку от Артёма и улыбнулась. – Наши родители ужасно помешаны на репутации, поэтому мы очень благодарны за то, что ты предупредила нас в эти выходные, – что же, мы с мамой мыслили в верном направлении. – Мы, конечно, не супер-звёзды местного масштаба, но несколько жёлтых газетёнок любят печатать всякие глупости о предпринимателях и их семьях. К тому же, если признаться честно, у нас тут были некоторые вещества, которые законодательно запрещены в РФ. Не думаю, что ребята в таком состоянии успели бы всё спрятать должным образом. Проблемы с полицией нам совершенно ни к чему, особенно сейчас, когда до регистрации нашего брака осталась всего пара месяцев. – Ксюш, не обязательно сейчас об этом, – перебил её Войнов стальным голосом. – Можно подумать для кого-то здесь это новость. Я судорожно сглотнула, не решаясь посмотреть на Артёма. – Продолжай, Ксюш, – спокойно отозвалась я. Она игриво толкнула Войнова в плечо, и шепнула ему что-то про «лицо попроще». Наблюдая за этими маленькими спорами, я поймала себя на мысли, что завидовала. Искренне завидовала Ксюше, которой можно было вот так его касаться, можно было просыпаться с ним каждый день в одной постели и планировать будущее. Ей, которая его не любит, можно. А мне, которая с ума по нему сходит, нельзя. Видимо, заметив моё поникшее лицо, девушка тут же вернулась к диалогу со мной. – Мы хотели как-то вас отблагодарить, поэтому купили тут всякого по мелочи, – она кивнула в сторону холодильника, рядом с которым на тумбе стоял подарочный пакет. – Там пара бутылок хорошего вина и разные необычные сладости. Это вам с мамой. Я только кивнула в ответ. – У тебя всё в порядке? – обеспокоенно спросил Артём, который мог замечать изменения в моём настроении лучше, чем кто-либо ещё. Меня уже раздражал этот вопрос, который он задавал не в первый раз. Я тяжело выдохнула. – Какой-то сюр. – Почему? – отозвалась Ксюша. – Ну, знаешь. Мне не часто приходится вести светские беседы с практически женатой парой, в которой парень со мной спал, а девушка была в курсе происходящего, – выпалила я и скривилась от того, насколько мерзко это прозвучало. – Некоторые психологи считают, что любовницы укрепляют брак. Слово «любовница» в очередной раз неприятно резануло по ушам. – Тогда не вижу благодарности, требую ещё один подарок, – нервно хохотнула я. Ксюша засмеялась и потёрла разрумянившиеся от вина щёки. Её реакция показалась мне слишком истерической, а глаза опухшими, хоть она и скрыла это за ярким макияжем. – Мы тут с Артёмом решили, что мы ущербные. Ну, в плане отношений и любовных интересов, знаешь? – она встретилась взглядом с Войновым, который снова продолжил молча смотреть на меня. – Ну, вроде моей истории с братом, и истории Войнова с тобой. Приглашаем тебя в наш клуб, – Ксюша снова истерически захохотала. Мне казалось всё более неловким вот так сидеть с ними за одним столом. Я не понимала, для чего нужен был весь этот фарс. Если причиной пригласить меня правда было то, что они хотели сделать нам с мамой подарок, было бы логичнее прийти вдвоём к нам, а не звать меня одну. – Я буду в вашем клубе почётным членом, – я снова улыбнулась, делая глоток сока. – Может, расскажете, зачем позвали меня на самом деле? Если хотите предложить тройничок, то я пас. Артём закатил глаза, но всё же улыбнулся, а вот Ксюша практически взорвалась от смеха. Не думаю, что моя шутка была настолько смешной, скорее всего девушка просто перебрала с вином. – У нас действительно есть к тебе деловое предложение, – начал Войнов, но Ксюша тут же его перебила. – Скорее к твоей маме, так как ты пока несовершеннолетняя, – она снова толкнула Артёма в бок, призывая молчать. – Я слышала, что вы продаёте дом в ближайшее время, и мы решили не терять такой возможности. Этот коттедж не настолько большой, чтобы принимать много гостей, но если мы объединим участки, то этот дом будет основным, а ваш гостевым. Ну и участок будет в два раза больше. – В плане денег мы вас не обидим, можем накинуть побольше, если вы уже нашли покупателей, чтобы составить конкуренцию, так сказать, – продолжил Войнов. – Деньги вам всё равно не лишние, при условии, что вы переезжаете. Это была какая-то странная попытка с его стороны поблагодарить меня за всё что было? Или их обоих настолько впечатлил мой поступок во время вечеринки? Что за внезапное благородство? Бред. – А почему вы говорите об этом со мной, а не с моей мамой? – логичный вопрос. – Вообще я так и предлагала, просто пойти к вам в гости с пакетом и с этим предложением, – весело ляпнула Ксюша, за что тут же получила ответный толчок в бок. – Ой. Значит, Войнов соврал о том, что звала меня именно его невеста. – Вот как? – я бросила вопросительный взгляд на Артёма. – Ты написал, что Ксюша просила прийти. Артём устало выдохнул и нехотя ответил: – Если бы я написал, что я хочу, чтобы ты пришла, ты бы не пришла. – Не проще ли было просто напроситься к нам в гости? Вы бы подарили подарок, обсудили бы все дела по поводу документов с мамой, я вообще не понимаю, зачем я здесь нужна, – и это было правдой. Дать добро на продажу дома я всё равно не могла, хотя идея показалась мне неплохой. Насколько мне было известно, мама ещё не нашла покупателей, к тому же всегда проще заключать сделки с людьми, с которыми знаком. Войнов посмотрел на меня почти со злостью. – А ты сама не догадываешься, почему мы не могли просто так взять и прийти к вам домой? – А должна? Ксюша задумчиво отвернулась к окну, предпочитая не лезть в нашу перепалку. – Должна. По-моему, очевидно, что нам лучше не появляться в одном помещении вместе с твоей мамой. Она заметит. Взгляды, улыбки, ещё что-то. Не знаю, – он смутился. – Я не всегда себя контролирую. По позвоночнику пробежала дрожь. Войнов смотрел на меня так, словно готов был трахнуть меня прямо на этом столе, и сделать это ему мешало только наличие невесты по правую руку. Хотя не факт, что и это мешало. – В общем, – Ксюша решила немного снять напряжение, которое воцарилось за столом. – К твоей маме мы пойдем, когда тебя не будет дома. – Хорошо. Снова тишина. – Ты сама что об этом всём думаешь? – осторожно спросил Артём. – Мне всё равно. Я сюда возвращаться не собираюсь, – взгляд Войнова стал тоскливым в ответ на мою реплику. – Решайте вопрос с мамой. Думаю, она согласится. – Это замечательно! – чересчур дружелюбно ответила Ксюша. Я допивала сок. Говорить нам больше было не о чем. Странная встреча. После таких хочется прийти домой и отдраить кожу жёсткой губкой, чтобы смыть липкий налёт. Эти стены, взгляды, всё давило на меня, и я снова чувствовала себя птичкой, загнанной в клетку. Мне это не нравилось. Поспешно попрощавшись, я стала собираться домой, захватив подарочный пакет и ещё раз поблагодарив ребят. Артём догнал меня, когда я уже обувалась в прихожей. – Ты обещала меня не избегать, – он снял с плечиков мою куртку и осторожно держал её в руках, ожидая, пока я застегну сапоги, чтобы поухаживать за мной. – Я держу обещание. И не избегаю. Войнов помог мне одеться, чуть дольше положенного задержав на моих плечах свои руки, которые я тут же стряхнула с себя. – Вот видишь, ты даже не даёшь мне себя касаться. Мне до скрежета зубов хотелось, чтобы он меня касался. Везде, где только мог, так, как умел только он. Но это бы значило, что я снова проиграла. Снова сдалась. Я не могла себе этого позволить. Но хотела. – Это не входило в договорённость. Парень закатил глаза и фыркнул. – И что, так и будем перекидываться смешными картиночками? После того, как выяснили, что оба любим друг друга? Сердце забилось быстрее. Можно подумать, у нас был какой-то другой вариант. И зачем он вообще всё время поднимал разговор о чувствах, если у них не могло быть никакого продолжения? – Люди называют это дружбой, – не зная, что ещё сказать, ответила я и подняла на Артёма глаза. Его последний взгляд, брошенный в мою сторону перед тем, как я окончательно попрощалась, ярко кричал о том, что друзьями мы с ним явно не будем. 29 октября (суббота). Артём. Утром я проводил Ксюшу в аэропорт. В этот раз она улетала не на весь месяц, долгая поездка выпадала на декабрь и захватывала праздники. Сейчас она летела всего на пару дней, чтобы присутствовать на юбилее своего отчима. Обычно, этот праздник она благополучно пропускала, но этот год был особенным. Уезжал он, а это значило, что она хваталась за любую возможность провести с ним время. А я был только рад. Возможно, с моей стороны это было отвратительно, но я от неё уставал. Как я и предсказывал, Вербицкую прорвало, и последние пару недель мне приходилось постоянно выносить её истерики. Я пытался помочь, как мог. Но это словно плачущий ребёнок, который не может долго уснуть: ты всё ещё его любишь, но бесит ужасно, и успокоить его нет никаких вариантов. Только ждать. Поэтому, когда я закрыл за собой дверь нашего наконец-то пустого дома, я с облегчением выдохнул и сел за реферат, который нужно было сдать в понедельник. Обычно, я не откладывал дела на последний момент, но на четвёртом курсе количество проектных работ сильно выросло, потому приходилось уделять больше времени учёбе, а я этим временем не располагал. Если бы не эмоциональная карусель, на которой я катался в сентябре, я бы вошёл в режим быстрее. От ноутбука уже уставали глаза, и я зажмурился. Проверил телефон. Полина так и не ответила. Хотя, чего я ждал? Я скучал по ней до невозможного. Просто хронически. Всматривался в окна, выбегал на крыльцо, чтобы проводить её в школу хотя бы взглядом. Писал всякие приятные глупости в сообщениях. Присылал смешные картинки. Рассказывал про свою жизнь. Старался не напирать. А потом понял, что, если не проявить инициативу, она так и пустит всё на самотёк. Это было ей на руку. Вроде как сдержала обещание, как она и сказала, ведь до сегодняшнего дня ни разу меня не игнорировала. Но и дальше зайти не позволяла. И я сорвался. Накатал огромное сообщение со своими чувствами и мыслями. Написал о том, как мне без неё хреново, как она снится мне по ночам, что я не спал ни с кем уже практически два месяца, просто потому что не хочу видеть ни чьё тело в моих руках. Кроме её. Писал о том, что вспоминаю её пальцы на моём члене, о её языке и губах. Я описывал самые запоминающиеся моменты, которые у нас были. В машине, в лесу у озера, на кухне в её доме. Там было не только о сексе, но и о разговорах, касаниях, взглядах. Обо всём, что шло в голову. Но она игнорировала это сообщение весь день, хотя прочитала его ещё ночью. Надежда, что Полина всё же отреагирует, всё ещё теплилась внутри. Время близилось к ночи. Я бросил взгляд на соседний дом. Свет горел только в прихожей. Он погас. Через полминуты раздался звонок в дверь. Я знал, кто пришёл ко мне. Я бы посоревновался в улыбке с Чеширским котом.